English version

Поиск по сайту:
АНГЛИЙСКИЕ ДОКИ ЗА ЭТУ ДАТУ- A Summary of Study (SHSBC-396) - L640804

РУССКИЕ ДОКИ ЗА ЭТУ ДАТУ- Итоги об Обучении (ЛО) - Л640804
- Коротко о Главном в Учебе (ЛО) - Л640804
- Обучение (ЛО) - Л640804
- Обучение (ЛО) (2) - Л640804
СОДЕРЖАНИЕ ИТОГИ ОБ ОБУЧЕНИИ
ЛЕКЦИИ ПО ОБУЧЕНИЮ

ИТОГИ ОБ ОБУЧЕНИИ

Лекция, прочитанная 4 августа 1964 года

Спасибо. Какой день какого месяца?

Аудитория: 4 августа, 14 год эры Дианетики.

4 августа, 14 год эры Дианетики. Примечательный день, поскольку это день после нескольких выходных , и никто не заболел воспалением легких после дождя, который бывает во время выходных. Очень примечательный день.

Специальный инструктивный курс в Сент Хилле, 4 августа, 14 год эры Дианетики. Хорошо. Кажется, вы побьете несколько рекордов позднее, во время ваших экзаменов. Ваши экзамены с каждой лекцией всё ближе, ближе, ближе, и поэтому я горжусь вами. Спасибо вам большое. Помимо того, что вы сами хорошо разбираетесь в предмете, это можно связать и с тем, о чем я рассказываю вам , и я думаю, что вы порядочно узнали об обучении за эти последние недели; это и есть предмет нашей лекции.

Я хочу в этой лекции подвести итоги, пока это все не забылось — неважно, насколько сыро и приблизительно, и неважно, насколько хорошо это будет разработано позднее, — итоги того, что я узнал об обучении, и я побиваю свой собственный рекорд чтения по бумажке и я не хочу, чтобы это заходило слишком далеко. Перед тем, как сделать это предметом лекции и рекорда, я обнаружил, что все это постепенно затуманивается у меня в мозгах .Позднее я сохраню еще меньше информации об этом; и то, что я сейчас излагаю, станет еще более туманным, потому что такие вещи теряются. Так вот, я не хотел, чтобы это произошло, и поэтому даю вам сейчас эту информацию по поводу обучения.

До сих пор не существовало технологии образования или технологии обучения. Это выглядит как очень натянутое, фантастическое утверждение, но это — правда. Существовала своего рода школьная технология, но она имеет очень мало отношения к образованию. Видите ли, это технология того, как ходить в школу, и как вас должны учить в школе, и как вам научить детей ходить в школу, и как переходить в школе из класса в класс, и как сдать экзамен, и как попасть в колледж, и так далее. Таких школярских технологий — ужасное количество. И вам следует различать школьные технологии и образовательные технологии — это первое, что я прошу вас сделать — потому что образование в конечном счете имеет очень мало общего со школой.

Выпускник-инженер получает работу; он прекрасно обучен многим способам, как исчислять объем гравия в кучах сложной формы; и путем разделения кучи на несколько частей, которые можно тщательно измерить и свести к известной формуле, он, следовательно, способен, рассмотрев и измерив баржу с гравием, сказать, наконец, сколько гравия вмещает баржа.

Все это было на самом деле; случилось это в Кэвите *Кэвит: морской порт на о. Яузон на Филиппинах. на Филиппинах до войны, за много лет до войны. Этот молодой инженер только что закончил обучение и поступил именно так. Он взялся за дело и вычислил количество гравия в барже путем математического подсчета; и это было трудной работой.

Главный инженер послал его на причал, чтобы выяснить, достаточно ли гравия имеется в наличии, и он не возвращался, хотя время уже шло к вечеру. Наконец, главному инженеру стало очень-очень любопытно все это, и он сам пошел узнать, куда делся этот молодой инженер, и что он там делает, и не съели ли его акулы. И он нашел его, когда тот завершал последние вычисления, и дал ему — молодой инженер дал главному инженеру — с великим торжеством дал ему результат: факт, что у них есть 150,7 — 150,9 кубических ярдов *Ярд: британская мера длины (около 90 см). Кубический ярд равен 0,76 кубических метров. гравия. Он исписал многие страницы своими исчислениями. И рабочий-бригадир со станции, филиппинец, стоя рядом с молодым инженером и глянув на него очень кисло, сказал ему: “Так вот чем вы тут занимаетесь?” И, прежде чем главный инженер успел понять в чем дело и вступить в разговор, объяснил: “Видите эти пометки, сделанные белой краской на передней и задней сторонах баржи? Так вот, они и говорят, сколько гравия находится в барже!”

Я столкнулся с великолепным примером того, насколько педантичное школярство может быть противоположным образованию. Вчера вечером я прочел целую диссертацию по поводу слайдов, подготовки к показу проекционных слайдов *Проекционный слайд: картинки на небольших тоненьких стеклах, демонстрируемые с помощью проектора.. Так вот, там были самые мудреные вычисления, вычисления того, как близко вам надо находиться к экрану, и какова должна быть плотность проекционного слайда для того, чтобы получить хорошую проекцию в лекционном зале. И все это продолжалось и продолжалось, и если бы я не имел собственного опыта в этом частном случае, я бы воспринял это совершенно серьезно. Ведь бывают же такие люди — кажется, их перо пишет само и они не могут его остановить. Потому что все, что нужно сделать, если проекция выглядит тусклой взять более яркую лампу. Вам не нужно двигать проектор вперед и назад по всей аудитории, не нужно вычислять светоотражающую способность экрана и тому подобные вещи. Теперь, обладая большим опытом (это значительный опыт: я по опыту знаю и слайды, и их плотность, и все такое), я знаю, что эти сведения, которыми меня пичкали столь трудолюбиво, имеют очень, очень мало значения. Это было интересно. Знаете, было интересно, что кто-то смог написать так много по этому поводу.

А вот Рэг, я и Бонуик *Рон Бонуик, шофер Хаббарда в Сент Хилле. недавно, в цирке, при неверно подключенной проводке и при помощи обычных простыней, подвешенных на обычных цирковых перекладинах, увеличили картинку на четыре-пять диаметров больше, чем предусматривали возможности самого слайда и проектора. Все были в восторге, выглядело прекрасно. У нас был экран 12 на 12, из обычных простыней, на котором даже морщины были. Только один слайд выглядел нехорошо, из почти двухсот, только один оказался неудачным, потому что морщины пришлись на лицо молодого человека, и получилось неудачно. И не было никаких критических замечаний.

Берется такая старая добрая плотность слайда и запихивается в проектор. Затем, взяв достаточно яркую лампу, вы наводите ее на простыню, которая служит экраном, и получаете чуть ли не самый лучший показ слайдов, о котором вы когда-нибудь мечтали, и никто и слова не скажет против этого. Две страницы текста о том, как рассчитать плотность проекционного слайда; такая серьезная проблема.

Итак, в образовании, в отличие от школьного обучения, имеет большее значение относительная важность преподаваемой информации. Это очень, очень важно. Относительная важность преподаваемой информации, которую можно иначе назвать относительной применимостью. Так вот, школьное обучение, в противоположность образованию, не предусматривает, действительно не предусматривает применимости изучаемой информации, даже не думает об этом.

Для педантской *Педантический: ставящий главный акцент на малозначащих и малоценных пунктах изучаемой дисциплины; обучение в отсутствие суждения и чувства сообразности. (или схоластической) школы обучения ( т.е. для технологи) безумно важно, что “Плиний *Плиний (23 - 79 р.х.): римский натуралист и писатель. в тыры-пырынадцатом году совершил вышеупомянутое точка-с-запятой нижеприведенное открытие, что там-то водились осетры”. И что вы собираетесь делать с этой информацией? Тогда как вся карьера человека может погибнуть из-за невозможности громко и внятно объявить этот факт. Это должно быть в картотеке под заголовком: “Рыболовство”, “Ихтиология”; смотри — “рыболовство”, “рыбы”. Малый может добраться до департамента рыбной промышленности. В его последнем экзаменационном билете оказался вопрос: “ Кто, как и когда открыл осетров?” И вот вы видите его: молодой парень в департаменте рыбной промышленности, а вот он далеко на севере Норвегии, где мороз минус сорок, пытается сосчитать число рыбацких лодок, которые ему надо спасти за ближайшие 24 часа — используя эту информацию о Плинии. Смотрите, что получается. Неприменимо!

В сферах обучения, не имеющих реального основания в образовании, всегда есть какая-то напыщенность. Вы можете найти это в искусствах. Вы можете найти людей, которые действительно считают себя художественными натурами и действительно что-то знают об искусстве, которые попросту способны болтать о каком-то количестве картин. “Эта картина, а та картина, вот та картина, и так далее, и это было написано Жюлем Друлом *Придуманное имя несуществующего голландского художника., знаете ли, в 1710 году”.

Вы скажете: “А чем Жюль Друл написал все это, дружок? Чем он работал?”

“Гм, гм. Я думаю, маслом.” Но он знает, что это 1710 год, да? И знает, что это Жюль Друл , и знает, что картина называется “Позорное утро” или как-нибудь еще.

Но вы спросите этого парня: “ Чем он писал все это?”

“О, я думаю, это — я думаю, это масло. Я — я думаю, это масло. Это масло.”

Он не понял, в чем дело. Очень важно знать, какими материалами в какое время работали живописцы. Смотрите, это весьма важно. Это можно использовать. Вот простейшее возможное приложение этого: вы видите нечто, написанное Лучшей Домашней Краской Ай-Си-Ай, и вам представляют это как написанное в 1510 году; а вы знаете, что это неправда — потому что в те времена не использовалась эмульсия арахисового масла — это такой грубый пример. Очевидно, что это можно применить к определению подлинности. Чем он это писал? Это хорошие прикладные сведения, видите?

И вот приведу вам параллельный пример. Вчера я терзал энциклопедии, чтобы узнать, не упоминается ли где-нибудь еще некая художественная форма. Я не нашел этого нигде, но я узнал из словаря, что dore значит “золотистого цвета”. Я счел это интересным, потому что название художественной формы, которое я искал, было как раз типа “доре”, и я не знал, как это соотнести между собой. Я думал, что это, быть может, имя собственное, возможно, как-то связанное с Гюставом Доре *Доре, Гюстав (1833 - 1883) - французский художник, широко известный своими иллюстрациями и графическими произведениями. и его офортами *Офорт: вид гравюры; рисунок процарапывается гравировальной иглой в слое кислотоупорного лака, покрывающего металлическую пластину, процарапанные места протравливаются кислотой и полученные углубления заливаются краской, после чего изображение оттискивается на бумагу. . Но нет, это не было связано с именем Доре, и не сохранилось как имя, поскольку и не было именем человека. Это было просто воспроизведение художественной формы с помощью золота. Вот такую репродукцию и назвали “доретип”; название столь эзотерическое *Эзотерический: предназначенный или понятный только узкому кругу посвященных., что сохранилось только в самом-самом профессиональном употреблении. Если какой-то малый действительно окажется достаточно толковым и перекопает все, что можно, он узнает, что была такая вещь, как “доретип”. Но, с другой стороны, он ничего не узнает о самой этой вещи. Все знают, например, что такое дагерротип *Дагерротип - первые фотографии, изготовлявшиеся на медной посеребренной пластинке. Поверхность такого изображения кажется похожей на тусклое зеркало.. Да? Ничего подобного; а что такое “доретип”?

Ну, это становится важным при изучении развития способов получения изображения. Вот был такой странный способ получения изображения. Ну, вы можете проследить это явление. Помимо этого, независимо от того, мистер Уолл или мистер Полл *Произвольные имена, типа русских Иванов-Петров-Сидоров. изобрел это — с этим, фактически, просто нечего делать; но вот как это было сделано и в какое именно время — вот этим вполне можно поинтересоваться, видите?

Так вот, когда вы имеете дело с образованием, вам следует быть очень осторожным, чтобы не уйти с головой в значимость. Не уходите с головой в значимость, исключив массу. Это очень интересное данное. Если вы занимаетесь значимостью в сопоставлении с массой — вы получите действие; и действие может быть определено в каком-то смысле как “значимость в сопоставлении с массой”. Вы понимаете, что это большое преувеличение, но причина, по которой человек вступает в действие или делание или нечто такое, заключается в том, что у него есть какого-то рода идея свершения чего-то, идея что-то сделать, чего-то избежать, или еще что-нибудь. В этом есть значимость, знаете ли. У него есть идея по поводу этого. Даже если мы посмотрим на множество частиц, взвешенных в воздухе, и скажем: “Это хаос”, то мы добавим значимости к этой массе, не так ли?

Но в образовании, когда значимость не складывается с массой и сохраняется в девственной чистоте, сама по себе, вы, скорее всего, получите битком набитый учебный план; и никакого делания. Давайте вернем это на землю. Я только что дал вам пример насчет данных , кто что изобрел, да? И теперь мы говорим: “В то самое время существовал огромный конфликт между этими двумя людьми. У одного из них было более величественное представление о божественном предначертании его развития, чем у другого”. О, ну какое это имеет отношение к чему-либо? Это именно значимость; это не имеет никакого отношения к деланию или действию, и не имеет отношения к массе, перед которой вы стоите. И все, что делают эти факты — они заставляют вас растекаться мыслью по древу. Вы поняли идею?

Таким образом, школа — большой мастер в том, чтобы помогать растекаться мыслью по древу, пока человек не спросит себя: “А имеет ли вообще школа в виду какое-либо образование?” Поэтому вы можете получить технологию обучения, которая будет натаскивать, которая не будет давать действительного образования, не будет давать навыков. Это может быть чудовищно. Вы сможете заполнить все свои университетские годы курсами типа “Труды Томаса Харди *Харди, Томас (1840 - 1928 ) - английский поэт и романист.”. Или “Положение шахтеров на побережье Корнуолла *Корнуолл - графство на юго-западной оконечности Англии, представляющее собой полуостров; знаменитый в античное время район оловянных копей.во времена Римской империи”. Или это может быть “Количество синонимов и антонимов, использованных Охотниками и Охотницами в XVI веке”. Вы можете пройти курсы, за которые людей исключают из университета, потому что они касаются неправильных слов, используют неправильные слова, касающиеся неправильных групп животных, понимаете? Вы знаете, что вы можете сказать “стая перепелок” или “стая лисов” *Обыгрываются названия первокурсниц (“перепелки”) и первокурсников (“лисы”), принятые в студенческом жаргоне, и склонность начинающих студентов заниматься личной жизнью в ущерб обучению.. Вы знаете, о чем тут речь, да? Какой педантизм!

Но в чем здесь основная ошибка? Главная ошибка — сейчас я вновь возвращаюсь к этому — просто в неспособности добавить массу или делание к значимости. Вы говорите: “Этот малый был хорошим живописцем. Он писал картины, и писал, и писал, и писал. Ну, он много написал.” Вы можете сказать это 90000 способов. “У семи его первых жен крыша поехала, потому что кроме своей живописи он ничего на свете не замечал”. Что ж, все это забавно, но это не образовательные сведения. Это всего лишь забавно. Что именно он писал, скажите?

Затем, вашего студента также нужно принять в расчет. Ваш студент также пытается стать живописцем, и я боюсь, что на обучение тому, сколько жен было, а сколько не было у живописца, тратится слишком много времени, так что идея живописи постепенно сводится к идее “женитьбы” или “развода”, или превращается в ходячий реестр записи актов гражданского состояния.

Конечно, если вы профессиональный судья, если вы собираетесь стать профессиональным судьей или профессиональным критиком, а не живописцем, то вы, естественно, намереваетесь быть ходячим реестром. Вы намереваетесь обставить любого. Это хорошо для чувства превосходства, знаете? Вы разгуливаете по белу свету, разглядываете все, что попадается на глаза, и рассуждаете следующим образом: “Да, а вот тот малый — он копирует, копирует Ханса Ферботтена *Вымышленное имя голландского художника, судя по форме имени, XVII столетия.. Да, это малоизвестный живописец 1416 года”. Если вы хотите быть таким, вам как раз нужно знать вещи такого рода. Но другое дело — быть живописцем, и вот почему почти невозможно стать подлинным художником, выйдя из университета. Это почти невозможно. Это неслыханно — как они преподают новеллу. Скольких писателей они запугали этим! Интересно отметить, как они это делают: они отделяют друг от друга “значимость” и “действие”. Разделяют эти вещи, и получается чистая значимость без малейшего действия или сопряженной с ним массы. А когда вы так делаете, парень кончает неконфронтированием предмета, и таким образом вы его интровертируете . Чтобы интровертировать студента, нужно дать ему слишком много значимости и слишком мало делания, слишком мало массы.

Я не знаю, как выразить это еще проще. Если вы хотите научить парня, что такое шарикоподшипник — дайте ему шарикоподшипник! Это трудно? Нет?

Аудитория: Нет.

Не учите его истории подшипников! Стало понятнее?

Аудитория: Да.

Хорошо. Стало понятно? Нет?

Аудитория: Да.

То есть, если вы разъедините значимость и действие, и будете держать эти вещи отдельно друг от друга, вы получите школярское обучение, но не получите образования. Вот так, в основном, это и получается.

Если вы хотите получить целую кучу неуспевающих студентов, целую толпу живописцев, не умеющих писать, лекарей, не способных лечить, строителей, не способных строить, тогда, ей-Богу, — все, что вам надо, это взять делание и массу, связанные с предметом, и выбросить это куда-нибудь, как вещи, которые вам не особенно нужны, — и погрузиться в абсолютную значимость всего этого. Тогда вы сделаете совершенно непрактичных людей, и это единственный способ сделать их такими. Других способов не существует. Вы крепко подтянете его, дисциплинируете, и он никогда не выйдет из школы; никогда не уйдет из школы: он станет профессором.

И я понял , что это ужасная ошибка, когда человек, не способный делать сам, кого-то обучает. Давайте вернемся к земле и к Саентологии. Если ваши инструкторы не могут одитировать, с какой катастрофой мы столкнемся на всех направлениях образования? Предположим, что они все знают историю одитинга, предположим, что они могут указать вам главу и стих всего, когда-либо написанного по этому предмету, и точно скажут вам, где это искать и сколько в этом страниц; предположим, они сделают все это — но они не умели бы одитировать. Это была бы катастрофа. И любая проблема, с которой сталкивается инструктор при обучении, имеет некоторое отношение к чему-то из области делания и массы предмета, с чем этот инструктор не может конфронтировать. Вы поняли мою мысль?

Вот такой инструктор обнаруживает, что не любит преподавать геометрию или что-нибудь такое. Значит, он чего-то не может делать в геометрии. У него неясность именно в этой области.

Мне это стало настолько очевидным после моих исследований и изучения обучения, что я просто онемел. Это доходит до такой степени, что человек, который пишет учебник только по отчетам других людей, умеющих что-то делать в этой области, оказывается слишком удаленным от делания и массы, чтобы у него получился приличный, пригодный для изучения учебник. С какими бы людьми он не консультировался, он окажется слишком далеким от делания, чтобы создать хороший учебник. Это примечательно.

Теперь вы понимаете, что эти базовые сведения, которые я даю вам по этой конкретной теме, возникли у меня, когда я отдал себе отчет в том, что если сами мы хотим подниматься по ступеням вверх, и знаем что-то о нашем уме, то нам придется завершить и другую науку, совершенно отдельную от той науки, которую мы пытались завершить до сих пор. Так мы наследуем проблемы вчерашнего дня. Цельной завершенной науки об образовании нет, и нам приходится завершить ее для того, чтобы давать образование, просто для нашего собственного практического применения. Да, ее до сих пор не создано, на это тратится куча денег, за это уже много платили, но ничего не сделано. И вы чувствуете такое раздражение, какое испытывали бы к стрелочнику, которому платят, чтобы он переводил стрелку, а он этого не сделал, и все “Товарищество с ограниченной ответственностью “ХХ век” летит под откос. И вы говорите: “Этот трах-тарарах такой-сякой — это его работа, и он ее не сделал”. Вот, пожалуйста! Мы столкнулись с довольно трудным для конфронтирования предметом, потому что человек изучает, что он такое, и нам нужно, чтобы наука об образовании была полностью разработана. Но вместо этого данный предмет вконец запутан. Плюс к тому в этой области огромное количество предрассудков.

Итак, я нашел необходимым, несмотря даже на то, что мы сделали много шагов вперед в нашей науке — я счел необходимым посмотреть на этот предмет с новой точки зрения. То есть, я выбрал аналогичный или подобный учебный курс по вполне практическому предмету в том смысле, что — если вы располагаете определенными знаниями и совершаете определенные действия, то получите определенный результат, вот такого типа практический предмет, и к тому же такой, который каким-то образом относился бы к сфере искусства, чтобы вам необходимо было иметь суждение, вкус и так далее. Я выбрал этот предмет 1) потому что он был доступен; 2) потому что мне он был несколько интересен — но прежде всего потому, что на его примере ясно и четко видно, что должен делать одитор.

Другими словами, у него есть определенные теории, есть действия, которые он намерен осуществить, и которые , когда он их осуществит, должны привести к определенному результату, если он использует свою способность суждения и обнаружит хороший вкус. Конечно, это не одно и то же: одитинг и фотография весьма далеки от того, чтобы быть одним и тем же. Но одитинг имеет кое-что общее с фотографией: когда вы делаете определенные вещи, делаете их верно, в итоге получается результат, причем известный результат. Но если вы совершаете эти действия не совсем верно, то в итоге вы не получите результата, не так ли? Так же, если вы совершите эти действия, не прибегая к здравому смыслу, вы ведь также не получите результата. Это — сопоставимые действия.

Итак, я взял эту частную область и поставил большой, выразительный, восклицательный знак, знак профессиональных устремлений отсюда и до последней буквы алфавита, от начала и до конца. Затем все это перекладывалось, как бутерброд, слоями, с тем, чем мне приходилось заниматься последнее время, и тем не менее, я много узнавал об этом просто путем накопления субъективного опыта, относящегося к другим предметам и делам, которыми мы занимались; а что-то — из дилетантского знания этого предмета, и так далее. И как я показал вам однажды, это стало приходить к профессиональному результату. А затем, уже весь курс был хорошо изучен, что, в свою очередь, дало уже конечный результат.

И сейчас я оставил далеко позади тот уровень, когда просто изучаешь, и я могу серьезно развить все эти темы и их частности, и получить лучший результат. Я уже перешел этот предел. Например, следует делать то, и это, и еще вот это, и вы делаете это точно по учебнику; но если вы уже очень хорошо разобрались в учебнике, тогда вы можете уже закрутить это как-нибудь по-особенному, и это приведет вас на самую вершину совершенства, не так ли? Другими словами, вы сможете использовать учебник столь хорошо, что будете способны думать во время работы. И я прошел через это.

И я очень быстро обнаружил множество моментов, на которые я никогда бы не обратил внимания, если бы не работал в достаточно новой для себя области. Кстати при этом я далеко не был абсолютным новичком в практике фотодела. Я действительно получил навыки работы в фотолаборатории, и все такое — с практической точки зрения. Так что, с другой стороны, я получил представление о том, что одного практического навыка недостаточно. Нельзя просто дать малому инструменты и сказать: “Хорошо, давай, барахтайся, пробуй, и иди работать в “Дейли Экспресс” *“Дейли Экспресс”: лондонская газета., понаблюдай за ребятами, снующими туда-сюда в темных лабораториях “Дейли Экспресс”, и если ты будешь заниматься этим достаточно долго — что ж, ты станешь хорошим фотографом.” Это не так! У меня есть неопровержимое доказательство того, что это не так, и это доказательство лежит перед вами каждое утро, когда вы просматриваете газеты. То, что теперь принято называть фотоснимком — настолько скверно; довольно странно, но большинство этих парней не обучены. Но ведь первоклассные фотографы, которых мы видим вокруг, настоящие знаменитости — как ни странно, все они обладают профессиональными навыками. Следовательно, это не есть дар, который у них внезапно открылся. Это не такой вот безбрежный талант: малый видит фотокамеру — “О!” и этакая молния блистательного вдохновения вспыхивает у него в мозгу; и он щелкает затвором и получает снимки выше всякого уровня. Так не бывает. И он может пройти всю черную работу, которая нужна в области фотографии, мыть фотопластинки *Фотопластинки: светочувствительные материалы, стеклянные пластинки, покрытые слоем фотографической эмульсии. все такое, до самого конца процесса, и все-таки никогда не стать превосходным фотографом. Все это постоянно делают, потому что это способ, которым газеты приглашают молодых людей для работы в фотолабораториях. Они им рассказывают все это, и это неправда.

Знаменитые фотографы Англии — люди, прошедшие самое суровое обучение, какое можно себе представить. Иногда они даже немного слишком сурово обучены. Но они хороши. Возьмите Тони Армстронг-Джонса *Армстронг-Джонс, Тони (родился в 1930 ) - известный британский фотограф, первый лорд Сноудон. Был мужем принцессы Маргарет.. Господи! Если вы видели когда-либо человека, использующего стандартную фотографию, то этот малый использует ее Стандартной — с большой буквы “С” и с восклицательным знаком. Он не смог бы снять даже собственного младенца без того, чтобы не установить освещение точно по учебнику для фотографирования младенцев, видите? Его не потрясает даже то, что он стал отцом. Он идет и ставит нужные лампы, затем регулирует свет под нужным углом, устраивает все именно надлежащим образом. Делая все это, он получает случайную, но очень удачную фотографию — благодаря очередному удачному случаю. Мы с такими сталкиваемся постоянно; и мы ими пользуемся. Тем не менее, его освещение всегда взято из учебника. Этот малый — выдающийся фотограф. Сейчас он взял фотодизайн в большом разделе журнала “Санди Таймс”. У него была там статья пару воскресений назад, и я знаю, что он хохотал как сумасшедший, когда публиковал главную фотографию к этой статье. Он стоит возле какого-то здания, он дает превосходную архитектурную текстуру (он был избран в Совет Дизайнеров и так далее) — стоит возле какого-то здания, дает прекрасную текстуру кирпича, прекрасную текстуру стекла, прекрасную текстуру всего на свете, и при этом что-то внутри здания снято ясно, как Божий день. И я знаю, что он сказал. Он сказал: “Хи-хи-хи! Никто, кроме профи, этого не заметит, но пусть они вычислят, как я это сделал”, понимаете? Он знал, что публика заинтересуется, прежде всего, самой картинкой, но я уверен, что это было где-то на задворках его сознания: “Пусть кто-нибудь вычислит, как я это сделал”. Я не знаю, как он это делал. Я знаю, как бы я сделал это. Но вы не сможете получить снимок, сделанный извне здания, в блестящем солнечном свете, и получить все детали внутренности здания без монтажа или чего-то в этом роде — а здесь нет монтажа. Как он делал это, а? А я знаю, что он посмеивался про себя, потому что он, конечно, соединил вместе, два типа совершенно стандартного освещения. Видите ли, он превосходно знает свой предмет, но здесь он использовал обычную цветную пленку особенным способом — и получил такой фантастический результат. Невозможно стоять вне здания, видеть его во всех деталях, и видеть внутренность комнаты также во всех деталях при том же уровне освещенности. И вы не сможете снять это в цвете: никакой пленке не хватит широтности *Широтность, широтная характеристика - диапазон от самого светлого до самого темного тона, возможный для данного фотоматериала; количественная мера способности фотографического материала применять свое состояние под действием света..

Но можно рассчитывать, что профессионал сделает вещь, подобную этой. Но давайте проанализируем, почему он это может?

Он знает все возможные способы сделать это, и, следовательно, знает, что может не получиться во время работы, и может придумать какой-то необычный ход. Он знает свое оборудование, и, значит, может придумать тот единственный дополнительный шаг, который приведет его к победе.

Ведущий английский фотограф в ярком свете — это малый по имени Том Хастлер. Тома Хастлера всегда приглашают снять какую-нибудь звезду или кого-нибудь вроде этого. Все в восторге от его снимков. И это просто поразительно, потому что Том Хастлер за всю свою жизнь никогда не занимался ничем, кроме стандартной профессиональной фотографии — никогда и ничем. Он даже никогда не сделал этого самого дополнительного шага! Он настолько стандартен, что на него больно смотреть, если вы сами — профи. Отсвет на волосах всегда находится там, где ему положено быть — тот самый отсвет, который вы видите на портретах, придающий некоторый глянец волосам модели. И главный источник света, и дополнительные — все это у него всегда в правильной позиции. Его фон всегда отчетлив. Это просто технически совершенная фотография. В Англии больше никто не делает таких снимков.

Лансере, которого называют великим театральным фотографом, — несколько дней назад я видел его снимки. Похоже, что он стандартен, как утонувшая в болоте свинья. И снимки, которые я видел, далеки от совершенства. Его свет нестандартен, и он не знает, что делать со светом. Я думаю, что он берет свет, нужный для фотографирования младенцев, когда фотографирует звезд, или что-то в этом роде. Он — просто не профи. Понимаете? Он сам себя выдает с головой!

Люди смотрят на этот снимок, а вы покажите им другой, правильно освещенный, и спросите: “А как вам это?” Они скажут: “О, это прекрасная фотография ”. И вы положите рядом ту, в которой есть техническое несовершенство, — и она им уже не так сильно понравится. Они не смогут сказать почему, если это обычные малые с улицы. Ныне фотография стала элементом общественного вкуса. Что публика хочет видеть и на что ей нравится смотреть?

Таким образом, у нас есть новый предмет — фотография (и это еще одна причина, по которой я выбрал ее) — совершенно новый предмет. Ему всего чуть более ста лет. Около 1810 года кто-то сказал: “Вы знаете, я получил лиловые тени на листе бумаги, который покрыл некоторыми необычными химикатами”, — и с этого все началось. Цветная фотография родилась не вчера: цветные снимки проецировали на экран для просвещения аудитории — не расписанные красками от руки или что-нибудь такое — еще во времена мистера Брэйди *Брэйди, Мэтью (1823? - 1896): американский фотограф, особенно знаменитый во время американской гражданской войны (1861 - 1865).. Но все это ново. Тот же сюжет — “Джонни-приходит-поздно”, не так ли? Просто еще не было времени, чтобы вокруг этого собралось достаточно много снобов. Не было времени затерять все это.

Таким образом, чтобы напомнить вам мою позицию: когда вы дадите всему этому массу и делание, но не дадите значимости, вас также ждет неудача. Другими словами, вы можете послать этого малого ассистентом в фотолабораторию “Дейли Мэйл”, и заставить его укладывать фотокамеры для кого-нибудь, для других, и заставить его полжизни ставить свет в постановках Лансере, но он так и не станет профи.

То есть, профессионализм имеет отношение к значимости, деланию и массе. И должен иметь отношение ко всем этим понятиям. Не может быть делания без значимости, и не может сплошная значимость без делания привести вашего студента к конечному результату.

Следовательно, образование должно состоять из уравновешенной деятельности, которая с одинаковым вниманием направлена на значимость и делание предмета. Вы должны относиться ко всем трем понятиям одинаково. Это не новая мысль, это уже было сказано какое-то время назад. Но это необыкновенно наглядно подтвердилось при рассмотрении того, что представляют собой сегодняшние стандарты фотографии; и собираясь переключиться на другую тему, и почти уже завершив этот курс, и выйдя уже на финишную прямую, я подумал, что лучше мне все же сделать эти замечания. И что стояло у меня перед глазами все это время — это то, что профи, настоящий профи — это парень, который понимает значимость и обладает опытом в делании и обращении с массой. И это настоящий профи, настоящий профессионал.

Далее вы скажете: “Ну хорошо, а как быть с парнем, который вываливаясь прямо из ниоткуда, совершенно внезапно разрабатывает фантастическое множество разнообразного нового материала?” Нет, вы видели профи. Вы видели не того, кто внезапно высунулся из ниоткуда, не обладая никакими знаниями. Но его образование должно было даваться ему легко — потому что эти знания ему никто не преподавал, значимость накапливалась в ходе множества дополнительных усердных занятий. Все-таки там есть выучка. Он учился, как сумасшедший.

Возьмем, к примеру, парня, который придумал первые цветные фотографии. Готов поспорить, что он назовет номер иллюстрации и книгу, в которой был опубликован тот или иной из снимков, составляющих историю фотографии за последние 20 — 30 лет. Он должен знать их все. А если вы заглянете чуть дальше, вы, скорее всего, обнаружите, что по образованию он был химиком.

Профессионализм, следовательно, не выскакивает во всеоружии, как только кто-то вздохнет с надеждой. Ради профессионализма надо попотеть. И узнать профессионалов можно именно по тому, что они много работают.

Дилетантизм предполагает значение “хорош во многих вещах”, но я, на самом деле, слегка дополнил бы это выражение и сказал бы: “но ни в одной — профессионально”, потому что часть профессионализма — это тяжелая работа. В самом деле, нужно взять значимость предмета и поместить ее в действие делания, и так далее — сурово, трудно, тяжело.

Все это очень интересно, но с этим связан еще один фактор: и это то, что вам не обязательно делать все, что было сделано, для того, чтобы стать профи, и это очень обнадеживает. И я выяснил, что это трудная дорога. Вам не придется изготавливать кусок фотопленки, чтобы приобрести базовые знания по изготовлению фотографий. Это ваша удача. Вы не должны изготавливать человеческий разум для того, чтобы привести его в порядок. Это немного широко сказано. Но вы действительно не должны проходить Стандартную Оперирующую Процедуру *Стандартная Оперирующая Процедура - это стандартная Дианетическая техника, представляющая собой серию шагов, которые нужно было пройти последовательно, чтобы добраться до инграмм. СОП, упоминаемая ЛРХ в этой лекции, была разработана и применялась в июле 1950 г. июля 1950 года, прежде чем, назовете себя профессиональным одитором. Если вы прошли ее, что ж, великолепно! Чудесно! Но случись вам иметь дело с кем-то, кто проходит обучение в 1964 году — и просить его сделать это будет глупо. Именно сейчас — на этой стадии изучения — я могу пойти и взять несколько тех или иных химикатов и несколько старых лошадиных копыт, и сварить их, с тем, чтобы получить некоторое количество желатина, и соединить все это, и сделать несколько первоначальных сырых фотопластинок, и поместить их сырыми в одну из моих фотокамер так, как это и делалось когда-то, и довести процесс до конца ((Описывается процесс изготовления фотопластинки, который осуществлялся фотографами до начала промышленного производства фотоматериалов: варка желатина из костей, смешивание его со светочувствительным бромистым серебром, нанесение на подложку - стеклянную или металлическую пластину. Сырую пластинку нужно было отснять и проявить, пока эмульсия не высохла. Такого рода фотоматериал, конечно, испортит современную компактную камеру, прилипнув ко внутренним стенкам аппарата. Желатин: вещество, добываемое из кожи, костей и других частей животных, используемое в фотографии для удержания частиц эмульсии (так называемого светочувствительного покрытия) во взвешенном состоянии, как защитный слой, как носитель света и т.д.)) — и что бы я сказал в итоге? “Ну, я это сделал — и что?” Я не собираюсь этого делать — никогда: это, безусловно, повредит фотокамеру. Понятно, что я имею в виду? Это было бы переакцентировкой. Давайте рассмотрим сейчас переакцентировки.

Делание может быть ужасно переакцентированным. Я уже показывал вам, что значимость может быть ужасно переакцентированной. “Плиний писал на таких старых вощеных дощечках, причем писал он стилосом *Стилос - палочка с заостренным кончиком, которой в Древней Греции и Древнем Риме писали на вощеной дощечке. Написанное можно было загладить лопаточкой на противоположном конце стилоса. Отсюда - современное слово “стиль”., причем в тот день стилос был с тупым кончиком, потому что у его раба разболелась голова, что осетры…” Видите? Можно сойти с ума от значимости. Можно рехнуться. Вы можете сильно переоценить то, что студенту следует знать. Вы можете также недооценить это.

Это самое нелепое в формальном школьном обучении — когда с этим носятся как с писаной торбой, когда переходят вообще всякие границы, сходят по этому поводу с ума, доводят это до абсурда. “Если вы не назовете нам всех трудов Зигмунда Фрейда, вы никогда не будете дипломатом *Обыгрывается сходство слов “дипломант”, дипломированный специалист, и “дипломат”, как лицо, “занимающееся разговорами, а не делом”. в психиатрии”.

Это факт. Итоговые экзамены на звание психиатра высшего ранга — это все лишь титульный лист, дата и место написания любой из работ Фрейда. Я знаю, что преувеличиваю, и будь здесь психиатр прямо сейчас, он мог бы сказать: “О, ну вы, трах-тарарах-тарах-тах-тах!”, знаете ли. Он мог бы выразиться, как Викси *Викси - собака Р.Хаббарда., которую ударили и выгнали. Но он будет держать язык за зубами, потому что это его экзамен на диплом (читай: на дипломата). Я знаю. Я знал психиатра, выходил его после психотического срыва . И я думаю, что нет лучшего способа представить себе такой экзамен, чем действительно, на самом деле, принять в нем участие. И вот отчего у него крыша поехала. Он готовился к экзамену именно такого рода, и экзамен был такого рода, и это было так.

Мне было очень забавно наблюдать его приготовления к экзамену. Он постоянно суетился, и постоянно сосал палец, — и был в постоянном напряжении, в позе зародыша, на кушетке, вот так он пытался все выучить. Я никогда не говорил ему: “Знаешь, братишка, я думаю, у тебя что-то включилось *Включение: момент, когда окружение бодрствующего или утомленного, или расстроенного человека подобно по своему содержанию спящей инграмме. В этот момент инграмма становится активной. Она включается и может затем драматизироваться. (НВ, кн. 2.) ”.

Преувеличение значимости — хороший способ загубить студента.

Вы можете ошибиться до такой степени, что дадите ему предмет, которым он вовсе не собирался заниматься. Давайте обратимся к Саентологии. Вы даете ему все данные, необходимые для того, чтобы проводить Стандартную Оперирующую Процедуру июля, Элизабет *Элизабет: город на северо-востоке штата Нью Джерси, США, место расположения первого Фонда Дианетических Исследований Хаббарда., Нью-Джерси. Но давать все это - ошибка. Он никогда не собирался использовать это. Все, что вы хотите — это дать ему — достаточно данных, чтобы он мог узнать ее. Если ему еще раз встретится эта вещь, он скажет: “А, это Стандартная Оперирующая Процедура июля, знаете ли, там, Элизабет.” “Это самая рань, Элизабет” — вот почти все, что вы хотите запихнуть в него. “Ну да, что-то такое. Щелк пальцами”. Что-то в этом роде. “О, да, они это делали, давно еще”. У вас есть какое-то смутное представление о том, к чему это относится, видите? Вот почти все, что вам надо втолковать ему. Он не собирается этого делать. И, следовательно, если он не собирается делать этого, вам надо уменьшить значимость этого. Вы поняли мысль? Вот способ сохранить все в равновесии. Если малый не собирается делать это, уберите значимость этого. Видите, тогда вы сохраните эти вещи в равновесии. Если же он собирается делать это, тогда отвесьте ему именно этого, ребята!

Возьмите такой эзотерический процесс, как бром-масляная *Бром-масляная фотопечать - процесс получения фотоотпечатка. Отбеленный фотооригинал на серебряной пластине или посеребренной бумаге при помощи специальной кисти или валика покрывается масляным красящим веществом, которое прилипает только к тем местам оригинала, которые содержат проявленное серебро (темные места негатива). Затем выполняется обычный граверный оттиск. Одна из ранних форм фототипии. контактная фотопечать. Да, тогда не приходилось рассчитывать на полихромную пленку, и это всех сводило с ума. Не удавалось получить пленку, которая бы передавала цвет, и это заводило людей в тупик, заставляло их сходить с ума, пытаясь получить освещенность дерева такой, чтобы оно было похоже на дерево, когда они фотографировали дерево. У них были жуткие проблемы с этим. Тогда они выполнили такой фантастический процесс, как фотолитография *Фотолитография - литография (печать с плоского литографского камня или металлической пластины, обработанной таким образом, что красящее вещество повторяло рисунок, приставая только к непокрытой маслом поверхности), при которой используется не рисованное, а фото изображение.. Я не буду нагружать вас подробностями, потому что — о, ужас! Я вздрагиваю, как вспомню. Никто больше не собирается выполнять процесс бром-масляной печатной формы, разве что какой-нибудь одуревший фотолабораторный червь. Он должен быть настоящим фотолабораторным червем, потому что есть гораздо более простые методы получения такого же результата.

А какой-нибудь старозаветный фотограф, настоящий пурист *Пурист - сторонник чистоты, в данном случае, чистоты технологического процесса., в Нью-Йорке, может выслушать это утверждение и сказать: “Я не знаю, почему вы не собираетесь делать бром-масляные фотоформы. Нельзя быть таким уверенным, знаете ли. Сам я их изготавливал. Правда однажды мне понадобилось 30 дней, чтобы изготовить одну бром-масляную фотоформу”. Это — что касается длительности процесса, видите? Ужас!

Разумеется, когда я подошел к заключительной части своего курса, у меня уже была половина учебника о том, как изготавливать бром-масляные фотоформы. Пол-учебника! Вот оно, в своих наиболее болезненных, мучительных подробностях — но не случайно она получилась такой, что вы можете сами сделать настоящую фотоформу, сверяясь с текстом. Вот так это делается. Порядок действий — и это еще одна тема, к которой мы обратимся далее — порядок действий здесь совершенно неверен. Например: “Теперь убедитесь в том, что вы выложили этот сырой снимок, этот сырой отпечаток с подложки *Подложка - основа фотоматериала, на которую наносится светочувствительная эмульсия (в настоящее время - целлулоид для пленок и бумага для фотобумаг; на заре фотодела - также стекло или металлические пластины)., которая ему подходит, или со стеклянной пластинки — убедитесь в том, что вы его выложили и зафиксировали как следует. Но прежде чем вы сделаете это, убедитесь, что другой снимок уже готов, потому что в следующую секунду он вам понадобится. Другими словами, вот порядок. Вы приняли эту линию действия, и рабски следуете этой мысленной линии действия, и затем вы обнаруживаете, что совершили ошибку. Вам говорят, что существовало другое действие, которое надо было выполнить до того, как вы сделали то, что вам говорили. Ф-ф-ф-фу! И вы чувствуете, что вы совершили ужасную ошибку.

Но бром-масляные фотоформы — наиболее мучительная деталь, и всерьез этого не делали уже много лет. Вероятно, вы станете победителем на выставке, если покажете такие формы. На сегодняшний день, пожалуй, станете. Критики могли бы стать вокруг, посмотреть и сказать: “Что это?” (А выглядит это прекрасно.) “Что это? Господи, бром-масляная пластинка!” “Здорово.” “Дайте ему первый приз за технику исполнения.” Вот что может из этого выйти. “Кто-то в самом деле сделал бром-масляную фотоформу — у!” Видите? И все сказали бы: “Здорово!” Они-то должны знать, что это такое, будучи образованными людьми. А публика бродила бы вокруг и разглядывала бы другие фотографии, а на вашу никто бы и не глянул.

Но вам это обошлось бы примерно в 30 дней чистого, проливного пота. А чтобы научиться делать это до последней запятой, до последнего колебания температуры, до последней ошибки, которую вы могли совершить, делая это впервые, просто придется пройти огонь, воду и медные трубы. Все это делание, которое никогда не будет связано с настоящим деланием. Следовательно, вся значимость этого опирается на делание(не-деяние), которое никогда-не-будет-делаться, и тогда это все становится значимостью.

То есть, такое делание почти что переносится в область значимости. Оно нарушает равновесие и для вас это заканчивается страшной головной болью. Я сказал: “Хорошо, я решил пройти все это для того, чтобы добраться до конца курса — или я не получу никакого диплома.” Я решил сделать это. “Теперь вы берете гравёрную качалку *Качалка, или гранильник - граверный инструмент, предназначенный для нанесения на граверную доску (металлическую пластину) множества однородных параллельных царапин, дающих в оттиске бархатно-черный фон.”. Нет, дайте-ка я прочту еще раз. “Теперь…” Ужасно. Вы никогда не собирались брать гравёрную качалку. Вам это более безразлично, чем что бы то ни было.

Итак, в 1890 году печатать еще не умели. Великолепно! Так случилось, что сегодня у нас этих проблем нет. Все равно, что просить вас изучать аспекты — вы их изучаете до какой-то степени, и это очень полезно — но изучение всех списков “аспектов преклира”, составленных в 1950 году! Это не было опубликовано. Э-метров *Э-метр: электорометр Хаббарда - электронный инструмент для измерения умственного состояния и изменений этого состояния индивидуума с целью повышения скорости и точности одитинга. (Э-метр не используется и не действует для диагностики, лечения или профилактики каких-либо заболеваний.) тогда не было. И что одитор мог выяснить без э-метра? Что мог бы сделать преклир, чтобы это стало явным? И вот это дается вам во всех мельчайших деталях. Все, что вы собираетесь делать, — это снимать показания вашей ручки тона. Но вот вам еще что-то дается в полных и мельчайших подробностях: вы сидите там и одитируете, держа пальцы на пульсе, а вам еще дают полное изложение японской или китайской систем подсчета пульса по давлению, потому что это более сложная система.

Это именно то, чем я пользовался, китайская система подсчета пульса. О, вы удивитесь, ребята. Вот мы сегодня сидим здесь. А 14-15 лет назад мы были в самом начале Дороги в Никуда. Тогда не было возможности сказать, какова реакция преклира, не было возможности сказать, какая тема его затронула, не было возможности заглянуть в чей-нибудь разум, а если бы вы и смогли, у вас не было возможности записать это. Просто взгляд в никуда. Мрачно!

Но сейчас, не обучать же вас, тех кто никогда не собирается это делать, как определить реакцию ручки тона без какого-либо э-метра, только по многочисленным физиологическим проявлениям преклира: по движению грудной клетки (очень важно); по изменению дыхания; по яркости окраски глаз. Это целая наука — как получить информацию о том, сглажен ли процесс, по окраске глаз. Очень интересный предмет! Как вы насчет того, чтобы выучить несколько тысяч слов, написанных по этому поводу?

Все, что вам пришлось бы узнать, если бы вас обучали этому, это то, что был такой предмет. Вы очень легко можете запомнить, что такой предмет был, и это тот самый предмет, который обосновал всю важность э-метра. Этот предмет был настолько сложен, а э-метр упростил этот прежний предмет, науку о том, “Как вы можете определить, что происходит с преклиром”. А у того предмета было множество разветвлений. Если процесс действительно дошел до преклира, цвет его глаз должен измениться. Или его пульс должен стать ровнее. Вот и все, что вам нужно знать. Все остальное — чепуха.

Хорошо, кто-нибудь может провести всю свою жизнь, трудясь в области старинных безделушек, и прекрасно себя чувствовать. Есть ребята, которые изучают историю бром-масляных фотоформ — не изготовляют их, а изучают историю этого дела — это хобби, занимающее почти все время, или профессия, или что-то в этом роде. И вы получаете все эти невообразимые значимости, опирающиеся на предмет, который на самом деле не предполагает делания и не ожидает действия от студента. И это дает ему делание, которое становится значимостью.

Так мы приходим к следующему моменту, и это — превращение делания в чистые значимости. И если оно происходит с предметом в очень сильной степени, он весь становится значимостью. Вы превращаете все делания предмета в значимость — а делается это вот как: вы берете какой-нибудь предмет изучения, который никто никогда не будет выполнять, и описываете его намного больше, чем это может кому-то потребоваться. И вы получаете превращение. Понятно?

Затем, если посмотреть наоборот, можно сказать, что значимость обратима в делание. И у вас только что был пример этого: малый, который никогда не собирался делать бром-масляные фотоформы, а вы заставили его ее сделать. Видите, сегодня — это просто значимость, это именно значимость. Существовала вещь, называемая бром-масляной фотоформой. Прекрасно. Что это было?

Это работало по тем же принципам, которые используются ныне в фотолитографии: желатин удерживает воду, а вода отталкивает масло. Используются такие-то различные принципы. Это интересно узнать. Вы можете изложить все это в одном-двух абзацах.

Но если мы зайдем слишком далеко и заставим человека выполнять какое-то старинное, древнее действие, которое он никогда не собирается делать впредь, мы получим что-то, что останется значимостью, которую втиснули в акт делания. И это снова черезвычайно расстроит студента.

Я уверен, что у меня хватило бы сообразительности для того, чтобы смолоть какое-то количество пшеницы на ручных жерновах. Это могло бы быть хобби. Это могло бы быть очень здорово, но должна быть какая-то причина, почему вы это делаете. И если вы всего лишь хотите видеть, как примитивно это делалось, что ж, может быть, это достаточно веская причина, но только если ''вы ''хотите это делать. Вы заметили выбор слов? Заставлять студента делать это — чудовищная ошибка. Глупо! И его реакция на ваши усилия научить его — разрыв АРО. Он не может уразуметь, какого черта он должен прежде всего делать именно это.

Так мы приходим к выводу, что делание и масса предмета есть современные, применимые и полезные делания и массы предмета, и это есть то, что должно изучаться — напряженно. Они должны быть применимыми, применимыми деланиями и массами. Другими словами, студента следует обучать тому, чем он собирается заниматься. И значимости, которым следует обучить студента, выбираются совсем иначе, чем то, о чем я только что вам сказал. Значимости должны давать достаточную базу (это то, что постоянно упускают из вида, так что когда инженеру исполняется 40 лет, его знания становятся “устаревшими”) — чтобы он не застревал в механических деланиях, которым его обучили, и этой значимости будет достаточно. Другими словами, это чуть больше значимости, чем он от вас ожидает. И вот почему вы даете ему историю этого, чтобы показать, что все это развивалось, и дать ему схему этого развития, и вот почему вы показываете ему, как это эволюционировало и какие делания были с этим связаны.

Но было бы ослиной глупостью заставлять его делать эти старые дела. Вы просто пытаетесь показать ему, что были некоторые другие делания, не так ли? И вы знакомите его с принципами, которыми он оперирует, и если он достаточно знаком с ними, тогда делание и другие действия, которым он обучался, не устареют, потому что он способен думать. Такова разница между профи и “практиком”. Можно назвать и еще одно различие: профи всегда работает по учебнику, с той разницей, что всегда работает по учебнику чуть лучше. И если что-то меняется, для него это не кажется изменением; для него это кажется тем же самым, только слегка измененным внешне. Ему это не кажется откровенно новым.

Вы просто слегка иначе стали давать повторную команду *Повторная команда: как цикл одитинга - это выполнение того же самого цикла снова и снова. Использование повторной команды в процессе предполагает, что процесс проводится до исчезновения заряда., а люди вокруг вас будут говорить: “Мы переделали всю Саентологию”. Что ж, они научились практическому действию, они научились деланию: подаче повторных команд, но у них нет теории: почему это делается, и чего они пытаются этим добиться, или почему отлаживание умственной задержки общения *Задержка общения: задержка ответа; это промежуток времени, затраченного человеком на восприятие, сверх того, за которое должен был бы воспринять., возникшей у малого в ходе проведения чего-то — означает сглаженный процесс. Они заучили это тяжелой зубрежкой, и в ту секунду, когда переставите одну запятую, они решат, что вы изменили всю Саентологию. Но кто уже углубился в предмет и знает, какие бывают процессы и какое от них предполагается действие, может сказать: “А-а, ну, это…” — и назовет соответствующую значимость. Он может сказать: “Ну, это не совсем АРО, и, значит, это нужно слегка подправить”. “Это, пожалуй, слегка вышибет преклира из АРО. А вот слова другой команды — это очень умно. Это не задевает преклира. Это не поставит его “вне-АРО”. Да-а”. Для него ничего не изменилось. Все выглядит нормальным, знакомым.

Таким образом, профессионал способен продвинуться, а практик, как правило, продвинуться не может. Теоретик, далее, может быть хорошо обучен, но редко бывает образован. Тот, кто имеет дело с теорией и ни с чем кроме теории, может быть просто прекрасно обучен, он может быть чудесно вышколен, но может не быть образован в этом предмете, поскольку в его науке отсутствует делание. Его делание утеряно. Он просто эксперт по живописи XIX столетия, вот и все. Он знает теорию всей этой живописи, только теорию. Но делать ее заново никто никогда больше не будет, да никто и не ждет, что это будут делать еще раз.

Вы найдете обломки того общества и той культуры, разложенные по полочкам в его голове, и он может оказаться важным просто потому, что в наши дни миллионеры бешено пытаются спасти свою наличность при помощи искусства. Искусство и земля растут в цене. Поэтому сегодня в салоны идут ребята, которые ничего не знают об искусстве, но просто располагают 100 000 баксов, каковые хотят вложить во что-то как можно скорее, пока инфляция не съела их, и они чувствуют, что если они купят большое, красивое, хорошее, крепкое произведение искусства, которое будет известно и в будущем, тогда, конечно, — оно стоит сегодня 100 000 долларов, но когда деньги обесценятся, будет стоить 200 000. Как земля, искусство будет увеличивать свою ценность во время инфляции, и, стало быть, оно подобно золоту.

И вот он идет в галерею и смотрит на картинку: “Ха! Это девочка — с чем там она?”

И это все его знания о любой картине, поэтому он берет экспертов; а эксперт не может писать маслом, но может объяснить ему, где подлинник, а где подделка, и все такое. Но если этот малый сам не совершит делания (например, экспертизу или еще какое-нибудь делание), его мнение также ничего не будет стоить. Он не сможет видеть, ему можно будет всучить, что угодно.

Культура в конце концов сводится к нескольким очень случайным моментам, и вы можете нечаянно взглянуть на некоторые из этих моментов и подумать, что вы имеете дело с абсолютным теоретизированием, вы примите это за голую теорию, и, наверно, будете иметь на это право.

Но нет ничего печальнее, чем эксперт по дорожному оборудованию на паровой тяге. Я думаю, что такой в сегодняшней Англии остался только один. Он эксперт, последний практический эксперт по предмету: дорожное ремонтное оборудование на паровой тяге. (Видели вы такие штуки в учебнике? Это были паровые машины с катками, они ползали туда-сюда по дорогам во дни до изобретения двигателя внутреннего сгорания.) Он был хороший практик, он никогда не знал никакой теории пара, или его движущей силы, или чего-то такого, но он был чрезвычайно практичен на предмет этих штук. Он был сплошное делание — и никаких размышлений. Что ж, он устарел. Он стал антиком. На самом деле, он стал вечным безработным.

Итак, если вы нарушите это равновесие в образовании, тогда вы не сможете дать малому образования и обеспечить его будущее. Это будет предательством по отношению к нему, в той степени, в какой он не получит образования, а получит только школьное обучение, и отсюда главный протест молодых: их только вышколили, но не образовали. Они не подготовлены для жизни.

Я дам вам представление о том, как далеко все это может зайти. Позавчера я попросил моих детей написать что-нибудь, написать их имена. И мальчик, прикусив язык от напряжения, трудился над своей подписью. Это было ужасно! Они не смогли написать свои имена. Я пошел к их учителю и наехал на него, как тонна кирпича. Они делают множество упражнений по письму; они не могут поставить свою подпись. Чудесный пример, не так ли? Я уверен, что они долгое время занимались рисованием кружочков, и делали специальные упражнения для выработки наклона, и были очень заняты другими делами, и другими делами — но не письмом. И так или иначе, если вы хотите знать, что здесь неверно и что здесь произошло, так или иначе делание оказалось в области теории или значимости. Делание сместилось и стало всего лишь значимостью. Но тогда это не делание, не так ли? Я имею в виду, “написание слов” мало связано с “написанием бегущих овалов *Бегущие овалы: упражнение по письму, когда человек пишет продолжающиеся, связанные между собой и заходили друг на друга сторонами овалы размером с заглавную букву “О”. Пример:”, как они их называют. Так что вы можете зайти очень далеко с этими “бегущими овалами” — и ничего не получить — в этом нет делания.

Таким образом, малый действительно занят чем-то, но это не образовательное делание. И вот где инструктор может совершить ошибку. Поскольку люди заняты, действенны, активны — он думает, что они делают. Все зависит от того, что они делают. Если они не делают чего-то, что может непосредственно сложиться в действие, которое они могли бы применить в жизни и получить законченный результат, — значит, они на поле значимости. И у них будут те же реакции, как если бы они были в сфере значимости. Они чувствуют отупение, они раздражены, они раздосадованы, они протестуют. Они сами по себе узнали, что перешли границу делания, что это делание не имеет отношения к тому, что они будут делать в жизни. Тогда они отступают и рассматривают это уже просто как значимость — потому что это бесполезно. Это ни к чему не ведет, понимаете? Ничего не происходит — значит, это вполне может быть просто значимостью, и, следовательно, все движение не есть движение вообще. Значит, раз движение оказалось на самом деле не движением, то они чувствуют раздражение, знаете ли, чувствуют себя так, как будто они не движутся. Видно, что все в движении, но они-то не движутся! А это на самом деле значимость, в которой есть какое-то движение, но которая не имеет ничего общего с хождением куда-либо. И у них возникает это забавное ощущение — это действительно вызывает физиологическое ощущение: как будто ты уперся во что-то, и не можешь через это пройти. Забавное, забавное ощущение. Его можно распознать.

Таково в своей основе базовое равновесие правильного образования. Что бы вы ни говорили об этом — это основные элементы равновесия. Есть очень много специфических вещей, есть много особенных, и тонких, и верных, и очень позитивных, и очень практических аспектов всего этого. Но образование должно быть деятельностью по передаче идеи или действия от одного существа к другому таким образом, чтобы не сводить результаты на нет, не прекращать использование всего этого. И это верно применительно ко всему. Вы можете добавить к этому, что только тогда это позволяет тому другому малому думать об этом предмете и развивать его. Он должен быть способен думать об этом предмете и развивать этот предмет.

Другими словами, он берет идею, которую вы ему дали, и применяет только к фресковой живописи *Фресковая живопись: вид монументальной живописи, выполняемой по сырой штукатурке красками, разведенными на воде (от итальянского fresco - “свежий, сырой”).. Но он знает свое дело — вы дали ему достаточную базу, и вы сказали ему, что это применяется к фрескам. Однажды он смотрит на миниатюру *Миниатюра произведение живописи малых размеров, отличающееся особо тонкой манерой наложения красок. Первоначально служила иллюстрацией в рукописных книгах. Позже портретная миниатюра исполнялась на кости, пергаменте, картоне, бумаге, металле, фарфоре, лаковых изделиях, нередко на бытовых предметах - табакерках, часах, перстнях. и говорит: “Господи, это же применимо — в той частной работе, которую я выполняю, тот же принцип применим и к миниатюре”.

Один пример я могу привести с ходу: фотофреска *Фотофреска: фреска, состоящая из сильно увеличенной фотографии или группы соединенных фотографий., которую никогда не следует писать, пока вы ее полностью не разместите на стене, если вы собираетесь написать хорошую фотофреску. Я могу представить себе ассоциацию, которая сложится в мозгах у этого малого, если у него будут трудности в изготовлении миниатюр. Предположим, по тем или иным соображениям кто-то приходит к нему и заказывает ему миниатюру на слоновой кости. Что ж, это осуществимо, это можно сделать. Если он знал фотофрески и знал много другой работы, и знал проекционные слайды и так далее, тогда он знает, как вернуться к этому и приготовить эмульсию (вы знаете, одна из основных эмульсий — ее делают из яичного белка или чего-то такого), но он знает, в каком учебнике это можно найти; вероятно, он сможет одолеть все это, и тогда он будет знать, что вам лучше не писать все это красками, пока вы полностью не расположите все это. Иначе говоря, в голове у этого парня — свободная информация. Она гибкая, и он может использовать ее. Это не втиснуто в его голову крест-накрест так, чтобы он связывал это только с чем-то одним.

Образование не должно давать людям технологию таким образом, чтобы эта технология оказывалась бесполезной для них. Они должны быть способны мыслить с ее помощью. Вам следует помнить, что когда вы учите инженера в университете всему, что только можно знать о ядерной физике, это занимает десятки лет, благодаря капиталовложениям национальных правительств и другим вещам (в частности, с тех пор, как она стала настолько разрушительной, мы знаем, что правительство будет вкладывать деньги очень усердно), и мы знаем, что вся эта область сильно изменится. А мы собираемся учить его всему, что можно узнать по этому предмету. Что ж, можно сделать из него просто техника для обыкновенных, повседневных, садово-огородных работ по считыванию данных счетчиков, или вы можете научить его современной технологии, или современной теории — как библейскому факту; или же вы можете обучить его таким образом, что он сможет мыслить в терминах этого предмета. И из всего этого единственно правильная вещь, которую надо сделать — обучить его таким образом, чтобы он мог мыслить с точки зрения этого предмета, потому что это развивающийся предмет, и этот парень не станет антиком через двенадцать лет. Если мы сделаем что-нибудь иное, его знания быстро устареют. В конце концов, правительства готовы кидать деньги лопатами в развитие атомной отрасли, слева, справа и посредине. Они делают ребят-специалистов по чистой математике и делают таких ребят и сяких ребят. А сами…

Мне неважно, что, по их словам, там делается — мне всегда подозрительно. Они говорят, что “отказались от производства блоков урана-235 *уран-235: разновидность урана (белого радиоактивного металлического химического элемента, который весит больше, чем любой другой элемент в природе). Используется как источник атомной энергии, в том числе, в атомной бомбе.”, и затем к этому прибавляют следующее высказывание. “Мы должны согласиться с этим, да, они отказались от производства 235-го, ладно, мы это купим.” Затем слово “потому что” заставит нас вздрогнуть: “потому что мы уже располагаем достаточным количеством этого материала, чтобы удовлетворить все наши возможные потребности на ближайшие 500 лет”. Вот это “потому что”. Первое предложение — прекрасно. Прекрасно, они намерены прекратить эту гонку, но их “ потому что”? Может быть и так, но мне так не кажется. Братишка, они открыли что-то еще. Они открыли что-то, по сравнению с чем U-235 — это просто ботинки с множеством застежек, которые были в моде в прошлом сезоне. И, естественно, они не собираются этого выдавать Каждый раз, когда кто-нибудь открывает один из этих секретов либо госсекретарь (либо кто-нибудь вроде него) Соединенных Штатов мчится на самолете для того, чтобы рассказать последние атомные секреты Хрущеву (я не думаю, что это и есть его работа, но это то, чем он занимается последнее время)… Этот малый прет напролом туда и сюда, и еще кругом, и визжит об этом, и визжит о том. Нет, не существует никаких украденных прежде секретов, таких, как Фукс *Фукс: Доктор Клаус Дж. Фукс, английский исследователь в области ядерной физики, по происхождению - германец. 1марта 1950 года признал себя виновным в выдаче государственной тайны и был приговорен к 14 годам тюрьмы. Он передавал ценную информацию по ядерным исследованиям русским агентам с 1942 года. и все эти дела; как бы вредоносны они не были, но не они побуждают правительство к фантастическим внутренним конвульсиям на предмет того, чтобы “развивать что-нибудь новое, что-нибудь лучшее, что-нибудь такое, что еще не украли”; а их лучшее предотвращение шпионажа — не политическое, потому что оно ниже всякой критики. Их лучшее предотвращение шпионажа в том, чтобы все время обновлять данные.

Поэтому я могу предположить, что бедный ребенок, только что получивший образование в Бирмингеме по предмету “атомная физика” отстает уже, вероятно, на 10, на 15 лет. Вероятно, он выйдет из стен учебного заведения и радостно посмотрит вокруг и скажет: “Отлично, сейчас мы возьмем три-альфа-мега-фазатрон!”

А ребята на месте говорят: “Возьмем что? а, да, да, мы это помним. Это из истории физики”.

А его последний курс был — эти три-альфа-мега-фазатроны. “Братцы, а что же вы здесь делаете?”

“Ну-у, сейчас нам некогда, но вот там в углу, куча учебников. Там наши недавние соображения”.

Следовательно, чтобы подготовить этого парня к жизни, образование должно подготовить его к атмосфере действования. Оно должно научить его мыслить. Одновременно оно должно научить его тому, что науки — это науки, а действия — это действия. Но в то же самое время, его нужно научить думать этими действиями и совершенствовать эти действия, и выполнять их до итогового, конечного вывода. Это необходимо сделать. Да, это настоящий трюк — научить кого-нибудь тому, что, с одной стороны, это самая что ни на есть дисциплина, предмет изучения, а с другой стороны — что ваша позиция должна быть свободной и гибкой по отношению к ней. Хитро, не так ли?

Вы видите, в чем тут сложность. Вы пытаетесь получить практика, который применяет свои знания для получения результата, но который даст тот самый лишний толчок, знаете ли, тот лишний стимул, который подтолкнет это все — он должен думать вперед, другими словами, иначе он быстро устареет. Дайте ему все, чтобы он не устарел. Да, это настоящий трюк.

Сейчас это требуется от Саентологии, как никогда ранее, и любой изучающий сейчас Саентологию испытывает серьезный нажим и напряжение благодаря этим нескольким факторам. У нас есть безумно продвинутый предмет, который развивается далеко за пределы наших ожиданий — его ожидаемые возможности продолжают расти, — который давно уже ушел от первоначально существовавших ожиданий, и сейчас все это продолжает расти, и уровень наших ожиданий растет постоянно. Я имею в виду, растет и растет то, что расширяет наш взгляд больше и больше.

Поэтому, образование в Саентологии начинает требовать к себе гораздо больше внимания, чем в любой аналогичной области, и это очень приблизительно. Это очень ответственный момент. Вот почему я взял на себя задачу объяснить, что должно находиться в равновесии, и что делать, и как привести человека к тому, чтобы он мог обучаться без особых расстройств и неприятностей.

Что является уязвимыми моментами образования? Конечно, образование еще очень не разработанный предмет. У него нет даже определения, такого, как я дал вам минуту назад. В школе не оперируют определением. Что ж, это удивительно, потому что в какую беду вы попадете, если прочтете хотя бы абзац после слова, определения которого вы не знаете? Вы попадете в беду точно, быстро и немедленно — в катастрофу. Образование попало в беду с того самого момента, когда начало делать что-то, что еще никогда не было определено. Это главный недостаток образования.

Давайте позовем того, кто получит образование — иное, чем тот, кто был просто обучен. Давайте подчеркнем эту разницу здесь, и затем возьмем технологию школьного обучения и поймем, что технология школьного обучения — существует, и что человеку какое-то время приходится ею заниматься, но из этого не следует, что это было как-то связано с технологией образования, которая еще пока достаточно не развита. Итак, то, что человек просто ходит в школу — еще не повод считать, что он получает образование.

В школьном обучении есть важный технологический секрет. Предмет преподается успешно до такой степени, до которой в нем поддерживается чуткое равновесие между значимостью — и действием и массами, связанными с ней. И это очень чуткое равновесие. И странно может обернуться дело, если действительно человек будет думать, что он занят деланием, когда на самом деле он занят значимостью, потому что то делание никогда не предполагалось применять.

И совершенно наоборот, он может быть занят значимостью, которая на самом деле есть делание. Если это уравновешено одним способом, то, конечно, уравновесится и другим. Он может быть занят значимостью действия по созерцанию. Это именно так просто. Это слишком просто, чтобы требовать каких-то усилий для понимания.

Но что такое “значимость действия”? Ну, если человек ищет значимость во всем, что есть под солнцем, луной и звездами, вы, безусловно, можете разработать значимость как своего рода образовательный предмет. Не так ли? И тогда значимость может сама по себе перейти границу и стать деланием. Звучит примитивно, но это правда.

Возьмем “эксперта по искусству девятнадцатого века”. А это ребята, которые чертовски хорошо живут, что и является достижением конечного результата образования. В конце концов, мне безразлично, сколько среди нас коммунизма. Малый живет-поживает, будучи просто ходячим словарем, видите — эксперт по памяти в той или иной области. Он тот-то и тот-то. Он знает все формулы, которые следует знать по теме: “краска”. Он никогда не смешивал никакие краски, он не будет знать, что делать, если вы покажете ему банку краски, самый запах краски вызывает у него отвращение — его просто тошнит от этого — но он может сидеть в маленьком кабинетике и быть экспертом по краске. Так его значимость превратилась в делание. Совершенно допустимо; в обществе так и бывает.

Вот кто-нибудь пишет ему письмо, и там говорится: “Дорогой Эксперт Джонс, мы работаем над формулой янтарно-желтой краски, стараемся изо всех сил получить — и так далее. Не будете ли вы так любезны дать нам консультацию по этой самой краске?”

И он говорит: “Ну, эта краска первоначально использовалась на Тирренском море *Тирренское море: часть Средиземного моря между Италией, Сицилией, Сардинией и Корсикой., и их янтарно-желтый отличался от чьего бы то ни было янтарно-желтого”, и так далее, и так далее.

И дорогой эксперт Джонс, практик, глядит и выдает: “Ах, ничего удивительного, что она не красит! У них же совсем другой тип янтарно-желтого. То был русский янтарь, а русский янтарь — в нем страшное количество пчелиного воска”, или чего-то, знаете ли, что бы там ни было. “А! Эта краска требует пчелиного воска.” Стало быть, мы бухаем туда воск. Отлично, теперь она красит, видите?

Но у этого приятеля нет ни малейшей идеи о том, чтобы применить это к чему бы то ни было. Если он скажет достаточно много по этому предмету, тогда кто-нибудь, кто делает предмет, знаете ли, может извлечь из этого массу пользы. Таковы эксперты.

Это ребята вроде Эйнштейна. Сидел себе и творил чудеса — он делал сплошное делание, которое было сотворено из значимости. Он вычислял, и вычислял, и вычислял, и вычислял, и вычислил все дочиста. Но он побуждал ребят. Эйнштейна пытались понять больше математиков, чем любого другого человека, который когда-либо работал. Шутка здесь в том, что, может быть, в его работе ничего и не содержалось. Есть что-то идиотское в таких словах — вот кто-то приходит себе и рассказывает вам, что скорость света равняется с, и по другому просто не бывает . О чем он говорит? Какой свет? Ладно, я сейчас даже не думаю, что он говорит о длине волны между 3600 ангстрем *Ангстрем: единица измерения длинны световой волны, 1 ангстрем равняется одной стомиллионной сантиметра. и 5600 ангстрем. Я не думаю, что он определял это так. Он сказал только “скорость света”. Что ж, это великолепно. Он имеет ввиду свет, который мы обычно видим? Ладно, фактически свет есть просто вибрация света, которую вы просто видите, не так ли? По определению это свет. Ну, таким образом, он, должно быть, имеет в виду этот свет, видимый свет. Что ж, отлично. Я рад, что он имеет в виду именно это, потому что, когда он проходит сквозь призму, он больше не движется со скоростью с.

Что скажете? Он больше не может двигаться со скоростью с по вот такой замечательной причине: он выходит из призмы с разными скоростями, иначе вы никогда не увидели бы спектра.

Вопрос из зала.

О, да. Но сейчас вы говорите только о длине волны, и вы говорите только об амплитуде длины волны и о вещах такого рода, и вот почему все это встает под другим углом. Нет, я боюсь, что это никак не может быть верно. Это должны быть разные скорости, потому что, если вы когда-нибудь видели солдат во время построения, ребята в наружных рядах движутся быстрее, чем во внутренних. Замечали вы это когда-нибудь? Да, свет, преломляясь и рассеиваясь, когда он проходит сквозь призму, должен подчиниться какому-то закону связанному со скоростью.

Но поскольку все абсолютно слепы к этому факту, поскольку уж Эйнштейн сказал совсем наоборот, не так ли, теперь все придерживаются совершенно сверхъестественной идеи, и вам действительно может быть интересно, что в конечном итоге они отменили свет. Я счел это самым милым их поступком.

Сейчас они выработали представление о том, что свет есть нечто, что производится глазом по отношению к мозгу и больше нигде не существует как действительный факт. Вот что на самом деле вам говорится; вот чему меня пытались обучить. Я думаю, что это чудесная мысль, но если бы малый не прочел учебника психологии прежде, чем написать этот учебник, я был бы еще счастливее. Что-то здесь не так по той замечательной причине, что вибрация — это все же вибрация. Я не знаю, почему вам нужно притягивать сюда психологию. Это влияние Локка *Локк, Джон (1632 - 1704), английский философ. или Юма *Юм, Дэвид (1711 - 1776), шотландский философ и историк. — этих старых приятелей.

“Будет ли звук…” Декарт *Декарт, Рене (1596 - 1650), французский философ и ученый., да? “Существует ли звук в лесу, если там нет никого, кто мог бы его слышать? ” Ну, для чего они хотят запечатать себя в этом беспросветном тупике, ребята? Ведь им очень легко ответить. Им очень легко ответить. Они путаются в роли тетана, потому что они не нашли его. И, конечно, он и есть самая безнадежно потерянная переменная во всех их уравнениях.

Итак, тетан строит вселенную. Затем, конечно, он может ощущать ее. Вы можете ощущать то, что вы можете построить, и, стало быть, должна бы существовать такая вещь, как свет. Что при этом провозглашать и провозглашать ли вообще — зависит от того, как вы на это смотрите и из какой науки о разуме вы смотрите на это. Но может получиться идиотизм, звучащий примерно как вот это: “Итак, свет не существует, потому что не существуете вы. Далее, если бы вы существовали, свет все равно не существовал бы. Потому что, видите ли, если свет действительно проходит через зрачок глаза и возбуждает мозг, порождая различные ощущения, известные как цвет и так далее — но если эти вещи не существуют как действительные факты, тогда, конечно, ничто себя не проявляет за пределами вашего черепа вообще. Ничто не происходит вне вашего черепа.” Вы произносите такие вещи, как “Повар не может есть пирог, который он сам испек”. Вот довод для всеобщей интроверсии. Вы следите за мыслью, не так ли?

Следовательно, если мы начнем спор на тему: “Если дерево падает, то есть ли звук, если никого здесь нет?” — если мы начнем спор такого характера, тогда давайте действительно поспорим и на тему “Может ли повар испечь пирог и съесть его?”

Но вам придется подняться до роли существа в этой вселенной, или тетана. Вам придется распрощаться с приятной идеей “Большого Тетана”.Вы следите? “Большой Тетан” создал свет, и вы можете только познать свет по опыту, и больше вам нечего делать со светом, кроме того, чтобы познавать его по опыту, следовательно, ты есть всеобщее следствие, брат. Смирись”. Поняли, как эти штучки работают?

Ладно, в образовании и так далее вы обнаружите, что безопасно ,прежде всего, двигаться от основной посылки, от основного допущения. И уяснить себе очень четко, от какого именно основного допущения вы движетесь, и не пытаться распространить его на тысячу разных вещей.

В физике допускают сохранение энергии. Ну, пусть они произнесут это четко и ясно, но не давайте им говорить об организации массы. Потому что они только начали с сохранения энергии; им нечего сказать о массе. Но сейчас они пытаются влезть и в массу, заявляя, что масса есть всего лишь пучок энергии. Почему они это делают? Потому что их основное допущение — сохранение энергии. “Энергия не может быть создана или разрушена, никем, и особенно — вами.” Видите, это основное допущение физики. Стало быть, естественно, это энергия.

Нет сохранения пространства, нет сохранения времени и нет сохранения массы. Следовательно, все должно стать энергией, потому что они начали с этого основного допущения. То есть , они сами становятся слепыми к тому, где их предмет сходит с рельс и, следовательно, где ошибка. И он скоро рухнет. В ту секунду, как появится нечто, что не есть энергия и что разрушит основы конечной физики, и вот все, что здесь не так, потому что они начали с ничего, кроме энергии, не так ли? Поэтому они не придут ни к чему, кроме энергии.

Мы в более благополучном положении. Мы начинаем с существа: вы, тетан. Мы можем доказать, что вы, существо, как тетан, существуете. Мы можем доказать это, мы можем вывести вас из вашего черепа, и вы будете стоять без тела. Значит, вы не тело. Это очень просто. Мы не делаем этого слишком часто, и не требуем этого от вас как одного из ваших учебных упражнений, но это бывает и это работает. Хорошо. Итак, мы начинаем с основного строительного блока вселенной: тетана. Теперь мы на вполне прочном основании, но, разумеется, сделав это, мы отказались ото всех предыдущих исходных допущений, с которых начинаются науки.

Сейчас, пытаясь сообщить эту идею далее, мы вступаем в противоречие со всеми существующими мнениями. Мы сталкиваемся со всем, что входило в прежнее образование людей, мы сталкиваемся со всеми их обидами в прошлом, практически со всем, что есть под солнцем, и мы можем поэтому двигаться только в направлении процессинга. Мы не сделаем много в направлении теории и философии вселенной, потому что единственный путь, на котором мы действительно победим — направление процессинга урегулирования и делания чего-то с единицей, потому что единицу нельзя обучить на стадии деградации. Это элементарно. Затем, к несчастью, мы должны знать обо всем, что можно знать, и знать много лучше, чем кто бы то ни было знал это прежде, особенно об образовании, потому что мы не можем никого научить делать это.

Вы взялись за очень суровый предмет. Это очень легкий предмет.

Вы взялись, в сущности, за очень суровый предмет в Саентологии, который был сделан настолько легким, насколько возможно. И мои усилия в последние несколько месяцев обучения, были посвящены тому, чтобы он стал еще легче.

Что ж, в этой лекции я не сказал вам много такого, что можно использовать, но я сказал вам что-то, к чему у вас может возникнуть в определенной степени критическое отношение.

Давайте признаем, что вся школьная система страны дает неверное образование всей молодежи этой страны, со злостной преднамеренностью. Они могут дойти до уровня, когда они не смогут получать сведения. Вот они на войне, и враг посылает им депешу: “Мы собираемся напасть завтра утром”, но они не могут получить сведения. Им сказали это четко и ясно, а они все в постелях, и будут расстреляны, взорваны, растерзаны, и это конец страны. Это доводится до абсурда, до неспособности наблюдать что-либо, неспособности воспринимать что-либо, неспособности понимать что-либо, иметь АРО с чем-либо, что мне кажется разновидностью ситуации “смерть тетана”.

Поэтому мне кажется, что есть много общего между неверным образованием и аберраций. А также мне кажется, что нам предстоит много работы в области деаберрирования людей на нижних уровнях. Я дам вам пример, прямо с ходу: “Расскажите мне…” — это не будет повторяющимся процессом, но — “расскажите мне хоть немного о том, чего вы не поняли в этой жизни”. И затем заставите малого пойти и прояснить это. Я думаю, вы получите одно из самых интересных возрождений. Я думаю, многие личные проблемы индивидуума лопнут, как мыльные пузыри.

Но сейчас, именно в этом, новом предмете обучения, изучении предмета обучения, приходится идти вперед по совершенно новому пути распутывания узлов нижнего уровня и терапевтических ходов нижнего уровня, которые выглядят очень многообещающими.

Но что меня больше всего интересует — это вы, люди, обучающиеся Саентологии, желающие узнать что-то об этом предмете. Я заинтересован в вашем образовании именно сейчас, такими, как вы существуете, и я стараюсь сделать это настолько легким, насколько возможно, и научить вас чему-нибудь в этой области.

Спасибо вам большое.