Я на самом деле ужасно извиняюсь за задержку. Однако эта задержка произошла совершенно нечаянно, поскольку мне нужно было проверить еще несколько целей… Это трудное дело, трудное дело.

Ну да ладно. Когда у меня будет достаточно времени? Ну, когда у меня будет достаточно времени, чтобы одитировать все эти кейсы? Боюсь, вам придется помочь мне. Поможете?

На самом деле это совершенно поразительно. Это очень необычно. В Сент-Хилле мы пропускали людей, одного за другим, через огонь, воду и медные трубы, и теперь центральные организации начинают делать клиров, и все это очень важно. Конечно, первым и наиболее важным шагом было найти цель, и этот шаг было труднее всего сделать правильно. И, похоже, мы с этим справились; похоже, мы с этим справились. Конечно, я знаю, что ваш кейс — в вашем случае… Но если станет слишком трудно — я всегда на другом конце телексной линии.

Саентологические организации продолжают расширяться — на самом деле, говорю это, просто чтобы уверить вас в этом еще раз. Мы являемся сетью, которая расширяется по всему миру, и это происходит весьма незаметно, весьма незаметно. Мне только что сообщили в телеграмме: мы заняли береговой плацдарм на территории ВМС США. Это называется САМСИ, и согласно посланию, которое мне прочитали несколько минут назад, похоже, что это точно установленный факт. У них есть около семисот сотрудников, и они не из ВМС. Вы не вполне понимаете значимость этого. Это принадлежит нам. Понимаете, это наш береговой плацдарм.

Военно-морские силы годами твердили: «Мы за этим наблюдаем. Мы за этим следим. Мы не спускаем с этого глаз. Мы изучаем это. Мы собираем всю литературу об этом», — понимаете? И после этого мы занимаем плацдарм.

Что ж, теперь, не думайте… не думайте, что нас совсем оставили в покое. Эта планета становится для нас очень маленькой. Она становится все меньше, меньше и меньше. В конце концов, это всего лишь планета, приделанная к солнцу двенадцатого сорта, и хотя эгоцентрический аспект человека заставляет его думать, что это — единственный обитаемый мир во всей вселенной, однажды человек может быть очень удивлен. Я полагаю, после того как они отправят что-нибудь на Луну, они очень-очень удивятся.

Кто знает, первый… первый корабль, вернувшийся с Луны и приземлившийся на мысе Канаверал, знаете, первый вернувшийся корабль, я прямо вижу это. Открывается люк, и выходят два астронавта, отправленные на Луну, они пристегнуты друг к другу наручниками, а позади них стоит маленькая кукла с бластером.

И кукла говорит: «Возьмите этих людей под надежную охрану. Вы нарушили межгалактические правила навигации, третий параграф, шестнадцатый раздел. Полетыбез предоставления плана полета, захламление космического пространства отходами, отсутствие сертификата о прохождении перед стартом обеззараживания от спор и бактерий, полет через запрещенные зоны, а также отправка в космос человеческих существ, которые не прошли процессинг до клира».

Что ж, как бы там ни было, вы простите мне мои сказки. Но наши организации все больше и больше распространяются по этой планете. Мы упорно работаем в этом направлении. Но что создает организацию? Это линия коммуникации. И коммуникационные линии саентологических организаций сейчас, на самом деле, почти покрывают расстояние отсюда до Луны и обратно. Я имею в виду, что у нас много линий коммуникации.

Сейчас у нас во всех важных офисах есть телекс. Это, конечно, то же самое, что Вестерн Юнион использовал годами — система телетайпов. И эти телетайпы находятся в очень тесной коммуникации друг с другом. Все, что вам нужно сделать, — это позвонить на другой телетайп и начать печатать.

Таким образом можно передавать большой поток данных. Например, в тот день, когда я сошел с палубы «Королевы Елизаветы», сотрудники нью-йоркской организации взяли у меня толстую пачку бумаг (это были очередные БОХС) сбросили их по телексу, и через час они появились в Сент-Хилле, понимаете? Их просто печатали, и они тут же появлялись прямо в Сент-Хилле. Вот такого типа эта коммуникация.

Такая система коммуникации опирается также на организации. Количество этих организаций сейчас примерно такое же, как и раньше, если говорить о центральных организациях на континенте. Но сейчас у них появились офисы-филиалы в различных городах, которые несут ответственность перед центральной организацией за свои линии коммуникации. Это очень важно.

Очень трудно создать организацию на планете, конечно, если только вы не хотите предать эту организацию, предать все ее цели и права, извратить ее, и сделать с ней другие вещи. Но мы сами создавали организации очень хорошо, и группа очень верных, порядочных парней работала над этим по всему миру и поднимала флаги там и сям, и наконец теперь мы совершенно уверены, что если вы спросите: «Каково положение дел в Перте?», то сразу узнаете, что оно не так уж и плохо, а в течение часа или около того вы узнаете точно, каково же положение дел. Или вы можете на самом деле сесть и обсудить это по телексу с секретарем ОХС в Перте (и после этого, конечно, у вас останется распечатка беседы, в которой описана ситуация).

Лондон, конечно, расположен довольно близко к Сент-Хиллу. И фотографии, которые вы только что видели, — на самом деле… Весьма хорошие фотографии. Надеюсь, они вам понравились, надеюсь, они вам понравились.

Ну ладно, Всемирный ОХС вызывает сейчас жалобы у агентства по планировке города и округа. Это организация, посвятившая себя ухудшению человечества. Они посвящают себя этому делу следующим образом: они не позволяют возвести ни одного нового приличного здания без двух-трехлетнего спора о том, какой же будет его планировка. Так что в результате всем приходится сооружать многоквартирки или что-нибудь в этом роде, чтобы удовлетворить потребность в жилье. Фабрики не могут расширяться; вообще ничего не может произойти, потому что эти ребята сидят там, и они должны давать добро на планировку.

На самом деле, те здания, фотографии которых вы видели, были построены вообще без какого бы то ни было обращения к этому агентству. И люди из этого агентства пришли и начали ворчать. И они доставили мне несколько неприятных моментов, они доставили мне несколько неприятных моментов, потому что они наделены властью приказать вам разрушить все, что вы построили.

Но это действует как своего рода угроза, и наш следующий комплект планов предназначен для здания, которое будет построено на одном из тех свободных участков, что вы видели на фотографиях; Редж, возможно, уже указал вам на это. Сейчас разрабатывается планировка для… или уже разработана и ее в данную минуту улучшают, планировка для подходящего координационного центра, который будет действовать просто как коммуникационная сеть и как центр по обучению. Потому что именно из-за оборудования нашей коммуникационной сети (гораздо в большей степени, чем из-за студентов) нам уже не хватает места в здании. Это оборудование не удовлетворяет нашим потребностям в том, что касается занимаемого пространства. Оно удовлетворяет нашим потребностям в том, что касается коммуникации, но нам нужно больше места для его размещения.

Вы начинаете контролировать такие вот длинные и сложные коммуникационные линии, и если происходит резкий скачок активности, даже если он будет совсем маленьким, то начинают вылетать предохранители. Люди приходят, и они выглядят изможденными и постаревшими, понимаете? Послания льются потоком, заполняя собой весь пол.

Это очень забавно, но телексный аппарат, вы знаете, он печатает точно так же, как и обычная пишущая машинка, и я получаю много удовольствия, работая на этих штуках. Они работают со скоростью лишь шестьдесят шесть слов в минуту, это та скорость, с которой они работают, поэтому вам приходится значительно замедляться, понимаете, и шлепать с такой скоростью. И они выдают бесконечные рулоны бумаги, понимаете, эта бумага выходит сзади машины, вверх через стекло и так далее, и эта бумага потоком выливается вниз. И время от времени, скажем, придя туда после вечера, проведенного за чем-нибудь (а тем временем в Лондоне работали вовсю или кто-то еще работал), вы видите, что позади аппарата полным-полно этой бумаги, понимаете, и опять куча бумаги вырастает вдоль стены, и на самом аппарате целые метры этой бумаги. Довольно поразительное зрелище.

И у них есть такие узкие ленты. «Крид энд кампани» уже разработала для нас ленточную систему, чтобы мы могли сделать наш следующий шаг вперед: это перфорированная лента, и вы закладываете ее в маленький аппарат для заправки ленты, и она идет так, проходит вот так, и там есть дырочки, и маленькие датчики, и эти датчики распознают, какая это буква, понимаете, и эта буква печатается на аппарате. Итак, у вас есть пробиватели отверстий в ленте, и они пробивают отверстия в этих длинных лентах, и лента подается в аппарат, и все, что они делают на другом конце линии, — это, конечно, пробивают отверстия в ленте.

Другими словами, вы использовали двойную линию, которую правительственные учреждения используют в каждом телексном аппарате, вы используете ее для работы двух телексных аппаратов. Вы устанавливаете пробиватель отверстий здесь, а устройство, подающее ленту, устанавливаете вон там, понимаете, и далее, здесь у вас находится устройство, принимающее ленту, и у вас есть еще одно устройство, подающее ленту, и еще одно принимающее устройство и эти бобины и бобины… это очень узкая лента, она примерно вот такой ширины, и она просто наматывается на бобину метр за метром и они… она даже сматывается в рулон автоматически и сохраняется. Что ж, скоро нужно будет начинать использовать эту систему.

Почему? Это имеет отношение к кейсам; это имеет отношение к людям; это имеет отношение к проблемам, организационным структурам, и нужно смотреть в оба и очень-очень внимательно следить за тем, что происходит.

Ну а почему это так? Это не потому, что на людей в центральных организациях нельзя положиться. Это уж точно, на них можно положиться! То, что идет неправильно, если уж вообще что-нибудь идет неправильно, так это то, что у них бывает слишком большое движение частиц или слишком маленькое движение частиц. Другими словами, им нужно приспосабливаться к потоку публики, и они хотят предоставлять самые лучшие услуги, какие они только могут предоставлять.

Что ж, конечно, этим ребятам было очень-очень трудно делать это, поскольку технология изменялась. Но, пытаясь выйти на такой уровень знаний, где можно с очень высокой эффективностью получать немедленные результаты, я никогда даже и на минуту не позволял себе сбавить ход из-за того, что кому-то от этого было тяжело. Я никогда не позволял себе этого.

Вы бы удивились, узнав, сколько жалоб поступило на меня в этом отношении, понимаете? «Ну, Рон, если бы ты только удовлетворился этим… если бы ты только удовлетворился этим, знаешь, было бы лучше. Знаешь, нам всем было бы удобней», — и тому подобное.

И если бы я когда-нибудь сказал: «Ну что ж, ладно, это и на самом деле так», то нам, возможно, было бы удобней, в плане того, что мы изучаем, но мы не смогли бы получать клиров с огромной скоростью, и, определенно, мы бы никогда не посмели замахнуться на клирование в мировом масштабе.

Здесь у нас есть проблема: сохранение правильности технологии. Вы бы поразились, узнав, сколько запятых, точек и неправильно вставленных слов может появиться на другом конце линии.

Скажем, вы сами правильно поняли интенсив проблем. Я вам его описывал; вы видели демонстрацию этого интенсива. Теперь, вы возвращаетесь обратно домой и рассказываете кому-нибудь об этом настолько хорошо, насколько вы только способны. И он рассказывает кому-нибудь об этом, и затем тот человек рассказывает об этом кому-нибудь еще. И затем этот одитор в Техасе проводит интенсив проблем, и это выглядит примерно так: «Что вы можете подавить? Почему вы не подавили это? Кто подавил вас?» — и это повторяется опять и опять, кнопки… другие кнопки вообще не используются; это ни чем не подкреплено.

Кто-то на Аляске, примерно в это время, слышит, что главное, что вам нужно делать, это быть осторожным. И он просто не получает никаких результатов, вот и все. И так далее.

Вы можете смотреть на мою работу в этом отношении как на создание материалов. Ладно, хорошо. Это верно. Наводить порядок, одитировать людей, делать все это, — вы можете смотреть на это как на мою основную работу. Но у меня есть шляпы, шляпы, шляпы и еще шляпы. Чтобы сделать эти материалы эффективными и чтобы они приносили те результаты, которые нам нужны, необходимо также носить и административную шляпу, и шляпу коммуникатора, и шляпу по изданию публикаций, писательскую шляпу. И так далее и тому подобное, понимаете?

И затем, конечно, все эти здания, строящиеся в Сент-Хилле, фотографии которые вы видели, что ж, как ни странно, эту шляпу тоже спихнули мне. И еще время от времени какой-нибудь новый студент подходит ко мне или видит меня неподалеку и говорит: «Рон, на втором этаже довольно холодно». И я обманываю его ожидания, поскольку я с этим что-то делаю.

Так что тут есть самые разные вещи. Я получаю жалобу из Австралии о том, что в штаб-квартире центральной организации летом слишком жарко, — и не могу ли я с этим что-нибудь сделать. И я делаю. Это шляпы, шляпы и шляпы. И это не потому, что люди неэффективны или не делают свою работу, это потому, что люди все больше и больше склонны полагаться на источник, когда нужно довести что-то до конца. И они как бы привыкают к такому положению вещей, потому что на других предприятиях, и в других видах деятельности, и в организациях, и в ассоциациях вы можете полагаться только на источник, когда нужно что-то сделать. И одна из моих труднейших задач в Саентологии — добиться, чтобы другие люди носили свои шляпы.

Посмотрите на первый дианетический центр. Я носил там все шляпы, даже купил все столы. И он рассыпался. Он рассыпался в силу различных причин. Одна из причин заключалась в том, что у меня не было контроля над ним; я не мог управлять его судьбой. К этому имели отношение и некоторые другие вещи, но, в сущности, там не было никого, кто бы носил все эти шляпы, кто бы мог их носить, или хотел бы их носить, или попробовал бы развернуть активную деятельность. Они все были вовлечены в царившее там замешательство. Другими словами, мы имели дело с парнями, чьи кейсы были хуже некуда, с парнями, которые переживали трудности. Они все были… ну, что ж, все было тяжело, во всех отношениях.

Далее, та легкость, с которой я выполнил свою миссию (состоявшую не в том, чтобы заставить кого-то носить свою шляпу, а в том, чтобы заставить человека взять на себя какую-то ответственность за то, чтобы развернуть активную деятельность, и проявить инициативу в выполнении этой работы), эта легкость самым непосредственным образом связана с прогрессом, достигнутым в процессинге. Как вам это нравится! Чем лучше процессинг, тем в большей степени люди носят свои шляпы, берут на себя свою долю ответственности в этом, проявляют инициативу и разворачивают активную деятельность.

И я сразу же могу определить эффективность центральной организации по количеству решений, принятия которых она от меня требует. И чем меньше решений она от меня требует, тем лучше там идут дела, тем лучше там обстоят дела с клированием персонала, тем лучше там обучают персонал, тем лучше процессинг, который там предоставляют. Конечно, может быть и наоборот. Вы можете не получать никаких известий от организации в течение двух или трех месяцев, а потом узнать, что ее больше нет. Но в вещах такого рода существует золотая середина.

Забавно в этом то, что все, созданное нами с 1952 года, по-прежнему существует, есть лишь одно маленькое исключение — Дублин. И поскольку Дублином управлял Лондон, и Дублин смотрел на Лондон как на место, из которого им управляют, а Лондон смотрел на Дублин как на источник трудностей, с которым приходится мириться, поэтому у нас больше нет Дублина. Ну и слава богу. Но мы должны вновь поднять флаг в Дублине, просто из принципа, потому что тогда это будет победа вчистую, это будет здорово. Однако когда мы будем это делать, когда мы опять будем поднимать там флаг, нам придется послать туда клира по «пяти целям» или кого-то в этом роде, чтобы сделать это, потому что там придется поработать.

Одна из интересных вещей в отношении Дублина заключалась в том, что люди приходили на курс «Эффективность личности», это уж точно, и они слушали, но была одна вещь, на которой они зависали: создавать. Именно на этом они и зависали. Они не могли представить себе, что они вообще создавали что-нибудь, они никогда не собирались ничего создавать и полагали, что у них нет ни малейшего права создать что-нибудь. И это то, с чем вам приходится иметь там дело. Это весьма удивительно. И это ужасная работа; инструкторы курса «Эффективность личности» буквально из кожи вон лезут. Они не могут донести до их понимания наш стандартный курс «Эффективность личности», не могут донести до них, что существует цикл действия. Понимаете, они зависают именно на этом. Но мы справимся даже с этим. Мы справимся даже с этим.

Что ж, люди — это одна из тех трудностей, с которыми мы имеем дело, когда сохраняем организацию как единое целое. При этом люди в центральных организациях — это чертовски хорошие люди. Это потрясающие люди. Отказываясь от больших заработков и отказываясь от множества других вещей, эти парни и девчата остаются на работе и выполняют ее, и невозможно по-настоящему воздать им должное, потому что их работа нелегка, и они справляются с ней исключительно хорошо. И они по-прежнему там, и они по-прежнему разворачивают активную деятельность.

И теперь мы думаем о новых зданиях и о проектировании новых зданий, которые будут построены по всему миру. Другими словами, мы сохраняли все эти организации в течение долгого времени; теперь мы собираемся сохранять их с восклицательным знаком. У нас даже есть проекты этих зданий.

Йоханнесбург сходит с ума, потому что я просто не даю им добро на то, что они хотят сделать. Кто-то хочет построить для них здание и отдать им второй, третий и четвертый этажи под их штаб-квартиру и так далее. И они договорились об этом, замечательно это подготовили, и все прекрасно. Но дело не в этом. Это здание не будет принадлежать им. И они перерастут это здание настолько быстро, что не успеют понять, что случилось. Не успеют они переехать на эти новые пятьсот-шестьсот квадратных метров площади, как тут же перерастут его.

В действительности центральной организации необходимы здания двух типов. Ей необходимо здание городского типа в деловом центре города, которое от земли вздымается вверх, на определенную высоту. И ей необходимо одноэтажное здание за чертой города, простирающееся по всему участку, и в следующий раз, когда я буду проводить для вас конгресс, я, вероятно, покажу вам некоторые модели этих зданий, если сами здания еще не будут построены к тому времени.

Ну ладно, размещение этих центральных организаций, забота о том, чтобы они продолжали существовать, оставались платежеспособными и продолжали правильно применять технологию — это была еще та работенка. И большое количество людей сообща носили эту шляпу и взяли на себя эту ответственность.

Вы, вероятно, удивились, увидев, что у нас здесь было семьдесят шесть сотрудников из организаций США. Большинство из них, конечно, из Учредительной Церкви. Но это, разумеется, не все, кто находится в штате. И вы смотрите на весь мир, и подсчитываете количество этих людей, и вы видите, что огромное множество людей состоит в штате. И вот что забавно: я не могу сказать, сколько их; сейчас я не могу назвать вам эту цифру. Что еще важнее, я не могу сказать вам, сколько обученных одиторов существует на разных континентах прямо сейчас, потому что цифры, которыми я располагаю, постоянно устаревают. Еще один момент, я не могу сказать вам, сколько членов насчитывают группы по всему миру. Я не могу назвать вам эту цифру, и я не могу сказать вам, сколько людей интересуются Саентологией по всему миру. Я пытаюсь собрать эти данные, но это почти невозможно. Они устаревают с огромной скоростью, и только вы собираетесь получить все данные из Южной Африки, как они тут же устаревают.

Все это растет с большой скоростью. Так вот, у этих цифр есть тенденция расти в квадратичной зависимости. У этих цифр есть тенденция расти в квадратичной зависимости. И прежде чем ситуация улучшится, она ухудшится, намного.

Я сейчас прямо с ходу прочту вам список. Это неполный список организаций. Есть, конечно же, ОХС Сент-Хилла, номер телекса — Scientology East Grinstead 8876. Есть ОХС Лондона, лондонский телекс — 25383. Есть ОХС вашингтонской организации, его телекс — Scientology или SCIEN (S-C-I-E-N) 2440125. Есть ОХС Лос-Анджелеса, его телекс — Вестерн Юнион, 067262. Есть ОХС Нью-Йорка, его телекс — 012032. Есть ОХС Йоханнесбурга, его телекс — 7405. Есть ОХС Дурбана, и я мог бы еще долго продолжать.

Чтобы связаться с организациями, вы узнаете главным образом номера их телефонов, так ведь, или их адреса. Сегодня нам для этого нужны номера их телексов.

Почему? С помощью быстрой коммуникации (и это была первая причина, по которой мы стали использовать телекс) мы можем одержать верх над любой оппозицией. Кто-то начал валять дурака в Перте, и, благодаря телексу, количество той информации, которую мы получили на этот счет, и отправили обратно в Перт, и собрали в остальной части Австралии и так далее, превышало все, о чем кто-нибудь когда-нибудь мог мечтать. Они думали: «Что ж, мы приедем сюда, в Перт, и мы подурачимся с этой организацией, и если мы добьемся здесь своего, понимаете, тогда мы пойдем дальше и набросимся на главную организацию в Австралии, и тогда, возможно, мы добьемся кое-чего и там».

Да-а, это выглядело как Геттисберг на утро после битвы. И у нас не было ни одного убитого на поле боя. Там не осталось ни одного бойца, одетого в нашу форму. Так вот, это довольно важно!

Недавно в Лос-Анджелесе… северней Лос-Анджелеса, в местечке под названием Эврика… прокурор этого района решил, что «Эврика» значит «Я нашел; я нашел ахиллесову пяту», и он насел там на одного одитора (в филиале, в маленькой городской организации), он ввалился туда с грохотом, и он думал, что действительно сможет чего-нибудь там добиться, и тут взревел телекс. И следующее, что произошло,

– было отдано больше приказов, и собрано больше данных, и сделано больше, чем… что ж, колеса юридической машины, конечно, к тому времени, когда мы это сделали, были примерно на три года позади нас. И мало того, что все это дело было закрыто, против прокурора этого района сейчас возбуждено дело по обвинению в клевете, на четверть миллиона долларов (и все говорит о том, что оно будет выиграно) — за то, что он посмел прикоснуться к полам нашего сюртука. Другими словами, мы сейчас не убегаем — мы кусаем!

Все это достигается благодаря быстрой коммуникации. Теперь это похоже на оборонительное действие. Оборонительное действие является совершенно, абсолютно вторичным по отношению к другому действию, которое состоит в том, что вы распространяете информацию, обеспечиваете активную деятельность, заботитесь о том, чтобы дела шли правильно.

Это было объектом моих желаний в течение очень долгого времени: чтобы я мог сказать любому человеческому существу на Земле, что оно может подойти к любой саентологической организации, будь то центр, городской офис или центральная организация, войти через центральный вход и через какое-то, что ж, вы даже можете сказать, через какое-то неопределенное количество часов процессинга, выйти клиром через ту же самую дверь. И это очень устойчивый объект моих желаний.

Далее, что же необходимо для того, чтобы этого достичь? Для этого необходимо с невероятной точностью воспроизводить материал. Для этого требуется фантастическое мастерство и фантастический объем обучения. Для этого необходимо, чтобы штатные сотрудники были очень преданы своему делу, чтобы оно было для них превыше всего остального. И это мое желание претворяется в жизнь прямо сейчас. Причина, по которой мы ввели обучение в Сент-Хилле, заключалась вот в чем: я осознал, что мы должны поддерживать очень высокие стандарты в одитинге, — и это именно то, что мы делаем. Другими словами, мы серьезно настроены в этом отношении.

Эти выпускники Сент-Хилла… когда они собираются приехать в Сент-Хилл… это очень забавно — они уезжают из дома, и они очень довольны всем, что они делают, и так далее, и они говорят: «Что ж, это славно — побыть недолго в Сент-Хилле, и знаете, видеть Рона время от времени, а затем вернуться домой и говорить всем: “Я обучался в Сент-Хилле”», понимаете? Это то, что они думают об этом.

И не имея ни малейшего понятия о том, какая судьба их ожидает, они собираются и едут в Сент-Хилл. Что ж, тот одитинг, который они видели, одитинг, который они видели в их академии, и одитинг, который они видят в своих группах, одитинг, который проводят люди… этот одитинг приводил людей в хорошее состояние, и это хороший одитинг, и все довольны этим одитингом, и с этим одитингом вообще нет никаких проблем. И они приезжают в Сент-Хилл. И мне ужасно неприятно говорить вам об этом, но некоторые из них после первых двух-трех недель пребывания здесь в этом названии вместо «Хилл» начинают говорить «Хелл». Они вроде как думают, что совершили ошибку, то есть ошибка была не в том, что они приехали, а в том, что приехали не в то место.

С утра они встают и начинают свой марафон, и вот в 9:30 их загружают в секцию практики или в секцию теории, и они прямиком проходят через это, и они отправляются в сессии одитинга, и они делают то, они делают се, и затем им на самом деле позволяют одитировать преклира. О, это весьма примечательно, не так ли? Эти парни являются обученными одиторами. Некоторые из этих ребят были лучшими одиторами в мире до обучения в Сент-Хилле. А мы даже не позволяем им прикоснуться к преклиру. Да и кто же им позволит? Понимаете, я имею в виду, что таково отношение инструкторов. Они очень язвительны. Эти инструкторы — очень язвительные люди. Они злобные… они абсолютно безжалостны по отношению к плохому одитингу. Кто-то пропускает запятую в модели сессии, и они: «О, боже, нет, о, боже! Ты слышал, что ты сказал?»

Парень отвечает: «Я просто сказал: “Есть ли у вас проблема настоящего времени?”».

«Вот об этом мы и говорим, вот об этом мы и говорим. Ты сказал: “времени”. Нет, нет, нет, нет, нет. Ты получишь рид на “вре”. Ты должен говорить “времени”. Выровняй произношение, сгладь его».

И парень говорит: «Боже мой, я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь вообще был настолько злым. Они это делают просто потому, что желают мне зла. Они враждебно ко мне относятся, вот почему они делают такие вещи!».

Одиторы уже долгое время сидят там в удобной позе со своими Е-метрами на коленях и одитируют людей с помощью своих Е-метров, — они в огромной степени зависят от Е-метра. Они попадают в то, что мы называем Секция X — рудименты и обладание. Это все, что им позволено одитировать у преклира. Им позволено уладить рудименты, найти процесс по обладанию, дать несколько команд процесса по обладанию, уладить конечные рудименты, и на этом сессия заканчивается.

Далее, существует такая вещь, как ГОО, что значит «грубые ошибки одитинга», и ГОО — это сленговый термин, означающий, что кого-то выгнали из секции одитинга. Человека вернули из секции одитинга, чтобы он более упорно поработал в секции практики и в секции теории. Бац! И это называется «получил за ГОО». Этот человек совершил грубую ошибку одитинга. Он пропустил запятую в модели сессии, понимаете?

Конечно, все эти ошибки — настоящие ошибки одитинга, они на самом деле являются очень грубыми! Это просто невероятно грубые ошибки, понимаете? Одитор не пришел на сессию. Понимаете, вот настолько грубы эти ошибки. И теперь ожидается, что в конце недели инструктор проверит рудименты у этих студентов в теледемонстрации, на виду у всех остальных студентов.

Итак, этот одитор одитировал Джо, который, конечно, является таким же студентом, как и он, и он берет весь этот материал (он думает, что здесь у него все в порядке), и Джо идет туда, и Джо садится перед инструктором, понимаете, который сидит там с Е-метром в моей комнате для одитинга, и тот… «В последней сессии, которую вам проводили, — или другие слова с тем же смыслом, — были ли у вас трудности или хотели ли вы сказать о своих трудностях одитору?» Бум, стрелка пошла!

«В той сессии, которую вы только что получили, было ли что-то, чего вы не раскрыли?» Бум! «В той сессии, которую вы только что получили, была ли у вас проблема настоящего времени?» Бум!

И парень сидит там; он смотрит на этот Е-метр. И он говорит: «Ну, что-то не то! Со мной что-то не то». Абсурд. «Что-то неправильно в том, как телеэкран показывает стрелку». Или: «Здесь что-то не так, у преклира, должно быть, появилась проблема после сессии. Может быть, он не слышал то, что говорил инструктор, или что-то еще не так, потому что я в принципе не мог пропустить у преклира так много ридов».

Он пропустил. Вы всегда можете отличить старого студента, потому что он не утруждает себя жалобами по поводу проверки рудиментов или чего-то в этом роде. Он знает, что рудименты были в наличии, или он знает, что они не были в наличии, и если они не были в наличии, то это будет обнаружено, а если они были в наличии, то все похлопают его по плечу.

Что ж, ладно. Это сильное принуждение, потому что он не будет допущен к проведению одитинга в течение следующей недели, если инструктор обнаружит, что за неделю одитинга, который проводил этот студент, у его преклира не было в наличии двух или более рудиментов, из всего набора рудиментов этого преклира. У вашего преклира не было в наличии пары рудиментов — бац! Все; он приплыл! Это — ГОО, и на следующее утро он обнаруживает свое имя на доске, и там сказано: «ГОО Джо Блитц». Он приплыл.

Теперь, вы думаете, что это сурово. Это не сурово. Это пустяки. Студенты в секциях X и Y проводят одитинг без Е-метра, и от них ожидается, что в конце недели все рудименты будут в наличии. Это практически делает из них оперирующих тэтанов до того, как они начнут одитировать, понимаете. Просто фантастика. И время от времени они видят Рона, и по той или иной причине они всегда счастливы, когда я с ними разговариваю. И я, конечно, всегда рад видеть их. И однажды вы видите кого-нибудь из них, и у него болезненный вид, серое лицо, он весь взъерошен, волосы торчат в разные стороны, и он выглядит как какой-нибудь измочаленный труп, и вы говорите:

«Что случилось?».

А он в ответ: «Ох… (вздох)».

А я ему: «Что ж, все будет хорошо. Ты сможешь с этим разобраться». На следующей неделе я вижу этого парня: «Привет, Рон! Привет!»

Он полон жизни, весь сияет, все отлично, все идет распрекрасно и тому подобное. Кто знает, что там произошло. Он или получил за ГОО, или исправил свои ГОО, или у его преклира была победа, было что-то в этом роде, или у него самого была победа в кейсе, понимаете, и так далее.

Вы говорите: «Что ж, этот парень в безопасности. Теперь мне нечего об этом беспокоиться».

Проходит две недели, вы заворачиваете за угол, идете по дороге, и вы наталкиваетесь на этого парня, и вот он идет, растрепанный, серый и так далее.

Они проходят через огонь, воду и медные трубы. Они поднимаются и падают. Но они всегда, они неизменно делают одно и то же замечание по возвращении домой. Вернувшись домой, они всегда пишут в Сент-Хилл: «Боже правый! Во всей этой округе нет ни единого человека, который мог бы одитировать!» И потом они поворчат некоторое время, рассказывая, как все там плохо, и затем, в конце концов, говорят:

«Что ж, когда я уезжал из дома, я думаю, этот уровень был приемлемым для меня, но я определенно не помню этого».

Они недоумевают, как они могли называть это одитингом. О, эти ребята довольно хорошие одиторы. Я имею в виду, что мы предпринимаем действия по повышению уровня мастерства в этом деле. Теперь, когда мы заполнили центральные организации выпускниками Сент-Хилла, эти люди действительно подняли уровень одитингаоченьвысоко,ипостепенноумениеодитироватьвцентральных организациях поднялось на этот уровень. Это очень важно.

Другими словами, за последние полтора года мы добились колоссального повышения уровня мастерства в одитинге, и в этом заключается основной предмет интереса в Сент-Хилле. Мы делаем это не ради Сент-Хилла.

Все любят Мэри Сью. Что ж, все любят Мэри Сью, что бы там ни было. Но Мэри Сью была бы очень счастлива, если бы она расположилась в прекрасном Сассексе и хлопотала по дому и так далее. Она была бы очень счастлива, если бы сделала так, и она была бы очень счастлива, если бы у нее просто были дети, и если бы никого больше не было в доме, понимаете. Она была бы очень счастлива, если бы это было так. Она не является несчастной без этого, но была бы очень счастлива, если бы это было так. И я тоже, я думаю, что это было бы изумительно.

Прошло уже много дней, прошло уже много дней с тех пор, как я мог выйти из своего офиса в шляпе, надвинутой на глаза, собираясь проверить, правильно ли цветут рододендроны, или сесть и смотреть на воду в озере и размышлять о вечности в заоблачных далях… прошло уже много дней. Я выхожу из дома, и кто-то всегда говорит: «Привет, Рон! Слушай…»

Я совершенно не возражаю против этого. Я просто даю вам некоторое представление об этом. Единственное, для чего мы начали обучать людей в Сент-Хилле, — это чтобы повысить уровень мастерства в одитинге по всему миру. И мы делаем это. Это принесло успех. Эти люди просто великолепны.

Когда вы приезжаете в Сент-Хилл, впоследствии на вас, конечно же, смотрят как на пример для подражания. Что ж, это сурово. Но тут ничего не поделаешь. И вы, конечно же, должны быть хорошим примером. Я очень горжусь людьми, которые уезжают из Сент-Хилла. Большинство из них уезжают целыми и невредимыми. Рассыпаются очень немногие. И я не отпускаю их, если не считаю, что они готовы одитировать. И это также создает трудности для инструкторов, для курса, для всех. Потому что тут и там это вызывает перегрузку на курсе. Более пятидесяти процентов студентов на курсе — это студенты, которые обучаются дольше положенного срока, которых я просто не отпускаю до тех пор, пока их цель не будет найдена, или я не отпускаю их, если не считаю, что они хорошо одитируют, и так далее. И сейчас на курсе около пятидесяти процентов людей ждут меня, чтобы уехать домой, потому что я скажу им, могут ли они ехать или еще нет. Я держу это дело в своих руках, именно так. Потому что я не отпускаю отсюда человека, если он не сможет впоследствии достигать побед в одитинге. Этого мне не нужно.

Сейчас я смотрю на трех или четырех из них и вижу, как они говорят: «Это совершенно верно. Это совершенно верно». Я смотрю на одну девушку, которая проводила здесь неделю за неделей, месяц за месяцем. Она еще не была готова. Что ж, это окупилось. Она вернулась домой. Когда она появилась в организации, в Нью-Йорке, все начало улучшаться с бешеной скоростью.

Другими словами, люди обучаются один за другим. Они создают маленькие островки порядка. На этих островках дела начинают идти правильно. Я очень горжусь ими. Конечно, рано или поздно, в Сент-Хилле обнаруживается кто-нибудь, кто не может оставаться здесь достаточно долго, и кому нужно ехать или что-нибудь в этом роде. Мы сообщаем ему: «Отъезд не санкционирован». Это означает, что я не сказал ему, что он может уехать. Никто не будет его здесь задерживать, но я сказал, что ему нельзя уезжать. Так что категория, в которую он попадает, — это не «курс не завершен», а «отъезд не санкционирован». Это все, что это значит, я не сказал, что он может ехать. Таким образом мы пытаемся удерживать технологию на уровне. Это то, что мы пытаемся делать.

Далее, люди в центральных организациях по всему миру поддерживают этот стандарт и закрепляют его, и отчеты одиторов становятся лучше, лучше и лучше. Вы берете, что ж, есть…

Я не должен особо выделять одного, двух, трех, четырех выпускников Сент-Хилла, потому что мы выпускаем их в большом количестве. Через это проходит большое количество людей.

Конечно, это тяжело, потому что на самом деле это здание, это сооружение не является зданием для академии, для обучения. Это просто мой дом, и здесь есть большая полуподвальная комната, и есть кое-какие комнаты снаружи. И все… конечно, это большой дом, но он не был рассчитан именно для того, для чего мы его используем. Но я пройду через все, и эти ребята тоже пройдут через все, чтобы развернуть активную деятельность, вот так примерно и обстоят дела.

Конечно, я скажу, что зимой в Англии теплее, чем на севере Соединенных Штатов. И мокрее. И американцы, когда они впервые сюда приезжают, просто не могут ничего здесь есть или еще что-нибудь. Они говорят, что это ужасно, или что это очень мило, или что это просто уникально, или то или се, но здесь не так, как дома. И когда они уезжают обратно, они могут есть с акцентом кокни, так же как и с любым другим. Это довольно примечательно.

Вы спрашиваете, почему Англия? Почему это происходит в Англии? Что ж, прежде всего, по определенной причине Англия обладает лучшей системой коммуникационных линий, охватывающих весь мир, чем Соединенные Штаты; а кроме того, Соединенные Штаты в прошлом создавали определенные трудности в этом отношении, которыми я просто не хочу морочить себе голову. То есть, они не преследуют меня или что-нибудь в этом роде. Здесь нет ничего параноидального. Это просто трудности с финансами, трудности с тем, трудности с этим. Например, вы не можете перебросить никаких денег из Австралии в Соединенные Штаты, но вы можете перебросить деньги из Австралии в Англию, понимаете? Операция, проводимая в Австралии и Англии, допускает взаимодействие, но вы не получите взаимодействия с Америкой.

Если бы мы просто действовали исключительно в Соединенных Штатах, то было бы очень глупо иметь организацию где-нибудь еще, кроме Соединенных Штатов. Но мы не действуем только там, мы не действуем только там. Если Соединенные Штаты не могут сделать эту планету цивилизованной, мы можем, причем несмотря на их чертовых консулов.

Вы знаете, консулы США являются источником одной из наших основных проблем. Они сумасшедшие! Они просто самые натуральные сумасшедшие! Я не знаю, что они пытаются продвигать на иностранном фронте, но это однозначно не Америка. Вы хватаетесь за голову от таких вещей. Если кто-нибудь звонит консулу и задает ему какой-нибудь вопрос об одной из наших организаций, консул пытается дать по голове этой организации, абсолютно безо всякой причины. Мы обнаружили, что в истоках всего ЧП, возникшего в Мельбурне, лежала глупая болтовня тамошнего американского консула. Мы дали ему по голове. Мы добились того, чтобы его отозвали, в самом деле.

Но суть вот в чем: вы не можете взять одну крохотную часть планеты и поднять ее уровень на огромную высоту без того, чтобы она возобладала в огромной степени над остальными частями планеты. Вы всегда можете запросто установить контроль над планетой. Все, что вам нужно сделать… о, большинство из вас, ребята, могут просто вспомнить свои старые шаблоны из космической оперы, и вы, девчата, тоже. «Люди Земли, мы пришли с миром. Мы принесли орала, не мечи», знаете? Вы всегда можете возобладать. Кто угодно может возобладать.

Я мог бы работать над этой технологией и развить ее, и разработать ее так, чтобы мы могли взрывать самолеты в небе при помощи взгляда, знаете, огромные способности ОТ того или иного рода. И мы могли бы пройти через все это тут и там, и справиться с этим, и замечательно возобладать надо всеми. Но я хочу, чтобы вы на этой планете огляделись по сторонам. Это именно то, что здесь и произошло. Над ними возобладали! А мы не пытаемся возобладать над людьми. И вы начинаете повышать уровень в одной части мира, и вы не повышаете его в какой-нибудь другой части мира,

– эта другая часть мира почувствует себя сраженной, и она так или иначе наломает дров.

Одна из наиболее ужасных ошибок, совершаемых Россией, состоит в том, что она не продвигает коммунизм, который является способом приобретать товары, не покупая их. Но изъян на самом деле заключается не в этом. Он заключается в том, что они закрыли себя, в действительности, они закрыли себя не от другой технологии, в значительной степени они закрылись от нас.

Ладно, и что же там произойдет в один прекрасный день? Что-то произойдет. Каждый раз, когда мы начинаем поднимать кого-нибудь при помощи процессинга, он всегда думает: «Что ж, ну-ка посмотрим, что я должен сделать России?» И он сделает. Я не говорю им, чтобы они ничего не делали России. Я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь этой братии. Они хотят повесить железный занавес, прекрасно. Давайте позаботимся, чтобы у них были хорошие острые пики наверху их железного занавеса; мы сможем насаживать на них головы.

Мы не интересуемся их политическими философскими доктринами. У нас из-за них бывали неприятные моменты время от времени. У вас из-за них бывали неприятные моменты. Экономика США идет под откос просто потому, что США участвуют в какой-то глупой гонке с Россией. Вещи такого рода не могут продолжаться бесконечно. Я осуждаю это только потому, что это просто не приносит пользы людям. И если вы посмотрите на другие части мира, вы сможете найти другие виды деятельности, которые тоже не приносят пользы людям. Мы не обязательно выступаем против них, но мы, определенно, можем поднять человека на такой уровень, где он будет выше этих вещей.

Все эти вещи имеют отношение к делу. Организации, администрирование — это довольно сухие предметы. Коммуникационные линии, очевидно, имеют очень мало отношения к тому, станете вы клиром или нет. Но с той позиции, которую занимаю я, если бы не все эти вещи, то я постоянно был бы настолько связан всем остальным, что мы бы никогда не довели дело до конца. Так что для меня эти вещи выглядят очень важными. И для вас они должны выглядеть важными, чтобы технология, когда она разработана, попадала к людям и оставалась чистой и правильной, и чтобы ее можно было применять и использовать. И это — единственное, что мы пытаемся делать.

Вы понимаете это однажды, когда вы сидите там, и одитор не знает, что он делает… вы понимаете со всей ясностью, что уровень мастерства этого одитора можно было бы немного поднять. Вот тогда вы это понимаете. Что ж, мы будем продолжать повышать уровень. Сейчас недостаточно лишь создать это. Вы должны заботиться о том, чтобы это продолжало существовать. И мы постоянно прилагаем усилия в этом направлении. Все это — музыкальное сопровождение для технологии, о которой я рассказывал вам на этом конгрессе. Оно не является более важным, чем сама эта технология, далеко не является, но чтобы эта технология продолжала работать, и работать хорошо, принося пользу людям, тем вещам, о которых я вам рассказал в этой лекции, нужно уделять большое внимание.

Вы должны поддерживать ваши организации в вашем районе. Вы должны поддерживать саентологические организации. Вы должны действительно препятствовать попыткам разрушить их. Почему люди озлобляются на них, так это потому, что у них есть пропущенные висхолды от этих организаций, а не потому, что организации пытаются что-то им сделать или чего-то для них не делают. Мы, саентологи, должны работать вместе. Нигде в мире никто и не думает об этом. И значит, это отличается от того, что вы могли бы услышать в обычной лекции: «Когда вы, ребята, разваливаетесь на части, я призываю вас работать вместе». Годами вы разваливались на части, и я не произнес ни слова. И теперь, когда вы все начинаете работать вместе, я радостно приветствую вас.

Спасибо.