Я хочу поговорить с вами об овертах, мотиваторах и DED. Хотя вы обнаружите, что названная последовательность никогда не меняется, состояния, возникающие в результате, довольно сложны.
Существуют три ситуации. Человеку кто-то что-то сделал, и тогда он разворачивается и делает это кому-то или чему-то другому; а затем он говорит: «Мне не следовало этого делать», так что удерживает себя, чтобы не сделать это снова, и он стягивает вместе первый момент, когда это случилось с ним, и момент, когда он сделал это, так что эти два момента находятся рядом друг с другом, и они скручиваются в клубок независимо от того, разделяет ли их десять миллиардов лет или десять минут. Они скрутятся в клубок. Один из них — мотиватор, а другой — оверт… одинаковые, сходные усилия.
На человека воздействует какое-то усилие, и он думает, что должен быть способен использовать любое усилие, воздействующее на него. Мы получаем здесь такую же ситуацию, как и с теннисным мячиком и стеной — помните, я вам об этом рассказывал.
Так что в один прекрасный день он начинает задействовать его, и мы завершаем этот цикл — оно попадает вот сюда, и он говорит: «Нет!» И когда он говорит «Нет» вот здесь, он говорит «Нет» вот здесь. Другими словами, если он не дает усилию выходить, то он не дает ему ни входить, ни выходить. Почему? Потому что когда это было контрусилием, он остановил его и попытался помешать ему войти. Так что же он использует, чтобы помешать ему выходить? Ту же самую силу, которую он использовал, чтобы не дать ему входить.
Таким образом, когда это начинается вот здесь, наверху, оно направлено к человеку — это более ранний момент на траке — это мотиватор, и, поскольку это мощное контрусилие, оно, разумеется, является враждебным по отношению к выживанию человека. И когда оно входит, он говорит «Нет, нет, нет, ты не должно входить». И он пытается силой удержать его от вхождения, но оно все равно входит, и он создает факсимиле того, как оно входит, как он останавливает его и как он не может его остановить. Он создает факсимиле каждого из шагов этой последовательности — вхождения в него контрусилия.
Так вот, давным-давно… или чуть попозже… он говорит: «Это похожая ситуация; я сделаю это с другим человеком. Я хочу загнать этого человека в апатию, и тут у нас есть факсимиле хорошего, мощного контрусилия; я направлю на него это хорошее, мощное контрусилие». И он начинает направлять на другого человека это хорошее, мощное контрусилие, в результате происходит совместное создание энергии. И он вдруг говорит: «На самом деле я не хочу загонять его в апатию, потому что он — это я, а я — это он, потому что это происходит с ним и произошло со мной, следовательно, должно быть, я — это все равно, что он». И это очень просто и очень разумно.
Вы обнаружите, что все люди, которые получают мотиваторы и пытаются использовать их как оверты, приходят к этому заключению «я — это он», пока не распространят это отождествление на весь род человеческий; такой человек считает, что любой другой человек — это он, и он подбирает факсимиле всех других людей и всевозможные рестимуляции. Хотя он не подбирает чьи-то факсимиле — это совершенно особый вид деятельности. Взять факсимиле другого человека можно, но вы вовсе не берете его факсимиле — вы делаете фотографию его факсимиле или вы проталкиваете человека через его собственное факсимиле. Вы не берете его факсимиле; это нечто иное.
Следовательно, когда у людей есть множество мотиваторов, которые они пытались использовать как оверты, они в конце концов приходят к заключению, что они и остальные представители человеческого рода — это одно и то же лицо. Другими словами, их собственная индивидуализированность стерта в порошок. Почему она стерта в порошок? Входит контрусилие; они не дают ему войти. Они создают его факсимиле. Однажды они начинают его использовать; они хотят загнать кого-то в апатию, или вывести из строя, или превратить в ничто — что-то происходит. Так что они берут то, что с ними случилось, говорят: «Вот оно», начинают использовать это, и тогда они обнаруживают, что другой человек оказывает то же самое сопротивление, которое оказывали они, в результате чего происходит отождествление их и этого другого человека из-за взаимообмена энергией.
Это действительно поток энергии, и этот другой человек говорит: «Нет, нет, нет». Человек, который делает это с тем другим человеком чувствует «Нет, нет, нет» — как поток энергии, не как слова или что-то в этом роде. Это настоящая отдача на энергетическом уровне. И как только эта отдача попадает в человека, она рестимулирует — совершенно механическим образом — другую сторону этого мотиватора. Таким образом, этот удар отождествляет человека, совершающего оверт, с жертвой. Это приводит к тому, что человек, совершающий оверт, начинает смешивать идентности. И как только он начинает смешивать идентности, он говорит: «Нет, нет, нет. Я не должен делать этого с собой». Так что он сдерживает это усилие. И он пытается сказать: «Я не делал этого», и пытается вернуть его. У него возникает сожаление. Сожаление — это попытка заставить время течь вспять.
Так что он сдерживает это усилие, а тут оно было направлено вовне. Но сейчас тут у него имеется факсимиле, которое сдерживает это усилие. Кем он является? Является ли он человеком, который сдерживает это усилие, или человеком, который направляет его вовне? Что ж, он должен быть обоими этими людьми. А если он является обоими этими людьми, то он может испытывать сочувствие к человеку, которому он это делал. Но, разумеется, если он испытывает сочувствие к человеку, которому он это делал, то это означает, что он и тот человек, кому он это делал, — это одно и то же, потому что вы отождествляете с собой все, к чему вы испытываете сочувствие. Так что это превращается в ситуацию, не имеющую немедленного решения, если только у вас нет техник процессинга для сокращения и стирания — дианетического процессинга. Если у вас есть эти техники, вы можете разрешить ее. Раньше решить ее было невозможно. Вот так.
Оверт (вот здесь) становится неразрывно связанным с мотиватором (вон там).
Один сцепляется с другим, и в результате возникает «может быть».
Тогда человек подвисает на траке времени. Это стандартная ситуация, и когда вы попытаетесь разобраться с запутанным траком времени, или с запутанной ситуацией, или с компульсивным мышлением, или с блокирующим мышлением, вы обнаружите, что в основе этого, так или иначе, лежат мотиватор и оверт, которые смешались друг с другом. Вы обнаружите, что они сцепились друг с другом, и вы начинаете проходить с преклиром один из них. Вы начинаете проходить с ним через это, вы говорите: «А, тут у нас стрелка дала хорошую реакцию на Е-метре, и Е-метр утверждает, что этот человек сделал это и что это произошло тогда-то и тогда-то». Вы получили все это от Е-метра; вы спросили Е-метр, произошло ли это столько-то лет назад и было ли это то-то и то-то, и вы получили данные о том, что собой представляет этот оверт. По отношению к кому он его совершил? По отношению к чему он его совершил? И вы начинаете проходить его. И человек проходит это действие.
Кстати, иногда бывает очень забавно заставлять людей проходить эти оверты. Потому что когда они начинают это проходить, они просто слабеют. Они опускаются на свой собственный уровень апатии. Если у них очень серьезный оверт… допустим, вы проходите оверт, заключающийся в том, что кто-то кого-то задушил. И вы говорите:
«Что ж, возьмите и своими руками задушите кого-нибудь». И человек начнет это делать. И в самый первый момент этого действия он скажет: «Ну, да…» Он говорит:
«Странно, у меня руки совсем ватные».
Что ж, странно тут вот что: если он кого-то душит, то он пытается загнать этого человека в апатию, так что этот человек на самом деле выделяет волну апатии, потому что тот, кто его душит, пытается загнать его в апатию. Он говорит: «Впадай в апатию, впадай в апатию. Не действуй, не действуй. Не двигайся, сиди неподвижно». И когда он делает это, его намерение совпадает с ответной волной.
Понимаете, как это происходит? Я имею в виду, он говорит: «Впадай в апатию, впадай в апатию». Так что человек впадает в апатию и внезапно испускает энергию на длине волны апатии. Очень просто. Так что волна апатии попадает в человека, совершающего оверт, и вызывает у него ощущение слабости, потому что это апатия. Но как только он ощущает слабость, он тут же говорит: «Должно быть, это происходит со мной». Ведь что он ощущал, когда это делали с ним в мотиваторе? Слабость; он был в апатии.
Он хотел найти решение следующей проблемы: «Вот другое существо, и я хочу довести это другое существо до апатии. Как мне довести его до апатии? У меня есть очень надежный способ сделать это. Меня как-то раз довели до апатии, когда душили. Следовательно, чтобы довести до апатии этого человека, его нужно задушить». Простое решение. Так что он душит этого человека. Его намерение состоит в том, чтобы довести этого человека до апатии. Тот испускает эмоцию апатии, апатия возвращается обратно к тому, кто совершает оверт. Он говорит: «Значит, я, должно быть, нахожусь в мотиваторе. О, нет. Я в оверте… нет, я должен быть в мотиваторе». И именно так это проявляется в одитинге.
Так что вы проходите это один раз. Вы заставляете этого человека задушить кого-то. Затем он душит его еще раз. Он говорит: «Я чувствую руки у себя на горле». Что ж, тут есть что-то еще, что усложняет это. И это тот реальный факт, что когда его руки сомкнулись на горле того, другого человека, это привело к тому, что клетки в области горла действительно испустили волну боли и, поскольку это клетки горла, эту волну примут клетки горла того, кто совершает оверт. Понимаете, горло жертвы начинает испускать волну боли. Что, вероятнее всего, «поймает» это волну? Такие же клетки горла у человека, совершающего оверт.
Это очень, очень умеренное, незначительное проявление. Крохотное, ничего значительного. Это происходит следующим образом: человек думает… из-за того, что он чувствует этот слабый импульс, он говорит: «О-о! Это снова происходит со мной. Я жертва. Нет, я не жертва, я тот, кто это делает. Я жертва. Нет, я был жертвой. Нет». Он не знает, потому что он начинает двигаться вниз по шкале тонов. Почему он не знает? Потому что самым нижним уровнем мотиватора, когда он получил этот мотиватор, было «Я не знаю». Так что он просто говорит: «Я…» Он просто не знает, что происходит; он оказывается в очень сильном замешательстве.
И вы начинаете проводить его через это, вы заставляете его душить того человека… Вы заставляете его пройти через действие по удушению кого-то, и он чувствует себя совершенно ослабевшим, и он начинает кого-то душить, и начинает отрубать чью-то голову топором или что-то в этом роде. И говорит: «О, я не хочу делать это. Я не… я бы не стал делать это». И вы заставляете его пройти через это.
И он говорит… внезапно он говорит: «Ого, моя… моя шея, я… глг… глг… ужасное ощущение. У меня соматика».
Что ж, вы можете продолжать заставлять его душить кого-то, но на самом деле вы в какой-то степени действуете во вред собственным целям.
Я проводил кое-какие строго научные эксперименты по этой теме, чтобы выяснить, можно ли пройти оверты, просто проходя оверты от начала до конца. И это довольно трудно сделать. Это произойдет, но человек настаивает на том, чтобы пройти мотиватор — пройти момент, когда это произошло с ним; так что самый быстрый способ сделать это (и сейчас это правильный способ, согласно процедуре и согласно результатам экспериментов) — пройти то, как он душит кого-то, а затем пройти то, как душат его.
Вы проходите то, как его самого душат, пока не заметите, что инцидент в самом деле становится очень «неподатливым». Понимаете, прохождение замедляется, или это становится трудно проходить. Как только проходить это становится трудно, заставьте преклира душить другого человека. И он начинает душить этого другого человека, а вы заставляете его душить этого другого человека до тех пор, пока это не станет немного трудновато проходить, и тогда проходите с ним то, как душат его самого. И вы сокращаете оверт и мотиватор избирательно, сокращая каждый из них до уровня другого.
И если вы проходите такой клубок из оверта и мотиватора, имеющийся на траке, таким вот образом, то вы обнаружите, что сокращение происходит очень быстро. Так они сокращаются очень быстро, поэтому вам нет необходимости работать над этим часами, часами и часами.
Так вот, если это действительно та комбинация оверта и мотиватора, которая является бэйсиком в данном кейсе или, по меньшей мере, приближается к бэйсику, то вы обнаружите, что локи начнут отлетать от нее с бешеной скоростью. Вы просто… длинные цепи локов. И преклир будет пытаться сказать вам:
Вы говорите:
Он отвечает:
Поэтому как только он начинает выглядеть хотя бы довольным, или демонстрировать облегчение, или каким-то образом показывать, что что-то сократилось, — он выглядит не так возбужденно, — тут же снова заставьте его душить ее.
«Давайте, душите ее. Теперь шмякните ее головой о камень. Давайте, смотрите, как течет кровь. Теперь прижмите ее головой к камню. Теперь вдавите пальцы в ее горло. Можете ли вы ощутить, как пальцы погружаются в плоть? Хорошо, можете ли вы ощутить в какой-то степени, как поддается или вдавливается яремная вена или что-то в этом роде? Как скрипит глотка или что-то вроде этого? О, вы чувствуете, как ломается ее челюсть. Хорошо. Ладно, подушите ее еще». И как только он начинает испытывать хоть тень удовлетворения от того, что душит ее, вы говорите: «Хорошо. Найдите момент, когда Ог душил вас».
И вы обнаружите, что он сделает это немного неохотно. Он скажет: «Ну, у меня… я имею в виду, он тут стирается». Итак, другими словами, не позволяйте ему испытывать облегчение по поводу любой из этих двух вещей, пока они не исчезнут. Просто продолжайте манипулировать ими, переходя от одного к другому, от одного к другому, и именно так их нужно проходить. Что-то случилось с ним, он сделал это с кем-то еще.
Так вот, вы вернетесь назад по траку и найдете какой-нибудь интересный инцидент. Вы найдете инциденты чудовищной силы; это неимоверная сила. Электронные поля и все остальное, в прошлом на траке. Это действительно изумительно. Вы знаете, люди, бывало, сидели в психбольницах и говорили: «Вы знаете, у меня такое ощущение, что каждый раз, когда ложусь в постель, на меня воздействуют электронные поля. И я знаю, что “Вестерн Юнион” прицепил провода к моему мозгу, и они читают мои мысли. Я знаю, что они читают мои мысли» и так далее.
И психиатр говорил: «Ну что ж, проведите ему еще сеанс электрошока».
Весь ужас здесь в том, что этот парень драматизировал то, что, по всей видимости, является подлинным инцидентом. Он был психотиком. Он оказался пойманным в «может быть» на стороне мотиватора — в «может быть», которое основано на оверте. Он оказался пойманным в мотиваторе, и там на него воздействуют одним из таких полей, и оно было для него таким же реальным, как топанье ногой по полу. И, поверьте мне, это реально для него.
И психиатру нужно было сказать ему просто следующее: «Хорошо, давайте найдем момент, когда вы направили поле на кого-то другого». Пток!
И этот парень сказал бы:
Если он хороший пациент, которому нравятся психиатры, то он скажет: «Вам».
Так вот, должно было существовать реальное соответствие между числом людей, на которых воздействовали электронными полями в психбольницах, и тем, что на самом деле случилось на траке с людьми, на которых воздействовали электронными полями, и все это должно было быть связано с драматизациями психиатров, которые воздействуют на людей электронными полями… кто-то должен был понять, что там что-то было.
Это что-то вроде того, как если бы все ехали вдоль по Мэйн-стрит, а посреди Мэйн-стрит лежал бы валун диаметром в восемь метров и высотой в десять метров. И все продолжают идти по Мэйн-стрит, и они могут обойти этот валун, только если пойдут через трамвайные пути. И они продолжают идти через трамвайные пути, спотыкаться о кабели и попадать под машины, и обходить этот валун, обходить этот валун. Главная причина, по которой они обходят валун, — это чтобы объяснить всем, что никакого валуна там нет.
Ну ладно. Ведь если вы заведете преклира в один из этих электронных инцидентов, он пройдет через весь цикл шкалы тонов. Он здорово повеселится. Он будет чувствовать себя обесцененным, не сможет поверить в это, и он будет чувствовать себя приниженным.
Вы хотите знать, почему преступники являются преступниками? Это потому, что они утратили самоуважение. Как они утратили самоуважение? Это произошло потому, что они попали в какой-то инцидент, где они были принижены. Как их принизили? На них воздействовала слишком большая сила, они были обесценены, а это значит — принижены. Хорошо. Они становятся преступниками только тогда, когда теряют самоуважение. Только тогда, когда человек теряет самоуважение, он позволяет себе совершать преступления.
Так что самое лучшее, что можно сделать с преступниками, — лишить их пространства и времени и отнять у них еще больше пространства и времени или посадить их на электрический стул, чтобы следующему поколению пришлось иметь дело с еще более опасным убийцей! Мы нашли решения для всего на свете — кроме проблемы душевного здоровья. Мы в этой стране за время жизни многих прошедших поколений нашли решение для всего, что только есть в сфере разума, кроме проблемы душевного здоровья.
Так вот, в прошлом на траке есть электронные поля. И когда ваш преклир начинает проходить один из таких инцидентов, вы могли бы — просто для собственного просвещения и, возможно, для развлечения — понаблюдать, как он входит в одно из таких электронных полей, на полном скаку влетает в какой-нибудь действительно плотный инцидент. Инцидент, подобный тем, что я опишу позже, — под названием «тэта-ловушки». Понаблюдайте, как он входит в инцидент «Тэта-ловушка»… «Тэта-ловушка» и «Построение тела». Ой-ей-ей!
Так вот, не давайте ему ни малейшей возможности проходить что-либо как оверт. О, нет. Заставьте его проходить инцидент просто для того, чтобы выяснить, насколько тяжелым это может стать. И этот инцидент будет застревать, и он будет тягучим, и преклир не сможет от него избавиться, и он будет чувствовать себя так и этак, и он будет корчиться, и он будет извиваться, и соматики будут включаться, и он будет ощущать, как потоки единиц внимания движутся к нему и от него, и он будет крутиться, и он будет вертеться, и его реальность развалится на кусочки, и его зрение, черт побери, почти что отключится, и в зубах будет такое ощущение, будто они вот-вот вывалятся, и у него будет пустота в желудке, и он будет бояться, что умрет, и на следующее утро он не сможет пойти на работу, и у него будет насморк, и у него будет мигрень, и у него будет все, что положено, и это просто замечательно, потому что… просто продолжайте проходить с ним в одитинге этот инцидент. Не позволяйте ему переходить к чему-либо еще; просто заведите его в одитинге в этот инцидент, твердо, с силой, и заставляйте его снова и снова проходить это.
В конце концов он дойдет в этом инциденте до апатии. И на самом деле я думаю, что вы могли бы проодитировать этот инцидент до полного стирания. Исключительно как мотиватор, не затрагивая оверт — вероятно, вы могли бы проодитировать этот инцидент до полного его стирания. И, вероятно, на это у вас уйдет только тысяча часов. У кого угодно это, наверное, займет тысячу часов.
Если вы хотите знать, насколько тяжелой может стать ситуация, попробуйте пройти один из таких инцидентов. Боже, вы подумаете, что когда вас просто сбивает трамвай, когда вас кидают в бетономешалку или когда по вам колотит учительская трость… А, все это — ерунда, это просто ерунда.
Ни один из инцидентов, случившихся с каким бы то ни было человеком на протяжении сотен лет, не сравним по значительности с некоторыми из реальных инцидентов на траке… на полном траке. В этой жизни нет ничего… нет ни одного ныне живущего человека, с которым в этой жизни произошел бы инцидент, достаточно серьезный, чтобы его можно было назвать настоящим инцидентом первой величины. Неважно, что там с ним происходило.
Кстати, я пытался привести в порядок большое количество преклиров, проходя в одитинге только эту жизнь, и я добивался колоссального облегчения: я поднимал их по шкале тонов, я поднимал их на уровень куда выше нормального, но я не сделал их душевно здоровыми. Они демонстрировали эйдетическую память, они делали всевозможные странные и ужасные вещи и так далее, но по сравнению с теми высотами, которых человек может достичь, все это не стоит труда. Забавляйтесь со всей этой жизнью сколько угодно, она просто не стоит той энергии, которую вы на это затрачиваете. Кроме того, вы можете привести в порядок все оверты, все «может быть» и все остальное в этой жизни… вы должны быть способны привести ее в порядок за несколько часов. Если вы не можете, вы не должны называть себя одитором. Тут нет ничего сложного. О, преклир злится на папу, или маму, или на учителя, или что-то в этом духе, и он швырнул кому-то в голову обломок кирпича, и кто-то его одитировал… вот почти что и все. Ерунда. Вернитесь на трак и найдите, где там действительно было трудно.
Так вот, неудивительно, что люди говорят: «Не существует прошлых жизней… прошлых жи… Нет!» Ведь прошлая жизнь, далеко в прошлом — боже, это сплошное обесценивание! Ей-богу, вас действительно могли полностью, до последней искорки подавить и унизить — это и есть обесценивание. Так что, разумеется, вы не можете верить в прошлые жизни. Более того, если бы вы верили в прошлые жизни, то вам, вероятно, пришлось бы пройти такую жизнь в одитинге, а это нестерпимо. Потому что люди будут прибегать даже к никуда не годному решению под названием «смерть», чтобы избежать таких разновидностей инцидентов, которые могут произойти.
Но если вы знаете, что такое оверты, мотиваторы и DED, то здесь не потребуется особо напрягаться. На самом деле не требуется особо напрягаться, чтобы вытащить человека из всего этого. Вы проходите в одитинге одну сторону, вы проходите вторую сторону, вы проходите первую сторону, вы проходите вторую сторону, и вы проходите первую сторону и проходите вторую сторону, проходите первую и проходите вторую и…
Кто-то говорил мне, что испытывает много трудностей с факсимиле «Один». К настоящему времени на это ушло три месяца, а факсимиле «Один» еще не стерто. Да. Я не буду называть никаких имен. Тц. О, эта девочка вела себя плохо.
Давным-давно это приспособление вовсю использовали где-то, причем, вероятно, не на одном человеке, а на многих. И это, вероятно, даже не является ситуацией типа «оверт-мотиватор». Тут, вероятно, имеет место DED, и я расскажу вам об этом через минутку.
И это факсимиле «Один», которое могло бы держаться бог знает как долго, если бы его проходили само по себе, как мотиватор… человек говорит: «Это случилось со мной, это случилось со мной. Пожалуйста, не позволяйте мне думать, что тут было что-то еще помимо того, что это случилось со мной. Не допускайте, чтобы было так… чтобы я сделал это с кем-то еще. Нет, нет, нет, нет, нет, это просто случилось со мной. Я — жертва, я — жертва. Я полностью оправдан, я оправдан». Вот что они все время говорят. Они говорят: «У меня боль в груди. Теперь я ощущаю ее в левой ступне. Теперь я ощущаю ее в правой ступне. Теперь я ощущаю ее в спине. О, эти соматики ужасны. Соматики ужасны». Просто истолковывайте эти слова следующим образом: «Да, разумеется, мне нужно очень весомое алиби, потому что, ей-богу, если бы я когда-нибудь узнал это… о том, что я сделал с этим…» Вы понимаете? Когда человек говорит:
«Ой-ей-ей, это тяжелая соматика. О, она убивает меня» и так далее, вы сразу же понимаете, что это означает: «Мне нужны оправдания, мне нужны оправдания, мне нужны оправдания».
Вы говорите: «О, надо же, это не стирается в одитинге». Если что-то не стирается в одитинге, это означает: «Я сделал это». Это мгновенный вывод. Если что-то не стирается в одитинге, то преклир сделал это. И это поможет разрешить все, что угодно.
Итак, у человека мигрень… у него сильная мигрень. Что ж, вы можете сесть, проодитировать его и устранить эту мигрень. Вы можете сделать это даже с помощью прямого провода, поднять его из этого состояния до того уровня, где у него, как правило, не будет мигреней, где он будет находится в достаточно стабильном состоянии и так далее. Вы можете сделать это. Но если вы действительно хотите избавиться от всей мигрени, какая только есть в этом кейсе, вы находите ситуацию типа «оверт-мотиватор», имеющую отношение к мигрени. А затем не позволяйте преклиру проходить ее, как мотиватор, случившийся с ним, пусть он проходит ее по принципу «пятьдесят на пятьдесят» — то, что случилось с другим человеком, и то, что случилось с ним. Что он сделал, чтобы вызвать мигрень у других? Вот на что вам нужно найти ответ. А затем вы должны проходить мотиватор, когда у него была мигрень, и его действие, когда он вызывал ее у других: туда-обратно, туда-обратно, туда-обратно, туда-обратно.
Я надеюсь, что я сказал об этом достаточно убедительно, потому что нет ничего, что можно было бы сказать достаточно убедительно по этому поводу.
Самый лучший способ разрешать кейсы заключается в том, чтобы находить те инциденты на траке, которые содержат самые тяжелые контрусилия, а затем выяснять, когда преклир превратил их в усилия. И вы найдете эту комбинацию, и трак распрямится, и загудят гудки, зазвонят колокола, включатся соник и видео, и преклир поднимется по шкале тонов. И если проходить обе составляющие одну за другой, в сочетании — одну, другую; одну, другую; одну, другую — они будут разряжаться довольно легко. Не обманывайтесь на этот счет. Если это разряжается с трудом, то вы слишком много одитируете какую-то одну из сторон.
Так вот, вы обнаружите, что вы очень, очень склонны… поначалу вы очень склонны говорить: «Бедолага. Вы посмотрите, что с ним происходит. Да, давайте опять пройдем “происходит с ним”». Садист вы этакий.
Вы говорите: «Мне тоже нужны оправдания для моих овертов. Давай, проходи мотиватор».
Так вот, это факт, что вы как одитор можете на самом деле отбиваться от того, чтобы пройти и стереть оверт у преклира. Но если вы сделаете это, вы подвергнете преклира адским мукам. Так что делать это ни к чему.
Теоретически, если вы проходите тяжелые инциденты… Понимаете, вам это могло бы сойти с рук, если вы работаете с этой жизнью, потому что на самом деле в этой жизни нет тяжелых инцидентов. Вы могли бы пройти самые разнообразные инциденты — усилия, контрусилия и так далее, — сделать это хорошо, продвинуть преклира вперед, избавить его от соматик и все такое, сделать это без всякого нажима, и преклир останется в таком состоянии. Но для того, чтобы сделать это, вам придется затратить слишком много времени.
Вы можете убрать все локи, какие только возможно, и так далее. Чтобы сделать это, вам придется затратить я не знаю сколько сотен и сотен и сотен и сотен часов. Зачем вам тратить все это время на кейс? Вопрос не в том, верите ли вы в полный трак или не верите; вопрос в том, почему вы тратите столько времени на кейс? Вот и все. Если вы проходите в одитинге полный трак и если вы одитируете с Е-метром, то кейс разрешается. И он разрешается путем прохождения очень тяжелого оверта и очень тяжелого мотиватора. И вы одитируете один в сочетании с другим, и они обычно представляют собой электронные инциденты.
И не забывайте вот о чем: понимание имеет самое тесное отношение к разрядке тяжелого факсимиле — понимание того, чем оно является и где оно находится. Но если инцидент содержит значительную силу, то достичь понимания очень трудно, потому что там есть обесценивание, там есть недоверие, там есть не-знание, просто потому, что это тяжелое факсимиле. Если это тяжелое факсимиле, то оно относится к категории «не знаю», «нет», «нереально» и так далее — нижние уровни шкалы тонов. Если это тяжелое факсимиле, то эти факторы присутствуют. Поэтому они присутствуют как в оверте, так и в мотиваторе. Но они будут давать резкую реакцию на Е-метре, потому что соматика находится там, шаблон единиц внимания находится там, все это сидит прямо рядом с преклиром.
Так вот, вы не отправляете преклира назад по траку, чтобы он находил там эти вещи, потому что как только апатия в мотиваторе и апатия в оверте смыкаются, вы получаете что-то, не содержащее времени. И если факсимиле действительно может доставлять преклиру неприятности, то оно находится прямо рядом с преклиром, прямо там. И если вы действительно хорошо умеете все это делать, вы сможете прочесть его, как объявление, обернутое вокруг головы преклира. Это факсимиле находится не в какой-то немыслимо далекой точке в прошлом. Это произошло тогда, но поскольку это факсимиле содержит апатию, оно в той же степени не содержит времени, и, следовательно, оно может плыть в настоящем времени.
Вы будете находить такие инциденты, когда человек начинает говорить: «Нет времени. Там говорится что-то о том, что времени нет, или о том, что это будет происходить все время, или что-то в этом роде, и там много фраз и много слов». Нет! Этого в инциденте нет. Вот и все, что тут можно сказать. Дело вот в чем: то, что находится в апатии, не содержит времени, и это вызывает у преклира ощущение, что в инциденте нет времени, вот и все.
Нет необходимости, чтобы кто-то сказал ему об этом. Нас не интересует, сказал ли кто-то что-то кому-то. Потому что если вы начинаете проходить мысль до того, как прошли эмоцию, и начинаете проходить эмоцию до того, как прошли усилие в тяжелом факсимиле…
Вы берете это скрученное в клубок факсимиле, и вы собираетесь пройти его и убрать из него мысль, затем убрать из него эмоцию, затем убрать из него усилие. Ха-ха, преклир у вас столько не протянет.
Потому что вы пытаетесь сделать это задом наперед, и вы пытаетесь поднять то, что стоит вверх дном. Это как если бы вы пытались поднять ведро, которое полно угля, но которое стоит на полу вверх дном. И если вы просто поднимите это ведро за дно, то вы окажетесь в плохом состоянии. Вы должны поднять его так, чтобы по крайней мере поднять уголь вместе с ним, а затем вы можете высыпать из него уголь. Но в противном случает он рассыплется по всему полу — по всему траку времени. И преклир не будет знать, где он: в Кеокуке или на Арслайкусе. И его состояние будет плохим.
Таким образом, вы должны понимать, что вас ни в малейшей степени не интересует… Иногда будет случаться так, что вас заинтересует концепт. На свет выйдет концепт, и человек скажет: «Это концепт». Что ж, причина, по которой вас не интересуют фразы, состоит в том, что концепт у преклира появляется из-за тяжести факсимиле. Вы видите проявления этого, потому что в любом случае из факсимиле рано или поздно выйдет концепт; что ж, оно сидит прямо там вместе с концептом. Концептом является отсутствие времени. И человек пытается проходить эту апатию, и он говорит:
Не следует проходить это таким образом: «Нет времени. Я думаю, кто-то здесь говорит, что нет времени. Ладно, “Нет времени, нет времени. Сейчас вы почувствуете, что нет…” Вы знаете, это странно, мне становится хуже. “Нет времени…” Ой-ей-ей, интересно, чего это моя голова болит», и так далее, и так далее, и так далее.
Вы начинаете проходить слова, восприятия… но когда вы начинаете проходить слова, вы проходите восприятия, а когда вы проходите концепты, вы проходите то, что может быть пройдено. Но не пытайтесь пройти и убрать восприятие из инцидента, из которого вы еще не убрали усилие.
Так вот, очень четко поймите, что из этих тяжелых усилий вы будете получать самые разнообразные мысли и концепты, какие только можно представить, и если что-то «не поддается», если это не удается убрать в одитинге, то вы знаете, что преклир сделал это с кем-то другим. И это относится как к простому оверту, так и к DEDy — и к тому, и к другому.
Если вы обнаружите, что состояние ваших преклиров не улучшается быстро, если они не избавляются от инцидентов быстро, то получите немного одитинга. Потому что это означает, что вы инстинктивно избегаете прохождения какого-то оверта, который, вероятно, станет совершенно очевидным, как только вы на него взглянете.
Так что скорость, с которой улучшается состояние ваших преклиров, — это то, по чему вы можете определить, каково ваше отношение к овертам. Насколько быстро преклир проходит инцидент? И в какой-то мере дело может быть — и есть — в телепатии, но, что еще более важно, дело в молчаливом согласии. Вы говорите: «Я не буду проходить и стирать это у него, потому что это нужно мне самому как оправдатель».
Так вот, когда имеет место DED, вы могли бы сказать, что имеет место оправдание, если бы не тот факт, что в таком случае «мотиватор» и «оправдатель» становятся синонимами.
Я собираюсь рассказать вам о разнице между овертом и DED — D-E-D, что означает «действие, которое было заслужено». Вы видите, что «может быть» возникает потому, что человек отождествляет себя с жертвой, и эмоциональные уровни переплетаются, человек защищается, сопротивляется — все это перепуталось. Так что вы проходите одну сторону, проходите другую, и составляющие части «может быть» разъединяются; они отправляются на свои места на траке, и после того, как «может быть» превращается в свою противоположность, ситуация разрешается и исчезает с огромной скоростью.
Кстати, инцидент, не связанный с «может быть» и не окруженный разными «может быть», исчезнет очень быстро. Между прочим, если вам попадется преклир, у которого локи уходят с трудом, у которого вторичные инграммы не исчезают с первого взгляда и стандартные ситуации, содержащие усилие, не исчезают… не разряжаются
легко и быстро… то вы знаете, что у него в банке ужасно много «может быть», и из-за этого у него там все склеилось. Потому что эти «может быть» — это то, что удерживает все остальные локи вместе и так далее. Так что помните, вы разрешаете «может быть».
И когда вы одитируете — на чем я до сих пор делал акцент — вы одитируете «может быть». И «может быть» состоит из мотиваторов и овертов или DED, и шаблон этого находится на траке… контрусилие предшествует мысли и эмоции.
Так вот, давайте возьмем ситуацию… давайте возьмем ситуацию из этой жизни, не будем усложнять. Маленькая девочка… маленькая девочка привыкла играть с собаками. И исключительно из вредности, без каких либо других причин… маленькая девочка сидит на полу в кухне, подходит маленькая собачка и обнюхивает ее, и девочка, без каких-либо весомых побудительных причин, внезапно наклоняется и больно кусает эту собачку за нос. Эта собачка никогда ничего не делала этой девочке — ничего. Ей просто пришла в голову мысль укусить собачку за нос, и она так и сделала — цап! Эта собака, кстати, не бегает вокруг и не кусается — ничего подобного. Итак, ее просто укусили. И собака: «Яй, яй, яй, и — яй-яй-яй». И девочка говорит: «Хм! Угрызения совести. Ха-ха!»
Проходит некоторое время, эта маленькая девочка сидит во дворе, и подбегает другая собака. И девочка смотрит на собаку и говорит: «Грррр!» И собака цап, и кусает ее за нос.
Так вот, странно тут то, что эта маленькая девочка куда более склонна к тому, чтобы пронести с собой этот собачий укус до самой могилы, чем в какой-либо другой ситуации. Потому что она будет говорить: «Я сидела себе, и я ничегошеньки этой собаке не сделала, а она меня укусила!» Что можно сказать по этом поводу? Эта ситуация, кстати, тяжелее — гораздо тяжелее, чем вот эта ситуация. Эта ситуация логична, а эта, по всей видимости, нелогична. Здесь причина того, что ситуация скручивается в клубок, менее весома; человеку труднее разобраться в этом.
Вы слышите, как маленький ребенок говорит: «Он меня ударил». — «А он меня первый ударил. А раз он меня первый ударил, значит, все в порядке».
Все руководствуются этим принципом. Фактически все силы закона руководствуются этим принципом. «Он первый сделал это со мной, значит, я имел право сделать это с ним». И вы выдвигаете это в качестве защиты, и судья всегда говорит: «Свободен».
Другими словами, тут вы имеете… Это логично; мы все знаем, что это логично. Мы приняли это в нашем обществе в качестве модус операнди. Но это является модус операнди в обществе потому, что в этой ситуации, в сущности, есть порядок. Человека пинают по ноге, он пинает по ноге кого-то еще. Он, фактически, не чувствует особых угрызений совести. На самом деле эта ситуация типа «оверт-мотиватор» может происходить снова и снова, не причиняя никому вреда, если только в ней не присутствует усилие очень большой величины.
В один прекрасный день человек идет по Рю-де-Пари, и кто-то протыкает ему рапирой глотку. Он падает в канаву, истекает кровью и умирает и так далее.
А в следующей жизни он видит того парня, и тот очень славно танцует, и наш человек вынимает свою рапиру и протыкает тому парню глотку; парень падает в канаву, истекает кровью и умирает. Ну и что тут такого? Так что наш человек идет по улице и протыкает глотку кому-нибудь еще. Через некоторое время он начинает бережно относиться к глотке. Он начинает защищать свою собственную глотку, где бы она там ни была. (Это какой-то малоизвестный медицинский термин.) Он начинает ее защищать, и ему больше не нравится наносить людям удары в глотку. Он начинает втыкать им рапиру в живот, или в правый глаз или куда-то еще. И в конце концов он даже потихоньку дойдет до того… Понимаете, люди, кстати, начинают с использования своих зубов, затем они начинают использовать кулаки, затем они начинают использовать кинжал, затем они начинают использовать молот, затем они переходят к копью — оно длинное, понимаете? Они все дальше и дальше отходят от этого парня.
На самом деле всякий раз, когда вы наносите кому-то удар, вы получаете волну боли, испускаемую им, так что вы хотите отдаляться от него все больше и больше. И затем вы доходите до того уровня, на котором вы используете винтовку. А затем вы доходите до уровня, где вы используете дальнобойную винтовку. А затем вы доходите до уровня, где вы сражаетесь на расстоянии двадцати пяти километров с помощью чего-то вроде корабельной пушки. А затем вы доходите до уровня, где вы… это всевозможная артиллерия, а затем вы, наконец, оказываетесь в таком трусливом, увязшем в трясине, глупом, переполненном всяческими «может быть» обществе, что вы используете атомные бомбы. Вы злитесь на кого-то, кто находится на противоположной стороне Земли, понимаете? Это самая близкая к вам точка, в которой кто-либо должен находиться, чтобы вы могли разозлиться на него. Со всеми остальными вы должны иметь АРО.
Так вот, в этой ситуации все происходит строго по порядку. И на самом деле, ситуации типа «оверт-мотиватор», которые вы находите в кейсах и с которыми вы справляетесь, — эти ситуации довольно редко встречаются. И вы обнаружите, что это… ну, я говорю, что они довольно редко встречаются… они будут заключаться в следующем: кто-то привык втыкать свою рапиру людям в живот. Тут все нормально. Вы втыкаете человеку рапиру в живот, и он умирает. Иногда они задевают шпагой вас, иногда вы задеваете их, тут все нормально; шпаги у вас одинаковой длины, не так ли? И кроме того, что тут такого? Это обычный ход человеческих дел, и мы пришли к выводу, что так и должно быть. И, разумеется, всякий раз, когда вы втыкаете кому-то в кишки рапиру, у вас начинает расстраиваться желудок и появляется язва. Но вы продолжаете, вы продолжаете действовать таким же образом. Тут все нормально.
Так вот, иногда будет происходить нечто необычное, что запутывает все эти поединки. Например, в один прекрасный день вы деретесь с этим парнем, и вы, как обычно, начинаете втыкать ему клинок в живот, и он отпрыгивает в сторону, а на лестнице стоит дочка хозяина трактира, и ваш клинок проходит прямо сквозь нее. Тц! Ошибка!
И вы скажете: «Я не собирался протыкать ее». И в процессе сожаления и не-протыкания все это перепутывается у вас со всеми схватками на шпагах, и вы говорите… вы даете себе торжественное обещание: «Я больше не буду протыкать живот дочерям хозяев трактиров». И фактически всякий раз, когда вы после этого будете замечать женщин с небольшим расстройством желудка, какое-то расстройство будет возникать в вашем собственном желудке. И вы очень сочувственно относитесь к девушкам с длинными льняными волосами. И вы не переносите вида крови. Вам не нравится, когда женщины слишком сильно красят губы. Другие соображения, вы понимаете, которые проистекают из этого. Что ж, это ситуация типа «может быть».
Но эта ситуация не слишком сильно закручена; каждая из этих ситуаций немного закручивалась, пока вдруг сам оверт не превратился в нерешительность и «может быть». И это как бы оказало воздействие на то, что было до этого, и на то, что было после этого, потому что этот человек пытался разобраться: «Ну, в конце концов, все женщины, с которыми я когда-либо был знаком, протыкали мне живот рапирами» — о, нет, они этого не делали. В этом нет никакого смысла.
Таким образом, тут простая ситуация по сравнению с этой. Этот DED заключается в том, что эта маленькая девочка… эту маленькую девочку кусает за нос собака. И она говорит: «Я даже не…» Вы знаете, что она сделала? Она попыталась вернуться во времени прямо в тот самый момент, когда она укусила собаку. Ведь она вздрогнула так же, как вздрогнула собака, которую она укусила, из-за чего она становится этой укушенной собакой. И она не хочет быть укушенной собакой, поэтому она говорит: «Я не должна быть укушенной собакой, следовательно, это произошло исключительно со мной, вы понимаете. Это произошло не с собакой, это произошло со мной».
Ей ужасно трудно отличать одно от другого, ей приходится прилагать значительные усилия для этого. Она говорит: «Нет, нет, я… это собака меня укусила. Я не собака». Потому что другой стороной в этой ситуации, как это ни ужасно, является собака. Если девочка перестанет себя контролировать, она в любой момент может начать лаять и так далее. Почему? Потому что люди, которых больно укусили зубами за нос, являются собаками. Это ее дефиниция. Она приложила это контрусилие. И фактически это приведет к тому, что все, относящееся к этой теме, перепутается у нее в голове.
И вы проходите это. И вы пытаетесь пройти этот инцидент… вы пытаетесь пройти инцидент, когда собака укусила ее за нос. Вот она, эта милая, невинная девчушка. И она сидит на лужайке перед домом, и это противное, грязное, низкое животное подбегает и кусает ее без малейшей провокации с ее стороны. Разумеется, потом эту собаку пристрелили. И девочка говорит: «Ну она действительно заслужила это. Она действительно заслужила это. Она действительно заслужила это». Это сделает инцидент по-настоящему трудным. Фактически, это стало бы своего рода аберрирующим фактором на траке — то, что собаку пристрелили, — потому что это означает, что поскольку преклир укусил собаку до этого, именно преклира следовало пристрелить. Понимаете, как бы вы ни смотрели на это, это не будет иметь смысла. Эта ситуация… никакого смысла; это просто не имеет вообще никакого смысла.
Ну ладно. Вот эта собака, которую пристрелили, и она не может быть этой собакой, потому что если бы она была этой собакой, то ее бы пристрелили. А если бы она была этой собакой, вот здесь, то она была бы укушена. Но ведь она и так была укушена, но ее не могли укусить, и кроме того, ей необходимо иметь оправдание… ей необходимо в какой-то степени оправдать свое существование.
Она говорит вот что: «Я никогда не кусала эту собаку!» Она даже не помнит, что она это сделала. Она говорит: «Я никогда не кусала эту собаку, я не кусала эту собаку, я не кусала эту собаку». И в конце концов, когда это накапливается и наполняется эмоцией, она говорит: «Я заслуживаю, чтобы меня укусили (всхлипывание)». И это не будет сокращаться.
Вы проходите и проходите этот инцидент, и он дает все такие же показания на Е-метре. Так что вы проходите его еще пять или шесть раз, и он дает такие же показания на Е-метре. И вы проходите его еще пять или шесть раз, и он дает такие же показания на Е-метре. Вы говорите: «Что не так с этим преклиром?» С этим преклиром все в порядке, но если одитор знаком с этими техниками, то что-то не в порядке с одитором. В самый первый раз, когда он не получил хорошего действия, он должен был заподозрить, что это DED.
Человек должен заслужить что-то. Он заслужил это, значит, он должен это иметь. «Я заслужил это» — это последний рубеж обороны, и это та формулировка, в которой это выражается. «Я должна иметь это. И хотя я позволяю вам проходить этот инцидент в одитинге, я не позволю ему сократиться. Только не я. С одной стороны, он приведет меня к тому, что меня пристрелят, с другой стороны, он превратит меня в собаку. Так что просто-напросто проваливай к черту, одитор. Но я буду сидеть здесь целый день, и буду проходить это, сколько тебе угодно. И я даже расплачусь по этому поводу, и мне станет хуже. Я покажу тебе. Это собака действительно сделала это со мной. И, вероятно, она заслужила все то, что получила, но и я действительно заслужила все, что получила. Я, должно быть, заслуживала этого». Но это не так — она вовсе не заслуживала этого… это очевидно.
На самом деле это заслуженное действие, и его называют так по праву, а не саркастически. Если девочка постоянно кусает собакам нервы… кусает собак за нос, — то она, разумеется… она, разумеется, заслуживает того, чтобы ее укусили, в соответствии с нашими обычными законами.
Так что это заслуженное действие. Такой инцидент поджидает ее. Он лежит и ждет. Это поджидает ее. Она кусает собаку за нос, а саму ее так никогда и не кусают за нос. Что бы вы думали? Ха! Но если бы ее укусили, она бы сказала: «Ну, я действительно заслуживала этого». Иными словами, это поджидает ее на траке.
И человек будет хранить такие вещи, потому что они заслужены. И по поводу них он будет поднимать больше всего шуму: «О, я так ужасно страдаю!»
Кстати, кто-нибудь из вас когда-нибудь знал человека, который так ужасно страдал? Да. Иногда я немного задумываюсь о всех тех страданиях, которые я вижу вокруг себя, но с тех пор, как я узнал о DED, я стал задумываться о них гораздо меньше. И боюсь, я теряю свою кнопку сочувствия. Я пытался сохранить ее; она была ценной. Кто-то приходит и говорит мне: «Ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля». Я отвечаю: «Что ж, пройди это в одитинге». Я имею в виду, что я не буду сидеть рядом с кушеткой и говорить:
«Продолжайте, расскажите мне об этом поподробнее». Я скажу: «Пройди это в одитинге!»
Так вот, следовательно, если вы проходите мотиватор и оверт и если мотиватор был раньше оверта, то вы проходите ситуацию, которая разрешится. Вы видите показания, которые она дает на Е-метре. И именно поэтому Е-метр обладает большой ценностью в ваших руках, потому что вы можете задавать вопросы, чтобы получить реакции стрелки на даты.
Постепенно вы сужаете и сужаете область: это произошло двадцать две тысячи лет тому назад.
Хорошо. Так вот, последовательность «мотиватор-оверт», где мотиватор предшествует оверту… вы проходите это как «может быть». Но вы проверяете ее… вы проверяете ее с помощью вот этого. Всякий раз, когда вы думаете, что нашли классическую ситуацию, вы делаете такую проверку. Вы говорите: «Вы…» Вы нашли мотиватор, и он был двадцать две тысячи лет назад, и вы знаете, где находится оверт: он был десять тысяч лет назад. Так что очевидно, что тут — мотиватор, а тут — оверт, и все замечательным образом упорядочено.
Прежде, чем вы броситесь в это очертя голову, вам нужно проявить несколько большую осторожность. Вы спрашиваете, были ли более ранние мотиваторы:
«Случалось ли это с вами раньше?» И ей-богу, вы в конце концов, возможно… обычно… находите более ранний мотиватор. И вы найдете этот мотиватор; каждый раз спрашивайте, нет ли более раннего. Помните, как вы действовали раньше, когда кто-то путешествовал у вас по траку времени? Вы спрашивали о более раннем инциденте, о самом раннем. Каждый раз, когда вы спрашивали о самом раннем инциденте, преклир выдавал вам еще один. И вы двигались и двигались в прошлое, потому что нужно было найти каждый из инцидентов, чтобы обнаружить тот, что лежал под ним. И с этими инцидентами будет происходить то же самое, так что вы просто продолжаете двигаться назад по траку времени.
И одитор спрашивает: «Что ж, случалось ли это с вами ранее?» Вы спрашиваете о более раннем инциденте, не о самом раннем инциденте, потому что если вы спрашиваете о самом раннем, вы обесцениваете преклира. Е-метр не сможет сказать вам правду в этом случае; вы его обесцениваете, как только он дает реакцию. Ладно. Потому что это не самый ранний инцидент, под ним есть еще один, но это единственный инцидент, о котором Е-метр мог дать вам знать в тот момент.
Мы движемся назад. И вы нашли самый ранний момент, когда это случилось с преклиром. Вы только что нашли его; он у вас в кармане. Самый ранний момент, когда это случилось с преклиром. Да, он уверен в этом.
– Хорошо. Так вот, до того, как это случилось, делали ли вы это кому-то еще? — И вы удивитесь тому, в скольких случаях стрелка среагирует: зонг! Если вы не сделаете этого, то вы будете сражаться изо всех сил, стараясь пройти классическую ситуацию, тогда как на самом деле это ситуация DED. Он заслужен, этот мотиватор — вы могли бы назвать его заслуженным. Вот он.
И вы обнаружите, что всего лишь 8 622 раза случалось так, что он въезжал в горящую деревню и обнаруживал там маленьких детей, идущих по улицам, и ему всегда казалось, что отрубать им ноги или головы мечом, проезжая мимо, — это весело. Ха-ха! Весело! И именно поэтому он все время умолял вас в дальнейшем… в инцидентах, которые произошли после этого, говоря: «И вот я лежал там, а они уронили меня головой вниз». «И вот я лежал в своей колыбельке и никого не трогал, а мать…» И именно поэтому все попытки аборта в банке находятся на том же самом траке. «Они зарезали меня. Они сделали со мной то, они сделали со мной се. Я в ужасном состоянии».
Такая ситуация, кстати, может в той или иной степени развиться из этой ситуации типа «мотиватор-оверт». Но когда она возникает из этой ситуации, это уже верное дело. Выясните, сколько раз он сделал это ранее, в то время как ему этого не делали, и вы обнаружите очень серьезные вещи.
Ваш преклир, который «не хочет поправляться», это классический пример… об этом говорили великие умы, которых беспокоило состояние разума людей здесь, на Земле: мол, «никто ее хочет поправляться» и «люди хотят сохранить свои аберрации»… они должны взглянуть на этот ответ, потому что именно это и является причиной. Это причина, имеющая механическую природу. Это механическая ситуация… абсолютно механическая.
Человек видел, как кто-то сделал что-то с кем-то, и подумал, что это хорошая идея; или он просто сам придумал это и сказал: «Это отличный способ загнать всех в апатию». А они ничего такого ему не делали, все наслаждались жизнью, и он был… в его жизни, возможно, были другие причины, из-за которых он был несчастен, — были другие контрусилия — но не на этой цепи, вовсе не на этой цепи. В него никогда не «стреляли» из каких-нибудь электронных устройств, его никогда не отравляли. Это никогда не случалось с ним, что бы это ни было. У него нет никакого мотиватора для этого. Он является злым, вредным и сварливым совершенно по другим причинам.
У него много мотиваторов, но они не связаны с этим. И вместо того, чтобы драматизировать, этот человек делает нечто ужасное и непоправимое: он думает. Он думает. И он говорит: «У меня колоссальная идея, поразительная и замечательная идея. Я их всех отравлю». Так что он начинает подсыпать мышьяк в виноградный сок, и это сходит ему с рук годами — ему сходит это с рук целыми столетиями.
И очень скоро это становится у него стандартной методикой. У вас много проблем с правителями города, Так что вы приглашаете всех их к себе на пир. И они сидят там на пиру, и вы приказываете девушкам войти и наполнить вином их чаши. Это ваши девушки, так что они входят и наполняют вином их чаши. Пток! Бамс! Мусоровозку сюда. Какая замечательная, изящная ситуация. Разумеется, с каждым разом она становится немного хуже. Вы получаете контрэмоцию от этих людей, и она накапливается. Это не слишком-то хорошо. Но ситуации продолжают оставаться достаточно значительными. Они собираются организовать против вас заговор и повесить вас, или вы должны отравить их или что-то в этом роде. Я имею в виду, вы тем или иным образом оправдываете эту ситуацию — вы подсыпаете им мышьяк, подсыпаете им мышьяк. В конце концов вы начинаете искать что-то, что убивает быстрее. Вам не нравится, как долго корчатся ваши жертвы. Вы говорите, что вам нужно что-то, что действует мгновенно: раз — и все. Понимаете, это намного лучше.
Так что в один прекрасный день, совершенно случайно… совершенно случайно, в какой-то из жизней, ваш повар подает вам слегка переготовленную рыбу… о, я хотел сказать, перележавшую рыбу, — которая вызывает у вас легкое пищевое отравление. И ей-богу, вы весь остаток своей жизни просто неистовствуете по этому поводу. По той или иной причине вам просто никак не удается выкинуть это из головы. Вы видите, как решается эта задачка? Там есть крошечный, крошечный DED. К этому времени вы уже знали, что заслужили это. Боже, вы действительно… вы действительно все это время на траке копили шансы, что это произойдет. «Рано или поздно, — говорите вы, — рано или поздно это со мной случится». И когда это происходит, вы говорите: «Все, с меня хватит. Вы видите, это оказало на меня ужасное воздействие, и мне этого больше не надо, понимаете? Я ужасно болен. И я знаю, что на протяжении прошлых восьми миллионов лет я в разные времена насмерть отравил 8 622 человека, но это пищевое отравление так болезненно, так ужасно, так отвратительно, оно в такой степени расстроило мою жизнь, оно обошлось мне в такую кругленькую сумму и все такое, что оно является достаточной расплатой за это. И нигде не существует большей справедливости. Это справедливость».
И иногда человек пытается расплатиться этим легким пищевым отравлением за тысячелетия. Всякий раз, когда что-то происходит, у него возникает это легкое пищевое отравление. Только это перестает быть пищевым отравлением, и его начинает пучить. Он начинает читать рекламные объявления об «Алка-Зельтцере», и у него развивается что-то вроде этого. Итак, вы это поняли?
Хорошо, вот этот парень, он командир эскадрона в каких-то завоевательных силах, и они все время высаживаются на планеты и оккупируют их и развлекаются с девочками. (Это то, как они это называют — я бы назвал это по-другому. «Сходили в увольнение» — вот как бы я это назвал.) И развлекаются, и просто продолжают дальше в том же духе и… ну, они здорово веселятся.
И в течение долгого, долгого времени им и в голову не приходит, что они хоть капельку похожи на этих других существ, что у них есть что-то общее с этими существами; ведь они же, в конце концов, представители завоевательных сил. Посмотрите на их блестящие кобуры. И посмотрите на эти прекрасные шлемы и на эти изящные корабли. И посмотрите на этих людей: они живут в шалашах и травяных хижинах, и они живут вдоль берегов рек, и они устраивают какие-то камлания в своих странных храмах, стоящих возле болот, и поклоняются змеям и так далее. И вы входите, и ей-богу, какие же они глупые.
Вы входите, и вам говорят: «Великий бог Каа сейчас плюнет в тебя и сшибет твою голову» — это говорит вам жрец. «Держись-ка подальше от всего этого».
И вы отвечаете: «Я могущественнее вашего великого бога Каа. Я могу стоять здесь, в пятнадцати метрах от него, и сбить с него голову».
И жрец говорит: «Да ну?» Так что вы просто достаете свой пистолет и бабах! И голова змеи исчезает, и священник говорит: «Аллах, наконец-то! Мы приветствуем тебя».
И вы говорите: «Что ж, ближе к делу, приятель. Где тут весталки?» Вам, кстати, может показаться, что эта сцена похожа на комедию или космическую оперу, но боюсь, что она разыгрывалась больше раз, чем любой из нас смог бы сосчитать.
Так вот, как бы там ни было, вы хорошо проводите время. Ваша жизнь богата и полна приключений и так далее. И вам не нравится, как они подают… вы используете в качестве мотиваторов самые крохотные вещи… то есть, если пиво теплое, вы пристреливаете хозяина таверны. Вы понимаете, теплое пиво для вас равносильно потере жизни для хозяина таверны. Вы понимаете, он находится на шкале тонов вот настолько низко, а вы — вот настолько высоко, по вашему мнению. И на самом деле это неравенство действительно существует. Но всякий раз, когда вы пристреливаете хозяина таверны, вы немного опускаетесь по шкале тонов. Очень глупо. Вы не были знакомы с Дианетикой, так что вы не могли убрать эти инциденты с помощью одитинга.
И одитор иногда бывает поражен тем, какие незначительные вещи называют овертами… я хотел сказать, мотиваторами. Человек скажет: «О, я просто в ужасном состоянии». Он скажет: «И вы знаете, я должен очень внимательно следить за тем, какую пищу я ем…» — отправляйтесь в Голливуд, там вы найдете толпы таких людей…
«…я должен очень внимательно следить за тем, какую пищу я ем. Я должен есть особую пищу и так далее, и я должен очень внимательно следить за тем, чтобы не спать на сквозняке. И я должен очень внимательно следить за тем и за этим, и я очень болен. Но хуже всего, хуже всего эта боль у меня в ухе. Моя мама, бывало, хватала меня за ухо и таскала туда-сюда». Давайте выясним, сколько раз он откусывал кому-то уши, прежде чем его мать сделала это с ним.
Так вот, возможно, вы полагаете, что, говоря этим грубым, даже пренебрежительным тоном о несчастной судьбе людей, я проявляю отсутствие сочувствия к людям и к человеческим аберрациям. Что ж, это так. Потому что как только вы понимаете, на каком уровне что-то находится, и понимаете это как следует, и видите, как это работает в ваших руках, вам больше не нужно об этом беспокоиться. Это больше не кажется вам серьезным. Почему это больше не кажется вам серьезным? Потому что вы можете сделать что-то с этим.
И если вы можете взять преклира, проодитировать его с использованием Е-метра и выяснить, проходите ли вы оверт или DED — вы знаете, какой там шаблон. Вы знаете, что если инцидент «не поддается», то что-то здесь не так… у вас либо нет самого раннего мотиватора, либо вы не проходите оверт, или этот DED, и мотиваторы для него накапливались веками, веками, веками. Поскольку вы… поскольку вы совершали оверты целыми веками, веками, веками и веками, а с вами это никогда не случалось, с вами это никогда не случалось, и внезапно вы расплатитесь… вы обнаружите, что вы квиты, и вы однажды подумаете о преступлениях, которые вы совершили, и поймете, что вы не должны были совершать эти преступления.
Церковь, любая церковь… отправьтесь практически на любую планету, и вы найдете там какую-нибудь церковь. Одна из них называется «Церковь Биша», другая называется «Церковь Тиша», третья — «Церковь Уга», а еще она — «Церковь Буга». Это не имеет значения. Все они склоняются перед великим «пустым местом». Этим пустым местом является DED.
На самом деле церковь будет учить людей быть грешниками и будет приказывать им каяться. И вы на самом деле можете взять человека с улицы и сказать:
«Хорошо. Почувствуйте сожаление. Подумайте обо всем том в вашей жизни, о чем вы должны сожалеть. Разве вам не стыдно за себя? Почувствуйте сожаление по этому поводу».
Что вы делаете? Вы разворачиваете время вспять. Давайте заставим человека двигаться назад во времени. Давайте заставим его оказаться во времени перед каждым из инцидентов, перед которым он только может оказаться; заставим его оказаться во времени перед каждым «может быть», перед которым он только может оказаться.
– Сожалей, сожалей. Покайся, покайся, покайся. Ты грешник, ты грешник. Ты не должен делать этого, ты не должен делать того, ты не должен делать сего, в конце концов. И ты не должен делать это потому, что существует загадочное и ужасающее существо. И это загадочное существо присутствует повсюду. Повсюду. Где бы ты ни был, ты не можешь скрыться от него, и если оно обнаружит, что ты согрешил, ой-ей-ей-ей-ей! Ты будешь настигнут и наказан не только в этой жизни — когда ты умрешь, ты будешь наказан и в следующей жизни. Так что если ты испытаешь сожаление, и раскаешься, и признаешь свою вину, и тем самым достаточно сильно согрешишь против себя, но при этом дашь нам больший контроль над собой, то ты будешь славным малым и как-нибудь проживешь. Потому что мы позволим тебе как-то жить, особенно если ты дашь нам пять слитков золота, два таланта, кувшин вина, пару рулонов ткани, если у тебя завалялись лишние — все, что является где-либо законным платежным средством.
Вы обнаружите, что эта ситуация продолжает развиваться.
Так вот, вы понимаете, что я ничего не говорю вам по поводу «отсутствия создателя». Если кто-то сможет сделать такой вывод из того, что я говорю, то он гений. Они говорят вам вот что: бог, которому вы должны поклоняться, — это механизм контроля, о котором вы и не слыхивали.
Но бог, по определению, — это селф-детерминизм. Это интересно, не правда ли? Хотел бы я знать, чему же тогда все эти люди поклоняются? Это никак не может быть Богом.
Это интересный факт; где-то там должен таиться какой-то конфликт. Должно быть, людям выгодно контролировать других людей. Так вот, если вы думаете, что религия не является основой для контроля и что все действия в ней не направлены исключительно в одну сторону, то вам нужно взглянуть на некоторые из имплантов на траке.
Вы обнаружите, что самые ярые атеисты… о, бог ты мой! Ненависть, ненависть, ненависть, ненависть, ненависть! Вы видели, как вся Испания взорвалась; вы видели, как десятки тысяч людей были расстреляны, сожжены. То, как монахинь и монахов обливали бензином и подносили к ним факел — это еще на нашей памяти, как раз перед второй мировой войной. Бог ты мой! Что там еще говорить о жестокости! И это была самая миролюбивая, религиозная страна, самое сердце и центр католичества на протяжении столетий: Испания. И в один прекрасный день там произошла массовая рестимуляция и люди восстали против собственных имплантов, и ей-богу, все пошло прахом.
И существующие импланты способны стать причиной такой сильной ярости. Точно так же, как любой имплант может внезапно развернуться и использовать все контрусилие в качестве усилия. И человек говорит: «Оверт там или не оверт, а я сделаю это!» Бамс!
Пытаться контролировать существо, обладающее такой мощью, какой обладает человек, — это опасное занятие, очень опасное. И время от времени это приводит к взрыву, и к очень яростному взрыву, как это было в Испании. Десятки тысяч людей умирали в муках, и их расстреливали повсюду, и вся страна была опустошена, и великая церковь… ничто из этого не было восстановлено даже и до сегодняшнего дня, их экономическая система была разрушена. Потому что внезапно все их импланты, связанные с религиозным принуждением, всем скопом взорвались и ударили в противоположную сторону. Ведь мишенью религии является DED, и она может зайти слишком далеко в этом.
Так вот, DED происходит так: человек говорит: «О, я не заслужил того, что со мной происходит, я не заслужил того, что со мной происходит», и в конце концов он впадает в апатию и говорит: «Ну хорошо, я заслужил это».
И он будет проходить сквозь апатию. И если вы тоже будете действовать в том же духе и говорить: «Хорошо, ты знаешь, что заслужил это. Ты знаешь, что заслужил это», вы можете гонять его туда-сюда столько времени… вы будете прогонять его через инцидент, и это глупо. Не успеете вы и глазом моргнуть, как он опять выйдет с другой стороны инцидента. И если он был способен самостоятельно и без всяких мотиваторов совершать эти оверты на протяжении всех этих десятков тысяч лет, то не думайте, что он не может совершить еще несколько. Теперь, когда у него есть мотиватор и есть факсимиле, с помощью которых он может совершать эти оверты, он действительно раскрутит все это как болу южноамериканских индейцев и набросит вам на шею.
И именно это происходит с религией; религия постоянно проходит через цикл. Она проходит через этот повторяющийся цикл. Когда религия решает взорваться, она делает это замечательно, потому что человек раскаивается, раскаивается и раскаивается, а затем говорит: «К *** все это».
Вот почему люди всегда говорят, что лучший пример вероотступничества подает вероотступник. Быть вероотступником гораздо хуже, чем никогда не быть верующим и просто жить без религии. Вот почему так говорят. И, конечно же, это правда. Эта штука у вас рестимулируется, и рестимулируется как религиозность, и у вас все идет замечательно, и вы говорите: «Истинно так, истинно так», и вы идете, молитесь и просите себе новый велосипед к Рождеству. А он не дает вам нового велосипеда. И вы говорите: «Кто-то мне врет».
Вы выходите на улицу и молитесь, чтобы пошел дождь, но засуха становится все сильнее и сильнее, сильнее и сильнее, сильнее и сильнее. Вы молитесь, молитесь и молитесь, и вы жертвуете новой церкви витраж, а дождя все нет. На следующий год вы строите ирригационную систему.
Когда вы говорите о Создателе, вы, вероятно, говорите о чем-то, что совершенно непохоже на имплантированную религию. Религия всегда отличается от истины. Она должна отличаться. Потому что единственный способ контролировать людей — это лгать им. И вы можете записать это себе — очень большими буквами. Единственный способ, каким вы можете кого-либо контролировать, состоит в том, чтобы лгать ему.
Хорошо. Теперь слушайте. Когда вы обнаруживаете, что человек вам лжет, вы знаете, что он пытается вас контролировать. Можете зарубить это себе на носу. Тем или иным образом, он пытается вас контролировать. Это механизм контроля. Человек лжет вам, значит, он пытается вас контролировать; ведь если кто-то даст вам достаточно неверной информации, то он скинет вас вниз по шкале тонов — достаточно низко для того, чтобы вас контролировать.
И наоборот, если вы видите, что какой-то человек пытается вас контролировать, вы очень хорошо знаете, что он вам лжет. Не просто собирается солгать — он лжет. Проверьте факты, вы обнаружите, что это всегда верно — что когда человек пытается вас контролировать, он вам лжет. Он должен лгать вам, чтобы продолжать вас контролировать, потому что как только вы начинаете говорить кому-то что-то, похожее на правду, вы начинаете освобождать этого человека, и контролировать его становится все труднее и труднее. Так что вы не сможете никого контролировать без того, чтобы рассказывать им кучу сказок.
Вы обнаружите, что зачастую это является величайшей слабостью командиров. Они будут пытаться контролировать людей вместо того, чтобы вести их за собой. И не успеете вы оглянуться, как они станут лгать подчиненным, лгать подчиненным… лгать, лгать, лгать. И ситуация будет все усугубляться и усугубляться, а затем все вдруг взрывается.
Что ж, религия так и поступала. Организованная религия пытается контролировать, следовательно, она должна лгать, и, следовательно, она должна знать, что она лжет, через некоторое время даже она сама осознает это — знает, что она лжет. И затем она начинает опускаться вниз по шкале тонов и спускается все ниже, ниже и ниже, и люди внезапно падают на дно, которое отпружинивает и… «Что мы будем делать — впадем в апатию, или умрем, или же взбунтуемся?» И они взбунтуются. Вы не можете лгать людям бесконечно. Но к счастью… к несчастью, всегда начинается новый цикл лжи. И слово «религия», в том смысле, в каком я его использую, не имеет никакого отношения к Богу.
Так вот, посмотрите на этот шаблон… посмотрите на этот шаблон: оверт, оверт, оверт, оверт, а затем внезапно человек получает контрусилие.
Остерегайтесь великих грешников. Да-да. Человек придет к вам и скажет: «О, я поистине грешен». Он действительно является грешником, но не в том смысле, как вы думаете. Он вел себя плохо!
Так вот, когда эти инциденты доходят вот досюда, этот человек сталкивается с контрусилием; если он сталкивается с мощным контрусилием, то эти инциденты запутаются. Эти инциденты сразу запутаются на траке, и они запутаются весьма основательно, потому что после того, как он получит контрусилие, он попытается совершить оверт, и он снова получит контрусилие и совершит оверт, и этот цикл повторяется, так что образуется цепь. И эта цепь состоит из «может быть», «может быть», «может быть», «может быть», «может быть», «может быть». И если у вас есть кто-то, у кого трака просто нет на месте, то вы можете быть уверены, что тут существует эта ситуация «DED».
И, кстати, если у вас есть кто-то, кто в полной мере является широко открытым кейсом, и весь трак, с начала и до конца, ясно виден, вы можете быть уверены, что тут имело место что-то другое: у этого человека было так основательно «вычищено» начало этой жизни, что банк у него отсутствует. Не то, чтобы банк отсутствовал, но он находится в стороне. Однако этот человек может замечательным образом получать эйдетический рикол. Чего вы пытаетесь добиться, так это эйдетического рикола по полному траку. И если вам это удается — отлично. Но если вы имеете дело с человеком, у которого имеется эйдетический рикол по одной жизни, но который просто… раньше этого ничего нет… то вы знаете, что весь его банк факсимиле был сдвинут в сторону силой. Вы обнаруживаете это состояние время от времени. Этот человек был протерт, как доска. Следовательно, такой человек более склонен попадать в ситуацию «DED», чем другие люди, потому что любой, у кого постоянно всплывают куски полного трака… он всегда может взять один из таких кусков в качестве мотиватора и совершить оверт, которому ничто не предшествует. С ним все в порядке. Он перерезает горло нескольким людям и так далее, и остается в здравом рассудке.
Но такой человек, который был полностью «протерт» при рождении… — протерт, я имею в виду, он представляет собой чистую тэту и ничто иное, и с этого момента все помещается на тэту. И такой человек живет, создает факсимиле, и он есть, и у него есть в какой-то мере факсимиле по генетической линии, и он полностью протерт. Он убежден, что до этой жизни не было никакой другой жизни. Этот человек начинает действовать без каких бы то ни было мотиваторов, и просто из-за того, что тэта будет пытаться побеждать и контролировать физическую вселенную, — просто в силу одного только этого факта — этот человек в детстве наверняка совершит какие-то оверты, которые предшествуют контрусилиям. Его детство может быть совершенно прекрасным (насколько вы можете выяснить), а затем в возрасте десяти лет он вдруг свернется в клубок… будет в отвратительном состоянии к десяти годам. Что он сделал? Укусил собаку за нос.
И, кстати, этим людям приходится нелегко — этим людям приходится нелегко.
Ведь после этого они находятся в довольно плачевном состоянии.
Так вот, ситуация на полном траке такова, что инциденты в самом начале трака довольно-таки незначительные по своему воздействию. У вас все идет хорошо, потому что вы находитесь так высоко на шкале тонов, что вряд ли что-то может расстроить вас. И когда на вас начинают воздействовать контрусилия, в отношении большей части ваших цепей это верно: вы получаете контрусилие — мотиватор как таковой — а затем вы делаете это опять. Но у вас также есть такие цепи (и нет ни одного человека, у которого не было бы где-то таких цепей), которые начинаются с большого количества овертов без каких-либо контрусилий. Вряд ли есть хоть кто-то, у кого нет такой ситуации. Но человек, который «протерт» в этой жизни, обязательно попадет в эту ситуацию.
Так что широко открытый кейс всегда довольно-таки безумен, если он просто проходит что-то от начала и до конца. Такие преклиры могут проходить эти вещи — о, как они будут проходить то, что сделали с ними! Но вы не получите ничего, что они сделали с кем-то, если только вы не дадите им в руки банки Е-метра. И это характерно для таких кейсов.
Вы спрашиваете:
И вы спрашиваете: «Ну, вы когда-либо кусали собаку?» Бамс, бамс, бамс! «Вы когда-либо пинали собаку?» Бамс! Стрелка остается на ограничителе. «Вы когда-либо стреляли в собаку или что-то в этом роде?» — «О, нет». На этом нет никакого движения.
Вы возвращаетесь по траку и проходите эти ужасные оверты, заключающиеся в том, что он выставил собаку за дверь. И вы действительно обнаружите, что эти оверты действуют на него. Другими словами, этот человек в действительности представляет собой синтетическую личность. Он отстранен от всего прошлого; он отделен от всего прошлого. Человек, который ныряет в прошлое и вступает в контакт со всем прошлым,
– такие люди гораздо более способны… более способны.
Но это, кстати, не означает, что каждый кейс, у которого есть соник и видео- рикол, является широко открытым кейсом. Вы найдете обсуждение этого различия в «Науке выживания». Этот широко открытый психотический кейс с эйдетическим риколом и так далее… это настоящая головоломка. Эта головоломка была решена. И она была решена потому, что люди были «протерты» в начале этой жизни, и они живут как своего рода демонские контуры. И это у демонского контура есть соник, видео- рикол и так далее. Кто-то замечательно поработал с ними… очень хорошо поработал… «протер» их. У них все стерто, и они действуют и ведут себя… Как правило, их физическое состояние кажется хорошим; они не останутся в этом состоянии. У них очень мало напористости, очень мало выносливости; они отличаются очень небольшой настойчивостью в отношении определенных вещей.
Так вот, я хочу, чтобы вы взглянули на это еще раз, потому что если вы знаете об этой ситуации, то вы можете работать в одитинге с одной жизнью, вы можете работать по полному траку и вы можете приводить преклиров в хорошее состояние. Это необходимое сочетание.
Вы сможете разбирать все «может быть» на составляющие, и нигде, ни в одном кейсе нет ни одного «может быть» — и я совершенно уверен в этом, — которое нельзя было бы распутать с помощью этих техник. Нет ни одного закупоренного кейса, который был бы достаточно закупорен, чтобы не поддаться этим техникам. И любой, кто хочет проодитировать кейс, чтобы «раскупорить» его, должен одитировать его с помощью этих техник.
И если вы найдете широко открытый кейс, одитируйте его с помощью этих техник. То же самое. Вам не нужно одитировать этих преклиров как-то по-другому.
Закупоренный кейс — это просто кейс с перепутанным траком. А широко раскрытый кейс — это преклир, от которого закрыто все его прошлое, и он живет здесь в демонском контуре. Все, что осталось от него — это демонский контур. Вы можете справиться и с этим. Но для того, чтобы справиться с этим кейсом, нужно немедленно вызвать в нем перекрытие восприятий.
Вы начинаете одитировать преклира, и вдруг он говорит: «Мой соник, мое видео! Они пропали!»
Вы говорите: «Гип-гип, ура!» Мы вернули преклира на полный трак. Он больше не находится на этом коротеньком отрезке трака. У него просто сразу возникает перекрытие — бабах! Как только в кейсе начинают происходить какие-то улучшения — нет соника, нет видео, нет осязания. «Где я? Я пропал, я потерялся» — на этом все кончается.
Так вот, если вы распутаете все «может быть», какие вам попадутся, — бац, бац, бац – то кейс замечательно раскупорится. Но бог ты мой, как будут увеличиваться способности и сила преклиров, когда вы будете их одитировать. Они будут расти и расти.
Так вот, единственная опасность в одитинге состоит в том, что вы получите DED, и постараетесь быть славным малым и будете проходить контрусилия. Возьмите кейс, в котором очень, очень сильный перевес в сторону инцидентов типа DED, и проходите контрусилия, а не ранние оверты, и не позволяйте ему проходить ничего из того, что он сделал кому-то еще, просто позволяйте ему и дальше проходить то, что он проходит, будьте славным малым. Конечно. Вы позволяете ему проходить тот момент, когда его задушили, и тот момент, когда его переехал грузовик, и тот момент, когда он попал под поезд, и момент, когда он попал под поезд, и момент, когда он попал под поезд в четвертый раз в семилетнем возрасте, и момент, когда он попал под поезд в пятый раз в десятилетнем возрасте. А затем все пренатальные крушения поездов, не говоря уже о том крушении поезда, в которое он попал при рождении. И вы позволяете ему проходить эти инциденты, и он будет проходить их вот так долго, и довольно скоро они ему надоедят, и вы можете перейти к грузовикам. И тогда он вам расскажет о грузовике, о том, как его переехал грузовик, его переехал… он расскажет вам обо всех тех моментах, когда он попадал под грузовик в возрасте двух с половиной лет, и о всех тех моментах, когда он попадал под грузовик в возрасте трех лет. А затем он вам расскажет о всех инцидентах, содержащих горе, о всех защитниках, которых он потерял. Я имею в виду, это может продолжаться и продолжаться. Это кейс даб-ина. Этот парень создает инциденты и говорит, что они реальны.
Почему он это делает? Потому, что у него нигде на траке нет даже достаточно мощного контрусилия для того, чтобы оправдать все его оверты, и трак действительно запутан. Так что ему приходится создавать эти контрусилия. Даже для того, чтобы вы прикоснулись к нему, у него есть… он говорит: «Я заслуживаю все это». У него есть несколько религиозных имплантов. И вот почему я уделяю этому такое внимание — потому что именно этот тип имплантов играет основную роль в этом кейсе даб-ина.
Религиозный имплант. Вот что играет главную роль в кейсе даб-ина. Вы видите кейс даб-ина — вы говорите: «Религиозные импланты». Точно так же, как вы говорите: «Пол, нога». Они всегда вместе.
К тому же это замечательная штука, эти религиозные импланты: вам показывают символы… там просто полно символов. Вы сидите в электронном поле, и оно выколачивает из вас душу и бьет вас и так далее, и перед вами держат крест — розовый крест. Перед вами держат церковное окно. Перед вами держат то, держат се
Некоторые из этих инцидентов по-настоящему тяжелые! Но они такие тяжелые только потому, что позже этот человек сам стал служителем церкви и говорил людям:
«Что ж, брат мой, ты поистине грешен. Но если ты войдешь вот сюда, в прихожую, мы приведем тебя в порядок (за соответствующую плату)». И этот человек, который сейчас является ужасным атеистом и говорит вам чудовищные вещи о церквях и все такое — о, он ужасен. Он был там… он был там… он там что-то продавал над алтарем — неважно что, арахис или попкорн, лишь бы это приносило деньги. Это происходит циклами. Так что пусть эти религиозные импланты не вызывают у вас особого сочувствия, потому что вы обнаружите, что он там крутил ручку этого маленького устройства; когда люди преклоняли там колени, его задача состояла в том, чтобы находиться за колонной и задавать им жару! Это была его конкретная функция в той церкви. И после того, как он в течение какого времени делал это, это вызвало у него такое сильное включение… потому что это давало отдачу, понимаете? Наряду с волной, направленной вперед, это устройство на самом деле выпускало волну, направленную назад, и это вызвало у него такое сильное включение, что он перепутал себя с прихожанами и у него произошло очередное переключение.
И если он был в этой ужасной ситуации… в этой ужасной ситуации, когда он делал это потому, что ему кто-то приказывал, а с ним самим этого никогда не происходило, не было никаких предшествующих религиозных имплантов, он ходит вокруг и ставит всем импланты. О, он в замечательной форме в том, что касается религии! О, Господь идет по его следу. Вы начинаете проходить инциденты этой жизни, вы начинаете проходить прошлые жизни, и единственное, что он вам выдает — это большой даб-ин. Вот… «Да, он пригвоздил Иисуса к кресту». Единственное, о чем это вам говорит, так это о колоссальном количестве овертов, перед которыми не было никаких контрусилий. И, вероятно, у этого человека будет подлинное факсимиле того, как он когда-то пригвоздил кого-то к кресту. Мы были такими шаловливыми!
Так вот, есть одно общее правило… это просто общее, приблизительное, грубое правило: если с преклиром что-то не так — что бы то ни было — то сначала преклир обнаружил это у других людей, или сделал это другим людям. Что бы вы ни нашли такого, что у преклира не так, преклир сделал это с другими людьми, прежде чем попал к вам в руки. Все, что угодно.
И сюда, помимо прочего, относится умирание. Это то, что не в порядке с преклиром. Да, он живет семьдесят лет и дает дуба. Это глупо. Он стареет; он становится пожилым. Очень интересно. Почему люди должны стареть? Это глупо. Почему преклир делает это? Что ж, есть парочка… всегда есть практическая причина и глупая причина.
Причина, по которой он хотел состариться… в конце концов вы обнаружите, что он взял и состарился… что ж, это очень, очень простая причина: старение — это замечательный механизм; оно убирает тела с трака.
Вы бы ужасно страдали от перенаселения, если бы никто… И более того, причина, по которой не случается так, что люди живут шестьдесят лет, а затем внезапно умирают, пребывая все шестьдесят лет в добром здравии, состоит в том, что, сражаясь друг с другом — каждый стремится достичь превосходства над другими, — они обычно ухудшают состояние друг друга.
Так вот, срок жизни человека на этой планете составляет семьдесят лет. Это связано с гравитацией. Гравитация добавляет контрусилий. МЭСТ-тело, которое, в конце концов, подобно растению или любому другому растущему объекту, которое состоит из клеток и движется вперед во времени, склонно существовать семьдесят лет. Это пропорционально силе гравитации. На другой планете вы обнаружите другую продолжительность жизни.
Так вот, следовательно, если бы вы сели и тщательно записали все, что вас не устраивает в жизни… все, что вас не устраивает в жизни, — например: «Люди стареют, люди болеют, с детьми жестоко обращаются, моя жизнь скучна, женщины кажутся мне невыносимыми, я ненавижу мужчин… Так… Я против неосторожного вождения…» Если бы вы просто прошлись по длинному списку вроде этого и продолжали находить все больше и больше вещей, которые вас не устраивают: «Проблема в том, что люди забывают свои прошлые жизни, они их не помнят, поэтому между жизнями они теряют навыки» — все, что не в порядке, понимаете? Любые такие вещи механического характера, с которыми что-то не в порядке, — составьте их длинный список или попросите преклира составить этот длинный список. И затем просто возьмите и начните проверять его на Е-метре с самого первого слова: «Когда вы впервые захотели, чтобы кто-то состарился? И впервые захотели, чтобы кто-то умер? Когда вы впервые захотели, чтобы у кого-то были стерты прошлые жизни, так чтобы он ничего не помнил? Когда вы захотели, чтобы кто-то был послушным? Когда вы хотели, чтобы люди уставали? Когда вы неосторожно вели машину и причинили кому-то вред?» Бамс, бамс.
И вы отправитесь в прошлые жизни, вы отправитесь в прошлое на тысячи лет, вы отправитесь в прошлое на миллионы лет, на сотни миллионов лет, миллиарды лет, сотни миллиардов лет, триллионы лет, но вы найдете эти инциденты — все до единого. Это будет что-то значительное, и все они будут устроены либо таким образом, либо вот таким. И для каждого из них вы найдете ситуацию такого рода.
Вы обнаружите, что у этого человека есть очень странная соматика. Она постоянно присутствует у него в области лица; это соматика, которая находится где-то здесь. И она просто… она просто… она странная: она содержит ощущение вибрации, и в ней появляется ощущение тепла, ощущение холода и так далее, и так далее, и так далее… Вы говорите: «Что ж, хорошо. Давайте проодитируем это». И задействуете свой Е-метр. Начинаете работать с ней.
"Как давно это произошло?» Выясните, как давно это произошло; выясните, в чем заключался оверт. Не стоит проходить его слишком много — ровно столько, сколько нужно, чтобы выяснить, что он собой представляет, пока вы не выясните, что это за оверт. Затем выясните, произошел ли этот оверт раньше… проведите различие… выясните, обычная ли это ситуация или ситуация DED («заслуженная» ситуация). Если это заслуженная ситуация, если она должна была произойти с этим человеком в любом случае, вы обнаружите, что с ней гораздо труднее справиться, но вы возвращайтесь в прошлое и пройдите эти более ранние немотивированные ситуации — и все разрешится.
Человек говорит: «Вы знаете, вы знаете в чем проблема со мной? Я был бы счастлив в этой жизни… я был бы счастлив в этой жизни, если бы не…» — и он назовет вам какую-то причину.
И вы говорите: «Хорошо». Только не нужно сразу брать это для работы, потому что это само по себе будет отвратительным, грязным обесцениванием. Подождите секунду-другую.
И…
И вы обнаружите, что этот маленький мальчик, который все время болел, который хотел все время болеть, он постоянно дрался, и каждый раз, когда он приходил в школу… Он нашел замечательное решение. Он узнал, что самый большой хулиган в школе, доставлявший ему больше всех неприятностей, однажды не пришел в школу, и на следующий день, когда он пришел в школу, он выглядел бледным и слабым, и преклир пнул его в живот и побил его. Так что он сказал:
«Ого, как замечательно». И следовательно, когда какой-то ребенок подходил, бросал в него ластик, тем или иным образом становился у него на пути, крал его обед или что-то в этом роде, преклир смотрел на него и говорил: «Хотел бы я, чтобы он лежал дома больным в постели». И он делал это снова, снова и снова, и все это было в течение одной жизни. Разумеется, он болел в течение всего своего детства.
У меня был один очень интересный случай. Я одитировал маленькую девочку, которая была… она ходила на костылях недолго, но она фактически была приговорена к хождению на костылях еще долгое время. И я прошел все оверты, в которых она что-то пинала — одна нога у нее был в плохом состоянии, так что я прошел все оверты, в которых она что-то пинала. Я проводил на ней эксперимент: я прошел заряд горя, а затем просто прошел все когда-либо возникавшие у нее побуждения пнуть кого-нибудь. К тому моменту, когда мы закончили, мы получили тысячи этих побуждений пнуть людей по ногам, пнуть пианино, пнуть бабушку, пнуть то, пнуть се. Бог ты мой, это были сплошные пинки. Я пытался удалить это из одной жизни. Эта ситуация, кстати, не разрешилась путем прохождения одной жизни, но благодаря прохождению всех этих пинков она значительно улучшилась.
Итак, была эта девочка, у которой внезапно возник настоящий, полный паралич одной из конечностей. И что мы начинаем проходить в одитинге? Начинаем ли мы проходить то, что у нее возник паралич в одной из конечностей? Нет. Мы начали проходить оверты по отношению к тому, у кого была парализована одна конечность. Затем мы начали проходить те моменты, когда она хотела использовать эту конечность деструктивно, моменты, когда она повредила ногу какому-то другому человеку, и мы просто продолжали двигаться этим путем — трах-тарарах-тарарах-тарарах. И она отбросила костыли всего через несколько часов.
Я говорю вам об этой маленькой девочке. Все, что я сделал, — это нашел оверты, заключавшиеся в неправильном использовании этой конечности. Так что она стала сдерживать эту конечность в такой степени, что парализовала ее… она сдерживала эту конечность до тех пор, пока не парализовала ее. И вы обнаружите, что это типичный случай, это типичный паралич.
Если вы действительно хотите разрешить эту ситуацию, то вместо того, чтобы одитировать, одитировать, одитировать и одитировать, вернитесь назад по траку и найдите момент, когда ее выстрелом разорвало пополам или когда у нее был электронный инцидент, вызвавший у нее эту соматику. Или когда она… и когда она очень основательно найдет этот инцидент и будет готова начать жалеть себя: «И они сделали это…» — вы говорите:
– Ну…
Вот вам пожалуйста. И внезапно мы обнаруживаем, что она, возможно, и была тем человеком, кто приводил людей на обработку. И именно по эту сторону она всегда находилась. Она находилась по эту сторону, и разряды, направляемые на людей, которых она туда заманивала, отражались в ее сторону в виде небольшой отдачи, и в конце концов они парализовали ее ногу — просто создали инграмму, достаточную для этого. Это тот тип инцидентов, который вы будете обнаруживать.
Какова польза и ценность от прохождения таких инцидентов? Вы получите здоровых людей. Раньше, на декабрьской конференции, мы говорили о сотворении чудес. На самом деле это очень даже возможно. Но сейчас это не просто возможно — вы просто ужасно плохой одитор, если вы не можете этого. Я имею в виду, что вы просто невыносимо плохой одитор, если вы не можете этого! Возьмите эту информацию, и если она не позволяет вам быстро добиваться результатов… Фью! Я имею в виду, это серьезно! Это очень серьезно. Вы должны пойти к кому-нибудь, чтобы он проверил, что у вас с разумом.
Как вы добиваетесь, чтобы что-то стало реальным для преклира? Вы проходите с ним в одитинге весь цикл, от начала и до конца.
Как вы добиваетесь включения восприятий? Вы проходите с ним в одитинге все «может быть», какие только есть, от начала и до конца.
Каков стандартный шаблон трака? Стандартный шаблон трака должен быть таким: контрусилие, оверты, шаблон мысли. Это стандартный шаблон.
Так вот, не допускайте и мысли о том, что этот шаблон хоть как-то изменяется в ситуации «DED», потому что это не так. Просто все эти оверты предшествуют контрусилию. Так что когда возникает контрусилие, человек говорит: «Ого, это серьезно». Вот тут он не говорил, что это серьезно, он просто говорил: «Это не должно со мной произойти». И вот он говорит: «Ого, это серьезно», так что теперь он получает этот… этот шаблон становится более тяжелым, более серьезным, потому что человек чувствует, что он действительно заслуживает это по праву и по справедливости. Это DED — действие, которое было заслужено.
Так вот, вы разбираете на части все «может быть», обнаруживая это, — вот как они проходятся. Вы проходите и стираете каждый из этих инцидентов, проходя все, что вы можете получить в этом инциденте: мысль, эмоцию, усилие, контрмысль, контрэмоцию, контрусилие и единицы внимания.
И прохождение единиц внимания — это не просто прохождение того, что происходит с вашим преклиром. Это не то, как на него падают волны и как у него расположены полые точки. О, нет. Прохождение единиц внимания включает и шаблон единиц внимания у жертвы оверта. Потому что когда вы проходите единицы внимания… это просто методика отслеживания, и это соответствует вот этой ситуации. Итак, вам нужно разрушить «может быть», но вы можете разрушить «может быть» таким способом.
Итак, у вас есть этот парень, у него есть электронное ружье того или иного рода. И он все время стреляет из этого электронного ружья. Он в кого-то стреляет из электронного ружья. Это единственное обстоятельство, связанное с овертом, которое вы можете найти, и его челюсть как бы парализована. У него серьезные неприятности с челюстью. Пока он не пришел к вам, он все время разговаривал вот так. И вы проходите и убираете этот электронный инцидент, и, разумеется, никто не знает, что на полном траке хоть что-то есть, и после этого у него совершенно нормальное лицо, как у любого другого человека.
Но когда вы пытаетесь пройти этот инцидент-оверт, что вы проходите? Преклир не может ощутить отдачу, когда он стреляет из ружья. У него нет реальности в отношении этого. Он не может ощутить, как оно стреляет. Он не может услышать его шипение. Он не может получить никаких восприятий из этого инцидента. Как вы будете его проходить?
Так вот, прохождение единиц внимания — это единственное, что позволяет вам проходить инциденты ниже уровня восприятия. Вы можете отслеживать единицы внимания на более низком уровне, чем тот, на котором вы можете воспринимать. Другими словами, начиная с апатии, горя, страха, этих низких эмоций, низких на шкале тонов, восприятия просто исчезли. Но вы все равно можете отслеживать единицы внимания. Так что мы нашли подуровень одитинга, который позволяет вам проходить страх, горе и апатию без затруднений.
Так как же вам добиться, чтобы преклир выстрелил из этого электронного ружья? Это очень просто. Он стреляет из электронного ружья, потому что он может ощутить поток искр, вылетающих из него. Он может почувствовать, как что-то вылетает из ружья, и вы проходите это несколько раз, и вдруг он может ощутить, как что-то попадает ему в лицо вот здесь. И вон там, вдалеке, есть излучающая точка; он чувствует, как эта штука быстро движется вон там, вдалеке. Он каким-то образом отслеживает единицы внимания, выходящие отсюда.
И внезапно он говорит:
И он говорит: «Вы знаете, что-то поступает обратно от этого белого пятна. Я не могу добиться, чтобы это оставалось там».
Докуда вы это проследили? Вы отследили это излучение через его отражение. Излучение попало в мишень, и в преклира попадает отдача от мишени. И на самом деле это и есть то, что придавило его лицо. Так что вы проходите это до самого конца… вы проходите это до самого конца, и внезапно лицо преклира перестает быть парализованным и приходит в очень хорошее состояние.
Разумеется, если общество заклеймило что-то, то вы должны быть послушными детками и никогда ни при каких обстоятельствах не идти против нравов общества! И если нравы общества требуют, чтобы вы не одитировали инциденты с полного трака, не одитируйте их. Даже если они помогают сделать вашего преклира здоровым, не одитируйте их. Потому что главное — быть послушным, а не действовать эффективно!
Неважно, каким невероятным кажется инцидент, который проходит преклир, и вы… и инциденты, о которых я расскажу вам завтра… вы, возможно, найдете еще более невероятные инциденты. И они достаточно невероятны для того, чтобы действительно привести кого-то в бешенство. И, кстати, так и происходило; они в течение долгого времени приводили людей в бешенство.
Так вот, все инциденты, которые нас интересуют, расположены ниже гнева — все они расположены ниже гнева на шкале тонов, так что практически единственный способ, которым вы можете их проходить, — это отслеживание единиц внимания.
Так вот, вы проходите единицы внимания, находящиеся на расстоянии от человека… Вот вы проходите единицы внимания в оверте, и вы проходите их на расстоянии от человека. Другими словами, вы проходите шаблон единиц внимания в жертве оверта.
Так вот, вы бьете кого-нибудь в нос… вы просите кого-то ударить кого-нибудь в нос. Маленькие мальчики… два маленьких мальчика дерутся; попробуйте пройти единицы внимания на довольно высоком уровне шкалы. Кстати, любой закупоренный кейс может проходить одитинг по единицам внимания. Вот что тут самое замечательное. Хорошо. Он ударил этого мальчика по носу. Вы говорите:
Ведь что тут происходит? Вы проходите настоящий отголосок контрэмоции, только вы проходите его посредством прохождения единиц внимания. Вы проходите его посредством прохождения огромного количества единиц внимания. Вы получаете отголосок, отдачу. Жертва — это живое существо, и оно может излучать. И в этом опасность жертвы. Вот поэтому опасно ходить вокруг и приводить людей в паршивое состояние. Дело не в том, что это безнравственно; дело не в том, что вас нужно сдерживать с помощью дубинок или чего-то в этом роде. Дело просто в том, что это опасно, потому что это возвращается и бьет по вам. Так что когда вы в следующий раз вышибете кому-то мозги, обязательно пройдите в одитинге встречный поток брызг его крови.
Хорошо. Мы снова имеем дело с этой ситуацией. Если вы начинаете проходить DED посредством прохождения единиц внимания, то гораздо более вероятно, что человек возьмет и попытается пройти это контрусилие. И гораздо более вероятно, что у него будет запутанный трак, так что вы просто… вы можете проходить самый расплывчатый концепт единиц внимания.
Человек вообще не может видеть никаких единиц внимания. Он спрашивает:
«Какие единицы внимания?» В конце концов он находит их; они находятся далеко от преклира… там, вдалеке, находится ридж. Так что преклир проходит этот ридж — эту крохотную точку вдали от себя. И он говорит: «Это вызывает у меня боль в правой ступне. Боль в правой ступне. Хм, это глупо». Где это находится на траке? Это просто невозможно установить. Он просто… об этом совершенно ничего не известно, но он может проходить это: пток! — пток! — пток! Вам придется заставить этого человека долго смотреть вокруг, прежде чем вы найдете это.
Так вот, вы находите маленькую полую точку в его правом плече. И вы проходите и проходите ее, и внезапно эта точка становится плотной. И вы проходите… на ней появляется ридж, и вы проходите, проходите и проходите ее, и преклир проходит эту штуку, которая находится вот здесь: пток, пток, пток – что бы там ни было. Теперь она стала шире. И затем он проходит эту дыру… только это не дыра, эта область становится плотной. А затем здесь все становится плотным. А затем она внезапно начинает ужасно болеть, и внезапно у него начинает болеть вот этот глаз. О! И он проходит это немного, и затем он работает в одитинге с глазом, и с этой маленькой дыркой, и после того, как он немного поработает с ними, внезапно у него появляются восприятия.
И он говорит: «Этот сукин сын стоял прямо вон там, и он выстрелил из пистолета, пробил мне этот глаз и вырвал мне это плечо. Ха!» Вы сразу же понимаете, что если преклир относится к этому таким образом, то на этом, вероятно, нет никакого оверта. Я имею в виду, что он по меньшей мере добрался досюда, и вы получили какой-то инцидент, который практически удален с цепи. И вы можете поохотиться и поискать моменты, когда он стрелял людям в плечо, и вы можете проходить их и так далее. Но вы только что сняли с «может быть» один крохотный слой.
Что лежало на виду в этом кейсе?
Годами он носил с собой (и едва ли осознавал это) маленькое пятнышко вот здесь, которое было немного светлее, чем остальная темнота, в которой он был в значительной степени заперт. Было одно это пятнышко. И вы начали работу с того, что применили процедуру прохождения единиц внимания к одному этому пятнышку, и кейс стал широко открытым. Но вы убираете это слой за слоем, слой за слоем, слой за слоем. Внезапно весь трак лежит у вас на виду. И я надеюсь, что это хорошая новость для закупоренных кейсов, потому что эта процедура работает.
Так вот, тут есть два или три человека, у которых есть зависшие соматики. И эту ситуацию можно очень легко разрешить. Вам нужно просто-напросто найти оверты, которые привели к возникновению соматики-копии. Другими словами, у преклира есть соматика, которая ощущается так, как будто что-то выворачивает его челюсть. Что ж, найдите то, как он выворачивает челюсти других людей, и внезапно вы обнаружите, что инциденты очищаются и преклиры… они очень счастливы по поводу всего этого. И если прохождение того, как они вышибают людям челюсти, делает преклиров счастливыми, пусть они проходят это.
Хорошо. Надеюсь, я ясно изложил данные аспекты прохождения всего этого. Эти данные более подробны, в большей степени основаны на фактах и лучше проверены экспериментально, чем некоторые из данных, о которых говорилось раньше. Но я бы очень хотел, чтобы вы провели пару экспериментов — я вижу парочку очков здесь — чтобы вы провели несколько экспериментов с прохождением единиц внимания. И если кто-то из вас носит очки, то это исключительно из вредности — просто из вредности. Вы делаете это просто назло мне.
И, кстати, не допускайте ошибки, полагая, что всякий раз, когда у кого-то появляется мысль, которая тем или иным образом является овертом или заслуженным действием и так далее… не думайте, что это сразу же означает, что где-то на траке они виновны в таком действии, потому что люди на самом деле могут создавать их даб-ины и придумывать их.
Поскольку я четыре дня назад прошел и стер инцидент, в котором я выкалывал девушке глаза… Этот инцидент был стерт. Так что у меня нет инграммного шаблона, который я мог бы приводить в действие, заставляя вас снять очки. Я просто думаю, что вы должны снять очки, вот и все. Но я не думаю, что вы должны снимать очки, прежде чем вы сможете видеть, и, следовательно, я считаю, что вам следует изучить процессы и принципы, которые позволят вам улучшить свое зрение. Так вот, я предупреждаю вас, что если вы начнете этот процесс, то через пятьдесят пять часов вы можете оказаться клирами или чем-то вроде этого, так что не относитесь к этому легкомысленно. Не начинайте этот процесс, если вы не собираетесь продолжать выполнять его.
Вы также можете начать этот процесс и в результате попасть в очень большие неприятности — вы будете испытывать апатию, и пребывать в таком состоянии несколько дней, и апатия будет такой глубокой, что вам вообще не захочется убирать это в одитинге. Что ж, если вы обнаружите, что начинаете испытывать апатию, просто скажите кому-нибудь, что вы начинаете испытывать апатию и пусть он пройдет с вами эту ситуацию в одитинге немного поглубже, или просто приподнимите себя за шкирку и не впадайте в апатию до следующего раза, когда вы будете это проходить. Это очень легко.
Так вот, что касается инцидентов, типов инцидентов: кто совершил эти оверты? Кто положил начало этим овертам? Как они начались? Как они заканчиваются? Повсюду ходит ужасная клевета. Кто-то… о, несколько людей сказали мне: «Вы положили начало этим овертам. Факсимиле “Один” — я так понимаю, что это вы начали делать это с людьми и так далее». Что ж, сейчас меня обвиняют во всем на свете, но это совершенно невозможно. Это совершенно невозможно.
Так называемое факсимиле «Один» имело место от миллиона до миллиона двухсот пятидесяти тысяч лет тому назад, согласно реакциям Е-метра, получаемым обычно. И во времени МЭСТ-вселенной и на траке МЭСТ-вселенной… меня не было на траке МЭСТ-вселенной миллион или миллион двести пятьдесят тысяч лет назад и даже, если уж на то пошло, пятнадцать тысяч лет назад. Так что меня не было на вашем траке. Не надо впутывать меня в это.
Если вы хотите избавиться от этих факсимиле, если вы хотите возложить на кого-то вину за эти факсимиле, то свалите их на вашего одитора.