Что ж, я ужасно рад вас видеть здесь. Я действительно рад. На самом деле я не хотел приходить на этот конгресс, совершенно не хотел. Я подумал: «Ну, опять лекции. Опять он будет говорить нам, что все будет замечательно», — понимаете, а затем мир обрушивается вам на голову. Но потом я подумал: «Я лучше схожу. Я лучше схожу и узнаю, о чем он будет говорить».
Нет, если отставить в сторону все шутки, я очень рад вернуться в эту страну, пусть даже и ненадолго. Изолированность Америки на самом деле приводит к тому, что вы не видите огромного размаха Саентологии. Саентология сегодня имеет огромный размах. И это очень хорошо. То обстоятельство, что такая вещь, как Саентология, разбросана по всему миру, делает ее абсолютно защищенной.
Если все сосредоточено в каком-то одном месте, это… при нынешнем положении вещей очень опасно. Но сегодня вас обрадует известие о том, что в любом уголке мира у нас есть организации и умелые одиторы. И, где бы они ни находились, они, конечно же, продвигаются вперед, используя линии, имеющиеся в их странах… в соответствии с приказами, оставаясь патриотами своих правительств. Мне постоянно приходится издавать эти приказы. По сути, это очень значительное достижение. Это стало возможным благодаря вам.
Тшомбе… Я, кстати, должен вам рассказать кое-что по этому поводу. Я знаю, что вы очень озабочены этим. Я читал американские газеты, в которых написано про это, и я подумал, что я должен рассказать вам об этом, поскольку вчера… позавчера он атаковал Капитолий.
За ним стоит одна из наиболее сильных и могущественных лоббистских группировок, которая на полную катушку атакует конгресс… за Тшомбе. Он атакует… он вот-вот уничтожит весь сенат США, и весело будет только саентологам.
Вы читали на первой странице «Вашингтон Пост» о том, как Тшомбе атакует Капитолий США? Он контролирует самую могущественную и опасную лоббистскую группировку, которая когда-либо существовала. Весьма опасная ситуация.
Вот эта лужица грязи в испускающих пар джунглях, размером с небольшой торговый центр около вашего дома, тот, что поменьше… там есть больница, и пара магазинов, и какие-то здания. И всю свою ярость и мощь — ха! — Организация Объединенных Наций с ожесточением обрушивает на эту крохотную деревушку, на эту кучку оборванной бедноты. При Эйзенхауэре США потратили миллиарды и миллиарды, чтобы приобрести дружбу зарубежных стран, а затем предоставили ООН самолеты для бомбардировки Катанги.
Вы не услышите об этом в Америке, но американские ценные бумаги в тот момент упали в цене до рекордно низкой отметки. Чертовски странно. Вот эта лужица грязи, понимаете. Но я полагаю, что это государство сравнимо по величине с нашейстраной, так что, с точки зрения ООН, оно выглядит как противник. И я также думаю, что оно как раз такого размера, чтобы Кеннеди его конфронтировал.
Итак, он направил туда бомбардировщики. И он собирается купить облигации ООН, — ха! — ООН на сто миллионов долларов, чтобы профинансировать все это, и все это очень интересно. Но масштаб этого оверта огромен. Масштаб этого оверта невероятно огромен.
Понимаете, жители Катанги никогда не были частью Конго. Это колониальное приобретение Конго, сделанное в этот период антиколониализма. Так что, конечно же, правительству нужен мотиватор. Вы понимаете, в чем вся шутка?
Правительству нужен мотиватор, и оно на самом деле добилось того, что Тшомбе начал атаковать сенат США. Последовательность «оверт — мотиватор». Самый яркий пример этого, который я видел за всю свою жизнь. Здесь мы целиком и полностью, на все сто процентов, имеем дело с результатом чьей-то хитрости… все это не имеет никакого отношения к действительности.
Войны нет. Не может быть никакой войны. Сколько, по вашему мнению, у вас уйдет времени на то, чтобы при помощи дробовика разнести вдребезги местный торговый центр? А затем кто-то приходит и дает вам в помощь шесть ракетных бомбардировщиков. Что вы будете с ними делать? Что вы будете с ними делать?
Я не пытаюсь раскритиковать в пух и прах политику США. Должна существовать хоть какая-то политика, прежде чем ее можно было бы критиковать. Но для саентолога эти вещи так или иначе представляются в чуть более интересном свете, поскольку если они просто… если эти типы, прошу прощения, если эти политики… что ж, давайте будем вежливыми… Какое из этих слов более уничижительное? Как бы то ни было, если бы они просто потихоньку отправились куда-нибудь и просидели там несколько лет, то все наши проблемы были бы решены.
Понимаете, если бы они тихонько ушли и… о, я не знаю, назначили бы своих друзей на должности вроде посла в Мавритании или кого-то еще в этом духе, и просто прекратили бы свою деятельность, всю эту суету, то мы бы добились успеха.
Это единственная причина… единственная причина, по которой я постоянно говорю об этом, заключается в том, что это беспокоит меня немного. Ведь если в течение следующего десятилетия они потеряют контроль над собой, то нам будут причинены огромные… гораздо больше неприятностей, и в результате нам придется очень туго. Будет достаточно трудно… нам и так трудно делать свое дело, хотя сейчас нам не приходится работать в мире, где коммуникационные линии полностью разрушены и превращены в руины. Нам и так достаточно трудно делать свое дело, хотя сейчас нам не приходится ходить по радиоактивным обломкам, которые когда-то были городами. Нам и так достаточно трудно одитировать кого-то, хотя сейчас нам не приходится устранять радиоактивные ожоги, перед тем как начать одитировать человека.
Так что дело не в том, что «Хаббард просто зафиксирован на третьей и четвертой динамиках». Хаббард немного озабочен четвертой динамикой лишь в силу того, о чем было только что сказано. У нас все будет полностью под контролем, если эти ребята просто посидят тихонечко еще чуть-чуть. Именно на это я и надеюсь.
И когда я вижу проявление идиотизма типа «Нам нужна война», который доходит до того, что бомбардировке подвергается местный торговый центр, а затем мы слышим, что это… было совершено очень серьезное преступление, поскольку Тшомбе сформировал лоббистскую группировку, которая на полную катушку атакует Капитолий США… я бы сказал, что кто-то находится в таком умонастроении, когда он напрашивается на неприятности.
И мы не согласны со всем этим, поскольку я не хочу, чтобы прямо сейчас возникли какие-либо неприятности. А эти ребята хотят неприятностей прямо сейчас, но мы, конечно же, заинтересованы в том, чтобы в течение какого-то времени не было никаких неприятностей.
Как это отвлекает — вести войну! Вам это не приходило в голову? Это на самом деле скучно. Каждый раз, когда мы ведем войну, один из моих терминалов должен начинать действовать, и, скажу я вам, при этом он слегка растрепывается.
Знаете, мне его практически вообще не пришлось проходить в одитинге. Он почти исчез от чрезмерного использования. Каждый раз, когда наступает война, понимаете, я беру этот терминал, этот терминал начинает действовать, я иду и записываюсь в армию. Война заканчивается, и я снова засовываю этот терминал в сундук, понимаете. Он изнашивается.
И он сильно пахнет нафталином; но нам не нужна война, чтобы дальше стирать этот терминал. Я знаю более хороший метод. Вы обращаетесь к очень и очень хорошо обученному одитору, садитесь в кресло, он садится в другое кресло, вы берете банки, он смотрит на Е-метр и говорит: «Вы не против, если я сейчас начну сессию?»
И я скажу вам, что следует говорить потом. Вы говорите: «Нет».
Это гораздо более хороший способ справляться с терминалами и вэйлансами, понимаете, гораздо, гораздо более продуктивный способ справляться с ними. Так с ними гораздо легче справиться, чем пытаться истрепать их на поле битвы, или в сенате США, или работая мусорщиком, когда вас при этом избирают в президенты. Как бы то ни было, именно в этом и состоит суть данной работы.
Мы достигли такого этапа в истории, когда общение находится на достаточно высоком уровне, технология находится на достаточно высоком уровне и у нас есть время для того, чтобы немного передохнуть и немного расслабиться.
Хорошо. Так вот, поскольку мы достигли всего этого, возможно, мы добились успеха. Прямо сейчас совершенно ничего не происходит, понимаете? Это небольшая, почти случайная передышка, которая есть у нас в настоящее время. И этим в значительной мере объясняется наше продвижение вперед.
Я за мир не потому, что мне не нравится война. В войне есть положительные моменты. В этом нет никакого сомнения. В войне есть очень положительные моменты. Некоторым людям нравится охотиться на уток. Другим нравится охотиться за самолетами. Но… бывают времена, когда вы не хотите охотиться за самолетами, и прямо сейчас у нас в Саентологии как раз один из таких периодов.
Если международная ситуация просто будет оставаться замечательным образом сбалансированной… дайте нам… дайте нам лишь еще два-три года, и у нас все будет под контролем. Не то чтобы мы будем в состоянии взять Землю в свои руки — нам придется размышлять, как этого не сделать.
Прямо сейчас центральным организациям приходится очень несладко. Я не скрываю от вас этого, так как они находятся прямо на гребне волны. Некоторые из них пребывают в таком вот умонастроении: «Давайте подождем еще чуть-чуть» и «Мы надеемся», и так далее. Но жизнь скоро изменится на всех фронтах центральных организаций. В некоторых организациях она изменится в большей степени, чем в других. Поскольку практически в каждой центральной организации есть, были или будут определенные сотрудники, которых обучают в Сент-Хилле до полусмерти. И эти люди либо уже находятся дома и прямо сейчас разворачивают свою деятельность, либо они вернутся домой очень скоро, или что-то в этом роде. И все люди в центральной организации находятся в таком вот состоянии… они думают: «Что они будут делать дальше?» Понимаете?
Но у них есть определенное спокойствие и уверенность в себе. Я начинаю беспокоиться только тогда, когда спокойную уверенность в себе нельзя отличить от апатии.
Но это довольно тяжело, довольно тяжело. Прямо в данный момент у нас происходит продвижение вперед. Вы еще не видели очень многого из этого. Вы еще не имели с этим дела по-настоящему. Возможно, у вас… кто-то… некоторые из вас лишь в какой-то степени соприкоснулись с этим. Некоторые из вас, конечно же, прямо в середине всего этого. Но большинство саентологов по всему миру находятся всего лишь на… до них, возможно, доходили лишь слухи обо всем этом. Они еще не сталкивались с этим напрямую.
И вот что я имею в виду: одитор, обученный сегодня в Сент-Хилле, обучен вполне определенным навыкам, навыкам одитинга, как это было и всегда, но он обучен всему этому с такой точностью, которой вы никогда раньше не видели. И эти одиторы выглядят по-другому, они ведут себя по-другому. И когда они возвращаются… Они уезжают, понимаете, и они говорят всем своим друзьям из центральной организации, они говорят: «Ну, пока, Боб. Очень скоро увидимся, да. Пока, Джо. Ладно. Да, что ж, я передам… я передам Рону привет. Пока. Пока». Понимаете? И они уезжают в совершенно дружественном расположении духа, понимаете.
Они приезжают в Сент-Хилл, садятся и… не обманывайтесь на этот счет. Курс Сент-Хилла — это вам не какой-нибудь легкий курс. Вы думаете, что вы прошли через жесткое обучение в академии, но этот курс превзошел все это. Мэри Сью и другие сотрудники, занимающиеся обучением, и все остальные, понимаете, они действительно заставляют этих ребят пройти через огонь, воду и медные трубы. И при этом они живут на английском рационе. И иногда бывает довольно холодно, иногда в доме выходит из строя котел. Это очень большой дом, и территория большая, но у студентов никогда не бывает много времени, чтобы оглядеться вокруг.
Студент обычно смотрит на Е-метр, инструктор дышит ему в затылок: «Что это было? Хм, я так и подумал. Ха-ха-ха-ха. Почему бы вам не перечитать "Основные данные о Е-метре"»? Зловредный, понимаете… злобный. Это действительно жестоко… действительно жестоко.
Я видел студентов, которые стояли в коридоре, и у них из глаз катились большие-пребольшие слезы. «Это просто… это просто проявление терминала Майка. Он… это просто терминал Майка, вот и все». Однажды я провел ему ассесмент и получил терминал, частью его пакета было «садист», знаете? «Это просто терминал Майка. Он не может… он не может… не хочет… не хочет вообще ставить мне зачет за что бы то ни было. Он просто делает это из вредности. Мэри Сью приказала ему так поступать». И они берут себя в руки, идут снова изучать бюллетень и приходят в класс. К этому времени Майк решает, что проверок по данному конкретному бюллетеню было слишком, слишком много, так что он спрашивает: «Сколько запятых в первой строчке бюллетеня?» В результате студент получает за это фланк. На этот раз человек возвращается, изучает бюллетень и выясняет, что в нем говорится.
Затем он входит с победоносным видом, ему задают подряд три совершенно нормальных вопроса по данному бюллетеню. Все в порядке. Они точно знают, что нужно спросить и что нужно ответить. А затем этому человеку задают четвертый вопрос: «Когда был написан этот бюллетень?» — понимаете, и человек получает за это фланк. Вот и все. Точно! Точно. Это просто терминал Майка. Вот и все.
И между прочим, я не преувеличиваю. Это было бы очень трудно преувеличить. Не то чтобы кто-то здесь проявлял садизм по собственному капризу, но мы добиваемся, чтобы люди прошли это обучение. И требования, которые должны выполнить эти люди прежде, чем кто-нибудь скажет, что они вообще могут одитировать, являются просто невероятно жесткими, и от этих людей требуется невероятная точность, так что те, кто прошли много курсов под руководством очень хороших инструкторов в очень хороших академиях, ужасаются, когда видят, что в действительности от них требуется. Затем они поднимаются на требуемый уровень и оказываются в состоянии делать все это, а потом они возвращаются домой. Вот в чем вся соль. Затем человек возвращается домой, понимаете?
Он входит. Он довольно спокоен, он находится в довольно хорошей форме. Он довольно хорошо знает свое дело. Смотрит по сторонам, все к нему подбегают.
«Привет, привет. Как было в Сент-Хилле? Как дела? Все прекрасно. Все прекрасно».
«Вам, ребята, кто-нибудь когда-нибудь проводил Йобург? Что ж, посмотрим, как у вас… как у вас дела с одитингом».
Через два дня: «Дорогой Рон, я никогда бы не поверил, что одитинг может проводиться настолько плохо, как он проводится в настоящий момент там-то и там-то. Я так или иначе взял все это под свой контроль, но вы знаете, эти люди даже не имеют представления о…» И потом я вижу длинный-предлинный список.
Никогда не посылайте каких-либо штатных сотрудников или друзей в Сент-Хилл. Они возвращаются и выворачивают вас наизнанку. Они уничтожают вас. Перфекционисты.
Беда в том, что они получили огромное достижение в кейсе, так что их критическое отношение может оказывать на вас гораздо более сильное воздействие. Вот почему я говорю, что вы не видели значительного продвижения вперед. Еще не было такого, чтобы выпускник Сент-Хилла фыркнул… просто фыркнул. Человек сидит и выполняет свою работу превосходно. Все замечательно, понимаете. Ваш штатный одитор выполняет работу превосходно. Все замечательно, и вы работаете совершенно правильно. Все идет замечательно. «О, нет. Включите свой Е-метр».
Те ребята, которые в совершенстве знают свое дело, вдруг приобретают громадный авторитет. Они возвращаются, они приходят в какую-нибудь область, где люди думали, что они знают свое дело, и происходит… некоторое обесценивание. Вот что происходит в настоящий момент.
Сотрудники центральных организаций и некоторые полевые одиторы приезжают в Сент-Хилл и обучаются, их заставляют пройти через огонь, воду и медные трубы, а потом они возвращаются домой и наводят порядок в центральных организациях, они заставляют сотрудников центральных организаций пройти через огонь, воду и медные трубы, и так далее. И в результате всего этого одиторы в гораздо большей степени приближаются к совершенству, выполняя свою работу. И в настоящий момент мастерство одиторов повышается. На это уходит не так уж много времени. Чтобы сделать все это, не потребуется целых десяти лет, поскольку мы можем сразу же сказать вам, что является хорошим одитингом, а что является плохим одитингом. Мы можем сразу же сказать вам, что является хорошим действием одитинга, и мы можем почти сразу же проверить, было ли то или иное действие одитинга эффективным.
Сейчас мы говорим: «Вот как это нужно делать». И это многое меняет, поскольку если преклир встает из кресла, не получив достижений… что ж, я дам вам некоторое представление обо всем этом. Рон поехал на курс Сент-Хилла, возвратился, встал на пост секретаря ассоциации организации Йоханнесбурга. Когда он раньше… он преподавал там специальный курс и выпускал, главным образом, одиторов класса… я расскажу вам об этом позже… но он выпускал, главным образом, одиторов класса II.
И он сообщил, что за те шесть недель произошло вот что. Одитор сидел и одитировал, а преклир был полностью настроен на то, чтобы за двадцать пять часов получить какие-то незначительные достижения в кейсе, и он был полностью удовлетворен этим. Так было в начале проведения курса. Преклир ожидал, что за двадцать пять часов одитинга что-то произойдет, и он был настроен на это.
А в конце этого курса возникали расстройства и невероятные разрывы АРО с инструкторами, если за два часа одитинга ничего не происходило! Другое дело, да? Другое дело.
И эти люди не делают ничего нового. Они просто совершенно правильно делают то, что они делают. И в результате качество в центральных организациях в невероятной степени улучшается. Возьмите организацию Йоханнесбурга. Она находилась практически в безнадежном положении. Организация переживала ужасные времена, и так далее, затем туда вернулась секретарь континентального ОХС Южной Африки, за несколько часов завершила одитинг своего кейса и, став клиром, начала действовать.
Организация начала восстанавливаться, и они впервые побили некоторые свои рекорды по квотам. В первый раз за год они побили рекорды по квотам, и у них происходило продвижение вперед по всем направлениям, дела налаживались и все выглядело хорошо.
Так вот, это произошло всего лишь в одной центральной организации. Вы не видите, чтобы в центральной организации велась такая уж бурная деятельность. Обычно они… эти организации стремятся соответствовать вашему представлению о том, какими они должны быть. И они пытаются вести себя таким образом, чтобы вселить в вас уверенность, и так далее, и это… они должны это делать. Но у них есть трудности. И прямо сейчас их трудность заключается в том, как справиться с выпускником Сент-Хилла, когда тот возвращается домой.
На эту тему будет выпущено небольшое руководство. «Вот как вы должны действовать. Делайте точно так, как он говорит». Конец руководства.
Это довольно хорошо… люди хорошо принимают это. Поймите вот что: в настоящее время я беру на себя полную ответственность за обучение одиторов и повышение качества этого обучения по всему миру, проявляя при этом абсолютную нетерпимость ко всему, что не является верхом совершенства в том, что делает одитор, и точка.
Хорошо. Если вы овладели технологией, вы можете это делать, а иначе вы этого делать не можете. Позвольте мне подробно рассказать и показать вам, что одитор должен уметь делать. Он должен уметь работать с Е-метром, следовать модели сессии и идеально проводить проверку на безопасность, а также интенсив по проблемам, и тогда он становится одитором класса II. Но это значит… хотя абсолюты недостижимы… это настолько близко к абсолюту, насколько мы вообще можем этого добиться… одитор может делать все это правильно, он может делать это как следует.
Если он может хорошо проводить проверку на безопасность, если он может в совершенстве работать с Е-метром и продолжать в таком духе, то мы знаем, что он может выполнять эту работу. И мы также знаем, что если он не может выполнять все это в совершенстве, мы никогда не сможем доверить ему проведение ассесмента, что является навыком Класса III.
Так вот, неважно, какого рода пакет или что там еще вы ищете в кейсе преклира, вы должны обладать вторым навыком. Первый навык — это умение проводить проверку на безопасность. Второй навык — это умение проводить ассесмент. И это второй навык. И не существует середины. Либо одитор способен проводить ассесмент в совершенстве, либо его следует расстрелять. Я имею в виду, середины тут не существует. Нельзя проводить ассесмент «довольно хорошо», применяя то, что мы применяем сегодня.
Нельзя проводить ассесмент «по большей части правильно». «Что ж, мы провели его правильно, только получили неправильный терминал. Мы проходили его сорок пять часов, и у преклира ум зашел за разум». Вот примерно так это и было бы.
Технология требует, чтобы одитор действовал абсолютно правильно, чтобы он правильно делал то, что он делает. Так вот, ему приходится немного видоизменять то, что он делает, но все это сводится к этим двум навыкам, требующим точности. Первый
– способность вытаскивать висхолды и работать с Е-метром, способность проводить преклиру процессинговую проверку такого типа. Это навык, и это навык, требующий точности, и это нельзя делать неправильно. Если не вытащить у преклира висхолд, то позднее вам придется ой как несладко.
Все, что вам нужно, — это пропустить лишь один висхолд. Так что проверки на безопасность должны проводиться в совершенстве. Следовательно, одитор должен уметь в совершенстве работать с Е-метром. Следовательно, у него также должен быть соответствующий Е-метр. Нельзя использовать Е-метр, который почти работает, поскольку из-за этого вы будете пропускать висхолды.
Хорошо. Так что это точное действие, и одитора можно научить выполнять это действие, и он может проводить его. Тем не менее одна из вещей, которая с ним происходит, — это то, что на его пути встает его собственный кейс. Как его собственный кейс может вставать у него на пути? Что ж, имеющий висхолд не вытащит висхолд у имеющего висхолд.
Так вот, единственная трудность, которая встречается на нашем пути, заключается в том, как заставить людей, имеющих висхолды, в совершенстве выполнять работу по вытаскиванию висхолдов у людей, имеющих висхолды. И я расскажу об этом… почему это необходимо с технической точки зрения.
Дело не в том, что мы просто хотим, чтобы у вас были чистые руки. Я знаю, что вы чувствовали бы себя замечательно, если бы у вас были чистые руки, и это делает вас здоровыми, это позволяет вам чувствовать себя лучше и все такое, но это не та причина, почему мы хотим, чтобы у вас были чистые руки. Это вовсе не та причина. Мы хотим, чтобы у вас были чистые руки, для того чтобы вас можно было подготовить к проведению ассесмента, чтобы вы могли выяснить, где вы находитесь, и начать двигаться.
А мы не можем выяснить, где вы находитесь, и добиться, чтобы вы начали двигаться, если сначала вам не провели превосходную проверку на безопасность и интенсив по проблемам. И, конечно, если вы пропускаете висхолды, вы теряете преклира.
Хотите увидеть, как кто-то сбегает? Хотите увидеть, как кто-то покидает организацию? Хотите увидеть, как какой-нибудь преклир встает с кресла и впоследствии становится вашим врагом? Вы просто сидите, просто сидите, и все у вас идет прекрасно, и вы говорите: «Хорошо. Было ли так, что вы кого-то убили? Хорошо. Ну, на этот раз она не сильно дернулась» — и так далее.
Примерно через три минуты… примерно через три минуты преклир заявляет:
«Вы говорите так громко, что я едва вас слышу. Я не знаю, что вы делаете. Почему мне нельзя закурить? Вы дали мне эту… вы дали мне эту команду дважды. Вы знаете, что вы это сделали. Я это слышал. Кроме того, вы используете старую модель сессии. Бу-бу-бу-бу-бу. Р-р-р».
И одитор, который не умеет одитировать в стиле 1962 года, ха, он говорит: «Я очень сожалею. У нас разрыв АРО? Ладно. Что я сделал? О, да. Я кричал на вас. Ладно. А что еще я сделал? А чего я не сделал?»
И преклир встает и уходит, и потом он говорит своему соседу: «О, господи, этот одитор ужасный!» Он сбегает, у него появляется множество проблем, на следующей неделе он лежит в постели с синуситом, понимаете… спотыкается тут и там, уходит в запой, бросает жену, ходит кругами, терпит полный крах, и однажды он оказывается в руках другого саентолога, и тот вытаскивает у него висхолд.
И этот саентолог… к тому времени он уже прошел огонь, воду и медные трубы, и он говорит: «Хорошо. Было ли так, что вы кого-то убили? О, да? Что ж, кто это был?
Хорошо. Прекрасно. Кого еще вы убили? Спасибо. Ладно. Хорошо. Кого еще? Убили ли вы кого-то еще? Хорошо. Это теперь чисто. Ладно».
Человек говорит: «Знаете, одиторы такие хорошие!»
Таков механизм разрывов АРО… это лишь пропущенный висхолд. Вот и все. И больше тут ничего нет.
Причина, по которой люди расстраиваются, причина, по которой люди сбегают, причина, по которой у людей возникают разрывы АРО, причина, по которой у людей плохо проходят сессии, причина этого… на самом деле не в том, что у одитора было плохое намерение. Причина этого лишь в том, что у человека были висхолды и никто их не вытащил. О них спрашивали, но их не потрудились вытащить. Это почти так же глупо, как пойти в банк, выписать чек, дождаться, пока деньги положат на стойку, и затем уйти, не забрав их. Это почти так же глупо. Вот источник разрывов АРО.
Вот источник обесценивания Е-метра. Конечно, не работающий Е-метр должен быть обесценен. Но источником разрыва АРО, источником обесценивания Е-метров и… Саентология не работает… источником является то, что человек сидит и вы спрашиваете: «Было ли так, что вы кого-нибудь убили?» — и человек чертовски хорошо знает, что такое имело место, но вы вообще не расспрашиваете его об этом, он думает, что Е-метр не показал это, хотя он показал, а одитор просто не прочитал это показание. В результате преклир обесценивает Е-метр.
Преклир говорит: «Он не работает». Нет, не работает обычно одитор, если с Е-метром все в порядке. Просто. Это простой механизм.
Иными словами, то, о чем я с вами говорю, оказалось столь же элементарным, как взять тарелку с буфета и поставить ее на стол, а затем взять ее со стола и поставить обратно в буфет. И она окажется и там, и там, при условии что вы ее возьмете.
Однако, если вы не возьмете тарелку, вы никогда не поставите ее на стол. А если вы попытаетесь ударить ее рукой так, чтобы она туда улетела, то она упадет на пол и разобьется. Существует определенный способ взять тарелку и переместить ее с буфета на стол. Вот настолько это элементарно, но только если вы не используете этот способ, это приводит к столь серьезным последствиям.
Навыки одитора класса I — это все, что мы когда-либо умели вплоть до прошлого года. Делайте все это. Мне все равно. Давайте. Но если вы не знаете, что вы делаете, и если вы не можете удовлетворить требованиям, предъявляемым одитору класса II, если вы не владеете в совершенстве Е-метром… и я не имею в виду то, что вы прочитали «Основные данные о Е-метре» и знаете все ответы и что если кто-нибудь придет, сядет, то вы скажете: «Ну, хорошо. На странице 62 говорится то-то и то-то, и вот ответ на ваш вопрос. Да, я могу ответить на все вопросы по этой книге».
«Хорошо. Теперь вы в совершенстве владеете Е-метром». Я не имею в виду обучение такого рода. Я не имею в виду, что вы должны в совершенстве владеть Е-метром в таком смысле.
«Существует десять реакций стрелки Е-метра. Что это за реакции? Первая, вторая, третья, четвертая, пятая, шестая, седьмая, восьмая, девятая и десятая. Очень хорошо. Покажите мне пример каждой из них. Очень хорошо».
«Теперь мы найдем кого-нибудь, и вы должны быть в состоянии проработать с ним двенадцать вопросов проверки на безопасность. И затем мы проведем ему проверку на безопасность, и если мы увидим хоть одно подергивание стрелки, вы вернетесь в самое начало и выполните все заново». Вот как вы сдаете экзамен. Вот что мы имеем в виду под «стопроцентным владением Е-метром». Совершенное знание основных данных о Е-метре, совершенное знание Е-метра, совершенная демонстрация каждого из типов движений стрелки Е-метра и совершенное проведение проверки на безопасность, чтобы не был пропущен ни один висхолд и не было ни одного подергивания стрелки. Чтобы не было пропущено ни одно подергивание стрелки.
И тогда мы имеем то, что по нашему мнению соответствует зачетному стандарту. Зачетный стандарт — это совершенство, потому что жизнь и разум требуют от нас совершенства в этом. Мы не можем делать это довольно неплохо.
Жизнь и разум не терпят, когда мы делаем работу довольно неплохо. Стоит вам только пропустить висхолд, пропустить рудимент, пропустить что-то в этом роде, как ваш преклир совершенно расстраивается и рассыпается в пух и прах. А если вы делаете это очень часто, то ваш преклир сбегает и его жизнь оказывается в руинах.
Итак, сегодня мы должны взять на себя ответственность, связанную с тем обстоятельством, что Саентология перешла на новый уровень эффективности. И этот новый уровень эффективности связан вот с чем: все, что является достаточно мощным, чтобы целиком и полностью изменить человеческий разум, может привести к негативным последствиям, если выполнять это неправильно!
Итак, новая технология поставила нас перед тем фактом, что мы больше не можем терпимо относиться к работе, которая выполняется довольно неплохо. Мы должны выполнять работу в совершенстве, но это легко делать. Выполнять работу в совершенстве не трудно. Для этого просто требуются обучение и навыки. Это можно сделать. На самом деле это легко делать. Легче работать с Е-метром в совершенстве… легче работать с Е-метром в совершенстве, чем кое-как. Ведь если вы делаете это кое-как, что происходит? Что происходит? О, Боже! Да поможет Бог одитору!
Только в этом случае преклир отказывается с ним разговаривать. Только в этом случае у преклира возникает разрыв АРО. Только в этом случае преклир чувствует себя ужасно в конце сессии. Вот и все.
Если вы не верите, возьмите кого-нибудь, кто только что получил одитинг и чувствует себя ужасно. Кто-то проводил ему одитинг. Дайте ему в руки банки Е-метра и спросите: «Какой вопрос при работе с вами был пропущен? Какой висхолд у вас не вытащили? Какой висхолд пропустил одитор?»
И вы получаете вжих. Вы спрашиваете: «Что это было?» Разберитесь с этим как следует. И вы обнаружите, что был пропущен висхолд. Как только вы вытащите этот пропущенный висхолд, человек будет чувствовать себя чудесно. Разве это не интересно?
Хороший одитинг отличается от плохого одитинга тем, что это одитинг, проводимый в совершенстве, поскольку мы больше не можем терпимо относиться к таким вещам. Так что человек, который делает эту работу, должен выполнять ее в совершенстве. Вот и все, что об этом можно сказать. Он должен выполнять ее в совершенстве. Меня не волнует, сколько людей расстраивается из-за этого, поскольку я всегда был честен с вами, настолько честен, насколько я только мог быть. И если я чего-то не знал, я говорил вам об этом. А когда я знал что-то, я говорил вам об этом. Что ж, я говорю вам и сейчас: вот так обстоят дела.
Не то чтобы я устанавливаю закон. Это то, с чем мы столкнулись.
Хорошо. Теперь перейдем к Классу III. Если вы выполняете действия Класса III… если вы проводите кому-нибудь ассесмент и не обладаете достаточными навыками, чтобы определить разницу между всплеском, вызванным озарением, и повторяющимся пунктом или чем-то вроде этого, если вы не знаете, на что вы смотрите, если вы не проводите ассесмент совершенно точно и если вы не продолжаете проводить ассесмент именно так… иначе говоря, если чисто механические действия по работе с Е-метром не выполняются в совершенстве, то вы сделаете преклира более несчастным, чем он когда-либо был в своей жизни. Вот насколько это серьезно. Вот насколько это серьезно.
О, это новый взгляд на вещи, не так ли? Помните, в начале одного из… я думаю, где-то в третьей книге Книги Один… в третьей части Книги Один говорится, что любой одитинг лучше, чем отсутствие одитинга. И лишь в прошлом году мы впервые нарушили этот принцип.
Это верно только в отношении навыков, которые существовали, скажем, до осени 59 года. Это совершенно верно в отношении этих ранних навыков. Любой одитинг с использованием этих навыков был лучше, чем полное отсутствие одитинга.
Теперь поговорим о новых людях, с которыми мы сталкивались и работали начиная с того времени, и в особенности о новых людях, которые приходят к нам в этом году, и впервые мы обнаруживаем, что совершенный одитинг — это нечто превосходное. Больше об этом ничего не скажешь. Совершенный одитинг — это нечто превосходное. Но нельзя точно так же сказать, что неплохой одитинг — это неплохо. Этого просто не существует, понимаете. Такого нет, понимаете. Нет такой вещи, как «неплохой одитинг — это неплохо».
Все другие виды одитинга — это нечто ужасное, если вы используете технологии 1962 года. Если вы делаете что-то неправильно — плум! Преклиру, вероятно, было бы лучше, если бы ему в ухо пустили сигнальную ракету. Вероятно, это причинило бы ему меньше вреда.
Не то что вы причините преклиру непоправимый вред. Просто он ужасно расстроится. Он может сбежать, он начинает вог-вог, его может начать тошнить, трясти и так далее. Потом у него пройдет рестимуляция, и он выйдет из этого состояния. Да, он выйдет из этого состояния. Это не убьет его. Но какая потеря времени! Вы расстроили его, вы потеряли члена своей группы и все в таком духе. Что касается вас, вы его теряете.
Иначе говоря, применяя одитинг 1961 года, вы не можете выполнить работу наполовину, вот и все, что можно об этом сказать. Одитинг в том виде, в котором он существует прямо в данный момент, не может проводиться «довольно хорошо». Он не может проводиться «довольно хорошо». Нет такой вещи, как «довольно хорошо» проведенная проверка на безопасность. Нет такой вещи, как «не такой уж плохой» ассесмент. Понимаете, ничего этого просто не существует.
Существует неправильно проведенный ассесмент, который расстраивает преклира, и неправильно проведенная проверка на безопасность, которая расстраивает преклира, и существует превосходно проведенная проверка на безопасность и превосходно проведенный ассесмент, благодаря которому преклир оказывается на седьмом небе, на восьмом, на девятом, на десятом, взлетая вертикально вверх подобно ракете. Если делать это превосходно, вы будете получать такие результаты в одитинге, которых вы еще никогда не видели, и я расскажу об этом позднее на этом конгрессе.
Итак, не дурачьте никого, тем более себя. Если вы не владеете всем этим в совершенстве — я не прошу не проводить одитинг. Ничего подобного. Я не прошу вас до бесконечности проходить курсы и все такое, поскольку, я уверяю вас, как только вы научитесь в совершенстве работать с висхолдами… как только вы в совершенстве овладеете этим навыком, как только вы действительно приобретете это… вам больше не придется изучать это снова. Я гарантирую это.
И когда вы действительно можете проводить ассесмент, и когда вы действительно знаете то, что вы делаете, и когда вы находите пункт в чьем-то кейсе – бах, дело в шляпе. Одно сопоставляется с другим, и это вычеркивается. Список нулевой, вот и все. Дело в шляпе, и бах!
Что ж, вам нет необходимости снова учиться делать это. Даже если я приду и попрошу вас провести ассесмент в отношении чего-то еще. Это просто ассесмент, понимаете.
Даже если я скажу: «Что ж, мы неожиданно обнаружили в кейсах фактор альфа, и вы должны проводить ассесмент в отношении интеграла детства…» Что ж, это будет просто ассесмент. Или я скажу: «Вы должны проводить проверку на безопасность по противотерминалу преклира». Что ж, это просто проверка на безопасность, понимаете. Это навыки, которые не меняются. И причина, по которой большинство людей приходится обучать снова, снова и снова, заключается в том, что у них не было конкретного навыка, некоего неизменного навыка, которым они владели бы в совершенстве.
Они всегда довольствовались тем, что они освоили это «довольно хорошо». А «довольно хорошо» — это недостаточно хорошо. Мы не будем так говорить; «довольно хорошо» — это недостаточно хорошо. Звучит как лозунг на гараже или что-то вроде этого. Это неправильное утверждение. «Довольно хорошо» — это ужасно! Это «Господи, как вы можете жить? Как вы можете делать это? Может, вы еще и детей убиваете в свое свободное время?» Понимаете, такой вот порядок величин.
Если бы я мог дать вам какие-либо данные на этом конгрессе или научить вас чему-либо, что имело бы какую-то ценность, то это было бы именно это. Ради Бога, не ожидайте, что одитинг вообще можно проводить довольно хорошо. Это невозможно! Начиная с этого момента тот одитинг, который мы проводим, так проводить нельзя.
Теперь я скажу вам почему. Техническую сторону всего этого мы рассмотрим позже, но вот почему одитировать довольно хорошо нельзя: вы ведете человека к выходу. Вы ведете его через огонь, воду и медные трубы, и он никогда в жизни и представить себе не мог, что будет способен сконфронтировать все это. И если, проводя человека через все это, вы не будете выполнять свою работу в совершенстве, то он бросит это. Он просто не в состоянии сконфронтировать все это. Это просто слишком тяжко.
И он ломается в ходе всего этого. И я также могу сказать вам, что этим вещам очень легко обучиться. Обучение никогда не будет проводиться в таком духе: «Что ж, Генри, думаю, завтра у тебя будет лучше получаться работать с Е-метром, и, думаю, завтра ты сможешь отличить постоянный райз от рок-слэма. Думаю, Генри, ты сможешь сделать это завтра», — и так далее. «В любом случае попытайся, Генри».
Боюсь, что это нужно делать совершенно иначе… не обязательно проявлять при этом неадекватные эмоции, но независимо от того, будете ли вы говорить это, проявляя терпение, или в гневе, или в Тоне 40, или в безмятежности, нужно говорить вот что. Все равно нужно говорить вот что: «Генри, ты, невежественный (пробел), пожалуйста, обрати внимание, что стрелка идет вот так и поднимается. Видишь эту стрелку, Генри? Поднимающаяся стрелка. Поднимающаяся стрелка. Видишь это, Генри? Поднимающаяся стрелка. Давай, посмотри на это, посмотри-ка на это снова. Посмотри, посмотри, мы сейчас снова делаем так, чтобы она поднималась. Поднимающаяся стрелка. Никогда не принимай это за какое-либо показание!»
«О».
Неважно, на каком уровне шкалы тонов вам приходится это делать. Это необходимо сделать. И не смейте прекращать обучение, пока он не увидит, как стрелка пошла, и не скажет: «Это рок-слэм».
Кто-то приходит и пытается сказать ему, что это тэта-боп… и он достает дробовик. Находясь на этом уровне знания, он подумает, что этот человек психотик. Вот такая у него должна быть уверенность. Человек должен уметь отличить мгновенный рид от позднего. Единственное, чего нет в «Основных данных о Е-метре»,
Вот что происходит. Вы спрашиваете человека: «Вы когда-нибудь сдирали шкуру с котов?»
Большинство людей в Америке… в какой-то момент… будут сидеть и добросовестно смотреть на Е-метр.
И они называют это одитингом.
Вы когда-нибудь сдирали шкуру с котов? Спасибо. Вы кого-нибудь изнасиловали? Спасибо.
Вот с какой скоростью задаются вопросы проверки на безопасность, потому что реакция на Е-метре происходит мгновенно. Бах! Если он сделал это, Е-метр бах! И если он бах, человек сделал это! Это еще одна вещь, которую вы должны усвоить.
И он говорит:
Вы даже не говорите: «Ну, хорошо. Что ж, он так сказал. Перейдем к следующему вопросу».
Вы говорите:
Да, это интересно, не так ли?
Вот это и есть проверка на безопасность, а не «Были ли у вас когда-либо какие-либо… были ли у вас когда-либо какие-либо… недобрые мысли? Были? Были ли у вас какие-либо недобрые мысли? Были ли у вас какие-либо недобрые мысли? Что ж, хорошо. Тогда мы перейдем к следующему вопросу».
Или:
Вы говорите:
Это единственная причина, по которой этот вопрос включен в форму 3 Йобурга.
«Была ли у вас когда-либо какая-нибудь критичная мысль о… ?» — за этим всегда должно следовать: «Хорошо. Это так? Прекрасно! Что ж, что вы сделали?» Ведь тот, кто помыслил критическую мысль, содеял, приятель, содеял.
Все это очень важно. Вы не можете сидеть там… знаете, человек действительно может сидеть и выдавать критические мысли на протяжении семи или восьми часов. Вам это известно?
Это все продолжается, продолжается, продолжается, продолжается, продолжается. Критические мысли, критические мысли, критические мысли, критические мысли, и «я подумал то», и «я подумал это». Вам незачем слушать все это. Почему бы не закончить это за тридцать секунд, вместо пяти часов.
Спросите: «Что вы сделали?»
Каждый раз вы обнаружите, что если у человека были критические мысли, значит он что-то сделал. Интересно, не так ли?
Он ходит с этим колоссальным грузом вины, вины, вины, вины, вины, вины, вины. «Этот человек негодяй, потому что я однажды в него выстрелил». Такова логика. Такова логика, Земля, 1961 год. «Он негодяй и подонок, потому что когда-то я разбил его машину». Логично? Нет, это нелогично, но кто логичен?
Это ужасно. Вы будете узнавать все больше, больше и больше вещей, которые Тшомбе сделал Соединенным Штатам. Все, что нужно было бы сделать Соединенным Штатам, так это сбросить около… ну, если бы они прямо сейчас послали туда линкор, то Тшомбе, очевидно, должен был бы быть повинен в более серьезном преступлении. Понимаете?
А если бы они послали туда целый воздушный флот и этот флот сделал бы что-то, то, конечно, на его счету должно было бы иметься гораздо более серьезное преступление. И эти более серьезные преступления на самом деле являются плодом воображения… таким же плодом воображения, как лобби в Капитолии, но этим ребятам нужно, чтобы у него было преступление. И уже то, что в газете объявляют на всю страну: «Мощнейшая лоббистская группировка силой низвергает США».
На самом деле вы не услышите: «Вы сделали то и сделали… мы сделали то и сделали это, но это не имеет никакого отношения к делу».
Как только они скажут: «Ладно. Мы сделали то и сделали это», — вы больше ничего не услышите о лобби. То, что имеются жалобы на лобби, объясняется тем, что кто-то не взял на себя ответственность за то, что туда были отправлены бомбардировщики. Вот и все. Здесь есть что-то еще, что не сразу бросается в глаза, но механика этого элементарна.
И именно эта механика является причиной того, что человек несчастен… именно эта механика, какой бы элементарной она ни была.
Если одитор способен пройти с Е-метром огонь, воду и медные трубы, вытаскивать висхолды по мере того, как они появляются в поле зрения, тра-та-та, тра-та-та, тра-та-та, вжих-вжих-вжих… что ж, преклир просто чувствует себя лучше и лучше, и все идет прекрасно, и ничего не пропущено, и все замечательно.
Однако если преклира одитирует одитор, который не знает свое дело в совершенстве, то преклир испытывает очень сильные «американские горки», и он задается вопросом, почему он так критично настроен сегодня или почему он не настроен критично и все такое.
Так вот, возможно, я порезал палец на этом конгрессе под названием «Чистые руки» и так далее, но я говорю с вами не так, как говорят большинство реформаторов. Я не являюсь реформатором, но большинство реформаторов говорят вот таким образом: изнасиловав бесчисленное количество девственниц, они объявляют это преступлением и рьяно выступают против этого, год за годом, год за годом. И затем они сжигают кого-то на костре за то, что он насиловал девственниц. Видите в этом логику? Конечно, в этом нет никакой логики, но человек драматизирует собственные оверты и делает людей виновными в них.
Я нахожусь в хорошем положении, потому что у меня есть свидетель, у меня есть свидетель, что на британском Е-метре «Марк IV» при чувствительности 16 у меня не было обнаружено никаких висхолдов. В результате впервые в истории кто-то стоит на сцене, за кафедрой, у алтаря или на форуме и говорит: «Будьте лучше, и пусть у вас будут чистые руки», не пытаясь продать кому-то какую-то идею. Что ж, на этом конгрессе появился исторический прецедент. Мне бы ужасно не хотелось проводить проверку на безопасность Билли Сандэю и многочисленным другим джентльменам, имеющим склонность заниматься реформаторской деятельностью.
Однако, если с вами что-то не так или если есть что-то, по поводу чего вы чувствуете расстройство, все это сводится лишь к одному. Однаждывать вывать решиливать свисхолдировать. И вы никому не признались. И вы по-прежнему висхолдируете это. И из-за этого вам по-прежнему приходится туго.
И теперь вы хотите, чтобы одитор помог вам. И моя ответственность заключается в том, чтобы одитор, который будет помогать вам — настолько быстро, насколько это возможно, — целиком и полностью знал свое дело и мог бы сказать:
«Однаждывать вывать решиливать свисхолдировать. Что это было?» – и вытащить это. Чтобы у вас не осталось вашего ишиаса, ламбозиса и гражданозиса. И это было бы изменение, не так ли? Это было бы изменение, не так ли?
Что ж, это элементарно, и вы не считаете это чем-то грандиозным, потому что вы слышали обо всем этом раньше. Но я пытаюсь сказать вам, что вы никогда не слышали это при такой скорости. Да, вы слышали все это раньше, но не при такой скорости, и никто не говорил вам, что эту работу нельзя выполнять наполовину. Пожалуйста, не делайте этого.
Если вам необходимо провести какой-то одитинг наполовину, то, пожалуйста, проводите процессинг подъема по шкале, хорошо? Если вы не умеете работать с Е-метром или не знаете, в совершенстве ли вы владеете Е-метром, то поставьте его на полку и проводите КОО. Договорились, хорошо? И вы получите гораздо больше достижений, чем если бы вы пытались проводить процессы 1961 года, будучи в сомнении. Эти процессы требуют совершенства.
И чудесная новость состоит в том, что у одиторов не только есть эти стандарты, но они также постоянно достигают их и превосходно выполняют свою работу. Это первый раз, когда я смог сделать что-то сам, и затем показать кому-то еще, как это делается, и добиться, чтобы этот человек превосходно справился с этой работой! И я горжусь этим. И поэтому я очень счастлив.
Что ж, весь конгресс у нас еще впереди, так что я продемонстрирую все остальное в следующий раз.