Сегодня я хочу поговорить с вами о том, как работать с усилием и контрусилием.
Единственная причина, по которой инграмма не поддается прохождению, единственная причина, по которой момент боли, момент бессознательности не сокращается должным образом или не стирается должным образом, связана с усилием и контрусилием. Усилие и контрусилие очень прочно блокируют некоторые инграммы, и с ними становится очень сложно работать.
Конечно, вы понимаете, что здесь присутствует еще один фактор, а именно собственное намерение человека или его селф-детерминизм по отношению к данному инциденту. То, что говорит сам человек, имеет куда большее значение, чем то, что говорят ему. Так что селф-детерминизм человека может играть большую роль при стирании инграммы.
Однако усилие и контрусилие — это как раз то, что удерживает инграмму на месте, связывая селф-детерминизм, как бы окружая его. Усилие и контрусилие могут подавить селф-детерминизм. Представьте себе такую ситуацию: человек открывает дверь и выходит, а другой человек в то же время пытается войти в эту дверь, и они сталкиваются. У каждого из них есть намерение и постулат, состоящие в том, чтобы продолжать двигаться в прежнем направлении, и они сталкиваются. Они на мгновение останавливаются. С точки зрения А, который выходит из двери, Б является внезапным контрусилием. С точки зрения Б, который входит в дверь, А является внезапным контрусилием. Они налетают друг на друга, возможно, они сталкиваются головами, и тогда они оба теряют сознание. Понимаете, на самом деле бессознательность — это проявление, возникающее тогда, когда селф-детерминизм человека был нарушен контрусилием; это и есть бессознательность.
По сути, здесь действует следующее уравнение: «Если я не могу сделать так, чтобы мой селф-детерминизм что-то значил, то я, должно быть, мертв» — и человек быстро опускается по кривой в направлении смерти. Бессознательность, глубокая или неглубокая, является просто шагом к смерти.
Следовательно, усилие и контрусилие во многом отвечают на вопрос: «Как стереть инграмму?» Ваш преклир может так основательно застрять в каком-нибудь постулате, в каком-нибудь своем утверждении, которое скрыто под этим усилием и контрусилием… он создал его, как только испытал усилие или контрусилие, или прямо перед этим… что в результате он так сильно сосредоточится на этом усилии и контрусилии, что не сможет установить с ними контакт.
Это может показаться вам довольно странным: почему вы поначалу можете сосредоточиться на контрусилии, а позже не в состоянии установить с ним контакт? Хитрость в том, чтобы сосредоточиться на какой-то другой точке — не на точке удара, — только тогда появится контрусилие.
Объясняется это очень просто. Усилие самого индивидуума всегда в какой-то небольшой степени направлено на то, чтобы получать контрусилия и изгонять их. Таквот, для получения и изгнания контрусилия требуется зафиксировать свое внимание на этом контрусилии. Следовательно, внимание человека фиксируется на этом усилии в попытке его изгнать.
На самом деле вы являетесь ни больше ни меньше как сплошным комком контрусилий. Давным-давно, в самом начале времени, мысль взяла первое контрусилие, развернула его в противоположном направлении и использовала для того, чтобы побороть физическую вселенную. И вот последовательность: взять контрусилие, а потом использовать его, взять контрусилие и использовать его, взять контрусилие и использовать его, — эта последовательность должна продемонстрировать вам, что каждое усилие, которое вы прилагаете, когда-то было контрусилием. Следовательно, каждое физическое усилие когда-то непременно было контрусилием.
Единственная причина, по которой контрусилие в факсимиле начинает доставлять неприятности, заключается в том, что селф-детерминизм индивидуума в значительной степени зависит от его права использовать любое контрусилие, которое он получает, разворачивать его и направлять обратно. Он считает, что это является его неотъемлемым правом. Поэтому, когда он получает контрусилие, а потом ему мешают использовать его, это контрусилие в конце концов оборачивается против него. Ведь он возвращается к тому моменту, когда он осознавал, что это контрусилие опасно, он начинает рассматривать этот момент и ныряет в первое факсимиле, в котором он получил это контрусилие. Это происходит механически, совершенно механически.
Итак, контрусилие, которое, допустим, заключается в том, что в вас на полном ходу врезается грузовик (мы берем очень типичный пример — грузовики, врезающиеся в кого-то, стали обычным делом в наши дни; такие уж у нас водители, особенно в Канзасе)… появляется контрусилие — бум!
На самом деле для того чтобы использовать его, человеку нужно было бы врезаться в кого-то на грузовике. Но он знает, что лучше бы ему не делать этого, потому что такой поступок шел бы вразрез с динамиками, а также с действующими законами. По крайней мере, в большинстве городов действуют законы, которые запрещают вещи такого рода; я не знаю точно, как обстоят дела именно в этом городе.
Суть в том, что этот человек получил контрусилие, которое он не может использовать, так что оно доставляет ему беспокойство. Ну что же, он может сделать одно из двух: первое, не давать грузовикам врезаться в себя, и второе, если какой-нибудь грузовик в него все-таки врежется, быть в достаточно высоком тоне, чтобы больше никогда не устанавливать контакт с этим факсимиле, которое находится в диапазоне контрусилия… или стереть его в одитинге. Вот те направления, в которых вы могли бы действовать.
Мы здесь наблюдаем, как человек получает контрусилие и не может его использовать. Допустим, человека убивают. Я надеюсь, это не кажется вам очень забавным… Его убивают, и позже ему нельзя использовать это контрусилие, однако именно это и происходит. Человека убивают… допустим, его задушили… и позже, когда кто-то что-то ему делает, он отвечает на это так: своими чистыми, белыми рученьками он душит другого человека.
Так вот, он может проделать такое несколько раз. Возможно, он очень успешно проделает это несколько раз, но однажды, после того как он кого-то задушил (допустим, это происходит где-то в каменном веке или что-то в этом роде), он бросает еще один взгляд на свою жертву и обнаруживает, что это была женщина и что он использовал это контрусилие неправильно. Или же это был ребенок… неправильное использование этого контрусилия. Он пытается использовать это контрусилие, и вот он использовал его неправильно. Что с ним происходит? Он немедленно получает соматику того, как его душат… Ведь он пытается сожалеть о своем поступке, он пытается разобраться. Он спрашивает сам себя: «Боже мой, как я вообще мог задушить эту женщину?», «Как я вообще мог задушить этого ребенка?» — что бы он ни сделал.
«Как я вообще мог это сделать?»
Так вот, когда он спрашивает себя: «Как я вообще мог это сделать?» — он начинает устанавливать контакт с факсимиле, из которых пришло контрусилие, позволившее ему сделать это. И конечно, он зависает на первом моменте, когда это было сделано по отношению к нему. И этот первый инцидент, когда это было сделано по отношению к нему, мы называем мотиватором.
Получив мотиватор, человек потом использует его, и он может использовать его сравнительно успешно. Он может душить животных, душить лошадей, душить кого угодно — это не имеет значения; душить людей… с его точки зрения все это одно и то же… не имеет значения, кого душить. Он не сожалеет о них. Но в один прекрасный день он душит не того, кого следует; другими словами, он душит кого-то, кто не относится к категории допустимых мишеней… иначе говоря, у него нет оправданий для этого поступка. Недостаток оправданий создает то, что мы называем овертом. Оверт представляет собой неправильное использование контрусилия… неправильное использование контрусилия. И контрусилие, использованное против мишени, которая не относится к категории допустимых, оборачивается против самого индивидуума. Он уходит назад по траку времени и попадает в мотиватор. Он немедленно попадает в мотиватор. Он просто-напросто получает соматики той боли, которую кто-то причинил ему. Он сам получает эти соматики.
Следовательно, вы обнаружите, что на траке человек начинает накапливать оверты… множество овертов. Возможно, у него есть один большой мотиватор, один инцидент, с которым он ничего не может поделать. Он получил контрусилие, и каждый раз, когда он пытается использовать это контрусилие (на что, с его точки зрения, он вполне имеет право), он обнаруживает, что это такой серьезный проступок против остальных динамик, что он идет на попятный и отказывается от своего права, и после этого он не может быть селф-детерминированным. Итак, его селф-детерминизм снижается, потому что он не может использовать это контрусилие.
В результате может накопиться так много овертов, что человек, что бы он ни сделал кому-то другому, будет от этого страдать. Он начинает верить в то, что он не может использовать ни одно контрусилие. Это состояние известно нам как «апатия»: все контрусилия проходят сквозь человека, и он не прилагает никаких усилий к тому, чтобы им противостоять. Это апатия. Это также отказ от своего права использовать контрусилия. Следовательно, это самый низкий уровень селф-детерминизма. Человек не может использовать контрусилия; следовательно, у него нет селф-детерминизма;
следовательно, он находится в апатии, потому что все усилия проходят сквозь него… все контрусилия проходят сквозь него.
Всю шкалу тонов можно разработать на основе этих эмоций, исходя из следующих данных: от какого количества овертов страдал индивидуум? Иными словами, сколько раз он терпел неудачу при попытке использовать контрусилие? Степень, в которой он не способен использовать контрусилия, и определяет тот диапазон шкалы тонов, в котором он находится. Это должно быть очень легко и просто понять.
Если кто-то вообще не может использовать контрусилия, не способен возмутиться по поводу того, что ему говорят, не может дать сдачи тому, кто что-то делает ему, — значит, он не в состоянии защищать себя или другие динамики, и в результате он в большей или меньшей степени прекращает существовать. Это апатия. Самый низ апатии — это смерть. В этом состоянии индивидуум не сопротивляется даже контрусилию солнечных лучей или чему-то в этом роде.
Ну а в намного более высоком диапазоне у человека настолько широкий подход к контрусилиям, что на самом деле они даже не приходят к нему. Они вообще не приходят. Он не просто способен использовать любые контрусилия — ему необязательно это делать. Он находится намного выше. Так вот, когда человек, допустим, находится в очень высоком диапазоне… допустим, по той или иной причине он начинает использовать контрусилия… он использует какое-то старое контрусилие против одной из динамик. В результате он немного опускается по шкале. Он использует другое контрусилие против одной из динамик. Понимаете, бороться против своих динамик — это невыживательно; это противоречит здравому смыслу.
Итак, он использует, использует и использует эти контрусилия, он использует эти мотиваторы один за другим, и постепенно начинает неправильно их использовать — один раз, потом другой; и в конце концов он опускается на самое дно шкалы тонов.
Чтобы поднять его обратно на прежний уровень с помощью одитинга, на самом деле можно было бы просто найти его оверты. Вы можете найти их на психометре. Его оверты. Кого он убил и когда? Когда он использовал контрусилия неправильно? Против чего? Против себя, против детей, против женщин, против групп, против людей, против животных, против МЭСТ-вселенной и так далее — по всем пунктам.
Особенно интересны контрусилия против седьмой динамики, тэты. Оверты против седьмой динамики очень интересны: в конце концов человек начинает верить, что его проступки очень серьезны и что теперь ему нужно войти в вэйланс того, что было жертвой его проступков. И все это очень легко распутать.
Иисус Христос нес бремя всех людей и всего мира, не так ли? Следовательно, если человек продолжает совершать проступки, проступки и проступки против седьмой динамики, он в конце концов совершит такие серьезные проступки, совершит такое огромное их количество, что у него не останется другого выхода, кроме как стать таким же, как Иисус.
Так вот, по мере того как человек поднимается по шкале, он на самом деле совершает все меньше и меньше контрусилий, но способен совершать все больше и больше. Самый низ шкалы, апатия, — это состояние, в котором человек уже совершил так много контрусилий, так много овертов, он совершил так много поступков, у которых не было настоящего оправдания, что теперь ему не остается ничего другого, кроме как оправдывать все, что он делает. А каким образом он все это оправдывает? Он начинает чувствовать соматики, боли, вызывает у себя болезни, соответствующие его мотиватору. Наконец это обернулось против него, и вы получаете…
Кстати говоря, с очень многими людьми вы сможете пройти в одитинге распятие на кресте. Вы на самом деле сможете пройти с ними распятие на кресте. Они получат этот инцидент очень четко. Они возьмут достаточное количество факсимиле и объединят их, чтобы получить одно замечательное распятие. Они на самом деле распнут себя. Почему? Ну что же, каждый раз, когда преклир принимается проходить распятие, начинайте искать его проступки против седьмой динамики, и вы найдете уйму таких проступков. И вместо того чтобы проходить распятие (в конце концов, этот инцидент просто отвечает потребностям преклира), найдите его оверты против седьмой динамики и пройдите их, и тогда тон этого человека очень заметно поднимется. В этом обществе, — таком, каким оно сейчас является, — прохождение распятия является определенным символом. Вы найдете этот инцидент у многих людей. Не трудитесь проходить его.
Выясните, когда ваш преклир перерезал горло священнику, поджег монахиню и предавался другим таким же невинным развлечениям от скуки.
По всей видимости, оверты против седьмой динамики, необходимые для того, чтобы по-настоящему аберрировать седьмую динамику, должны быть довольно большими… довольно большими. Я никогда не проходил распятие, несмотря на то, что однажды я, по всей видимости, полностью разграбил самую красивую, самую прекрасную церковь, какую вы только видели. И расплавил всю их алтарную посуду. И… ну, что касается монахинь и священников… потребовалось немного времени — всего несколько часов на дыбе, — чтобы заставить их сказать, где она находилась.
Тем не менее я никогда не проходил этот инцидент. У меня не было такого опыта — разве что когда мои преклиры проходили его. Так что я никогда по-настоящему не мерил, насколько глубоким может быть колодец овертов преклира по седьмой динамике. Там могут скрываться кое-какие темные, страшные и ужасные секреты…
Вот почему вам нужен психометр. Преклир никогда не расскажет вам об оверте. Он просто вам не расскажет. Он скажет… он расскажет вам обо всех тех вещах, которые кто-то сделал ему, но о том, что он сам сделал другим, он ничего не скажет.
Так вот, оверты — это очень важное понятие для вас. Работая с овертами и ни с чем больше, вы сможете запросто разрешать кейсы и отправлять их вверх по шкале тонов. Кроме того, преклир, который никогда не плакал, никогда не злился… если вы найдете тот самый оверт, преклир начнет лить слезы ручьем; у него появятся ярость, страх и все остальное, когда вы будете работать с овертом. Чьи это слезы? Человека, которому преклир причинил вред. Чья это ярость? Человека, которому он причинил боль. Чьи соматики?
Кстати говоря, вы можете встретить множество людей… множество людей, которые… Допустим, у человека больной глаз или что-то в этом роде. Вы подходите к нему и спрашиваете:
Пытаться демонстрировать это прямо сейчас, между прочим, очень опасно, потому что вряд ли среди присутствующих найдется хоть кто-то, кто никогда не тыкал никого в глаз.
И вы заставляете его выполнить эти физические движения пару раз, он даже не знает, где это находится на траке… это могло быть в период крестовых походов или за тысячу лет до нашей эры — без разницы. И вдруг — бац! Его глаз очень сильно болит. На самом деле вы можете довести это до того, что у него под глазом возникнет синяк. Если не удастся установить инцидент, — вы никоим образом не установите, что это за инцидент, преклир не установит это, — то вы можете и дальше просить его совершать оверт (другими словами, повторять оверт, который он когда-то совершил), пока соматика не станет очень заметной.
Кстати говоря, в теории единственная причина того, что у человека есть аберрация или соматика, состоит в том, что он использовал контрусилие, которое он когда-то получил, для создания какого-то разрушения по одной или нескольким динамикам. Вам стоит обратить на это внимание в одитинге.
Такое явление, как оверт, является очень важным. Вы ударяете Билла… вы ударяете его, и через несколько дней или несколько недель ваш глаз начинает побаливать, и вы не понимаете почему. Все дело в том, что вы ударили Билла; и вы сожалели о том, что сделали это.
Если вы возьмете оверт и пройдете его в обратную сторону, вы сможете устранить из него сожаление. Ведь что человек пытается сделать с овертом? Он пытается сделать так, чтобы его не было. Он не хочет проходить через него снова в прямом направлении. Он хочет аннулировать этот оверт; он хочет «рассовершить» его. Он ударил кого-то… он был в ужасной-преужасной ярости, он ударил кого-то и тот упал. И в то мгновение, когда тот упал, человек внезапно говорит: «Я только что ударил своего брата. Ааах! Нет, я этого не делал. Это был не я». И потом он обесценивает это изо всех сил. «Я этого не делал. Я…» А потом он говорит: «Это было совершенно оправданно». Он знает, что это не было совершенно оправданно. Он не может распутать эту ситуацию, потому что вот человек, который валяется на земле, и ему плохо… Это просто удар в глаз.
Вы обнаружите почти в каждом… вы обнаружите в детстве почти каждого человека случай, когда он ударил другого ребенка. Вы можете найти это. И вы обнаружите, что это было дополнительным фактором… то, что он ударил другого ребенка, было одним из многих факторов, удерживающих в подвешенном состоянии ту соматику, которая имеется у этого теперь взрослого человека.
Так вот, это просто детская ссора, один ребенок ударил другого. Как вам избавиться от этого? Пройдите этот инцидент, распознайте его. Подключите преклира к психометру и найдите этот инцидент… Лучше всего поступать именно таким образом, поскольку если вы будете опираться лишь на предположения, то поиск овертов может занять у вас долгое время. Вы можете потратить долгое время. А психометр немедленно сообщит вам, где находятся оверты.
Пройдите этот инцидент задом наперед. Пусть преклир отдергивает руку в ударе, отдергивает руку, отдергивает руку, и внезапно он обнаружит… невозможно все время отдергивать эту руку, так что кинопленка начнет прокручиваться в противоположную сторону. Так что он пройдет его несколько раз, а потом начнет отдергивать руку снова. И таким образом вы убираете время из этого поступка. Ведь понимаете, причина, по которой этот инцидент рестимулируется, очень проста… причина, по которой оверты рестимулируются, очень проста. Человек сжал в нем время, он не хочет, чтобы этот инцидент происходил. Следовательно, поскольку время было сжато, этот инцидент становится безвременным, и поэтому оверт может теперь перемещаться вместе с человеком. Он поместил себя перед тем, как произошел инцидент; следовательно, каждый раз, когда он движется вперед, этот инцидент повторяется. Возможно, это одна из причин его синусита и так далее.
Каждый раз, когда человек совершает оверт, он сам страдает от него в большей или меньшей степени.
Так вот, вы можете взять… Давным-давно у человека, по всей видимости, были довольно большие зубы. Вы можете просто попросить кого-нибудь начать кусать… просто начать кусать, кусать все, что угодно… и первое, что произойдет, — он получит соматику во рту. Но еще важнее то, что он, вероятно, получит соматику и в желудке; когда-то он укусил кого-то в живот. Вы заставляете его кусать, кусать и кусать, и у него включится соматика в животе.
Чья это соматика? Ну, изначально это была его соматика. Изначально его кто-то укусил в живот. Но это не… его могли бы кусать в живот чуть ли не бесконечно; его могли бы кусать в живот каждый год, но это не вызвало бы у него аберрацию, пока он сам не развернулся бы и не укусил кого-то в живот.
Другими словами, организм, индивидуум так устроен, что он в любой момент может получить огромное количество наказаний. Он впитывает наказания как губка. И единственная причина, по которой он выставляет напоказ соматику и говорит: «Мне больно, мне больно!»… Это означает: «Я прошу прощения, что я ударил Сэра Леди Кустабула в будуаре». Он выставляет напоказ эту соматику в качестве доказательства, он пытается задобрить весь мир. «Я сожалею, что я это сделал. Я сожалею, что я это сделал» — вот что она означает.
Так вот, явление «контрусилие — усилие» очень важно для одитора. И одно лишь то, что мы знаем о факсимиле «Один», одно лишь то, что мы знаем о множестве других вещей… это еще не основание для того, чтобы пренебрегать этим необычным явлением: Билл ударяет Джо, и Билл получает удар. Вы можете разобраться в этом. Вы можете взять любого преклира и просить его бить кого-то в живот, и сам этот преклир, который якобы выполняет действие, получит эту соматику.
Кстати говоря, на протяжении многих последних тысячелетий человек все хуже и хуже переносил совершение овертов. Он становился все менее и менее способен их совершать, так что он стал «наращивать себе руки». Сперва он совершал оверты своими зубами, потом он начал совершать оверты с помощью кулаков и пальцев — душить, бить. А потом он начал использовать ножи — каменные ножи, — а потом каменные топоры, потом короткие металлические ножи (не слишком короткие, примерно одной длины с каменным топором), а потом перешел к рапире, а от нее — к палашу. К настоящему времени он прошел путь от мушкета, стрелявшего на небольшое расстояние, к ружьям, стреляющим на значительное расстояние, и к артиллерийским снарядам (75 миллиметров; 155 миллиметров; 16-дюймовые орудия на железнодорожных платформах). Он прошел путь от атомной бомбы, которую доставляет живой человек, к атомной бомбе, которую доставляет беспилотный самолет. Вы замечаете, как далеко он отступает от своих овертов. Он отступает от них изо всех сил; он пятится как рак.
Поэтому не забывайте, что оверты могут подвесить весь кейс, могут препятствовать прохождению всего остального материала в кейсе. Оверт может пробурить целую скважину горя в кейсе. Поэтому не забывайте об этом типе инцидентов, принимайте эти инциденты в расчет и всегда считайте, что проходить эти инциденты более важно, чем те, в которых что-то было сделано самому человеку.
[В этом месте запись обрывается в оригинале.]
Если одитор хочет проверить это сам, пережить это субъективно, ему нужно только спросить себя, что ему нужно было бы сделать, чтобы создать ту соматику, ту боль, которая у него есть. Просто спросите его, что ему нужно было бы сделать кому-то другому, чтобы создать эту боль. Ну хорошо.
На самом деле существует огромный объем информации, иметь которую вам необязательно, и вся она касается того, как обнаружить оверт без психометра. Это еще тот фокус; чтобы проделать его, вам нужно быть чуть ли не свами. Но вы на самом деле можете посмотреть на человека и сказать: «Да, оверт этого человека заключается в том, что он убил женщину». Почему? Ну, просто посмотрите на него, вот и все; он будет чем-то походить на женщину.
Сожаление человека о том, что он убил, или покалечил, или ранил другого человека приводит еще и вот к какому явлению: жизненному континууму. Одитор должен быть знаком с этим явлением — жизненным континуумом. Когда человек совершает оверт против кого-то другого, он считает, что он взял на себя ответственность и обязательства этого человека, в том числе его обязательства в жизни: его цели, его физиологию, его болезни, его расчеты, его методы ведения дел. Все эти вещи — каждая из них — могут сформировать шаблон жизненного континуума.
Вы обнаружите, что существует и такое явление: бабушка умирает, и после этого особенности ее речи и поведения обнаруживаются у ее внука. Это выглядит почти так же, как если бы душа бабушки переселилась или перевоплотилась во внука после бабушкиной смерти.
Но это не так. Все, что этот ребенок сделал, так это посмотрел на следующий факт: «Бабушка умерла. Я не хочу, чтобы бабушка умирала, потому что это означает невыживание по динамикам. Следовательно, как я могу "раз-умереть" бабушку? Ну, пожалуй, чтобы "раз-умереть" бабушку, надо выяснить, что было сделано бабушке, и устранить это. Так я смогу "раз-умереть" бабушку». Это довольно странный расчет, но он существует, и он проявляется именно в таком порядке.
Итак, он думает: «Начну-ка я с себя». Всегда. «Что я сделал, чтобы убить бабушку?» И так он проделывает следующий фокус: входит в вэйланс бабушки.
Вэйланс — это чрезвычайно интересное проявление. Человек внезапно становится подобным другому человеку и остается в таком состоянии. У человека есть он сам, а кроме того у него есть вэйлансы; он может входить в десятки вэйлансов. Бывают самые разнообразные вэйлансы: искусственные вэйлансы, вэйлансы ножки кровати… Да, именно так. Вы обнаружите, что люди в больницах для душевнобольных пребывают в вэйлансе ножки кровати, или в вэйлансе кирпичной стены или чего-то в этом роде.
Кроме того, бывают составные вэйлансы. Бывают вэйлансы воображаемых людей; например, почти каждая девочка в Америке когда-нибудь в своей жизни принимала вэйланс актрисы из какого-нибудь фильма. Она сидела и… Одна из причин, по которым люди ходят в кино, состоит в том, чтобы воровать вэйлансы актеров и использовать их — входить в эти вэйлансы.
На самом деле весь предмет актерского искусства тесно связан с предметом вэйлансов. Актеру нужно только суметь войти в вэйланс своего персонажа — как следует представить его себе, а потом войти в его вэйланс, — а после этого он будет играть эту роль почти автоматически.
Следовательно, одитору придется сталкиваться с таким проявлением, как вэйлансы. Кроме того, он на самом деле может предсказывать поведение тех, кто его окружает, зная, в чьем вэйлансе они находятся, — если ему известны характерные черты другого вэйланса.
Например, говорят: «Каков отец, таков и сын». Велики шансы того, что сын в какой-то степени находится в вэйлансе отца или же в какой-то степени полностью покинул вэйланс отца и стал его полной противоположностью. Например: «Я ни за что не буду таким же, каким был мой отец; ни за что на свете! Я… ррр-ррр-ррр-ррр!» Таким образом он становится противоположностью всего, на что способен его отец. Так случилось, что отец был успешным бизнесменом, поэтому сын, конечно же, становится бизнесменом-неудачником.
Итак, человек может прилагать силу, чтобы держаться подальше от вэйланса, он может не желать иметь ничего общего с тем, что характерно для этого вэйланса, или же он может находиться в вэйлансе, или же может оставить его в покое.
Человеку лучше всего быть самим собой. Это довольно трудно сделать. На самом деле большинство жалоб, которые вы слышите от преклиров, заключаются в следующем: «Я не могу быть самим собой». И люди, которых они больше всего ненавидят, — это те люди, которые не давали им быть самими собой… которые мешали им быть самими собой. Они ненавидят их в первую очередь.
Так вот, такое проявление, как вэйланс, становится хроническим и начинает действовать… оно становится хроническим из-за овертов. Ребенок никогда не стал бы имитировать любимую бабушку, если бы этот ребенок не был виновен в каком-то действии, в наказании или в чем-то еще, направленном против бабушки. Ребенок что-то сделал бабушке. Возможно, он ударил ее по ноге; возможно, он кричал, визжал и буянил, когда бабушка пыталась его одеть, — все что угодно.
Не особенно трудитесь проходить смерть бабушки. Если бы вы могли пройти ее смерть и устранить оттуда все слезы, это принесло бы преклиру много пользы, но в большинстве случаев вы не сможете это сделать.
Нет, если вы столкнетесь с преклиром, который находится в чьем-то вэйлансе (это его бабушка… он является своей бабушкой, своей тетей, своим дядей, что-то в этом роде), найдите момент, когда он совершил проступок против этого человека до его смерти, и такой момент обнаружится.
Как ни странно, человек может продолжать жизнь других людей на протяжении многих жизней. Так что если вы хотите выяснить, почему муж постоянно попадает в вэйланс своей жены, вы можете и не найти ключ к этому в текущей жизни. Психометр найдет его для вас. Вы можете возвращаться назад век за веком, пока вы не найдете момент, когда он убил или поранил женщину, которая, так уж случилась, является копией его прошлой или нынешней жены. Вы обнаружите, что каждому жизненному континууму предшествует оверт.
Не пренебрегайте таким явлением, как жизненный континуум, потому что здесь оверт рестимулируется из-за четкого осознания того, что другой человек испытал страдания, он умер. Возможно, оверт был очень небольшим, и возможно, он был совершен в одной из куда более ранних жизней.
Ребенок внезапно входит в спальню, а там лежит дедушка, нарумяненный сотрудниками похоронного бюро. Он входит — дедушка мертв. Он не говорит себе: «О, наверно, я тоже умру, потому что вот дедушка умер, а я такой же, как дедушка». Это очень просто. Он не говорит этого. Он говорит себе: «Жалко, что дедушка умер». Но более важно… куда более важно следующее: он говорит себе… Допустим, ему всего только пять лет. Он на самом деле ни разу не совершал никаких серьезных проступков против дедушки. Вот первое, что он себе говорит: «Боже, что я сделал, чтобы убить его!» Ведь у всех вас совесть нечиста из-за прошлых овертов. «Что я сделал, чтобы убить дедушку?»
Вы обнаружите, что у большинства людей, которых вы будете расспрашивать, будь то на улице или в гостиной, когда-то в этой жизни возникало ощущение, что они кого-то убили. Это одно из самых распространенных проявлений, которые упоминались в старой психотерапии. Старая психотерапия налетела на фонарный столб и сильно разбила себе нос: ведь человек, который заявляет, что он кого-то когда-то убил, очевидно, никого не убивал в этой жизни — об этом говорится в полицейских архивах. Он никого не убивал. Поэтому думать, что он кого-то убил, — нерационально. И поскольку психотерапевты имели такие представления и ничего не знали о том, что жизнь продолжается от поколения к поколению и что отдельная личность продолжает существовать, они немедленно заявляли, что если у человека есть такая идея, то это иллюзия. А потом они начали называть «иллюзией» все, о чем человек может подумать или что он может сделать. И понимаете, на самом деле это единственное, что не так с разумом. Он теряет способность отличать действительность от иллюзии. И когда человеку вдалбливают и вбивают в голову, что у него «галлюцинации», он в значительной мере теряет уверенность, а следовательно… конец его душевному здоровью.
Когда ребенок или взрослый вспоминает свое детство и думает, что он кого-то убил, это не иллюзия. Я четко помню, как в возрасте двух лет я лежал в кровати в темноте и содрогался от ужаса, думая об убийстве человека. «Вот то, чего я никогда не должен делать». Я твердил это себе — снова, снова и снова. «Я ни за что не должен никого убивать; я не должен лишать никого жизни; я обязан не делать этого, вот и все». Я просто убил слишком много людей в прошлом — в минувшие годы… подобно любому из вас.
Раньше люди были намного более дикими, чем сейчас. Это странно… маленький, невинный, прелестный ребенок двух лет от роду волнуется не о своем плюшевом мишке или чем-то в этом роде; он волнуется вот о чем: «Я не должен перерезать никому глотку в этой жизни». Если вы ненадолго задумаетесь, вы сами это вспомните… какое-то ощущение того, что… как вы когда-то размышляли: «Интересно, убивал ли я кого-нибудь в этой жизни». Пугающая мысль, которая не дает вам покоя.
Мы подключаем преклира к психометру и задаем вопрос:
Прибор молчит, остается неподвижным.
Стрелка прибора чуть-чуть колеблется.
К этому времени стрелка прибора слегка пританцовывает. Вы говорите:
Зззонг! Выясняется, что этот парень ехал под горку на повозке с сеном, и ехал он слишком быстро, и наперерез ему из-под забора выскочил маленький мальчик; он переехал его — бац.
Когда вы живете так долго, как жили вы, вы имеете возможность накопить ужасно много опыта, в том числе овертов, которые выделяются на фоне всего остального, подобно сигнальным огням.
Когда вы возвращаете кого-нибудь на несколько тысяч или десятков тысяч лет назад, вы получите на приборе боп, когда будете говорить о том, как этот человек убивал женщин и все такое, потому что в какой-то момент прошлого вы были каннибалами. Еще бы — а то откуда у вас появилось бы такое отвращение к поеданию человеческой плоти? Вы садитесь за стол в любой компании и спрашиваете обычным голосом:
Вы посмотрите направо и налево и увидите, как у людей за столом зеленеют лица. Почему они зеленеют? Человеческое мясо вполне съедобно. Ну да, это так. Вы никого не ели уже очень долгое время, но вряд ли среди присутствующих найдется кто-то, кто никогда не ел на обед то, что в южной части Тихого океана называют «длинная свинья» — очень длинная свинья. Это отвращение очень распространено у нашей расы. Вы можете пройти и стереть один из этих инцидентов, но, кстати говоря, эти инциденты не очень серьезны… они не серьезны. Только если оверт завис в большом «может быть», он становится очень серьезным.
Понимаете, человеческий разум мыслит категориями «да» и «нет». Таковы его решения. Человек решает либо «да», либо «нет». Пока он в состоянии находить решения типа «скорее да, чем нет» или «скорее нет, чем да», его душевное здоровье в порядке. Но стоит ему натолкнуться на проблему, которая не решается ни тем, ни другим образом… она зависает где-то посредине в виде состояния «может быть»: Это да? Это нет? Это да? Это нет? Нет, это не «да»; да, это не «нет». Да, нет? Нет, да?
Вы могли бы придумать целую систему терапии, просто прося человека разрешать все свои проблемы таким образом, раз за разом убирая то кусочек одного факсимиле, то кусочек другого факсимиле, пока человек не избавится от всех своих «может быть». Вы можете находить «может быть» с помощью психометра.
Стрелка наклоняется совсем чуть-чуть.
Стрелка наклоняется совсем чуть-чуть. Это «может быть».
Итак, конечно, этот человек не может принять окончательное решение по поводу мужчин… эта женщина не может принять окончательное решение по поводу мужчин, поэтому она никак не может двигаться по четко определенному и неизменному курсу.
Человек, который точно решил, что ему делать, и который способен решать, что ему делать, в состоянии действовать. Человек, который не решил, что можно сделать, не в состоянии действовать. Бездействие — это состояние «может быть». Если подвесить человека в неопределенности, дав ему 50% факторов, означающих «да», и 50% факторов, означающих «нет», если полностью уравновесить две стороны какого-то важного вопроса, он начинает вести себя нерешительно и неопределенно, лишается уверенности в себе, его селф-детерминизм значительно снижается.
Если вы возьмете маленького ребенка и каждый раз, когда он говорит «да», будете заставлять его сказать «нет», а каждый раз, когда он говорит «нет», будете заставлять его сказать «да» — стандартное обучение, — вы в конце концов доведете его до того, что все его решения зависнут в состоянии «может быть».
Он говорит:
Мама может начать жарко спорить с ним на тему того, стоит ли покупать книжки комиксов или не стоит. Все, что он знал с самого начала, — это то, что он хотел купить книжку комиксов, а заканчивается дело тем, что у него целая куча факсимиле, но нет решения для данных… множество факсимиле, но ни для одного из них нет решения.
Все образование может быть вложено в голову человека на основе «может быть». «Может быть?.. Может быть?..»
Возьмите арифметику. Ребенку говорят: «Тебе нужно знать арифметику».
Ребенок думает: «Может быть». Он изучает арифметику от начала до конца, и все, что он думает после этого… каждый раз он говорит: «Дважды два равно четыре — может быть».
Любой человек, который начинает заниматься Саентологией, считая, что с человеческим разумом ничего нельзя сделать, проходит начальное обучение, исходя из подхода «может быть». «Существует ли это явление? Или оно не существует? Ну, я не знаю. Все это — сплошное "может быть". Может быть, оно существует; может быть, не существует. Я не знаю. Я не знаю. Я не знаю. Я не знаю». Когда он заканчивает обучение, вы позволяете ему попрактиковаться немного, выяснить все это для себя, разобраться в некоторых из этих вещей, и потом вы просто делаете так, чтобы он просканировал все свое предыдущее обучение, и тогда его способность принимать решения в связи с одитингом значительно поднимается, и он становится более хорошим одитором. Ведь почти у каждого человека сначала присутствует какое-то «может быть», связанное с этим.
«Правда ли, что если я дам Джону Доаксу в глаз, у меня самого будет синяк?» Хм-мм. Пока вы не дали Джону Доаксу в глаз, это в некотором роде «может быть».
Итак, решение очень важно… оно важно с точки зрения механики. Факсимиле предназначены для того, чтобы с ними разбирались и приводили их в порядок; они предназначены для того, чтобы на их основе делали выводы. Каждый раз, когда человек пытается думать, все, что он делает, это берет новые факсимиле — другими словами, данные — и комбинирует их со старыми факсимиле, чтобы получать новые выводы. Он комбинирует, снова комбинирует, снова комбинирует. И этот процесс комбинирования — беспрепятственное мышление — идет очень хорошо, просто замечательно, до тех самых пор, пока человек внезапно не натыкается на большое «может быть». Вот проблема, которую он не может разрешить.
«Следовало мне убивать Агнес или не следовало? Давайте-ка посмотрим. Агнес ужасно злобно ко мне относилась, она крутила шашни с двумя другими парнями, и я дважды ловил ее на попытках подсыпать мне яд в апельсиновый сок. Но с другой стороны, она была милой, очаровательной женщиной. Она была очень славной, она была очень подходящей во многих отношениях. Она была бережливой, она заботилась о детях, и дети по ней скучают. Так вот, следовало ли мне убивать Агнес? Ну, да. Следовало ли мне убивать Агнес? Нет. Да. Нет. Да. Нет. Да. Нет».
К чему все это приведет? Это не что иное, как нерешенная проблема, и поэтому она остается в настоящем времени и начинает притягивать к себе другие факсимиле.
«Следовало ли мне это делать? Или мне не следовало этого делать? Следовало ли мне это делать? Или мне не следовало этого делать?» В конце концов от убийства Агнес человек переходит к «Следовало ли мне сегодня есть кашу на завтрак или мне не следовало сегодня есть кашу на завтрак?»
Понимаете, связь тут очень и очень простая: завтрак означает стол, а Агнес частенько сидела за столом. Так что тут есть большое «может быть». Поэтому человек не может принять решение. А дальше он не может принять решение относительно того, болит у него живот или нет. А потом он думает, что все это вызвано тем, что он не может принять какое-то решение в своем бизнесе, поэтому он начинает полагать, что не может принимать решения по поводу своего бизнеса.
Другими словами, ему, конечно, не следовало убивать Агнес, но он не принимает такое решение. Он просто подвешивает все это в неопределенном состоянии и получает «может быть».
Вы можете взять преклира и проводить ему процессинг… Конечно, я использую смерть Агнес в качестве преувеличения. Всего около ста процентов людей убивали Агнес. Если вы этому не верите, возьмите психометр и рассматривайте жизнь за жизнью, год за годом, тысячелетие за тысячелетием — туда-сюда, и вы найдете ту самую женщину. Люди иногда проявляют бурные чувства, они сердятся, они расстраиваются из-за неверности или не того ребенка или чего-то в этом роде и в приступе ярости перерезают кому-то глотку… или перегрызают чью-то глотку, как они делали в те давние дни, когда их зубы были больше, чем сейчас.
Другими словами, вот это странное проявление: может быть. Может быть.
Каждый раз, когда кто-то совершает проступок против динамики, он не может признаться себе в том, что он совершил проступок против этой динамики, поэтому ему приходится сказать себе: «У меня были для этого достаточные основания». Однако он знает, что достаточных оснований у него не было; но ему приходится сказать, что они были. Итак, он не может принять решение: «да» или «нет». Ему приходится принимать решение на основе «может быть», «может быть», «может быть».
После этого он будет пытаться сделать так, чтобы люди совершали оверты против него. Он будет ходить и просить: «Ударьте меня». «Заставьте меня потерпеть неудачу». «Застрелите меня». «Сделайте мне что-нибудь». Вы не можете понять, почему он это делает.
Кстати сказать, он не произносит эту просьбу вслух. Он надоедает вам до тех пор, пока вы сами это не сделаете. Он исподтишка действует вам на нервы, разбивает принадлежащие вам вещи, разбивает вдребезги все ваши начинания. Он поступает так снова, снова и снова, так что рано или поздно вы берете люгер и делаете в парне несколько дырок. Его это удовлетворяет: теперь он получил оверт против себя, который ясно и четко демонстрирует ему, что его действия оправданны.
Однако и это не является решением, потому что оправдание пришло позже… Он просыпается в следующей жизни и осознает это… оно пришло позже, чем его собственный поступок против Агнес. Другими словами, это просто не разрешается. Пока существует время, это не разрешается. Время — великая сила неразрешения.
В то мгновение, когда человек совершает оверт, он говорит: «Мне нужно вернуться в момент перед ним». Там он и оказывается — в моменте перед ним. А потом он начинает говорить: «Причина, по которой я нахожусь перед ним, — это какая-то другая причина».
Сожаление просто разворачивает время вспять, вот и все. Это действует так же механически, как прокручивание кинопленки в обратном направлении. Ну хорошо.
При работе с любым преклиром вы найдете жизненный континуум, происходящий из овертов. Преклир взял что-то, что случилось с ним… это его мотиватор, и он использовал его, чтобы причинить вред кому-то или чему-то по одной из динамик. Это было овертом. Оба эти инцидента вместе, а также все их локи и все инциденты, которые прилипли к ним, образуют сервисное факсимиле. Мотиватор и оверт плюс все инциденты и локи равны сервисному факсимиле.
Сервисное факсимиле — это факсимиле «Один», плюс оверт «Один», плюс все локи. Это вот настолько просто.
Преклир использует сервисное факсимиле. Оно называется сервисным факсимиле, потому что оно было создано для того, чтобы обслуживать кого-то другого… оно было создано, чтобы обслуживать кого-то другого, но вы используете его сами. Когда вы не хотите что-то делать, вы говорите: «Я болен». Когда кто-то сердится на вас, вы говорите: «Я хочу, чтобы мне сочувствовали», поэтому вы включаете это сервисное факсимиле. Вы используете его бесчисленным множеством способов.
В какой-то день вы туговато соображаете, ответ не приходит вам в голову сразу же, поэтому вы говорите: «Ну, я забыл» — и, конечно, это часть сервисного факсимиле. На самом деле вы ничего не забываете, но это утверждение вам в некоторой степени полезно. Понимаете, после того как вы устраните сервисное факсимиле, вы будете помнить все.
Кстати говоря, это может немного испугать некоторых людей. Вы подключаете их к психометру и задаете вопрос: «Хотели бы вы обладать знанием?» И стрелка психометра идет — бац! Не в ту сторону. Нет, этот человек не хочет обладать знанием. Однако ваша ответственность как одитора — сделать так, чтобы он обладал знанием. Если вам нужно для этого какое-то обоснование, то вот оно: «Так ему и надо!»
Итак, усилие и контрусилие весьма важны при сокращении инцидентов, не говоря уже об изысканных способах устранения инграмм. Их можно применять непосредственно. Человек использует старое контрусилие, чтобы самому совершить усилие. И когда он использует контрусилие, он становится неправ, если это причиняет большой вред другим динамикам. Это простое уравнение, с которым легко работать.
Как ни странно, человек будет удерживать, сохранять свое усилие и контрусилие настолько старательно, что одитор или кто угодно еще не сможет их даже найти, если поверх этого усилия и контрусилия лежит оверт. Причина этого в том, что человек остановил время… он повернул время вспять — настолько, что он не может двигаться вперед и проходить через инцидент.
Почему он не может проходить через инцидент? Потому что он совершил оверт, и оверт связан с этим инцидентом.
Скажем, у вас есть мотиватор. Вот контрусилие, которое человек получает. Это то, что сделано ему. Потом он использует это контрусилие как свое собственное усилие, он совершает оверт, а затем ему нужно отказаться от совершения этого оверта, ему нужно сказать, что он не совершал его: «Я невиновен». Единственный способ это сделать — это вернуться назад, до первого мотиватора. Итак, вы не можете заставить его проходить мотиватор, если вы не проведете его сначала через оверт, потому что усилие и контрусилие…
Сначала он владел контрусилием. Понимаете, что-то было сделано ему, и он владел этим. Он заявил: «Это мое, и я могу делать с этим все что захочу, независимо от того, что было сделано мне». Он владел этим. Потом он использовал тот факт, что он им владел, для причинения вреда какой-то динамике. А это противоречит выживанию. Такое действие нельзя назвать хорошим выживанием. Он осознал, что это так, и стал сожалеть об этом. Итак, он сказал: «Я сожалею об этом; у меня не было никакого права так поступать». В действительности тот факт, что это было сделано ему, дает ему все на свете права делать это самому: однако тот факт, что он использовал это действие неправильно, указывает ему на то, что он не имеет права так поступать; очевидно, он не имел права так поступать, потому что он нанес вред.
Вот в этом и заключается основное «может быть» в кейсе, самое большое, единственное настоящее «может быть»: «У меня было право так поступать, но у меня не было права так поступать. У меня было право так поступать, я так и поступил, но у меня не было права так поступать». Так что потом этот человек говорит: «Я не владею этими соматиками. Я не владею этими контрусилиями; поэтому они могут бить меня как им захочется, они могут дубасить меня, они могут делать все, что угодно, потому что я не владею ими. Я никак не могу владеть ими, потому что если бы я ими владел, мне пришлось бы признать, что я их использовал. Так что я просто не имею к ним никакого отношения, и вот почему у меня синусит, астма, пневмония, заусеницы, хромота, паралич левой части тела, и вот почему я в целом нормальный».
Так что при вхождении в любой кейс вам очень, очень стоит использовать психометр, использовать его очень, очень хорошо и искать оверты преклира. И, возможно, вам придется устранить из кейса несколько овертов, прежде чем вы сможете добраться до оверта, заключающегося в факсимиле «Один», а потом до прохождения самого факсимиле «Один» как мотиватора.
Вам следует знать эти вещи очень хорошо и очень, очень точно ставить диагноз. Спасибо.