На этой второй вечерней лекции 16 декабря, я хочу еще немного поговорить о различных вещах и в том числе о памяти и автоматизме.
Вы когда-нибудь сталкивались с какой-нибудь системой запоминания? Чтобы запомнить имя и фамилию человека, вы представляете их себе написанными на его груди, понимаете, и… вы это делаете, когда знакомитесь с ним… и вы очень стараетесь правильно его расслышать, и затем вы «пишете» ее прямо у него на груди. А затем, если,например, его фамилия «Клячин», вы отмечаете для себя тот факт, что он на самом деле немного похож на клячу, и это напоминает вам о его фамилии — «Клячин». Так что в следующий раз, когда вы видите его, вы протягиваете ему руку и говорите: «Здравствуйте, господин Кляча».
Человек «внутренне развился», пытаясь решать проблемы неправильным способом… на шкале тонов. По мере того как вы спускаетесь вниз по шкале тонов, вы встречаете все большую и большую сложность. Все большая и большая сложность существует в этой, так называемой, пирамиде знания. Вы могли бы назвать ее пирамидой комбинаций или пирамидой сложности.
Вот эта пирамида знания… конус. (См. рис. 1.) Давайте нарисуем ее в виде конуса и не будем впадать в такой мистицизм, как некоторые. И давайте рассмотрим ее здесь как конус, и вот тут находится данное или два данных — того или иного рода дихотомия, — из которых могут быть экстраполированы все остальные данные. И мы комбинируем эти два данных, а затем получаем взаимодействие различных точек наблюдения эти двух данных, и получаем второй уровень сложности.
Все это очень просто, понимаете? Вот тут вверху, на рисунке номер 1, есть два данных. А теперь мы берем все эти данные и берем различные точки наблюдения этих данных, и мы получаем определенный уровень сложности данных, который соответствует ступени b.
Теперь мы берем все эти различные точки наблюдения на ступени b, берем эти и сводим их вместе и вырабатываем новые данные и способы применения и так далее, и получаем ступень с.
А из ступени с мы получаем ступень d — сложность все повышается и повышается: d, е, и, таким образом, мы доходим досюда, вот до этой линии низко на шкале, и это будет f. И этот конус, кстати, просто продолжается все дальше и дальше.
Теперь давайте предположим, что речь идет о таком предмете, как математика, и просто давайте возьмем какое-нибудь данное или правило на уровне е (не занимаясь поисками каких-либо «общих знаменателей») — какое-нибудь «неизвестное», Х на уровне е. И в каком направлении, по-вашему, движется обычно человечество для того, чтобы узнать больше? Не отвечайте все одновременно. Закон потоков говорит вам о том, что в изучении «икса» человек двинется в этом направлении — вниз, — и, конечно же, все станет ужасно сложным. Все станет просто ужасным.
Таким образом, мы начинаем изучать какой-нибудь предмет в колледже с ценного данного о том, что если оксид железа смешать с серной кислотой (H2SO4, не так ли?), то он начинает ужасно вонять.
Так вот, мы начинаем с этого данного, и мы развиваем теории насчет того, почему это в оксиды железа так легко проникает сера. И в какую сторону мы направимся? Мы направимся от этого «икса» в направлении более низкого уровня, а затем в направлении еще более низких уровней. И это становится все более и более сложным.
И не успеваете вы оглянуться, как в обществе появляется специализация… ему приходится специализироваться. Ни один человек не может владеть теми же обобщенными данными, которыми владеют остальные, так что они вынуждены начать специализироваться, и каждый из них становится специалистом. Если довести это до абсурда, то отдельная наука, основанная на данном, что оксид железа, смешанный с H2SO4, воняет… эта наука будет представлена одним человеком. Но знаете что? Это не отдельная наука. Отдельная наука изучает оксид железа, и есть другая родственная наука, которая изучает H2SO4. И у нас появляются специалисты по каждому из этих направлений.
Если бы мы взяли какого-нибудь химика два поколения тому назад или две тысячи лет тому назад, то мы бы обнаружили, что он должен был знать философию алхимии, должен был знать все лекарственные препараты, медицинскую химию, должен был знать, как изготавливать железо — ему необходимо было знать все эти вещи. И он смог узнать все это потому, что у него имелся наивысший общий знаменатель для всего этого, до которого он только смог добраться, — и что это было? Это был тот факт, что существует земля, воздух, огонь и вода, и что, когда вы комбинируете их, вы получаете интереснейшие результаты.
Что ж, это было бы где-то на уровне с, понимаете? Это не высокий уровень.
Теперь, допустим, мы захотели на самом деле побольше узнать о химии. Тогда какая-то другая наука, более высокого уровня, должна была бы появиться и неожиданно открыть дверь ногой. Или же мы могли бы продолжать развивать химию до тех пор, пока она не стала бы настолько сложной, что человек изучал бы различные данные на протяжении четырех лет, и при этом у него не было бы знаний о химии, которые позволяли бы добиться хоть каких-то результатов. И способ сделать это — начать с «икса» и двинуться вниз. Найти какое-то изолированное данное «икс», не соотнести его ни с чем на уровне d, не соотнести его ни с чем на уровне с, а просто сказать: «Все это находится за пределами человеческого опыта». «По местам стоять, срочное погружение. Идем за дополнительными знаниями!» Им следовало бы сказать: «Идем за дополнительными данными». Дополнительные данные, сбор данных. Они одержимы этим!
Так вот, причина, по которой была создана Саентология, заключается в том, что мы поняли эту базовую схему, и поневоле спостулировали, что для получения данных, нужно найти данное, которое упрощает всю картину. Какое данное устранило бы целый раздел прежнего знания?
Поэтому есть Книга Один, «Продвинутая процедура и аксиомы» и тэта-клирование. Это все. И тут у нас… тэта-клирование — это более простой уровень, но тем не менее он охватывает все более низкие уровни. А вот эта область, вот здесь — это само-определение на самом высоком уровне. А этот уровень вот здесь — это изучение чего?
Это изучение автоматизма: автоматическая взаимозависимость факторов выживания, как они проявляются и как воздействуют на вид «хомо сапиенс».
Так вот, я не стану утверждать, что мы уже находимся на уровне двух данных или где-то поблизости от него. Но мы действительно упорно работаем, и мы с успехом приближаемся к нему. И результаты сыплются как из рога изобилия.
Но с любого из этих уровней можно объяснить уровень d — все, что находится на уровне d, все, что находится на уровне е, все, что находится на уровне f и на любом из нижних уровней, — все это можно объяснить, исходя из одного хорошего, обобщающего данного с уровня с. Таким образом, можно объяснить все человеческое поведение с уровня с и ниже, если у вас есть какое-то данное на уровне с. Если у вас есть хорошее, обобщающее данное с уровня b, то вы можете понять что угодно на уровне с. Все, что вы можете точно установить на уровне а, конечно же, позволит оценить все данные на уровнях b, с, d, e, f и так далее. Хорошо. Это… очень просто, не так ли?
Помните, я показывал вам раньше в этой серии лекций вот это приспособление. Здесь известно одно данное, а здесь — известны ВСЕ данные. Оно выглядело как круг — вот эта штуковина на рисунке номер 2. И в этом направлении мы двигались путем индуктивной логики, а в этом — путем дедуктивной логики. Мы брали множество данных, множество данных, и приводили их к неизбежному заключению. И точно так же, если бы мы взяли все данные на уровне е и соединили их все, объединили бы их и все такое, то, ей-богу, что мы тогда обнаружили бы? Что ж, вы могли бы найти уровень f, но никогда уровень d. Таким образом, этот метод требует двух действий. Вам нужна и индуктивная логика, и дедуктивная.
Вам необходимо потянуться за индуктивным, почти интуитивным данным, и схватить его. А потом нырять — встать на дедуктивный уровень, взять все эти данные, которые находятся вокруг и смотреть, как… как это работает. Это данное подходит? А это? А это? Да! Да! Подходит? Здорово. Подходит? Это хорошо. А потом из этого делаете заключение, что… эй, три данных не укладываются в эту теорию. Черт меня подери! Мы говорим, что на уровне с действовать слишком сложно, потому что на этом уровне мы получили три данных.
После этого у нас остается только один выбор, а именно: по меньшей мере, попытаться выяснить, существует ли уровень b, охватывающий все то, что есть на уровне d, плюс эти три данных. Понимаете, чтобы все то, что есть на уровне b, включало в себя все, что есть на уровне d плюс эти три данных. И тогда мы очень довольны, мы очень довольны всем этим и говорим: «Эврика! Мы нашли это! Мы решили эту загадку и… Минуточку, эээ… уровень с. Есть уровень с. О, нет! Что ж, ладно, давайте сейчас бодро и весело просмотрим все данные на уровне с и выясним, нет ли там какого-нибудь данного, которому нельзя дать оценку с помощью того замечательного нового данного, которое есть у нас на уровне b. О, нет! Тут двенадцать данных! Пффсссс!»
Тогда вы говорите: «Что ж, ладно. Значит, исходя из этой теории, непременно должен существовать уровень а. Что ж, давайте выясним, можно ли с помощью всех данных уровня а разобраться со всем на уровне с, потому что сейчас нас интересует уровень с, понимаете? Боже мой, еще как можно! Уровень а просто разносит эти проблемы в клочья». И мы смотрим на уровень b и говорим: «Только посмотрите на уровень b. Он… о, нет! Два данных с уровня b нельзя объяснить, исходя из уровня а. Только не говорите мне, что над этим уровнем есть еще один». Что ж, он должен там быть.
Почему, черт побери, постулат производит такое значительное следствие? Преклир просто говорит: «Вог» — и происходит «вог». Почему? Почему? Что это за потенциал, связанный с размещением вещей в пространстве? Так что на самом деле, используя это, мы продвигаемся вперед несколько неустойчиво. И вы… эта неустойчивость настолько мала, что вы даже не вполне осознаете, что это неустойчивость. Вы можете сказать:
«Послушайте, мы решаем все проблемы, которые попадаются нам на глаза, и все замечательно, и мы решаем проблемы хомо сапиенс, и все идет действительно замечательно».
Но время от времени кто-то упоминает о потоках и говорит: «Потоки… да. Якорные точки? Замечательно». И у вас возникает какое-то жутковатое ощущение: у тэты есть способность размещать терминалы в пространстве — постулировать и затем размещать терминалы в пространстве и создавать потоки между ними. И время от времени вы очень важно говорите, что для того, чтобы работать, вам нужно подняться выше уровня энергии… или вы просто работаете на уровне настолько тонкой энергии, что никто не в состоянии ее увидеть? И существует ли уровень выше постулатов? Я не знаю. Но есть это странное данное. Мы используем это данное. Мы используем его в работе на всю катушку. Это просто замечательно. Мы движемся к нему сломя голову. Опа! У нас нет… мы не получили двух данных на вершине.
Вероятно, я поступаю чересчур смело, помечая эти уровни как а, b, с, d, e и f. Нет, тот уровень, который у меня помечен как f, следовало бы назвать а, и именно там, вероятно, мы и действуем в данный момент. Но мое эго не позволяет мне это сделать. И поэтому мы тут… мы работаем вот с этим «яблоком», которое должно быть кругом. Двигаемся в направлении к двум данным.
Мы знаем, что МЭСТ-вселенную образуют два данных. Откуда мы это знаем? Мы знаем это из самого невероятного источника, который когда-либо существовал, из самой фантастической области знания — из несуществующей области знания. Это абсолютно оригинальная геометрия, которую Бакминстер Фуллер
Как заполнить это пространство? Какова его структура? Что ж, прежде всего, должно иметься два элемента: «снаружи» и «внутри». Потому что это не может быть точка, так как у точки нет никаких измерений. А для того, чтобы мы могли начать заполнять пространство, нам нужно измерение. Мы не можем сказать: «Это точка», и когда она… точка создается и определяется как нечто, что не заполняет пространства. Так что нам нужна внутренняя и наружная сторона этой точки. Не важно, что это будет, у этой точки должна быть внутренняя и наружная сторона, и она должна иметь какое-то крошечное измерение, чтобы мы могли сделать следующий шаг — заполнить ее тетраэдрами.
И вы ходите по всей этой точке, и заполняете ее тетраэдрами. И что вы затем обнаруживаете? Вы обнаруживаете, что в нее помещаются октаэдры. А затем что вы обнаруживаете? Что в нее помещаются тетраэдры. И что вы обнаруживаете? В нее помещаются октаэдры. Что вы обнаруживаете? Тетраэдры, октаэдры, тетраэдры, октаэдры. У-у! Треугольники, треугольники, треугольники. И именно таким образом заполнятся пространство.
А-Р-О. Цикл действия. Четыре стороны: М-Э-С-Т. Очень интересно, не правда ли? Однажды я просто внезапно… я работал в этом направлении, и внезапно Баки
Фуллер взял и с нуля придумал геометрию вот таким нелепым способом.
Так что, разумеется, пока вы приклеены к энергии и частицам, у вас будет эта система: дихотомия, треугольник, четырехгранник, восьмигранный октаэдр. Иначе говоря, у вас будут потоки, положительный и отрицательный полюсы и так далее — до тех пор, пока вы имеете дело только с трехмерным пространством. И пока вы валяете с пространством дурака, именно это и будет происходить.
Но существует ли что-либо выше пространства? Что это? Что это за вещь, которая не заполняет пространство, а создает его? Мы должны использовать слово «вещь», потому что мы общаемся в МЭСТ-вселенной. Что это такое? Мы не знаем точно, где находится вершина. Где потолок?
Что ж, мы нашли потолок МЭСТ-вселенной. Ха-ха, эта вещь ушла в прошлое уже несколько часов тому назад, несколько дней тому назад, — в действительности годы и годы обладательности тому назад. Это было действительно очень быстро выброшено за борт с появлением шага IV 5-го выпуска «Стандартной процедуры действия». Потому что эти процессы запросто разделываются с потоками, потому что этот шаг начинается с той основной вещи, из-за которой возникают проблемы с потоками, — с объекта, который является продуктом потоков. И если вы можете управлять объектом, следующий шаг состоит в том, чтобы управлять энергией, из которой созданы объекты. И если вы можете управлять энергией, то вам очень легко управлять пространством, в котором создается энергия, — вот оно было и нету — бумс!
Но вот мы покинули это пространство, и где же мы находимся? Что ж, человек может создать свою собственную вселенную, и есть множество способов сделать это. Большая группа людей может объединиться и сделать это, и существует потрясающий уровень эстетического ощущения; есть потрясающие цели, есть сильнейшие ощущения, каких вы даже и близко никогда не испытывали. Вам бы и присниться не могло, что такие ощущения существуют.
Когда-то вам, возможно, и снился сон о прекрасной музыке, а затем вы проснулись и стали думать о том, что же это такое было — что-то из какой-то очень отдаленной точки трака, — эта музыка преследовала вас и вы не могли как следует вспомнить ее. И вы помните, что вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО впечатлились этой музыкой. Вам снился сон, в котором вы действительно впечатлились каким-то эстетическим ощущением. Это бледная тень того, насколько сильна, высока эстетика и насколько она опьяняет.
Итак, что же мы получили? Мы не поднялись до уровня двух данных. Выше этого уровня начинается грандиозное приключение. Но до сих пор все безопасно… совершенно безопасно.
И у меня две цели: одна из них состоит в том, чтобы решить эту проблему, исходя из того, что «все просто». Мы предположили, что все просто, что ответ должен быть, в сущности, простым — итак, где нужно было искать ответ? Не там, где все усложняется еще больше. И всякий раз, когда вы, проводя какие-то исследования, хватаете какое-то данное, которое не объясняет более широкую область деятельности, а затем погружаетесь в еще большие сложности, считая, что это для вас единственно возможное направление движения — берегитесь. Всякий раз, когда вы видите, как кто-то делает какие-то вычисления для того, чтобы решить некую огромную головоломку, когда вы видите сложные теоремы, предназначенные для того, чтобы создавать сложные теоремы, то просто на основании практического опыта мы можем сказать, что тут что-то неправильно. Если что-то является сложным, то это неправильно.
И МЭСТ-вселенная полностью доказывает это, потому что неупорядоченные данные на f просто ужасны.
Что тут у нас внизу? Мы, возможно, работаем — как показано на рисунке номер 3 — в диапазоне от уровня «НЕТ длины волны» до уровня «ТОТАЛЬНОЕ движение», которые взаимодействуют друг с другом. И возможно, что существует постижимое разумом и, тем не менее, недостижимое «тотальное движение», которое столь же далеко от МЭСТ-вселенной, как и «отсутствие движения» тэты. МЭСТ-вселенная создает имитацию тотального движения, притворяясь, что эти пересекающиеся запутанные векторы хаоса представляют собой всю сложность движения, какая только может существовать.
МЭСТ-вселенная не очень плотная и не очень быстрая. Так что если бы мы располагали всеми векторами, какие только могут существовать, то мы бы имели абсолютную плотность. Таким образом, теоретически мы могли бы перейти от воздушности пространства к относительно высокой плотности тяжелого золотого предмета, и у нас был бы доступный для МЭСТ-вселенной эквивалент перехода от отсутствия движения к тотальному движению.
И это была бы та дихотомия, с помощью которой мы действуем. Что-то, что не движется, действует посредством того, что движется, — вот такая дихотомия.
И, возможно, существует более значительная дихотомия — абсолютный ноль, полное «отсутствие длины волны» взаимодействующий с чем-то, находящимся в «тотальном движении», что непостижимо более сложно, чем тэта и, тем не менее, хорошо упорядочено. И, возможно, МЭСТ-вселенная пыталась достичь этого уровня тотального движения.
Я рассказываю это вам по двум причинам. Я хочу объяснить вам, что такое автоматизм, и я хочу, чтобы вы, при работе с преклирами или с данными исследований, относились с некоторым доверием к этой теории о том, что основополагающая простота
И следующим крупным шагом вперед в этом направлении будет, вероятно, идентификация и более совершенное описание того, что находится в тотальном движении. Возможно. Бог знает, что это будет. Но мы имеем взаимодействие движения и отсутствия движения.
Постепенная шкала взаимодействия движения и отсутствия движения образует нашу шкалу тонов, она образует потоки и все разнообразие вещей. В действительности вот здесь, на рисунке 4, терминал а, имеющий определенный потенциал, взаимодействует с терминалом б, и им не обязательно находиться очень далеко друг от друга для того, чтобы произвести ток. Между этими двумя терминалами будет ток. Его можно измерить.
И, однако же, терминалы на рисунке 4 могут находиться на очень маленьком расстоянии друг от друга. Так что дихотомии могут быть невероятно крохотными и, тем не менее, они будут давать результаты.
Существует… нервное общение и не столь нервное общение образуют дихотомию и создадут неупорядоченность на линии общения. Один человек говорит: «Боже мой! Спасите корабль от рифов!», — а другой отвечает: «Ну, у нас есть две секунды для того, чтобы спасти корабль от рифов!» Вы получили спор.
За этим нужно следить. И второе, о чем я упоминал, — это преклир. Преклир — его ответы в основе своей просты. Они не являются чем-то сильно сложным. И всякий раз, когда вы допускаете ошибку, видя в симптомах что-то сложное, вы тем самым удлиняете время одитинга. Если вы уделяете внимание сложным и изменяющимся симптомам, то будьте уверены, что вы работаете с этим преклиром на уровне f, е или d. Именно это вам и предстоит узнать, если вы допустите, чтобы миссис Мук приходила и начинала рассказывать вам, какие муки она испытывает.
В ее первый визит… в ее первый визит причина всех ее трудностей, по ее словам, заключается в том, что ее дети — это такое испытание для нее, и если бы она могла ладить с детьми, то все было бы в порядке. А когда она приходит в следующий раз, она пишет вам длинную записку, где объясняет, что причина всех ее трудностей заключается в ее муже, и она сообщает о том, как ее неожиданно осенило, что ее муж проигрывает (или выигрывает) в сравнении с ее отцом, который был замечательным человеком и так далее. И вы решаете: «Ну, я думаю, что я поработаю немного над этим и приведу кейс в порядок, прежде чем мы начнем его раскатывать».
Но в свой следующий визит она принесет с собой длиннющий трактат, в котором говорится, что на самом деле причиной всего была еда. Все это не имело никакого отношения к ее отцу, но отец покупал еду и ее… возможно, это имело какое-то отношение к делу, но в действительности не имело. Причина в еде. Ей отказывали в еде, когда она была маленькой, и именно это в действительности аберрировало ее. И вы говорите: «Что ж, мы сделаем с этим что-нибудь».
Но вот она приходит в следующий раз и приносит восемнадцать страниц, отпечатанных на машинке, — свежий манускрипт — и объясняет вам, почему дело не в еде, почему в действительности дело не в еде. Все связано с событием, о котором она неожиданно вспомнила. Она неожиданно вспомнила, как она была на похоронах, когда ей был примерно один год, и с тех пор она помнила об этом. И это событие так испугало ее, и именно оно повлияло на ее жизнь. И она все это вычислила.
А как она это вычислила? Она всякий раз создавала для вас небольшой конус. Она инстинктивно пыталась найти самый высокий общий знаменатель своего кейса, и пыталась разнести кейс вдребезги, показывая вам все точки, с которыми эта проблема взаимодействовала и в которых она была усложнена.
И когда мы смотрим на это, то мы видим перед собой, во-первых, нечто, что в очень значительной степени расширило наши познания, а также мы видим всех преклиров, с которыми мы когда-либо имели дело. Ведь то, что по сути своей является верным по отношению к тэтану, должно быть по сути своей верным и по отношению ко вселенной или вселенным, в которых он обитал.
Ладно, вот вы начинаете работу на уровнях e и f — е-о-о-о-м-о-е-о-у! Просто соблюдайте Кодекс одитора, будьте вежливы, не давайте ей болтать, дайте ей в руки банки Э-метра, проведите оценивание по «Создавать — разрушать». Позволяйте ей время от времени немного поговорить с вами, если от этого, судя по всему, она чувствует себя немного лучше, — но только из вежливости. Проведите ей это оценивание, добейтесь, чтобы она оказалась на пять сантиметров, на пять дециметров, на пять метров, на пять километров позади своей головы. Она не может оказаться там? Хорошо. Пусть она выпустит луч и оттолкнет свой лоб вперед. Она не может сделать это? Пусть удерживает точку: «Ладно. Так, давай-ка посмотрим, создай макет первого дома, в котором ты когда-либо жила. Хорошо. Ты получила этот макет? О, здорово. Теперь возьми и сделай его зеленым, помести его за своей спиной, помести его себе под ноги, помести его над своей головой. Теперь сделай на нем новую башенку и помести его с правой стороны. Сделала? Хорошо. Теперь помести его с левой стороны».
Вы спрашиваете:
Так что вы говорите:
Начните работу с этого шага, если только не окажется, что преклир, увидев свой дом, не может его передвинуть, если только не окажется, что преклир до такой степени неспособен к малейшему движению по постепенной шкале, с которой вы начинаете работать, что ничего не происходит.
Но попытайтесь начать работу с этого шага, потому что вы нашли самый низкий уровень автоматизма для этого кейса. И, проводя этому кейсу полные процессы шага IV, вы сможете вернуться к стабильной точке. А имея стабильную точку, вы сможете вернуться к чему-то, напоминающему… пространство. А когда преклир получит его, вы можете взять и снова провести ему немного процессов шага IV. Пусть вас это не удивляет, но, по крайней мере, постарайтесь выковырять преклира из головы. Это и есть ваш процесс.
Что вы делаете? Вы, возможно, подумали, что по этим шагам вы спускаетесь вниз по шкале тонов, но… если вы назовете это шкалой тонов. На самом деле это не шкала тонов. Нет никаких причин, по которым уровень f не мог бы находиться на отметке 20.0. Это очень быстрая, ужасно быстрая игра… очень быстрая. Это очень сложно. Это похоже на азартную индейскую игру… в которой косточки от свиных ножек перекладывают из руки в руку и в конце концов они оказываются в бизоньей шкуре снаружи вигвама. Сложная игра. Это как будто кто-то играет с вами в какую-то простую игру, типа «очко», и почему-то все время выигрывает. Тут могут быть самые разнообразные сложности, которые быстро применяются игре.
Шкала тонов, по сути, является мерилом скорости, а эта пирамида — нет. Она показывает усложнение знательности. Так что эта точка на самом деле не тон 40.0. Вовсе не обязательно. Любой уровень пирамиды может проходить по всей шкале тонов, понимаете.
Теперь давайте рассмотрим это применительно к «Стандартной процедуре действия». Вы применяете самый простой способ, которым можете воздействовать на кейс, затем немного более сложный способ воздействовать на кейс, а затем еще немного более сложный способ, и еще немного более сложный способ, и еще немного более сложный способ, и еще немного более сложный способ — у вас есть а, b, c, d, e, f и g.
Потому что, коллеги, этот парень вот здесь, внизу, это нечто сложное. Настолько сложное, что он не дает ничему уйти. Или он отдаст все, что угодно: вы не можете добиться, чтобы он удерживал хоть что-то. Возможно, он находится в больнице и у него хроническая… как бы неприятно это ни звучало… хроническая рвота, хронический понос, расстройство толстого кишечника и так далее. Он просто должен все отдавать — бум! бум! наружу! бам! — во всех направлениях, понимаете? Может быть и так.
Или это другой тип: если вы добьетесь, чтобы он положил кошелек на стул вместо того, чтобы крепко прижимать его к животу, то добьетесь прогресса в кейсе. Если от такого преклира уходит какой-то предмет, существующий в настоящем времени, то он начинает удерживать все остальное, а объекты и слова сами по себе относятся к более низкому уровню…
Существуют различные тесты, позволяющие определить, насколько хорошо человек будет это делать. В какой степени объект… в какой степени тот или иной объект является символом?
Вы говорите… вы поете: «Янки Дудл в город ехал, оседлавши муху».
Он останавливает вас и говорит: «О, нет, нет-нет! Нет, там говорилось «пони»».
И вы говорите: «Ну, ладно, хорошо. В шляпу он воткнул перо и назвал макарониной».
И он говорит вам: «Ну, вы знаете, слово «макароны» — в те времена в Англии это было такое жаргонное словечко, которое употреблялось в смысле «модник, щеголь», — вот почему он использовал это слово».
Вы ничего не делаете. Вы напеваете песенку. Этого парня так сильно беспокоят подобные вещи. Вы знаете, что он делает с ними? У вас что-то срывается с языка, и он это подхватывает. Факт! Он делает это. Он их подбирает.
Так что по мере движения вниз, вот сюда, вы все в большей и большей степени имеете дело с предметом, это верно. Примерно вот на этом уровне — на с — возникает очень сильный автоматизм, и он становится все более, и более, и более сильным. И вам нужно удостовериться в том, что же именно делает преклир.
Так вот, я задам вам нечестные, подлые вопросы, которые сродни вопросу «А как ты держишь теннисную ракетку?» Откуда взялись пуговицы на одежде людей в этих ваших макетах? Откуда взялись пуговицы у них на одежде? У вас есть человек, он одет, и его пиджак застегнут. Откуда взялась пуговица?
–– О, да-а? — Это автоматизм.
–– Вы создаете макет собаки. Откуда у нее взялась шерсть?
Нет, нет. У нее не просто «есть» шерсть. Откуда исходит ее лай, если она лает? Гав-гав! Вы сделали ей горло? Нет. Значит, вы не создали собаку. Вы создали автоматическую картинку собаки, которая ведет себя определенным образом потому, что у вас есть автоматические контуры, которые научили вас макетировать так, чтобы собака выглядела таким образом и вела себя таким образом. Так что вы просто макетируете эквивалент того, что существует в МЭСТ-вселенной, и вы взяли МЭСТ-вселенную для своего автоматизма.
И даже если вы нацепили на эту собаку розовые банты, зеленые ленты, сделали ее шерсть лиловой и все такое прочее… конечно же, она станет вашей собакой. Но она не станет вамперджампом! Нет, нет! Вам нужно создать вамперджампа. И для того, чтобы создать хорошего вамперджампа, вам придется убрать из банка практически весь автоматизм. Вы хотите знать, что такое вамперджамп, что ж, создайте его. Их создание — это очень сложное дело. Не то чтобы на их создание требовалось много времени, но автоматизм отличается не тем, что «экономит время». В действительности из-за автоматизма времени уходит больше. Человек, действующий на автомате, действует намного медленнее. Создание макета у него на самом деле занимает больше времени по сравнению с тем, насколько быстро он может думать. Он думает так медленно, что он тратит на это больше времени, чем мог бы затратить, если бы он создал эту штуковину. И ему вовсе незачем использовать МЭСТ-вселенную в качестве образца.
Нет ничего дурного в том, чтобы использовать МЭСТ-вселенную в качестве образца. Вы можете делать это еще долго. Но в один прекрасный день вы скажете… вы скажете: «О, я мог бы поместить здесь множество зеленовато-желтых людей с зелеными бантами и оранжевые тротуары и так далее, и это будет вселенная, и… О, а зачем это я создаю эту вселенную?» Вы создаете автоматическую вселенную. Ваши макеты, возможно, очень хороши, с этим все в порядке, вы движетесь вверх — но вы еще не поднялись над уровнем автоматических макетов, если только вы не в состоянии создать элемент за элементом вамперджампа, который является совершенно оригинальной идеей. Он не имеет совершенно никакого отношения к МЭСТ-вселенной. Это не просто вывернутая наизнанку и перемешанная МЭСТ-вселенная. Он не лает хвостом, и не пускает пар ушами, и не делает ничего в этом роде. Это какая-то тварь, которая действует, функционирует, и для которой у вас, возможно, есть какая-то цель.
И вы знаете… вы когда-нибудь видели инженера, поглощенного проектом? Его жена сходит от этого с ума! Я имею в виду, что жена заходит к нему, уже одиннадцать часов, и утром ему нужно идти на работу, а по всему столу разложены бумаги; и вот уже двенадцать часов, и она лежит в холодной постели в темноте; бьет час, затем два часа, а бумаги по-прежнему летают из стороны в сторону. И она выходит и говорит: «Дорогой, уже два часа».
И он отвечает:
–– А?
Он действует не на автомате. Он работает как сумасшедший. Он думает каждую минуту — трррррр! — он разрабатывает тот или иной проект, и время от времени он вставляет в него электронные компоненты МЭСТ-вселенной, — потому что они под рукой и потому что другие делают их. Или он разрабатывает этот проект, исходя из того, что он должен учитывать законы гравитации, потому что гравитация существует, и его есть-ность… он конструирует в мире реального, а не в мире действительного, поэтому ему приходится идти на эти компромиссы.
Но поручите этому парню, охваченному воодушевлением, строительство труннербагов, способных выполнять ямперджампы — дзинь! Вы еще никогда не видели такого интереса. Он уже сверхсосредоточенно несется вперед с такой скоростью, что покрышки горят. Нет, это действительно… это действительно захватывающее зрелище.
Так вот, прошло так много времени с тех пор, как кого-нибудь просили сделать что-нибудь подобное… я имею в виду, кого-нибудь просили сделать что-либо вроде этого, а он говорит: «О, нет. Я никак не могу быть оригинальным. В конце концов, оригинальное мышление нигде не встречается. Оригинальность и воображение — даже в своем лучшем проявлении являются просто-напросто переделкой того, что уже было придумано раньше. Мы знаем, на кафедре английской литературы мы обучаем писателей тому, что все уже было написано раньше. И существует восемь драматических ситуаций и тридцать шесть способов использования бумаги. И все они, за исключением некоторых, применимы к рассказам, и у нас все это выражено в виде формул и все… а чтобы придумать сюжет, нужен джинн, придумывающий сюжеты. Ведь все знают, что все сюжеты, по сути своей, похожи друг на друга и все они были придуманы раньше».
Если вы столкнетесь с одним из таких автоматичных типов, то он выдаст вам все это (если вы занимаетесь искусством). «Да, это похоже на знаменитый портрет Стиксбургера работы Рубикона». А вы только что нарисовали городскую ратушу. Все всегда «похоже» на что-то. Он мыслит ассоциациями, а не на основе эстетики. Все всегда с чем-то можно сравнить, и это всегда было сделано раньше… творческое воображение.
Если вам когда-нибудь доводилось подниматься по крутым ступенькам высокой башни творчества практически «с нуля», — не состязаясь с МЭСТ-вселенной, а с головой уйдя в создание чего-то собственного и нового, — вы не добавляете своему созданию шерсть одним махом — ззум! Нет, вы создаете ее волосок за волоском. И вы делаете это насколько быстро, что на самом деле это так и происходит — ззум! Но вы не надели ее одним махом! Вы не сказали: «Абракадабра — шерсть». Нет, вы сделали не так. Вы взяли шерсть, и вы стали помещать ее на свое создание волосок за волоском, и — врррррррр — вся шерсть на месте. Понимаете?
Так что это очень интересно. Вы хотите знать, насколько низко ваш преклир находится на шкале тонов в отношении автоматизма, попросите его, довольно коварно, придумать что-нибудь совершенно оригинальное. Он скажет: «О, нет!» Подумает над этим секунду-другую и скажет: «Так, минуточку. Я подумал о дороге, которая завинчивается, как штопор. Да, совершенно оригинально».
Вы говорите: «Это дорога, не так ли?»
И тогда он, в конце концов, придумает что-то потрясающее и ужасающее: он работал над этим, он думал и думал над этим. И когда он приходит к вам, вы говорите:
«Вы знаете, почему это не оригинально? Вы смогли рассказать мне об этом на языке МЭСТ, не так ли? И для каждого компонента у вас было название. Вы бы не смогли рассказать мне о чем-то совершенно оригинальном».
«О, — ответил бы вам этот парень, — я вас пристрелю!»
Что такое автоматизм? Что могло бы служить мерилом автоматизма? Люди так долго находятся в МЭСТ-вселенной, используя энергию МЭСТ-вселенной, предметы, созданные МЭСТ-вселенной, и пространство, созданное МЭСТ-вселенной, что полагают, будто должны копировать только шаблоны, которые присутствуют в МЭСТ-вселенной: трехмерное пространство, объекты с колесами. Как же жили ацтеки? Всем известно, что у ацтеков не было колеса. Что же у них было? Кстати, колесо им было известно. На всех детских игрушках, которые находят в старых руинах и так далее, есть колеса — на маленьких тележках и так далее. Но потом кто-то приходит и говорит, что этой цивилизации колесо не было известно. Да каждый ребенок в ацтекском обществе таскал за собой игрушечную тачку с колесами. Как бы там ни было… у них, однако, не было лошадей. Это мы знаем наверняка. На лошадях были только Кортес и Писарро.
Так что, когда мы смотрим на шкалу автоматизма, мы смотрим… когда мы смотрим на автоматизм… на шаги (насколько это касается вас)… вершины… 2,3, 4, 5, 6, 7. Каждый из этих шагов содержит огромный объем автоматизма.
Что ж, какова ваша цель? Вы хотите знать, как далеко расположена ваша цель? Что ж, мне очень не хочется изображать это на данном рисунке, потому что позже он будет озадачивать тех, кто его увидит, но вот здесь вверху есть пунктирные линии, и эти пунктирные линии имеют отношение … имеют отношение к совпадению. И там, где эти две пунктирные линии, помеченные как «Эдгар» (Е) и «Джо» (J), совпадут над этим рисунком, это и есть уровень от точки А до вот этой точки В, находящейся над этим рисунком. У вас есть еще очень много того, что вы можете улучшить в преклире!
Главная проблема, с которой нам пришлось столкнуться, состоит в том, что у людей скудное воображение. И вы будете шокированы, заметив это в своем преклире. Вы спросите: «Что случилось с его воображением?»
Однажды он расскажет вам нечто очень интересное. Он скажет вам: «Вы знаете, у меня было приключение».
Вы отвечаете: «Да, да». У этого человека все обстоит очень хорошо. Он может поднимать руки, находясь вне тела, и так далее.
Он рассказывает это очень смущенно. Он говорит: «…и там была одна дама, которая складывала яблоки в пакет, и я взял одно яблоко и все откатывал и откатывал его чуть дальше от нее. У-ухх!»
Это примерно то же самое, что взять Дэна Патча
Так вот, если вы сделали это, то ваш преклир… вот в чем проблема вашего преклира. Уровень его автоматизма в точке А настолько далек от желаемого результата, который мы пометим буквой В и поместим стрелочку, обозначающую движение вверх, что преклир способен только копировать «Х». И немного если вы поднимете его уровень, то ему будет стыдно копировать «Х», но при этом он будет считать, что неспособен сделать ничего нового. Так что это автоматизм.
И вы видите, что у человека, который начинает действовать… о, очень быстро. Я имею в виду, что он макетирует маленького человечка… — Создай маленького человечка. Создал маленького человечка? Хорошо. Создай еще одного маленького человечка. Отлично. Создал еще одного маленького человечка?
Могу поспорить: у них за спинами курточек нет. Дело не просто в том, что он что-то упустил. Дело вот в чем: где он взял перламутровые пуговицы? Где он взял адмиральские эполеты, которые он макетирует? Он взял образец из МЭСТ-вселенной, у него большой опыт, а затем у него возникает страстное желание следовать этому образцу, и, когда он создает макет, он просто комбинирует заново все эти образцы — бонг! — и готово.
Его ли этот макет? Что ж, преклир почувствует, что этот макет его достаточно сильно, чтобы испытать сильнейший шок от того факта, что ему действительно что-то принадлежит. Он заставил этого адмирала стоять на голове и носить гирлянды цветов на пряжке своего ремня или что-нибудь в этом роде… все, что угодно… это его адмирал. Преклир так гордится своим адмиралом, что дальше некуда! Он не стоит по-настоящему гордиться своим адмиралом — или испытывать хоть какой-то подлинный интерес к этому адмиралу. В этом адмирале заложено слишком много автоматизма.
Так что интерес и автоматизм имеют много общего. И когда Голливуд начинает выпекать один за другим фильмы с одинаковым сюжетом… Раньше в дешевых вестернах всегда были плохие парни и хорошие. И хорошие парни гонялись за плохими, а иногда плохие гонялись за хорошими, и там всегда была какая-то «горячая сосиска», и в конце парню всегда удавалось заполучить девушку. И фильмы были достаточно банальны, так что герои уезжали в направлении заката, как это происходит в современных фильмах класса «А». А вы удивляетесь, почему это толпы зрителей держатся от этих фильмов как можно дальше. В них недостаточно неупорядоченности. В них слишком много абсолютно однообразных шаблонов, шаблонов, шаблонов, шаблонов, шаблонов. Слишком много зрелищности и слишком мало оригинальности. Кто-то пытается сделать «особенную» картину, а все говорят: «Ну, вероятно, она не даст кассовых сборов».
Однажды я написал сериал, который вошел в историю. Он вошел в историю потому, что на его создание ушло всего 200 000 долларов, а принес он 1 750 000 кассовых сборов, и это был самый плохой сериал из всех, которые когда-либо были сняты. Но в нем не было недостатка в неупорядоченности, потому что после того, как я написал сюжет, он был… в нем было много неупорядоченности… там решили, что вторая половина каждой части, или что-то в этом роде, должна быть написана заново кем-то, кому нужно было попасть в титры, и этот человек, не читая моего сценария, взял и переписал его. Сериал получился действительно неупорядоченный. Кроме того, у них была парочка свободных каскадеров, которым не могли найти никакого занятия, так что их трюки повставляли в различные части картины.
И по сей день, если я прихожу в Голливуд, я могу зайти в офис такого-то агента… некоторое время на меня смотрят ничего не выражающим взглядом… мне время от времени приходилось работать над вполне приличными вещами… смотрят ничего не выражающим взглядом или что-то вроде этого, а затем: «Да, точно. Ага. Угу. Я знаю, да! 1750000 долларов кассовых сборов — верно! Да, точно! Да, конечно, мы можем вас использовать. Давайте съездим в «Парамаунт», посмотрим, что они могут вам предложить!» Гм! Это факт! Просто кассовый сбор. Они никогда не смотрели этот фильм. Никто никогда не пытался проанализировать этот фильм, чтобы понять, почему он сделал такие сборы. Он не поддается анализу. В нем отсутствует сюжет. В конце там даже не те герои, что были в начале. Замешательство, присутствующее в этом фильме, было столь поразительно, что люди приходили в кинотеатр снова и снова, потому что не могли поверить в то, что там происходит.
И тем не менее по сей день, если бы я убедил Джимми Фиддлера
Это многое позволяет вам понять о подобных вещах. А потом там еще удивляются, почему это публика на пушечный выстрел не подходит к кассам. Кинематографисты думают, что в фильме должно быть то-то и то-то.
Мне представляется, что древнегреческий театр к концу своего существования был готов вот-вот разориться. Антрепренерам, импресарио и менеджерам театров приходилось нелегко, башмаки у них уже разваливались, и мне представляется, что перед тем, как древнегреческому театру в конце концов пришел конец, его актеры копались в мусорных баках. Я уверен, что так оно и было, потому что они отошли от неупорядоченности и стали действовать по шаблону. И вам в жизни никогда не доводилось видеть ничего, что было столь же стилизовано, как греческий театр в свои последние дни. И зрители стремились держаться от него подальше.
Интерес — это единственное, что заставляет человека двигаться по траку МЭСТ-вселенной. Таким образом, интерес — это единственное, что заставляет вашего преклира двигаться вверх по шкале как тэтана. И на тот случай, если вы упустили это: интерес — это единственное, что движет вашего преклира вверх по траку к более высокому уровню бытийности. Для того, чтобы у него могли произойти хотя бы малейшие улучшения, он должен быть заинтересован в каком-то потенциальном «буду быть», «буду делать» или «буду иметь». И если вы выводите его из тела наружу, у него не остается ни малейшей индивидуальности — он оставил индивидуальность в теле, он не чувствует, что у него есть какая-либо идентность, он все это ощущает, это его очень расстраивает, и вы удивляетесь, почему это у него все нет и нет улучшений? У него нет причин улучшаться.
К счастью, в эти техниках одитинга достаточно автоматизма и мало… очень мало неупорядоченности содержится в «Стандартной процедуре действия», и преклир не поймет, что с ним происходит, пока не будет уже слишком поздно, и он пронесется через весь одитинг всего за несколько часов и станет кейсом шага I. У вас не будет никаких проблем, пока вы не дойдете до шага I, не закончите шаг I и не научите преклира достаточно хорошо поднимать части тела. Если вы научите его поднимать их по-настоящему хорошо, то ваши проблемы начнут иссякать. А преклир придет в состояние статики. Теперь он подъемный кран: он может что-то поднимать.
Так вот, следовательно, чтобы сделать человека оперирующим тэтаном, требуется нечто из эстетики. Как вы восстанавливаете эту эстетику? Вы рекомендуете ему заняться зрительством? Это просто дополнительный автоматизм. Человек сидит, а ему все подают на блюдечке. Нет. Вы создаете чувство эстетики не так. Вы просто продолжаете работать с преклиром, чтобы устранить автоматизм из его кейса, а чувство эстетики восстанавливается само собой — это отрицательное достижение.
Таким образом, враг, который мешает вашему преклиру двигаться вперед, зовется «автоматизм». Всякий раз, когда вы обнаруживаете, что преклир стоит на одном месте, это означает, что он удовлетворен. И рано или поздно наступит момент, когда он будет удовлетворен на каком-то из уровней на шкале тонов, когда, идя по улице как тэтан, он, возможно, будет заниматься чем-то конструктивным — например, будет считать фонарные столбы… вот он идет по улице…
Кстати, дети так и поступают. А также тэтаны. Они медленно идут вдоль по улице (полторы тысячи километров в час), пересчитывают все фонарные столбы и бездельничают, дойдя до угла. И ваш преклир будет идти примерно так же, и он… если лошадь чихнет — если лошадь полицейского на углу чихнет, он станет лошадью. Он не просто… ему просто интересно. Он просто вышел из игры. Он просто вышел из игры. У него нет более высокого уровня, на который он мог бы подняться.
И он вышел из игры не на том уровне, где он стабилен. Он по-прежнему боится, по-прежнему рассеивается, а если он наткнется на троллейбусные провода или на что-то в этом роде, то получит сильный удар. Он наталкивается на спайку снаружи своей головы или на что-то в этом роде и получает электрический удар вместо энергетического — электричество находится на шкале намного ниже — и этот удар кажется ему очень сильным и сильно его расстраивает. И он говорит:
Он спрашивает:
–– Что?
И вы отвечаете:
Он пропустит через себя две сотни ватт энергии, текущей от одного виска к другому. Он в самом деле может сделать это. Очень высокие волны, очень высокая частота. Эту энергию можно заметить на Э-метре, но больше ее практически ничто не регистрирует. И, разумеется, ее может увидеть тэтан — в том числе другой тэтан.
Первый удар практически размажет его по всему черепу и выбьет через пятки вниз. И он скажет: «Хм. Это мне не повредило» — и, после небольших уговоров, сделает это снова, и снова, и снова. И он начинает усиливать потоки энергии. И не успеете вы и глазом моргнуть, как он идет, находит выключатель… Бззззззт! Бзззззззт! Бзззззззт! Бззт! Что вы думаете? Он просто сжег лампочку или что-то в этом роде.
Он скажет: «Надо же», — а вы в это время шарите на ощупь в темноте, или вам приходится выходить из своей головы, или возвращаться в свою голову из точки, расположенной на высоте три тысячи километров, где вы на самом деле вовсе не занимались его одитингом, и вам приходится возвращаться и тыкаться на ощупь в темноте в поисках нового источника света. Ну ладно.
Что заставляет его двигаться дальше? Ваш интерес к нему может тут помочь. Ваш интерес к нему может помочь, и некоторое знание того, с чем он сталкивается, тоже может помочь.
Потому что одна из самых тяжелых задач, которую вам предстоит выполнить, состоит в том, чтобы убедить преклира двигаться дальше, дать ему достаточно «буду иметь» для того, чтобы он продолжал движение, когда он ни к чему не испытывает никакого интереса. Потому что он находится в состоянии амнезии, от его памяти ничего не осталось, у него нет ни подлинных воспоминаний, ни потенциала, у него очень мало энергии по сравнению с тем, сколько у него могло бы быть, и он из чистой скуки вернется в свою голову. Так что вам предстоит постоянная борьба за то, чтобы найти что-то, что вызывало бы у преклира хоть какой-то интерес, заставляло бы его двигаться вперед и что он ценил бы.
И не давайте преклирам все то, что и как я даю вам сейчас. Это расплющивает людей в лепешку. Я имею в виду, что иногда люди просто сидят и смотрят на вас раскрыв рты. Я даю вам информацию. Я не собираюсь уводить вас в туманные дали или поступать с вами, как Крысолов
И когда мы смотрим на все это, мы обнаруживаем, что, перемещаясь от А к В, преклир идет вслед за интересом и немного отстает от интереса. Интерес не имеет ничего общего с потоками, и он находится на более высоком уровне, чем пространство. И убежденность, и интерес находятся на более высоком уровне, чем пространство, но вы бы никогда не добились от преклира никакого движения (которое, в конце концов, привело бы к МЭСТ-вселенной), если бы не дали ему что-то, к чему он мог бы испытывать интерес.
В один прекрасный день появился кто-то, кто был всем совершенно доволен, и тут его чем-то заинтересовали. И поэтому он стал двигаться вниз. И интерес, который ему продемонстрировали, — догадываетесь, куда он вел? Он вел от двух данных до уровня g — на рисунке 1. Это тот путь, по которому его провел интерес. Это не означает, что это плохо. Просто он становился все менее и менее могущественным, менее и менее могущественным, он мог делать все меньше и меньше, и в конце концов он перестал быть ужасно заинтересованным и сказал, что у него все вызывает скуку. И не успели вы и глазом моргнуть, как он оказался вот здесь, примерно на уровне g — хомо сапиенс. И ему приходится трудно. Жизнь тяжела, ему приходится напряженно работать. У него есть всевозможные доводы и объяснения этому и так далее.
Что вы должны делать? В чем заключается ваша работа? Занимаясь тэта-клированием, вы разворачиваете трак вспять. И я повторяю, что самый лучший способ развернуть трак вспять — это отделаться от автоматизма, черт возьми. Просто продолжайте тренировать и тренировать преклира в выполнении шагов, из которых состоит «Стандартная процедура действия», пока он не начнет действовать безупречно, уверенно и все с меньшим и меньшим автоматизмом при макетировании и создании пространства — с меньшим и меньшим автоматизмом.
Когда он создает какой-то объем пространства, он не говорит: «Пространство». Он достаточно быстр, так что он на самом деле берет это пространство, он собирает его, и это реальное пространство, он его подвергает проверке и так далее, и он делает все это — щелк! — вот с такой скоростью, понимаете? У него есть кусок пространства. Какой-то другой человек входит в комнату и говорит: «А-аххх! Вакуум!» Это может доходить до такой степени. Я имею в виду, что вот тогда можно сказать, что он что-то делает.
Так вот, многие из автоматических макетов, которые создает ваш преклир, и многие из получаемых вами реакций, которые он на самом деле может контролировать, являются слишком автоматичными, чтобы играть какую-то полезную роль. Они могут быть ярко окрашенными, они могут быть какими угодно. Они, несомненно, принадлежат вашему преклиру, несомненно, он их создает. Я просто объясняю вам, что, когда ему в первый раз удается яркий макет, и тот находится вот здесь вверху — это автоматизм. У преклира в нем очень много автоматизма.
Не пытайтесь вырвать автоматизм с корнем. Просто в целом увеличивайте управление макетами, пока преклир не сможет проделывать самые невероятные вещи с ощущениями и цветами — с подобными вещами. И делать это с полной уверенностью.
У нас тут есть один преклир, который замечательно управляется с макетами — не то, чтобы они были автоматическими и создавались каким-то контуром — нет, он просто использует шаблоны, которые он автоматически производит, и вставляет их в макеты. Это его макеты — тут все в порядке. Я говорю вам, что это удачное обстоятельство, потому что если бы у вас не было того, что можно сократить, то вы не смогли бы добиться от преклира никакого продвижения вперед.
Поэтому вы… у него, наряду со всем этим, есть черное пятнышко. У него есть черное пятнышко, которое действительно его черное пятнышко. Он мог бы… оно несколько сероватое, но у него есть черное пятнышко. И он может включать его и выключать, и снова включать, и помещать его куда угодно — и, бог ты мой, это реальное черное пятнышко! И, вероятно, если бы он увеличил его и накинул на рукопись какого-нибудь радиосценариста — я не стану называть имен — то вы… если бы он действительно поработал над созданием этого черного пятнышка, то он мог бы достичь того, что этот другой чтец сказал бы: «Должно быть, я слепну. Моя рукопись только что стала черной, как чернила», понимаете? Он получает, получает реальное черное пятнышко. И тем не менее этот преклир создает очень хорошие макеты.
Так вот, это не означает, что необходимо уметь создавать настолько совершенное черное пятнышко и такую внушительную реальность, и такую внушительную бытийность, и «Я владею этим, и это мое», чтобы создать макет или чтобы приобрести некоторую уверенность в отношении макета. Преклир просто поднимается, поднимается и поднимается по шкале, приобретая немного большую уверенность, а затем внезапно достигает определенного уровня уверенности, и все. И это определенный уровень уверенности. Это… это очень высокий уровень уверенности, потому что это постепенная шкала знательности. Чем более он будет способен делать это, и чем лучше он будет способен делать это, тем сильнее он будет заинтересован. Почему? Потому что интерес — это природное свойство тэтана. Выше уровня… сразу над уровнем интереса и заинтересованности он — ничто. Он — ничто.
Так что самое важное, что преклира ведет вперед интерес. И всякий раз, когда движение останавливается и ему не интересно, о чем это говорит? Вы видите, что он внезапно теряет интерес. Это говорит о том, что он столкнулся с автоматизмом, от которого нужно избавиться. Вот и все. И для того, чтобы избавиться от этого автоматизма, вы просто заставляете преклира гораздо более усердно и с гораздо большей точностью упражняться в макетировании. И особое предпочтение отдавайте сохранению макетов — пусть преклир обеспечивает, чтобы они продолжали существовать, пусть он делает их более сложными и добавляет в них больше восприятий.
И если говорить об ощущениях, то вы же не думаете, что хоть сколько-нибудь приблизились к этой области, изучая хомо сапиенса, так ведь? У него только пятьдесят пять эмоций… простите, восприятий. Эмоций у него куда меньше — у него только пять или шесть полноценных эмоций, максимум восемь — доминирующих, таких, которые можно легко ощутить.
Ощущения — это обширная тема, и эта тема аналогична теме интереса, и ощущения наряду с эстетикой охватывают более высокие диапазоны волн, чем любые другие типы потоков. И ощущение само по себе может, по-видимому, быть выше уровня потоков.
Так что вы реабилитируете ощущения, и продолжаете реабилитировать ощущения, и вы находите где-то в самом начале трака и избавляетесь от этого автоматизма — использования МЭСТ-тела для того, чтобы оно подготавливало для нас все ощущения. И как вы делаете это? Вы заставляете его ощущать эмоции из макетов. Я говорил вам об этом упражнении в начале этих лекций — эмоции, которые идут от макетов. И вы получаете… вы берете эмоции с нижней части шкалы, с верхней части шкалы до тех пор, пока преклир не сможет произвольно изменять эмоции в любом макете и заново воспринимать их, пока он не сможет изменять любое… ощущение от вещи, которую он видит где-либо поблизости от себя. И затем вы создаете макеты, которые содержат наисильнейшие ощущения, соответствующие самому высокому уровню.
Сначала вы ведете его к открытию, что он может получать ощущения от МЭСТ-вселенной напрямую и что это он может делать лучше, чем от себя… от своего тела… он может делать это напрямую. И когда он будет делать это напрямую, вы увидите, что он внезапно воодушевляется. Ему, на самом деле, не нужно тело. Он больше не зависит от него.
Ведь ощущения и интерес — это уровни. Если преклир не может испытывать ощущений, он не может испытывать интереса. Эти две вещи взаимосвязаны. И они поднимаются до самого верха шкалы.
И вот как вы приводите человека к состоянию оперирующего тэтана: вы обеспечиваете, что он может испытывать все эти эмоции и ощущения, сначала получая их от самой МЭСТ-вселенной, и (чтобы сделать его оперирующим тэтаном) от макетов, которые намного более реальны, которые ВЕСЬМА ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫ и которые обладают БОЛЬШЕЙ СТЕПЕНЬЮ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ, чем… догадайтесь, что? Чем предметы МЭСТ-вселенной. И это включает любые ощущения, какие могут прийти вам на ум, включая вкус перца.
И если вы можете делать это, то вы ведете своего преклира прямо ВВЕРХ по шкале, и он всегда может усложнять вещи. Но по мере того, как он все выше и выше поднимается к состоянию оперирующего тэтана, все для него становится более простым, более прекрасным, более интересным, более интенсивным, более сконцентрированным, более способным. И его ведет к этому состоянию интерес, а главным в интересе является ощущение.
Это не означает, что вы пытаетесь превратить его просто в нечто, испытывающее жажду ощущений, — ведь без определенного количества ощущений человек даже не осознает, что он жив. И для того, чтобы этот тэтан осознавал, что он жив, он должен быть способен, проходя по улице, ощутить запах всех фруктов во фруктовой палатке, когда он проходит мимо нее.
Вы когда-нибудь видели собаку… вы когда-нибудь видели пса, которого хозяева взяли в поездку: его нос высовывается из окна, и он: «Нюх-нюх-нюх-нюх, ха, нюх-нюх-нюх, аха, аха, аха — ух ты! Коровы!» Он говорит: «Коровы и… и… и ей-богу, посмотрите на этот амбар! Амбар полон… и тут прошла кошка и…» Бог ты мой, как ему интересно!
Знаете ли вы, что человек практически утратил эту способность? Речь не о том, что он должен следовать примеру собаки, но тэтан может пройти мимо фруктовой палатки и получить ощущения от каждого фрукта, который в ней есть. И фрукт — это нечто большее, чем ощущение запаха или вкуса: ощущений десятки.
А еще существуют такие ощущения: вы приходите в библиотеку и чувствуете, что все читатели делали с книгами и о чем они думали, когда читали их, — это гораздо более интересно, чем читать книги. В книгах ничего нет.
Так что у вас в арсенале имеются самые разнообразные приемы, и я надеюсь, что вы это понимаете. Путь к ощущению, путь к интересу — это путь от автоматизма и в направлении способности получать все ощущения от тех вещей, которые человек сам создал, и при этом больше ощущений, чем он когда-либо мог получить в МЭСТ-вселенной. И на одном уровне шкалы тонов… когда вы только начинаете работу над этим, когда ваш преклир только начинает работу над этим, он довольно-таки слеп в отношении всего этого. Он не знает, насколько яркой, насколько интересной может быть даже эта МЭСТ-вселенная, и он просто держится подальше от нее.
Но он поднимается до такого интереса, на фоне которого бледнеют моменты самого большого интереса, которые испытывает ребенок.
Я часто говорил о возвращении того ощущения, которое вы испытывали, проснувшись рано утром: солнце было яркое, и оно только-только всходило, и все на земле было покрыто капельками росы, и вы были маленьким ребенком; вы выглянули на двор и увидели новый день. И вы, разумеется, хотите вернуть себе это ощущение. Сегодня мы можем сделать это, и довольно легко. Просто используйте «Стандартную процедуру действия», выпуск 5. И помните, что мы не должны позволять нашему преклиру расслабляться или снизить темп, поскольку он выполняет действия чересчур автоматически. Вырвите его из этого состояния и подтолкните его вверх по шкале.
Вы думаете, что этим можно пресытиться? Нет. Лишь когда человек снова окажется в рутинной колее автоматизма, лишь тогда его интерес окажется недостаточно сильным, чтобы удерживать его постоянное внимание.
Спасибо.