Итак, вероятно, существует очень много вещей, о которых я мог бы поговорить с Вами. Не знаю даже, какая тема в настоящий момент была бы для Вас полезнее, чем другая. Но есть одна лекция, которую, я думаю, Вы могли бы использовать с высокой степенью обобщения, это обзор учебных материалов.
Я ни на минуту не беру на себя смелость прочитать Вам обобщающую лекцию, которая включала бы все характерные черты учебных материалов. Их не так уж много. Но есть дополнительные об учебных материалах в общем, которые, я думаю, могли бы представить для Вас большой интерес. И это - основа намерения, намерения во время учения. Это очень, очень важный предмет.
Что Вы намереваетесь делать с информацией, когда учитесь? Очень важный момент!
Есть моменты, возникающие на основе ошибочных источников во время учения. Это мы фактически не рассматривали. Мы предполагали, что все источники, которые мы изучаем сами по себе совершенны и /I/ содержат информацию, которую нужно передать и /2/ передают ее таким образом, что она может быть воспринята. Мы в той или иной мере исходили из того, и от учащегося требовалось исходить из того, что он изучает вразумительный, добротный материал. Этот факт сам по себе ведет к тому, что может отбить всю охоту учиться, так как тот небольшой материал, который тебя просят выучить, обладает всеми достоинствами и доступностью. И очень редко учебник передает информацию и учебный материал, который ты должен усвоить, очень редко.
Ну, а когда ты зубришь, как сумасшедший, то у тебя в голове - настоящая неразбериха. Это одна из причин, почему в университетах такое громадное количество самоубийств, очень много самоубийств в университетах. Статистика фантастическая.
Количество провалов в университете не имеет, однако, ничего общего с той продукцией, которую выпускает университет. Эти вещи никак не связаны. Если там очень трудные экзамены, это еще вовсе не значит, что университет хороший. Ясно ведь, что университеты, где самые трудные экзамены, совсем не обязательно выпускают самых блестящих студентов. Связи здесь нет.
Есть многие другие факты, которые с этим не связаны. В результате - в результате, когда мы говорим о предмете изучения, нам приходится обсуждать вопрос, является ли сам по себе предмет безупречным.
Область навигации. Я могу сказать, что в этой области я специалист, однако я серьезно сомневаюсь, смог бы ли я сегодня прийти в Торговую палату или Бюро навигации и сдать экзамен на капитана. Я очень, очень сомневаюсь, потому что он имеет так мало общего с навигацией. А я имел трудный опыт, мне приходилось плавать во многих океанах, засучив рукава, самостоятельно, с неподходящей оснасткой, остановившимися хронометрами и все такое, без штурманских таблиц и так далее. Так или иначе, все эти препятствия не должны, конечно, поставить Вас в такое положение, чтобы Вы потеряли судно. Так что вы плывете.
И то, как Вы плывете, это самое главное в экзамене по навигации, и то, что Вы плывете, это единственное испытание, которому подвергает Вас старик Океан.
Когда какой-нибудь малый только что сдал на "отлично" экзамен по навигации и приходит на корабль, к которому я имею отношение, я обычно испытываю большую тревогу. Потому что это совсем не говорит мне, что он умеет плавать. Однажды ко мне на борт поднялся такой малый, посмотрел на штурвал и сказал: "Так это рулевое колесо! А я все думал, какое оно! А это компасная коробка, это компас! Господи! А это телеграф машинного отделения! Как интересно!"
И подумал про себя: "Как интересно!" У человека была бумажка; он, должно быть, сдал экзамен. Но он даже не дошел до той точки, где требуется знание окружения, в котором ты собираешься заниматься навигацией. И Вы сводите навигацию к основным принципам, то есть просто имеете некие элементарные принципы, или просто факты, очень, очень доступные, очевидные факты. Например, целая тема посвящена локации, определению Вашего места на земной сфере. И принимая во внимание, что земная сфера имеет и рифы, и мели, и земную поверхность, что есть бурные области, где находиться менее безопасно, и более спокойные области, где находиться значительно лучше, становится довольно важно знать, где ты находишься.
А если принять во внимание, что море - это водная поверхность, которая скрывает то, что находится всего в нескольких дюймах под ней… Я помню, как однажды я шел на корабле, был прекрасный абсолютный штиль, все было замечательно, впереди был порт, и вдруг я увидел, как чайка идет по воде! Не знаю, должно быть, я слегка побледнел в этот момент. Дело в том, что из-за шторма возникло сильное приливное течение, а потом начался отлив; по таблице приливов и отливов глубина над отмелью, которую мы проходили, должна была быть двадцать футов, а в самом деле она была всего один дюйм! Понимаете? Предполагалось, что в это время высокая вода.
Следовательно, если вся навигация основана на математических выкладках, на нее можно положиться только в одном: она непременно посадит Вас на рифы. Не сомневайтесь. Потому что предмет целиком посвящена тому, чтобы определить, где Вы находитесь. А следующая задача состоит в том, чтобы не сесть на мель, не напороться на скалы, не столкнуться с чем-то таким, от чего лучше держаться подальше. Это легко. И потом есть другие факты: например, звезды меняют свое положение очень медленно; утесы и материки не очень-то меняют свое положение; и солнце - оно меняет свое положение с регулярностью; а луна меняет свое положение вроде бы беспорядочно, но на самом деле вполне регулярно - Вы можете предсказать ее беспорядочность. Вы можете смотреть на них, и если у Вас есть хронометр, который еще по счастью и заведен, или Вы можете откуда-нибудь принимать сигнал времени, Вы можете нормально определить свое положение на земной сфере по небесным телам или, если Вы выполняете обязанности лоцмана, по очертаниям береговой линии. В этом, собственно, и состоит весь предмет.
Ну, Вы поняли кое-что о предмете?
/Аудитория: Да/.
Уверяю Вас, что Вы понимаете намного больше в предмете, чем гардемарин первого года в Военно-морской Академии. Потому что ему дают книгу, которая называется Даттон. Даттон - это библия. Впрочем, Даттон мог бы быть неплохим учебником, но он попал в руки адмиралов, и его до бесконечности переписывали.
Возьмем, например, "Введение в навигацию" Микстера, учебник для начинающих, который помог многим морским офицерам во время Второй мировой войны избежать рифов и мелей. Микстер опубликовал его в 1940 году, учебник стал библией молодых офицеров Второй мировой войны. А теперь Микстер умер, и учебник переписывают адмиралы. И когда я прочитал его на днях - я приобрел экземпляр, просмотрел его, прочитал и подумал: "Это же совсем не похоже на Микстера".
Вот вчера вечером я взял мой экземпляр Микстера времен Второй мировой войны и новый с иголочки экземпляр Микстера, только что вышедший из печати, и сравнил их, прочитал страницу за страницей - разница существенная! Текст стал более многословным.
Или вот Баудитч переписывался в течение столь многих лет, что из маленького учебника, опубликованного в конце восемнадцатого века и написанного простым языком, - так что даже кок Баудитча мог бы вести корабль после путешествия в Китай - стал учебником в три или четыре дюйма, полный синусов, косинусов , тангенсов, таблиц, траверсов, уравнений и всевозможных безумных вещей, от которых голова идет кругом. Он стал огромной книгой таблиц. Они не знают, что делать с навигационной таблицей - и суют ее в учебник Баудитча. Теперь это официальный учебник ВМС Соединенных Штатов.
Ну, я полагаю, и в Королевском военно-морском флоте некоторые вещи претерпели ту же самую эволюцию. Но я хочу здесь подчеркнуть, что Вы, может, подумали бы, что кто обращал бы внимание на такой предмет - ведь из-за недостаточных знаний по этому предмету гибнут люди - видите ли, если не знаешь навигации, можно очень быстро отправиться на тот свет. А иногда и не очень быстро, а долго и мучительно. Думаете, они постарались изложить все попроще? Да, действительно, они разработали более простые методы ориентирования по звездам, но их учебники такие сложные, что когда я в первый раз взял экземпляр учебника по навигации Военно-морской Академии, Даттон, я прочитал четыре первых предложения, прочитал их снова - в них нет никакого смысла! Я отложил книгу, и на этом мое знакомство с Даттоном закончилось. Много лет спустя - много лет спустя - я снова прочитал четыре первых предложения и обнаружил, что если Вы опытный судоводитель и Вам нужна любая информация по предмету, то четыре первых предложения в Даттоне имеют смысл.
Думаю, что это очень интересно.
Британская энциклопедия в самых ранних изданиях - это довольно простая энциклопедия, очень интересная. Мне не нравятся издания, более поздние, чем одиннадцатое, потому что в ранних изданиях находишь самые разнообразные вещи. Ранние издания довольно просто написаны. Они написаны исходя из того, что человек приобретает энциклопедию, потому что он не знает некоторых вещей, он хочет быстро посмотреть в энциклопедию и найти объяснение им. Ну, а более современная Британская энциклопедия, к сожалению, помещает статьи, посвященные ландшафтному садоводству, которые может понять и которыми может заинтересоваться только специалист по ландшафтному садоводству. Мы попали в мир специалиста.
Ну, а специалист, когда он пишет учебник, очень часто теряет рассудок. Вчера вечером мне попал учебник для яхтсменов. О, весьма, весьма солидный текст, очень современный. И там была глава о биноклях. так что я заглянул в эту главу о биноклях, и там страница за страницей, страница за страницей шла речь о биноклях. Это очень интересно, потому что начинается все с времен Галилея. Там говорится, как бы между прочил, но с очень сложными полными формулами, как построить телескоп Галилея. Я думаю, это очень полезно; представляю себе, как на своей яхте посреди Тихого океана я занялся бы такой постройкой телескопа Галилея. Могу себе представить.
Итак, как бы то ни было, все идет от доступного. Вы скажете: "Ну, об этом можно было бы написать в первом абзаце". Нет, он распишет это на двух или трех страницах.
А от этого мы переходим к поглощению света стеклом, к различным типам стекла, к тому, как производится стекло, узнаем о формулах для шлифования стекла. Я представляю себе, как стою у магазина оптики и выбираю бинокль: "Так, посмотрим, по какой формуле шлифовали стекло?" Понимаете? Глупо!
Как бы то ни было, все идет в таком безумном плане, и в конце концов дается заключение, безо всякого перехода или преамбулы, что яхтсмену нужна пара биноклей типа 7 ´ 50 - авторитетное заключение, основанное на всех этих оптических формулах. Яхтсмен - не оптик, зачем ему все эти формулы? Абсолютная потеря времени!
Ну, а истина в том, что эта глава не содержит следующего: как хранить, оберегать от воды и чистить оптику, которая используется в море. Вы можете очень быстро привести в негодность пару биноклей, если Вы этого не знаете. Как приспосабливать бинокли к Вашему зрению, что бы Вы могли его быстро взять и без возни использовать - об этом не говорится. Ничего не говорится о том, что на маленьких судах из-за вибрации и качки бинокль трясется и невозможно определить номера на буях или прочитать названия кораблей на расстоянии, если Вы пользуетесь очень сильной оптикой; а если пользоваться биноклем 7 ´ 50, то при движении маленькой яхты изображение будет неизбежно расплываться. Это вообще не подходящий бинокль для яхты. На маленьком судне Вам нужен бинокль с трехкратным увеличением, и тогда Вы сможете различать номера на буях. Так что даже заключение автора было неправильным.
Удивительно! Стоило сочинять все эти страницы! Но вот появляется кто-то, для кого бинокли - жизненная необходимость, кто разбирается в них не меньше, чем какой-нибудь тупой, неопытный, неудачный, недоученный старшина-рулевой, кто пользовался биноклями в разнообразных обстоятельствах, и он выясняет, что то, что автор написал, не имеет ничего общего с предметом.
Но подождите, подождите! Человеку, который пользовался ими годами в разнообразных условиях, эта книга не нужна, не правда ли? И если этот учебник не дает никакой информации, которая может потребоваться для того, чтобы использовать… Что это?
О боже! Проблема сложнее, чем видно на первый взгляд, значительно сложнее. Давайте почитаем несколько книг по морскому делу, взятых наугад с полки. И если Вы достаточно проницательны, что то, о чем в них говорится, это несчастные случаи. Вам рассказывается, настойчиво, страница за страницей, страница за страницей, как все это опасно, как Вы должны делать то и это, потому что иначе что-то случится, что Вы должны поступать так-то и так-то, потому что иначе что-то еще случится. Напрасно Вы будете искать в книге, как вязать узлы на парусной остановке. Но Вы все прочитаете о том, как ставить треки перед парусом, когда они крепятся к мачте, не вдаваясь в технические подробности, как использовать все эти маленькие приспособления, которые прикрепляются к парусу, чтобы использовать трек Маркони, и как они отрываются и заклиниваются во время штормами, из-за чего становится необходимым влезать на мачту, что практически невозможно.
И если Вы будете читать все это, Вы не пойдете в море; Вас просто парализует страх, парализует страх!
Этот страх вползает в душу даже человеку, обладающему изрядным опытом, а он этого не замечает. И когда он выходит в море, в его воображении возникают страшные картины и его сознание настроено на полу истерический лад. Прекрасный спокойный день, он находится посреди пролива в пятьдесят миль шириной, на горизонте не видно кораблей, а он беспокоится о своих азимутах, о том, не изменились ли магнитные свойства корпуса корабля, когда он был последний раз в сухом доке, и правильные ли показания дает его компас - ох! - беспокойство, беспокойство, беспокойство. Он ни разу не присядет и не скажет: "Как здорово!" Понимаете?
И если Вам захочется иногда вдруг впасть в истерику, читайте береговые лоции. Что-то вроде легкого чтения - для тех, кто любит романы ужасов - это то, что можно порекомендовать.
Помнится, я однажды упоминал о большом плавании из Аляски - мы шли безо всякой поддержки среди зимы через просторы Тихого океана и пришли в один из калифорнийских портов, произведя полный фуррор! Видите ли, это было экспедиционное судно, мы ни у кого не шли в кильватере и все такое. Мы с моим помощником сидели в каюте и читали, у нас было два экземпляра одной и той же береговой лоции. И мы их просматривали - но это была не одна и та же лоция; у него было британское издание, а у меня американское, и мы их читали.
Кажется, что в пяти тысячах миль от берега существуют жуткие течения, да еще вместе с ветром и туманом, потому что ветер и туман в середине декабря и январе бывают одновременно, и думаешь, что ты разобьешься и утонешь, будешь захвачен штилем, попадаешь в переделку, словом - тебе конец. И было так скверно, я даже не могу выразить, как скверно, очень скверно, а мы с ним сидели… Среди бела дня наступила совершенная беспросветная тьма, и нас ждали дьявольские неприятности. Но совершенно неожиданно мы с ним одновременно разразились истерическим смехом. Ничто не может быть так уж плохо, ничто! Британский учебник, американский учебник - ничто не может быть так уж плохо!
Однажды я читал об ужасной приливной волне. Это была приливная волна, и рассказывалось, как она поторопила канадскую канонерку, причем погибло двести матросов, и что эта приливная волна двигалась со скоростью шестнадцать узлов и направление все время менялось, а в середине была большая скала, о которую суда разбивались в щепки, но ночью ее было видно благодаря фонтану брызг, вздымающемуся в воздух.
Ну, обычно такие вещи проходишь, во всяком случае в спокойную погоду. Я проходил их в спокойную погоду, и кок, всякий раз когда мы это проходили, стряпал горячие оладьи и подавал их на мостик, потому что я сидел там и завтракал, пока не проходил всю дистанцию этой сумасшедшей приливной волны.
Однажды я проскочил на такой приливной волне в узком месте, где "практически все, кто попадали туда, тонули, но иногда корабль проходил на волосок от скалы и как-то оставался на плаву". Я был в центре этой волны, и была середина ночи, потому что в американских приливных таблицах была ошибка - ошибка на два часа - и я попал в самый прилив, а не в затишье. Вода вокруг нас кипела и была белой от пены. Я подошел и попал в самую стремнину, прежде чем смог сделать что-нибудь другое. Огни рубки освещали скалы, которые были так близко, что я мог разглядеть мох. Еще и румпель сломался, и мы остались без румпеля. Так что среди всего этого я соорудил аварийный румпель и продолжал управлять судном и неожиданно понял, что опасность позади. И я понял кое-что еще: мне никогда не пришлось узнать об этой страшной приливной волне, если бы я прошел ее в тихую погоду, при высокой воде или как иначе. Не важно, что она быстрая; она всегда проносит судно. Так заем я изучал приливные таблицы? итак, она несется быстро. Вы ухватили идею?
Ну конечно, очень хорошо знать все эти предупреждения, но то, что сделал капитан "Индианаполиса"… Он был капитаном ВМС США. Они, знаете, носят полосы на фуражке, это их знак отличия. И этот человек провел крейсер "Индианаполис" через тот первый пролив, о котором я Вам рассказывал. Местные лоцманы предупреждали его о нем, он изучил все приливные таблицы, он был выпускником Военно-морской Академии и был человеком с большим опытом, я уверен, и все такое. Он располагал всей этой информацией, потому что каждый раз, когда у них бывает повышение по службе, им приходится сдавать полные экзамены по всем предметам. Понимаете? я вполне уверен, что он был вполне компетентен - всегда был отличным студентом. И он поставил корабль Соединенных Штатов "Индианаполис" поперек в этом проливе при полной приливной волне - кормой к одному берегу, а носом к другому. Ухитрился. Мне до конца жизни не понять, как это ему удалось сделать.
Но если Вы очень внимательно просмотрите эти учебники, Вы обнаружите, что в очень многих их них просто говорится, чтобы Вы не ходили в море, что это очень опасно. И человек, который усердно изучает их и безоговорочно верит им, теряет весь интерес к морскому делу и не выходит в море.
Ну конечно, это очень мило с их стороны рассказывать, что если у Вас в трюме скопился бутан и если Вы чиркаете спичкой, то судно взорвется. Мы рады об этом узнать! Очень приятно знать, где находятся скалы; но давайте не концентрироваться на этом всю оставшуюся жизнь. Давайте также покажем, где имеются открытые, удобные для плавания воды. Но об этом мы никогда не слышим только о скалах.
Стало быть, это что-то такое, что оболванивает учение. И вся работа, которую Вы проводите, чтобы обучить кого-то алгебре и так далее, может пойти насмарку, потому что у него нет учебника, который учил бы его алгебре. Понимаете? И то, что нужно сейчас, это оценка учебных материалов людьми, которые создают материалы для учения.
И парни стараются, они очень стараются. Читал я на днях книжку об океанском плавании. Очень хорошая книжка. Это было не океанское плавание, а какие-то гримасы сухопутной навигации. Там говорилось: "А чем Вам следует пользоваться, если Ваш экипаж не обучен", - что-то в этом роде: "Значительно надежнее, если Вы имеете градуированный компас". Градуированный компас. Автор исходит из того, что все должны понимать его сочинение. Из этого условия он исходил, когда писал книгу. И вот - в нескольких первых предложениях мы встречаем сочинение "градуированный компас". Никакого дальнейшего объяснения нет вообще. Я просто из любопытства взял различных текстов по навигации и оснастке судов, чтобы посмотреть, найду ли я там градуированный компас: картинку, определение. Я взял несколько морских словарей, чтобы попытаться найти определение градуированного компаса. Как ни печально, их не существует. Так что парень честно пытался сделать хорошую работу, но дело забуксовало, потому что он не знал, что нельзя употреблять слова, которых люди не понимают.
То, о чем я буду сейчас Вам говорить и в какой то мере решать проблему, это предмет намерения в учении. С какой целью Вы учитесь? Так вот, пока Вы это не уясните для себя, Вы фактически вообще не можете заниматься какой-либо осмысленной деятельностью, связанной с этим.
Ну, большинство студентов учится ради экзамена. Это глупость! Совершенная глупость! Вы ведь ничего не сделаете с экзаменатором. Вы сидите и готовитесь, готовитесь, готовитесь к экзамену. "Как я это промямлю, если меня об этом спросят? Как я отвечу? Как я пройду тест?
Да, очень трудно все время "демонстрировать", "приводить примеры", "разъяснять" на экзамене. Гораздо легче про валиться на вопросе: "Так о чем говорится в статье?" Видите ли, прямые цитаты из самого материала - это, в сущности, не настоящий экзамен. Дело в том, что главный недостаток университетского образования состоит в том, что диалог ведут практик и человек с академической подготовкой, и когда один другого обучает предмету и должен заставить его полностью ознакомиться с ним, это похоже на то, когда к парню, который много лет занимается строительством домов, неожиданно является помощник, которого обучили в университете, как строить дома. Так он может с ума сойти! Этот парень вообще ничего не знает о предмете. Он годами изучал его, и все же ничего о нем не знает и не понимает, как это случилось.
Ну, я могу рассказать Вам, как это получается. Дело в том, что парень который окончил университет, все свои материалы изучал таким образом, чтобы сдать по ним экзамен. Он изучал их не для того, чтобы строить дома. И вовсе не обязательно, что тот парень, который занимается этим практически, в каком-то смысле выше его, дело в том, что все чему он учился, сводилось к одному критерию: "Как я применю это при строительстве домов?" Каждый раз, когда ему попадается какая-то реклама или литература или что-нибудь еще, читая все это, он задает себе вопрос: "Как могу я это применить в том деле, которым занимаюсь?" В этом и состоит основная и важнейшая разница между практическим учением и академическим учением.
Схоластическое или академическое учение немного стоит. Почему парень проходит курс, а в конце этого курса дрейфит, не умея использовать его на практике? Да потому что он в сущности учил его для экзамена; он учил его не для того, чтобы использовать на практике. Так он и остается с материалом, который не используется. Это достойно сожаления. Поэтому-то люди и терпят фиаско на практике, имея диплом, в этом вся причина.
Ну, а если бы парень учился не просто ради экзамена, ему не приходилось бы знать точного значения всех слов. Он мог бы их как-то истолковывать и благополучно проходить мимо них, потому что он мог бы включать слово в контекст предложения и попросту цитировать предложение, когда ему задают вопрос. И ему действительно не надо было бы знать значения слова. Так что он склонен не вдаваться в материал, будто бы и вообще не иметь ничего общего с материалом, потому что он может просто отбарабанить его. Это и объясняет, почему есть студенты, которые так красиво отбарабанивают материал, но ничего не знают о предмете.
Вот Вы говорите ему: "Рычаг". Он не знает, что такое рычаг. Но знает, что слово встречается в предложении: "закон рычага - тра-та-та-та-та", так что он записывает: "Тра-та-та-тата". И он знает, как решать задачи о рычагах, потому что есть формулы для их решения: расстояние, вес и так далее. Так что он просто применяет их к данной задаче: "Тра-та-та-та-та - готово!"
В один прекрасный день ему надо сдвинуть бочку. Он стоит рядом, глядит на эту бочку, чешет в затылке и не знает, как ему сдвинуть эту бочку, он не может приподнять ее за один край, чтобы что-нибудь подсунуть, не может обхватить ее и так далее. И наконец приходит человек, который ничего не знает о рычагах, берет шест, подкладывает под него чурку и видите - сооружает рычаг и сдвигает бочку, используя рычаг с длинным плечом. Похоже, что тот, кто наблюдает за действиями рабочего, даже не связывает свои уроки по физике с тем, что рабочий делает. Так что у нас могут быть очень образованные болваны, и вот так они получаются. Все дело в намерении, в цели учения. Кто-то учится для того, чтобы сдать экзамен, а кто-то для того, чтобы применить знания на практике. А это совсем разные вещи.
Там, где отношении к предмету идиотское, его могут изучать для экзамена, но не могут изучать для практического применения. Каким бы сложным ни был процесс учения, как бы плохо он ни был организован, материал все же можно запомнить. Его можно выплюнуть обратно на экзамене, если Вы достаточно усердно работаете и обладаете достаточно хорошей памятью. Но Вы не можете применить его на практике. Вы не можете начать применять предмет на практике, потому что не понимания, как его применять. Разве это не ужасно? Нет никакого понимания, а раз нет понимания, значит, его нельзя применить к делу.
Представляю себе, что можно было бы написать целый учебник о "вагах". Никто не понял, что это такое, да и сам автор не знал бы, что это такое. Но можно было бы написать очень ученый текст, полный математических уравнений, которые объясняли действие "ваг". И в конце концов возникла бы дисциплина, по которой некоторые студенты получили бы отличные оценки, полностью придуманная дисциплина.
Но другая сторона медали - другая сторона в том, что если бы Вы изучали этот предмет с целью практического использования, то каждый раз когда бы Вы сталкивались с непонятным в тексте, Вы сами бы требовали разъяснения. Да, если бы в тексте было что-то непонятое, или в параллельном тексте было бы что-нибудь непонятное, то, чтобы использовать его на практике, приходилось бы разъяснить его. И не было бы так много непонятого, потому что каждый раз, когда Вы сталкивались бы с неясными местами, Вы бы разбирались в них. Вы понимаете?
Но в школах и в университетах в этом обществе сейчас прививают очень плохие навыки, потому что слишком большое значение придается экзаменам. Этот акцент на экзамен так ужасен, что человек может стать социальным изгоем, если провалится на экзамене.
Я замети, что в Соединенных Штатах их теперь называют выпавшими. "Р-р-р! Выпавшие!" Парень завалил экзамен - все ему конец. Но интересно заметить, что есть и другая информация относительно четырех парней, которые "выпали" в течение одного семестра (мне кажется, это было в Принстоне) - я не буду рассказывать Вам историю каждого из них, но четверо "выпавших" в течение одного семестра на младших курсах /первокурсники, второкурсники/ - все они менее чем за год увеличили свои доходы на двадцать пять тысяч долларов в год. Так подождите! Как Вам это нравится? Что же это? Значит они не неудачники, они самые преуспевающие в своем классе.
Тщетно мы стали бы искать хоть одного философа, кроме Миллза, кто хорошо бы учился в школе и окончил ее. Прочитаем список: Бэкон, Спенсер - какие имена - бум! бум! бум! Один, другой, третий. Ну да, конечно. Этого вышвырнули. Он проучился семнадцать дней. Был оксфордским студентом, и ему дали пинка. И так далее, и тому подобное. Отчего же так?
Эту проблему долго обходили. Хотя известно, что она существует. Ее обходили потому, что она выносит вердикт о полной несостоятельности системы образования, которая не может учить одаренных мальчишек. Даются разные объяснения и так далее. Но объяснение просто в том, что учебные материалы, которые даются, не предназначены для практического применения, а эти чудаки - деятели в жизни, и им нужны материалы для практического использования, а университетские тексты составлены таким образом, что их ни для чего нельзя использовать.
Ну, я оседлал своего конька в собственном негодовании, но я расскажу Вам короткий анекдот. Я завалил экзамен по аналитической геометрии и меня с треском вышибли! Мне поставили здоровенный "неуд". Я знаю, что это звучит как математическая дисциплина, но если Вы не знакомы с математикой в общем, Вы, вероятно, никогда даже не слышали об этом. Потому что это мертвая математическая дисциплина. У нее нет возможного применения, как утверждают профессора.
Но я сидел и занимался, читал после занятий, влезал в эту абракадабру, потому что ее можно было использовать в воздухоплавании. И я обнаружил, что можно вывести формулу, которая решит задачу определения воздушных течений. Понимаете? Воздушных течений. Ее можно было применить очень легко и к другим вещам - так что могла бы быть очень полезной математической дисциплиной. Да, я совершил ошибку! Я совершил ошибку!
Я рассказал профессору - его фамилия была Хогсон. И если Вы когда-нибудь видели пламя в глазах человека - так вот так он реагировал на то, что эта прекрасная мертвая математическая дисциплина обретала цель и прикладной характер. Я рассказывал ему довольно равнодушно. Я не пытался во что бы то ни стало убедить его. Я ничего не делал, не спорил с ним, был очень вежлив. Но он меня просто выставил - и все тут.
Но к счастью, я смог попасть на прием к заведующему кафедрой математики университета. Его фамилия была Тейлор, он был один из двенадцати человек в Соединенных Штатах в то время, которые понимали Эйнштейна. Я не знаю, слушал он меня, но я сказал ему, что мне нужна переэкзаменовка по предмету. Итак, он приказал Хогсону устроить для меня новый экзамен. И Хогсон стал гонять меня по всем формулам в книге, нужно было дословно знать все формулы, нужно было наизусть знать все теоремы и так далее. И он сказал: "Я все устрою - подумать только, парень пытается из мертвой математической дисциплины сделать живую дисциплину". На этом экзамене я получил девяносто восемь балов.
Но это был прямой вызов тем цитаделям, которые заявляют: "У нас замечательные мертвые знания, и давайте на том стоять". И я совершил ошибку, рассказывая им, что эту белиберду можно использовать на практике. Это была фатальная ошибка с моей стороны. Мне и рта не следовало открывать. А однажды меня вышибли с курса за свободомыслие, потому что я решил, что могу мыслить свободно.
Полнота усвоения учебных материалов, таким образом, зависит от качества материала, который используется в учебном процессе, и от того отношения, с которым его изучают - от цели и намерения студента.
Если бы Вы только проходили материал с точки зрения того, как практически использовать это, как практически использовать то! Если бы только принципиальным моментом на экзамене было: "Как Вы это примените на практике?" - и экзаменатор не говорил бы: "О чем рассказывается в этом параграфе?" - а спрашивал бы: "Как Вы используете материал этого параграфа на практике?" Вы ведь просто его читали. Готов побиться об заклад, что в глазах многих студентов появился бы ужас. Он читал материал, чтобы сдать экзамен; он читал его не для того, чтобы применять на практике. И в сущности он для него совершенно бесполезен, если он читал его для того, чтобы сдать экзамен. Он если он читал его для того, что применить на практике, тогда он обнаружит, что это полезная информация. Понятно?
Все эти выводы, касающиеся учебных материалов, широко подтверждаются, конечно, и другими материалами, которыми мы располагаем относительно учения.
И я особенно удивляюсь одному конкретному предмету, который представляет собой величайшую проблему и доставляет человеку больше беспокойства, чем любой другой отдельный предмет. Речь идет об экономике.
Предмет экономики использовался для того, чтобы проводить политические идеологии. Так что для каждой идеологии существует своя экономика, написанная для того, чтобы соответствовать этой идеологии. И все доведено до такой крайности, что люди больше не верят, что есть такой предмет, как экономика. Но самое странное в том, что такой предмет, как экономика действительно есть, он имеет свой материал, свои законы, и если их нарушать, то вся работа идет насмарку. Обычно их тщательно обходят и в каждом конкретном случае воздвигается новехонький фасад, чтобы проводить идеи коммунизма, фашизма или других "измов"; к тому же, социалисты используются капиталистической экономикой, капиталисты пользуются социалистической экономикой. Не знаю, как это им удается, но они делаю это, знаете ли.
Вы ведь знаете, что Лейбористская партия сейчас пользуется именно капиталистической экономикой. Их деятельность посвящена разрушению капитализма, но они пользуются капиталистической экономикой. Не знаю, как у них это получается. С другой стороны, консервативная партия, деятельность которой посвящена утверждению капитализма, пользуется рецептами именно социалистической экономики. Это самая изумительная путаница, с какой я когда-либо встречался.
Но предмет используется, грубо говоря, как козырная карта. Там обязательно есть округлые формулировки. "Это коммунистическая экономика", ясно? "Чепухенция из ерундистики осуществляется жу-жу-жу", ""каждому человеку воздается по его ля-ля-ля" и все в таком духе. Уф."
В тот же момент, когда Вы начинаете использовать ее на практике, совершается насилие над предметом, который действительно является базовым предметом. Есть предмет, называемый экономикой, и действительности это очень простой предмет, но его запутали.
Итак, с предметом можно сделать кое-что еще. Предмет можно извратить до такой степени, что его больше нельзя ни усвоить, ни применить практически, а если его применить практически, то это повлечет за собой катастрофу. Так что вот что еще можно сделать с предметом.
Да, человек полностью запутался в экономической паутине. И сейчас для него расставлены экономические сети. Каждый час своей жизни он находится во власти экономики. Разве не интересно, что предмет экономики так переусложнен, так извращен, плохо определяется и уводит в сторону, что никто не может докопаться до корней того, что он делает. Самое восхитительное затуманивание и запутывание, с каким я когда-либо встречался.
Например, Уилл Дюрант, написавший "Историю философии" и попытавшийся объяснить, что такое философия и так далее - не знаю, жив ли он сейчас - фактически провел последнюю часть своей жизни в полной изоляции в Калифорнии, преследуемый стыдом и ужасом, потому что на него спустили всех собак за то, что он написал учебник, в котором попытался сделать философию простой и доступной для других. Интересно. Человека травили до тех пор, пока у него не осталось никаких желаний, кроме единственного желания умереть.
Есть один человек по фамилии Томсон - рано или поздно любому университетскому студенту, занимающемуся исчислением, попадет в руки маленькая книжка этого Томсона (его фамилия то ли Томсон, то ли Карпентер); учебник начинается с того, что в нем дается определение исчислению и объясняется, что такое исчисление. Читаешь книжку, и становится ясным, что такое исчисление. И все чрезвычайно просто, читаешь и усваиваешь, как оперировать с исчисленьями. Но это не университетский учебник по исчисленьям. Я знаю профессоров, которые строго запрещали студентам пользоваться этой книжкой, потому что она делает возможным легко передавать студентам математику и ее глубокомысленный язык. Так что даже среди учителей есть такие, которые не одобряют простых учебников, и есть широкие слои общества, которые выступают против упрощения.
Конечно, об учебных материалах можно говорить много, можно сделать еще кое-какие замечания. Может быть, эта лекция немного помогла Вам; может быть, она несколько прояснила для Вас то, чем Вы занимаетесь сами. Следующий раз, когда Вы будете что-то учить, проследите за собой и Вы поймаете себя на мысли: "А на экзамене об этом спросят", - и так далее. А Вы поменяйте направление своих мыслей в этот момент и вместо этого задайтесь вопросом: "Имеет ли это прикладное значение? Расширяет ли это мое представление о предмете? Если да, то как? Как я смогу использовать это в жизни, если буду владеть этой информацией? Как она может быть мне полезна?" И так далее. И Вы сразу же обнаружите, что Вы избавляетесь от несварения, проистекающего от того что Вы слишком много и слишком быстро учите.
Большое спасибо.
Благодарю вас.