Спасибо. Отлично, и вы нравитесь мне, тоже. Большое спасибо.
Какой день какого месяца?
Аудитория: 22-е сентября.
22 сентября, 14 год эры Дианетики, Краткий Инструктивный курс Сент-Хилл. Правильно?
Аудитория: Правильно.
Отлично, сегодняшняя лекция — обзорная по предмету обучения, очень быстрая обзорная лекция, но это не значит, что если вы прослушаете эту лекцию, не нужно будет слушать ни одну из других лекций или что-то такое, потому что эта лекция не обязательно содержит все, что содержат, те лекции; но я хочу дать вам быстрый обзор этого предмета, называемого обучением.
Я собрался написать учебник об этом, и я так и сделаю в самом близком будущем, но учебник по этому предмету — это не тот тип текста, который можно просто набросать, потому что если я сделаю хорошую работу, написав этот учебник на том материале, который есть у нас здесь, — вы узнаете, что это относится к области, где нет ни учебника, ни данных, ни технологии любого рода, и это область изучения того, как надо учиться.
Вы будете напрасно болтаться туда-сюда по коридорам библиотек в больших университетах в поисках книги, которая просто рассказала бы студенту, как надо учиться. Я знаю, что это звучит фантастически, но это все, чему они учат в основном и прежде за все время получения образования, и при этом у них нет никакой книги, которая говорила бы, как учиться. Более того, его нет даже в их главных образовательных курсах — нет этого учебника. И вот все эти несчастные ребята, сидят в университете, и каждый встречный и поперечный им говорит, что они не знают, как учиться, но учебника по этому предмету нет.
Как вы полагаете, что должно произойти с таким учебником? Если тот учебник просто и очень спокойно берется за дело и рассматривает, что такое обучение и образование, вообще, и как надо учиться, и как подходить к предмету, и какие в этом есть медвежьи капканы, и чего надо избегать, и что такое хороший учебник, и что такое плохой учебник, и всякие такие вещи; и если он излагает все это глава за главой, и перетряхивает все это самым милым образом безо всяких чудных терминов, и рассказывает запросто по ходу что все эти сведения берут свое начало в предмете, именуемом Саентологией, как вы думаете, куда такая книга должна пропасть? Вероятно, попасть в руки каждого студента, который поступает в университет в любом месте.
Курсы образования должны быть разжалованы и выброшены прочь, потому что они не содержат никакого курса образования. Одним из недостатков образования детей в Соединенных Штатах именно сейчас является то, что ни у кого нет технологии образования. Это что-то вроде попытки починить радио, когда у вас никаких учебников или инструкций по эксплуатации радио, и вы даже не знаете, что это такое; и попытки починить радио в этом состоянии ума могли бы вас довести до белого каления, поскольку вы даже не знаете, как должно работать радио, когда его починят.
Что бы показать вам, что технология отсутствует в школах и университетах с детьми, во множестве школьных классов была проведена серия тестов. Так случилось, что это произошло в Йоханнесбурге, и детям в одном классе, и в следующем классе, и следующем классе, и следующем классе, составили графики; и стало совершенно очевидно, что чем больше они ходят в школу, тем тупее они делаются.
Я не стану размышлять, почему так произошло, за исключением того, что я могу рассудить, что должно быть что-то неизвестное во всем этом, если это могло произойти и никто не мог ничего с этим поделать. Но можно быть уверенным, что были получены именно эти данные; т.е., чем дольше они ходили в школу, тем глупее они делались.
О чем это говорится: “образование предполагает создание смышленых людей”? Очевидно, что это неправда. Там был класс 8-летних детей и они получили определенный ÊÈ
Самый высокий КИ, который мы регистрировали когда-либо у какого-либо учащегося был у школьника в Йоханнесбурге
Это показало мне ясно, что что-то было неладно в области образования, раз чем дольше вы изучаете что-то, тем глупее становитесь. Ну, конечно, теперь мы знаем: чем дольше вы учите что-то, тем больше шансов и возможностей у вас столкнуться со словами, которых вы не знаете, и в этом все дело. Да, просто чем дольше вы учите, тем больше у вас возможностей столкнуться со словами, с которыми вы не знакомы и которым вы не можете дать определение.
То же в области искусства — поскольку это именно непонятые слова, вызывает это состояние, — в области искусства особенно (а это область, с которой я очень, очень хорошо знаком) — работающий, ежедневно работающий художник, мальчик, который выходит сделать себе кофе и пирожок при помощи аэрографа
Особенность эта такова: если вы сделаете обзор чудовищного количества писателей, которые будучи профи, будучи хороши, постоянно держат марку, вы не обнаружите среди них никого, кто окончил бы курс по писательскому делу! Ну никого! Я имею в виду, нет даже исключения, подтверждающего правило. Просто не присутствует.
Я помню, как сидел в Риверсайд Драйв
Это было также весьма поразительно, но это не то, о чем можно написать в писательском журнале, потому что это не понравится журналу из-за его рекламодателей и их светлых идей, и из-за их рекламодателей, которые продают курсы по писанию рассказов, и все такое. Поэтому это не та вещь, о которой можно было бы написать.
И я уже был готов выбросить все это из головы, и сказать: “Ну, хватит”, — потому что я сидел и вел запись для двух или трех энтузиастов, которые это предприняли. И я говорил: “Ладно, я думаю мы уже все подсчитали”, и все над этим смеялись, и вдруг совершенно внезапно раздался очень слабый голос из угла, который произнес: “Но ваши цифры не совсем правильны”.
“Что?” “Что-о-о ? Что такое?”
И, “Ну, я… у меня.. ученая степень по литературе, и пара других степеней, и законченное… закон… законченный университет и несколько других университетов, и я прошел множество писательских курсов, и так далее, так что неправда, что это обо всех, кто здесь есть".
Все обернулись, глядя на этого малого, чтобы узнать кто это был, и, конечно, это был литературный агент! Он не был писателем. Он не опубликовал ни строчки за всю свою жизнь. Его делом было сидеть и говорить другим людям, чем не хороши их рассказы; но он пытался быть писателем, и у него не получилось.
По этому поводу я сказал: “Здесь происходит что-то очень странное. Здесь куча жуликов, продающих писательские курсы, которые не учат людей писать”. Вы не назовете никаких имен, потому что у вас их нет. И это в любом бессовестном университете в Соединенных Штатах. Что здесь происходит? Да, тут может происходить множество вещей, может быть множество вещей.
Но в последующие годы я отыскал этот предмет. Я так заинтересовался этим, что проследил этот предмет чуть дальше, и я обнаружил, что никакие курсы писательского дела не учат писать. Они не учат писать. Я не знаю, чему они вообще учат, но ни одна технология, которую они используют и называют технологией писательства, не является технологией писательства. Вы поняли в чем дело? Смотрите, они говорят, что у этого дела такая-то технология, но это не та технология. Писатели не используют эту технологию — точка!
Если кто-нибудь из вас когда-нибудь пройдет писательский курс, я уверен, что вы услышите о “предвещении”
Я вспоминаю с жутким содроганием, как однажды, начиная беседу с группой писателей коротких рассказов, я был почти готов набрать полную грудь воздуху и сказать: “Ну, дамы и господа, как вы себя чувствуете сегодня вечером? Есть что-нибудь, о чем я могу вам рассказать?” И я выдал просто: “Ух-х-х”, а прямо передо мной на столе лежал один из моих рассказов, широко раскрытый, который они использовали как текст, и на каждом его абзаце был хитрый символ, или слово, написанное на полях, чтобы показать, что я делал в каждом из пунктов. Что ж, я залез бы на четыре телеграфных столба одновременно, если бы я хотя бы представить себе все это сразу. Эта часть была “предвещением”, а эта “характеристикой”, и это было тем, а то было этим, видите ли, и было там что-то еще; и предполагалось, что все это разложено по полочкам. Я просто похолодел. Я обнаружил, что вижу перед собой технологию, которой я никогда не пользовался; это был обман. И вот так эти несчастные малые пытались научиться писательству, видите?
Ну ладно, есть такой предмет, который называется писательство. Есть такой предмет. Беда в том, что писатели — профессиональные лжецы, и когда они начинают рассказывать людям, как пишут, они просто продолжают творить. Самая замысловатая диссертация, которую я прочел в своей жизни, я думаю, написана по этому предмету Эдгаром Алланом ПоЛибо они хотели быть “единственными” и отсекали конкуренцию, либо что-то такое, но они никогда не говорило правду о том, что делали.
Итак, никакой технологии не существует в этой частной области, но существует множество поддельных технологий в этой области. Я говорю вам только о непривычной области, которую я по случаю хорошо знаю, и которая не кодифицирована, которая является одним из искусств. И это именно касается области, совершенно не кодифицированной. Только когда она начинает вырождаться в техническое применение, как искусство графики, — графическое искусство
Теперь технология — парень! Парень! Ты начинаешь делать что-то, слегка на скорую руку, или начинаешь делать что-то, чуть отклонившись от способа, которым обычно ты делаешь свои разделенные негативы
Ну, как вам прийти к знанию этого, если буквально за соседней дверью живет его двоюродный брат, который называется самобытным писателем и, который не имеет никакой упорядоченной технологии, — а на самом деле располагает фальшивой технологией; и в ту секунду, когда-то, что написано пером, или то, что написано красками, превращается в репродукцию, превращается в высокие каналы коммуникации, переходит в эту область целиком — оно попадает в самые сложные и капризные технологии? Остается удивляться, что эти вещи связаны хотя бы дальним родством. Вот вся область писательства. Здесь нет технологии. Даже хуже того: все делают вид, что технология здесь есть, просто изучать ее нужно достаточно упорно, но между тем вполне можно умереть с голоду на чердаке. И прямо за соседней дверью — совершенно иное.
Хорошо, есть своеобразное сходство между фотографией и — вот я упомянул ретуширование
Количество трюков, которые можно сделать в ретуши, почти абсолютно, неограниченно. Можно сделать причудливейшие вещи ретушью. Вы берете этот негатив, вы берете малого, который — или девушку, девушки не любят быть полными, знаете, и вы можете взять это и сделать ее худенькой. А этот малый не хочет выглядеть старым. Вы не должны убирать слишком много линий, потому что пропадет характер, но можете убрать несколько линий, если вы очень большой умелец и с его возраста можно сбросить лет 15. Бух! И он считает, что снимок превосходен, потому что это — конечно, люди, которые покупают эти снимки — это люди, с которых их снимали, и, естественно, они покупают только те фотографии, которые им льстят. Поэтому, весь мир фотографии — в портретном жанре — искривлен в направлении того, чтобы заставить кого-нибудь выглядеть лучше; не выразительнее, а лучше, потому что люди не любят на самом деле выразительные портреты, они любят симпатичные.
Я прочел диссертацию на тему — почему раньше публике не позволялось быть судьей на художественной выставке. Это потому, что живопись, или фотография, или что там еще, свелись бы тогда к симпатичным котятам, выпавшим из корзинки с ношеными ползунками, или к малышам с перепачканными вареньем лицами, и только такие произведения получали бы тогда призы победителей. У них есть и другая слабость: если это не злободневно — у большинства публики есть критерий, при помощи которого она судит фотографию — если это не злободневно, что ж, в ней нет ничего хорошего. Представьте, что перед вами искусный снимок тумана, очень туманное утро. Конечно, это не злободневно, но это прекрасный снимок, а публика его отвергнет.
По этим конкретным причинам судейство совершено забрали из рук публики. Но портрет никак не заберешь из рук публики, поэтому его приходится ретушировать на каждом дюйме поверхности. Каждый должен выглядеть лучше. Это дико! Некоторые из этих портретов не больше похожи на людей, с которых их сняли, знаете, чем на пришельца с луны.
Ну, как? Какое здесь родство? Как так выходит? На самом деле ретушер вступает в дело, если фотографу оно не удается. Можно сделать все, что делает ретушер, при помощи камеры и света. Вы можете сделать все при помощи камеры и света, но если фотограф уронит, то ретушер поднимет.
Да, есть разнообразные вещи — чтобы не давать вам целую кучу терминологии. Не слишком обращайте внимание на эту терминологию. Это просто слова. У них есть штуки типа “амбарных ворот”
И поскольку фотография, конечно: фото-, свет, и -графия: писание; это именно писание светом, то когда вы хорошо пишете светом, вы получаете отлично отретушированный снимок. Вы можете поворачивать людей определенным образом, чтобы сделать их более худыми. Вы можете сделать их носы длиннее, и их лбы более плоскими, заставить их подбородки не выступать, и так далее. Конечно, вы легко можете превратить особу с сильной челюстью в особу со слабой челюстью. Можете делать любую сумасбродную вещь. Но когда фотограф не выполняет своей работы, что ж, тогда кто-то должен вмешаться и выправить все это, и вот на чем строится технология. А технология строится в области исправления.
Итак, я думаю, мы обнаружим, что в данной области — это общее утверждение, и его может быть придется потом еще много раз уточнять — в любом сильно, сильно техническом предмете, который очень, очень, очень, техничен — я думаю, технология строится вокруг области коррекции. Это неудовлетворительность в чем-то и исправление этой неудовлетворительности. Вы проследили?
Вот фотограф не делает своей работы. Он неправильно поставил верхний козырек, так что у малого уши выглядят, как пара ослиных ушей. Никто не будет покупать эту фотографию, и когда вещь завершена — ну, я имею в виду, когда она проявлена, а не совершенно закончена, и сделаны пробные отпечатки — ему даже не показывают эти пробы. Покупателю даже не показывают пробы. Ретушер берется за эту вещь, и срезает эти уши, смягчает их, и делает так, что они выглядят лучше, и он делает новые пробы. Тогда он показывает эти новые пробы покупателю и покупатель очень счастлив по этому случаю. Исправление. Коррекция.
И вы можете сказать, когда это не сделано правильно с первого раза, тогда это нужно исправлять; а когда это нужно исправлять, возникает огромное количество технологии. ..вы следите? Отлично, если это было сделано сразу, тогда здесь не должно быть дальнейшей технологии, но когда это сделано сразу, тогда бы это двигалось по линии очень гладко и очень легко, в самом деле, было бы это продолжать, если это было сделано верно. Если бы у вас была технология того, как это сделать с первого раза, другими словами, все бы двигалось гладко от этой точки и далее.
Но давайте скажем, что есть куча технологии, упущенной в этот момент, или неизвестной, или не практикуемой; теперь сразу встает очень мощная и сложная технология, на другой стороне нашего предмета, которую мы будем называть дисциплиной нижнего уровня, и которая будет только исправляющей дисциплину верхнего уровня. Где бы вы ни имели чудовищно тяжелую технологию, она вся разработана на базе исправления. Другими словами, она основана на исправлении, должно быть что-то корректирующее в этот момент. Дело не было сделано правильно с первого раза.
Давайте возьмем вопрос о телах. Давайте возьмем конечную линию. Хорошо, фотограф не сделал свою работу как следует, и следовательно, он должен передать ее в руки ретушера. И ретушер должен обработать негатив и удалить некоторые его части, и сделать и то, и это прежде, чем напечатать его, и так далее. Хорошо, давайте не останавливаться здесь. Давайте продвинемся чуть дальше, и как насчет строительства этих тел? Кто-то построил их не так уж хорошо, раз люди недовольны ими. Что-то в этом не так; и я просто указываю вам на это; здесь не известно никакой технологии. Здесь есть генетики, здесь есть все виды “ешьте растительное”, здесь различные типы фальшивых технологий, но они, прямо говоря — это фрейдизм в области второй динамики, и так далее, но это не имеет ничего общего с созданием тел. Я не знаю, что вторая динамика имеет общего с созданием тел. Просто они оказываются связанными и второе — это обязательно следствие первого, но не обязательно от первого идти ко второму.
К чему это все? Мы заинтересовались абсолютно неизвестной областью знания, не так ли? И существует много ложных предрассудков и всякого другого, связанного с этим, так что один парень в Вене в 1894 году мог сказать: “Вся беда человеческого рода в том, что у него нет технологии строительства тел”, или “Люди понимают это шиворот-навыворот”, или что-то такое. Здесь что-то не так, а?
Фрейд, он построил тогда психоанализ, который оказался очень популярным. Он не эффективен, он популярен. Это зависит от цикла общения аналитика, смотря по тому, хорош он или плох, а не от теории Фрейда. Сюрприз! Если у вас есть хороший аналитик, который знает, как общаться с пациентом, и так далее, человек будет поправляться. Хотя это непредсказуемо, потому что они никогда не изучали технологию общения — они об этом ничего не знали — и думали, что имеют дело со второй динамикой. Это не так.
Забавно, вы можете прочитать записи Фрейда и обнаружить, что каждый раз, когда малый раскрывал свой проступок
Отлично, но давайте осмотримся. Оглядимся. Есть здесь одна вещь, к которой я веду, весьма окольным путем, но чтобы дать вам ее более ощутимой, чтобы показать вам, что здесь есть определенная почва, чтобы вы поняли это чуть лучше.
Понимаете ли вы, что все образование, в том виде, как оно осуществляется сегодня, есть сложная исправляющая технология? Это исправляющая технология. Это вообще не образование. Смотрите. Здесь нет усилия передать идею из пункта А в пункт В, или из разума А в разум В. Здесь есть усилие, однако, не дать ребенку что-то сделать, или заставить его каким-то образом что-то сделать, или сделать это, или сделать то. Другими словами, система образования построена вокруг факта, что образование уже не состоялось. Отсюда эта фантастическая технология, и какой-нибудь несчастный малый должен ходить школу много-много лет, изучая, как стать учителем, и все, чему он в конце концов научится — это как исправлять исправления.
Не то, чтобы эта информация бесполезна. Позвольте мне сказать вам, что когда локомотив оказался в канаве, это очень хорошая вещь — знать, что делать, чтобы управиться с поврежденным поездом и опять поставить его на рельсы; это очень сложная технология, но это очень полезно знать. Но это не значит, что все железнодорожное дело заключается в том, чтобы поднимать упавшие поезда из канавы и ставить их на рельсы, потому что когда железнодорожное дело ведется правильно, поезда находятся на рельсах постоянно! Это бывает только тогда, когда железная дорога работает неверно.
Ну, а как насчет образования, в котором студенты совершают самоубийства повсеместно, как они делают это во Франции? Я не знаю, с чем это связано. Образование так или иначе связано с выживанием или чем-то вроде этого, а у них это шиворот-навыворот и задом наперед. Бедные студенты там, во Франции, приходят на экзамен, а перекличка звучит примерно так:
“Пьер”, знаете.
“О, он мертв. Он принял цианид вчера ночью. Он не мог этого больше выдержать”.
И у них очень высокий уровень самоубийств, потому что, очевидно, во Франции, если вы не пройдете через этот специальный вид экзамена, вас казнят в любом случае. Я думаю, вас казнят социально или как-то еще, а у Франции больше нет колоний для того, чтобы ссылать туда кого-нибудь, и вам придется остаться дома в полном позоре. Исправляют!
Посмотрите, какой объем силы и принуждения приходится на этого студента. Чудовищная сила, чудовищная дисциплина! Зачем? Ну, чтобы удержать его и заставить учить свои экзамены. Хорошо, я не знаю, у меня никогда не было никаких проблем с тем, чтобы заставить кого-нибудь учиться тому, чему интересно учиться. Поэтому я думаю, что когда в какой-то сфере существует так много принуждения, это приводит студента к самоубийству (а в Англии и Соединенных Штатах очень часто у них съезжает крыша); если нужно столько принуждения, чтобы заставить его учиться, тогда я могу сказать, что должна быть какая-то исправляющая технология, которая вторгается в эту область так интенсивно, только потому, что студенты упустили все это в первый раз.
Как вы думаете, какого рода принуждение, нужно, чтобы заставить Джонни выучить, что такое В, когда он уже пропустил, что такое было А? Для вас уже привычно управляться с определениями и всякими такими вещами, и я говорю здесь с довольно информированной группой.
Предположим, кто-то пришел, чтобы сдать вам экзамен, и вы стали его проверять, и застряли на втором абзаце. Вы не можете пройти второй абзац; он, похоже, не может что-то вспомнить во втором абзаце. Хорошо, ваша технология теперь говорит, что вам нужно вернуться назад и посмотреть чуть более ранний кусок, чтобы найти непонятое слово. И можно быть вполне уверенным, что вы найдете его — прямо перед тем местом, откуда пошел пробел. Прямо перед тем, как пошел пробел, было слово, которого он не понял. Когда мы вернемся назад, мы найдем это слово, мы его определим и исправим; и совершенно внезапно, волшебным образом, он поймет этот абзац.
И теперь, предположим, что мы не исправили это слово, и предположим, что мы говорим ему, что он будет исключен, если не выучит этот абзац. Теперь представим себе, что мы умножаем это на десять — где-то между десятью и пятидесятью тысяч случаев и текстов, и мы делаем это каждый раз. Я бы сказал, что мы получили адекватное объяснение тому, что ребенок в 9 лет тупее ребенка в 8 лет, ребенок в 10 лет глупее ребенка в 9, ребенок в 11 лет — еще глупее. Другими словами, весь этот объем принуждения делается необходимым потому, что никто ничего не понял, и они вообще не были образованы, ну, возможно, все же больше, чем ничего — возможно. (Я так не думаю сам, но вы можете добавить это). И если каждый раз этот малый спотыкался о выбоину на дороге, вы просто применяли к нему свинцовый башмак, или щипцы, или медную клетку с крысами, или какую-нибудь другую средневековую пытку, и говорили: “Теперь, если ты не выучишь следующий абзац, нам придется опять сделать это, крошка”; как вы думаете, чем он, наконец, закончит? Он будет в хорошеньком же состоянии, не так ли?
Он потеряет всякое представление о том, что он делает. Он потеряет всякое представление о предмете, и он, безусловно, будет рассматривать этот предмет, как нечто совершено отличное от этого предмета. Вы знаете, он бы сказал: “Хорошо, есть такая вещь, именуемая физика, но я только пробую установить разновес, и конечно, эта физика — это не как не связано с парой гирь, которые я пытаюсь поставить здесь на прилавок”. Это кончится в неприменением. Это будет — он устроит короткое замыкание. Ему придется выкинуть все это принуждение вон из своего мира. Ему придется исключить весь этот вздор из своего круга понимания, ему придется перебросить все это отсюда куда-то в другое место, и просто сплющить все это, подавить все это, и сказать: “Ладно, черт с ним со всем. Придется мне изобрести что-то своим умом”, или: “Придется мне пойти своим путем через все это”. Вы сделаете его абсолютной “одиночкой” по отношению к содержанию его предмета и его информации. И вместо того, чтобы помогать ему, вы уберете от него всю информацию, которая могла бы ему помочь.
Я бы сказал, что современное образование делает невозможным для человека использовать то, чему его обучали.
Мне следует указать вам, далее, что снижение КИ может ожидаться как следствие непонимания слова. Это звучит абсолютно дико, но чем дольше вы этим занимаетесь, и чем больше вы должны об этом знать, тем глупее вы становитесь.
Конечно, у нас есть все для исправления этого. У нас есть стол с пластилином для прояснений и определений всех видов вещей, поэтому мы говорим с точки зрения немалого здравого смысла; но я просто пытаюсь показать вам, на что это похоже в мире.
Вот у вас инженеры, которые вон там воздвигают небоскребы. Ребята, после того, как я узнал все это об образовании, я надеюсь, что они будут воздвигать их с помощью прораба, который никогда близко не подходил к колледжу, потому что в другом случае следует ожидать, что они упадут мне на голову. Я не думаю, что мне следует им сильно доверять. Я заметил у них некую особенность: когда они касаются сферы, в которой они получали обучение, они впадают в нереальность
А вот другие данные: Как государство с различных сторон страдает от неправильного образования? Как страдает государство от неправильного образования? Есть такая страна — должно быть вы слышали о ней — называется Россия, и она вышла на сцену сколько-то лет назад, и импортировала немецкую философию, называемую коммунизмом, и она стала там господствующей, и она никогда не пыталась пойти вперед и преуспевать самой по себе. Вероятно, она стала бы развиваться быстро, как Западный мир, если бы не усвоила беличью
Если вы не верите в это, пойдите в один из автомобильных музеев; посмотрите на модель 1917 года — ерунда. Ну, вот таков современный русский автомобиль. Я не хочу быть злым — они скопировали джип. У них было множество джипов во время войны, и они копировали их.
Но они очень хлебородны. И то, что они пытаются сделать там в России — это распространить цивилизацию на очень, очень, очень отсталый Азиатский мир. Россия в основном азиатская страна; она не западная. И я скажу, что со всеми их затруднениями, политическими и другими, они совершают какой-то прогресс в том или ином, и у них чудовищное количество девственной земли, на которой можно распространять все это. У них вся Сибирь — для того, чтобы распространять в ней эту ерунду, и они действительно в состоянии своего рода страны первопроходцев. И люди говорят: “Да, они действительно входят в Викторианскую эпоху
Эти ребята стоят перед проблемой огромных неосвоенных земель, но также у них есть огромная целина невежества, и целина того и сего. У них есть обширные пустые пространства, у них есть миллионы и миллионы необразованных, отсталых людей, с которыми трудно пытаться что-то сделать. Их проблемы фантастичны. Они пытаются разрешить их при помощи образования, и вот результат их решений с помощью образования. Конечно, вы можете представить себе русского комиссара, обрабатывающего русского студента. Это будет весьма мрачно.
Цифры таковы: это обучение без отрыва от работы огромного количества студентов, которых готовят полностью за счет правительства и промышленности, которые готовят их для того, чтобы они затем заняли в ней ключевые посты, к концу периода своего обучения без отрыва от работы, который составляет два-три года, оставляли этот завод в 100% случаев. Сто процентов не продолжали дальнейшей деятельности на этом заводе или в этой линии производства. На другом заводе или области — это один специфический завод — другой завод, двое из нескольких тысяч остались на заводе. И это не специально выбранные цифры. Это массовые средние показатели, для всей России.
Это молодые люди, которые получили образование под коммунистическим принуждением, и были отправлены на завод к их обучению без отрыва от работы, чтобы занять затем будущие посты на этом заводе. К концу этого времени — потому что сейчас все это стало мягче — у них есть какая-то возможность выбора в том, что им теперь делать, и все они уезжают. Таково проявление возможности выбора.
Если вы знаете, что такое образование, и знаете теперь нашу технологию образования, вы можете ясно увидеть, что должно произойти. Начиная с детского сада, если не раньше, любовь коммуниста к переоценке слов захватывает его. Любимый трюк коммуниста — не менять чей-либо словарь, но заставить его означать что-то другое. Они изменяют значение слов, так что все звучит знакомо. А дальше происходит то, что человек обнаруживает, что слово означает что-то совершенно иное. Я дам вам блестящий пример этого: “1984” Оруэлла
Даже Рузвельт
Итак, есть изменение семантики. У русских, конечно, совершенно азиатское население, огромная масса народу, 200 миллионов, одно из величайших населений на Земле в одной стране, все разделенное на различные лингвистические группы, с разными обычаями и так далее. И он влез в это, и ему нужно было изменить все это. Для того, чтобы выстроить все линии заставить их работать всех вместе, ему пришлось переоценить все их слова. И затем в 1964 году мы обнаруживаем, что он потерял свою революцию. Как он потерял свою революцию? Ну, он готовит несколько тысяч молодых людей к участию в Пьюджас Ривер Проекте
Материал, который мы только что получили в Саентологии, довольно странным образом представлял огромный интерес для самого старика Сталина, потому что он учуял, что могло быть в исследованиях, которыми я занимался. И у меня был контакт с Амторгом
У него были проблемы. У него были неприятности в 1938 году, много неприятностей. Он искал помощи откуда угодно. Но где была дыра в его технологии? Дыра в его технологии называлась “Как заставить людей понимать что-то, и как заставить людей делать дела?” Таковы были его сферы непонимания. Как вы заставите людей понимать вещи, как вы заставите людей делать дела?
Ну, ему казалось, что он решил “Как заставить людей делать дела?” Ставите достаточное количество пулеметов перед достаточным количеством стенок, и даете им достаточное количество примеров, и они будут работать. Только невозможно продолжать это бесконечно. Они отыграются рано или поздно.
Когда вы начнете практиковать это как образовательную линию, вы очень скоро остаетесь без образованных людей. Они просто становятся глупее, глупее, глупее и глупее. Именно таким образом, я думаю, свободный класс и высший класс исчезли в Англии и были свергнуты безо всякой политической революции. Я просто думаю, их заучили до смерти. Я думаю, на самом деле, они стали слишком глупыми, чтобы удерживать свое положение. Есть о чем подумать, ха? Я имею в виду. Как класс они были заобразованы до смерти. Каждый должен был идти в колледж.
И что тогда получилось? Получилась куча простолюдинов, которым не надо было идти в колледж, поэтому они не беспокоились о знатности своего рода или о чем-то таком. Получилось, что мальчики, которые вне официальной культуры были сообразительнее, чем малые внутри нее, и те, что внутри, проиграли. Я имею в виду, что не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять это. То, что произошло, должно было произойти.
Итак, мы можем сделать следующий шаг. Мы можем сказать, таким образом, что временная протяженность культуры полностью зависит от обладания технологией образования. Россия свою скоро потеряет! У нас есть пример высшего класса Англии, прошедшего через Оксфорд в забвение. Вокруг нас примеры изменения лица Земли, и это зависит, в основном, от людей; будущее человеческого рода зависит, как ни странно, от людей. И если вы не сделаете людей, которых можно назвать хорошими, у вас будут неприятности.
И в области обучения, если у вас нет технологии обучения, тогда бедный парнишка, который ходит в детский сад и который начинает попадать в непонятности и который поэтому запуган исключением или расстрелом, или что там они делают с детьми в детском саду, если им не удается сложить своих ребят в правильный штабель, — начинает ходить в первый класс, и ему показывают слово, которое кот, а он произносит его ток, и все выглядят очень грустными, и учитель ходит взад-вперед, а потом пишет записки родителям, и отец приходит в штопор и полчаса сидит, обхватив голову руками.
Это стандартная принятая процедура “Чего от тебя ждать?” Это вопрос, который висит в воздухе, написанный огненными буквами “Ты никогда не преуспеешь в жизни”, и все такие вещи. Почему нужно прилагать столько принуждения? Ну, потому, что они не знают, как научить ребенка читать “кот” вместо “ток”.
Так вы получаете страшное культурное давление, вы получаете кучу культурной технологии на “Как надо удерживать ребенка на линии?” Затем вы нанимаете все полицейские силы по всей стране, чтобы попытаться осадить его, когда он становится подростком, а затем у вас настоящий клубок, как сейчас. Вы получаете Стиляг и Рокеров, и так далее, и пятое, и десятое. Ну, конечно, эти люди в наше время крепко научены тому, что не являются частью чего-либо, и это их образ действия. Они действуют так, словно не являются частью чего-либо, они ничем не владеют, и в этом дело.
Очень интересно наблюдать за маленькими мальчиками, которых катапультировали в ответственность заботы о семье или чего-нибудь такого в возрасте 10, или 11, 12 лет. Очень интересно найти сегодня — это возможно, несмотря на законы о труде детей, случайно найти такой образец, и он нисколько не напоминает современного подростка, и не может напоминать, потому что он уже схватился своими руками за штуку, называемую жизнью, видите, и как-то тащит ее, и у него не было времени — нисколько времени на то, чтобы сидеть в школе и делаться глупым; и он, скорее всего, добьется успеха в жизни, или с ним должно случиться еще что-нибудь удивительное, которое он не искал.
Они стараются утвердить закон и порядок, когда сами занимаются в школах созданием незаконной деятельности и беспорядка. Они заняты в школах, созданием этого, и последняя особа в мире, которая может встать и взять хоть какую-то ответственность за это — госпожа ПринсНе
Господи! Почему бы им не повесить крест на двери и не назваться Фабрикой Малолетних Правонарушителей!
Хорошо, отлично. Итак, еще раз: у нас есть опыт в Дианетике и Саентологии на этой линии работы; у нас есть опыт столкновения с этой зоной или областью общества, в которой существует поддельная технология, которой на самом деле нет. Она не просто отсутствует; поддельная технология сидит на ее месте.
Я не думаю, однако, что нам придется слишком много сталкиваться с ней. Я не думаю, что здесь будет слишком много обид, но я могу предвидеть, что какие-то обиды здесь будут. Все, что мы пишем по этому предмету, рано или поздно оспаривают в той или иной степени; но это не кодифицированная область, которая возвращает огромное количество денег. Преподавание, в действительности, не есть закрепленное законом право, потому что оно не делает достаточно денег, и это единственная причина.
Однако медицина — это право, закрепленное законом, и лекарства — закрепленное законом право, потому что кто-то на этом делает деньги. Много-миллиардно-долларовые империи, и целительские империи, и так далее, будут защищаться до последнего стетоскопа. Эти малые будут стоять вон там — я имею в виду 20, 30 лет от сегодняшнего момента, все еще будут ребята вон там, старающиеся причинить неприятности. Они говорят: “Ры, ры, ры”!
И тогда вы скажете: “Ну, вы не понимаете какого-то слова в лечении”.
“Не-ет, я понимаю все слова в лечении”.
“Ну, вы не понимаете какого-то слова в Дианетике и Саен–”
“О, не-ет, я понимаю все слова в Дианетике”.
“Так что, черт возьми, с вами случилось?”
“Я разорен!”
Учитель не делает никаких денег, и школьного подрядчика не волнует, что будут делать в этих зданиях, которые он подрядился строить, и государство на самом деле не очень любит здесь швыряться деньгами, потому что малыши не голосуют. Не та область, в которой можно купить много голосов. Можно купить сколько-то голосов родителей; но на самом деле люди никогда не связывают школу с управлением; они всегда как-то разъединены. Поэтому здесь нет закрепленных законом профессиональных прав, против которых можно восстать, и я полагаю, что вся эта область может быть просто сожрана, потому что никто никогда не видел в ней доходной области.
Мы не смотрим на нее как на доходную область, но они не станут ее защищать, потому что не видят в ней доходной области. Если бы медицина была сегодня значительно менее доходной, у нас не было бы трудностей с завоеванием сферы лечения; только своекорыстие поддерживает сопротивление оппозиции. Я не говорю это со зла, я имею ввиду, что это совершенно продуманное заявление.
Нет такой области в сфере образования, и следовательно, я думаю, подходящий учебник. Это тот, который излагает это все последовательно тип-топ, и который ни у кого не ищет ошибок, и который никого не расстреливает в языках пламени, и который берет весь предмет от буквы “А” проходит его весь. Довольно трудно одолеть главу о том, как понизить КИ человека, потому что кто-то примет это за обвинение; но мне представляется, что это можно включить, не замалчивая, потому что это часть технологии, которая должна быть представлена, хотя ее следует представить достаточно мягко, так, чтобы люди не начали отстаивать эту мысль.
И следующее, что я вам скажу, это то, что вы будете заняты другим делом. Но не тем делом, от которого вы когда-то уклонялись. Часть вашего дела — делать людей сообразительнее, правильно? Процессинг людей, клиринг людей, вещи такого рода; это идет рука об руку с этим специфическим видом деятельности. У вас есть далее Саентологи, которых надо учить, так что вам нужна технология, и это единственная причина тому, что технология была разработана изначально: просто для того, чтобы сделать более легким обучение большего количества Саентологов, вот почему она разработана. Но, вы увидите, она пойдет дальше, чем это.
Если мы не возьмем на себя какой-то ответственности за то, как далеко она пойдет, мы можем попасть в большую беду, чем если бы мы выпустили ее и забыли о ней. Поэтому я не выпускаю никакой маленькой книжки по этому предмету. Я должен выпустить четкий текст, и я думаю, вы увидите, как постепенно, когда дело закрутится, для вас станет необходимым дать возможность учителям в вашей области по субботам и воскресеньям собраться и послушать несколько лекций по этому предмету. И я думаю, вы обнаружите, что такого рода желание имеет свойство стоять отдельно и независимо от всех ваших остальных занятий. И вы скажете слабым голосом: “Ну, знаете, мы можем поднять людям КИ”.
“О, да, да. А что вы говорили о…?” и возникнет какой-то образовательный вопрос.
Вы скажете: “Ну, видите, вы можете провести кому-то процесс так, чтобы–”
Они скажут: “Ну, да, но сейчас, в обучении детей, вы…?”
И вы скажете: “Что за черт. Где здесь собака зарыта?” Ну, я думаю, вы в конце концов увидите, где там зарыта собака, и место, где она зарыта — это тот единственный факт, что они хотят знать все об образовании. И вам лучше разрешить им пройти весь путь по вопросу образования прежде чем начать показывать им, что они в действительности вторглись в область философии. Я не думаю, что они пойдут каким-то другим путем, потому что то, что вы действительно изучаете в образовании, это разница между Уровнем 0 и Уровнем 1, и что сидит здесь — это скрепляющая нить, называемая образованием. И это то, что было установлено нами и что важно для нас, лично и немедленно. И все другие ответвления, все другие сложности образования не столь ужасно важны для нас.
Так общество в России не будет способно к самосохранению. Я боюсь, что это может заставить меня зевать столь широко, что можно вывихнуть челюсть. Оно не сможет сохранить себя в истории — очень плохо! Ужасно! Разнообразные другие политические режимы, и так далее, не будут с ним. Я боюсь, что в том состоянии ума, с которым я смотрю этих ребят, я боюсь, что даже не подниму их призраков, если они их уронят. Они просто неважны.
Но люди важны, а их системы неважны. Когда их системы построены на лжи, их системы должны быть, вследствие этого, разрушительны. И вся образовательная система, как мне это видится, тотального принуждения, тотального раздавливания индивидуальности, ввиду факта, что эта система полна лжи, я думаю, это наиболее разрушительная вещь, какая вам вообще попадалась. Я думаю, было бы очень сурово быть вынужденным жить при таком порядке вещей. Это определенно неверно, неправильно.
Но вы можете найти себя в этом деле, и единственная настоящая мысль, которую я пытаюсь вам дать здесь, это вот что: не считайте — потому что вы не можете говорить с ними о процессинге, когда они заняты изучением обучения — даже не думайте, что вы сдвинули их в какую-то другую область. Поймите, что вы двигаете их через верхушку Нуля
Итак вы приходите и говорите с группой, состоящей из них, вы говорите: “Хорошо, обучение это то-то и то-то и то-то, и КИ вашего ребенка будет возрастать в результате обучения, а не снижаться”; и: “У вас будет более сообразительный ребенок”, или что-то вроде этого; или “Ваша учеба будет меньше расстраивать вас”, или, к группе полицейских: “Правонарушения малолетних порождаются неправильным образованием. Настоящее образование может снизить правонарушения малолетних”.
Все это будет звучать для них, как хорошая дорога в хорошую погоду, и они будут сотрудничать на этой конкретной линии. И больше вам не надо ничего говорить. И они даже не удивятся, на самом деле: “Какого черта, как этот парень все это узнал? Да-а, откуда вся эта информация? О чем все это?” если, конечно, они не получат разрыва АРО, но тогда это неладно с другого конца. Но на самом деле им никогда не случится спросить умно: “А, какая часть информации? В этом учебнике везде говорится, что это часть большой информации, называемой Саентология. Но далее говорится, что это просто “Саентология”, что все знают, что такое Саентология. Это изучение науки
И почему они не думают об этом? Я хочу, чтобы вы могли увидели одну маленькую деталь: они не могут думать ни о чем! Вы хотите знать, почему малый в шорах не может видеть. То, что вы не узнали об этом индивидууме, это наиболее фундаментальная вещь об этом индивидууме, и это то, что он вообще не может видеть. И вы спрашиваете себя: “Почему Джо и Пит не видят это, и это, и это?” Вы задаете себе слишком сложный вопрос. Смотрите, вы спрашиваете себя: “Почему Джо и Билл не могут видеть то-то, то-то и то-то? И почему они все время спорят, и так далее и так далее?” Ну, вы сами просто слишком запутали дело с вашим вопросом. Ваш вопрос основан на факте, что вы не отдали себе отчета в том, что они не могут видеть. Вы проследили это?
Вы пытаетесь растянуть это в: “Почему они не видят чего-нибудь?” А, здесь основная ваша вещь именно “Почему они вообще не видят?” Да, они не могут видеть вообще, потому что их заобучали до глупости, и вы говорите со слепыми, вот и все. Ну, как говорить со слепым человеком? Вы говорите с ним чертовски внимательно! Вы становитесь остроумны в этом деле.
Вы знаете, что этот малый слеп, и вы — естественно, он сидит здесь и не может видеть вообще, а вы пытаетесь поговорить с ним о розовом саде, который вам виден прямо из окна. Вы же не скажете ему: “Ну, глупый осел! Почему бы тебе не выглянуть в окошко и не посмотреть на розовый сад?” Да, вы не скажете этого парню, который вообще не может видеть. Смотрите, вы не скажете. Вам придется подумать над этим. Вам придется сказать: “Хорошо, вот там справа несколько окон. Возможно, ты случайно чувствуешь сквозняк. Хорошо, окна вон там, и есть свет, который делает вещи видимыми и показывает их так, что можно увидеть вещь за вещью. Словно, ну-ка сложи ладони вместе, смотри, вот так. Хорошо, свет может падать на первую руку, но не может попасть на вторую руку, так и ты видишь первую руку, но не видишь вторую руку, потому что нет света на второй руке. Теперь, ты можешь держать их так и таким образом почувствовать”, и вы постепенно заставите это проникнуть его опыт.
А можете сидеть и вычислять какое-то время: “Какие данные я могу дать этому малому, чтобы он мог получить немного представления о “Там за окном цветочный сад?”” И вы постепенно выстроите это, и скажете: “Хорошо, за окном большое пространство. Ты помнишь, когда ты в последний раз выходил из комнаты, ты прошел какой-то путь прежде чем попал в другую дверь. Это было все пространство, и оно внешнее; иногда ты замечал, что попадал под дождь, пока находился в открытом пространстве, но не в закрытых пространствах, правда?” И вам следует обсуждать это таким образом. “Теперь, есть большое широкое пространство за окнами”.
И тогда вы, вероятно, скажете себе: “Господи Боже! Следующее, что мне нужно объяснять слепому — это эстетика цвета. О-о-о! Ну, посмотрим, как можно это сделать?” “Хорошо, отлично. Смелее. Давай сделаем это. Давай попробуем”. Вы поняли мысль?
И вы постепенно найдетесь, и малый будет сидеть и говорить: “Знаете, что? Да-а, да-а, да-а. Теперь я знаю, что такое цветочный сад”. Что-нибудь в этом роде. Вы действительно смогли сообщить что-то, потому что вы с самого начала поняли, что говорите со слепым человеком. Но когда вам не удастся передать ему что-то, вы сделаете это по одной большой, ужасной причине: Вы не отдали себе отчета в том, что говорите со слепым человеком.
И когда вы начинаете говорить людям о Саентологии, вы действительно говорите с ними выше того уровня, где вам следовало говорить с ними. Кто-нибудь говорит: “Ну, в этом новом курсе Личной Эффективности, как мы попадем в АРО?” Не надо. АРО слишком высоко. Это очень продвинутая информация; вам придется урезать это. Вам надо дать им идею данных, и вы должны дать им идею понимания данных, и вы должны дать им идею о том, что существует информация. Вы должны дать им идею, что они могут выучить что-то. Звучит невероятно, но это ваша опора и ваши рамки.
Затем вы можете дать им идею о том, что знание есть, потому что 99 процентов людей, с которыми вы говорите познали по опыту, что “выученные технологии не работают”. Большинство из них не ждет, что что-нибудь произойдет, даже если они знают технологию, так что они не способны дать тот маленький лишний толчок, который заставит ее работать. Когда вы столкнетесь с этими неудачами — вот причина их. Это все эта маленькая вещь. Они не ждут — что я пытаюсь сказать вам, это то, что они не ждут, что что-то будет работать, потому что никогда не работало. Так что они действительно не знают что такое знание.
Знание — это разновидность мошенничества, вот как думают люди об этом. Если вы дадите им задачу описать, что такое знание, вы обязательно столкнетесь с чем-то вроде этого. Да, эти люди не знают, что есть что-то, что можно знать.
Посмотрите на самонадеянность медицинской профессии. Они не считают, что нужно что-то знать о предмете рассудка, или духа или лечения. Они отметают все это, они — ого! Высокомерие этих парней! Они не производят никаких результатов, но они думают, что у них все схвачено. Откуда вы думаете это пришло, если не от латыни? Представьте, что кто-то начинает управляться с человеческим разумом путем того, что гоняет его в соседнюю страну за несколькими словами на мертвом языке, не имеющим сходства с чем бы то ни было, в чем он располагает хоть каким-то опытом, и говорит: “Вот здесь вы начнете изучать человеческое тело”; а затем вы удивитесь почему, в финальной ситуации, этот малый столь увлеченно кромсает человеческие тела и душит людей. Ну, а больше он ничего и не делал, не так ли? Вы сказали: “Это большеберцовая кость”, и поискали, где эта кость есть. Это то слово в книжке: большеберцовая кость.
Действительно, образование становится все хуже и хуже. Недавно, в отчаянии, Великобритания совершила фантастический поворот в сфере образования, о котором вы не прочтете никаких статей, и о котором вы вероятно не найдете много информации. Возможно, вы об этом что-то слышали, но я получаю все это горячим между строк, потому что я работаю, разыскиваю, где Квентин пойдет в школу, и что ему придется делать, чтобы узнать всякие разные вещи. Поэтому конечно, для меня это типично, я просто вступил в контакт со всеми по этому предмету, и получил разведанные.
Много интересной информации наполняет эти строки. Британский колледж
“Бутербродное обучение” — вот что используют сейчас в технической области. Говорят: “Гуманитарные дисциплины? Кого это волнует? Все эти мертвые языки, и мертвые степени, кого это волнует? Но мы обнаружили, что наши инженеры не умеют строить мосты, и мы рады поработать над этим; мы обижены в сфере образования, и просто раздираем это на части”. Так все большие компании, и правительства, и местные советы, и все, кто может взяться за дело, засучив рукава, выколачивают все, что напоминает инженерное образование в прошлом в Великобритании. Они просто выколачивают это из головы, слева и справа. Они открыли, что школьный класс — не место для подготовки инженеров, а будущее этой цивилизации полностью зависит от квалификации их инженеров. Они усвоили это в совершенстве, поэтому они сразу реформируют все, и к 1968 году это даже похоже не будет на то, что мы видим сейчас.
Они будут ходить в школу шесть месяцев, а шесть месяцев работать. Вот что должно случиться с учеником. Он должен ходить в школу шесть месяцев, он должен работать шесть месяцев; и ему, черт возьми, лучше работать в той области, которую он изучает, иначе его не примут на курс.
Сфере образования было дано совершенно новое лицо. Это исправительная мера, которая является признанием того факта, что методы образования провалились, но исправительная мера в правильном направлении, и у нас даже есть кое-что общее с этим, потому что — помните? Мы обучали — мы долго учили огромное количество учителей в Лондоне, и у нас была тогда идея знакомства с вещами и так далее. Мы можем быть связаны с эволюцией культуры больше, чем сами верим. Возможно, мы можем переоценить это, но я думаю, мы обычно недооцениваем это. Я вижу, что происходит множество вещей. Я заметил однажды, что происходят одни или другие вещи, которые совершенно вне наших учебников.
Вот кто-то нарисовал профили Хоума
Я думаю, это очень интересно. Это единственное что-то, что они могут сделать в психологии. Вы понимаете, что я имею в виду? Они просто спросили у нескольких людей их мнение, были ли эти ребята, тем или этим, там или сям. И затем они взяли то, что кто-то сказал, и выпустили это на публику, как анализ личности этих малых. Я думаю, это было очаровательно, но тем не менее, это были наши графики, помещенные там и смотревшие прямо на нас.
Мы уже проникли в эту область до той степени, что они уже за задней дверью, играют во дворе и не догадываются, что мы сидим в гостиной и вертим пальцами
Но если честно, наша командная сила
Вот как вы можете преодолеть это: Вам нужно привести кого-то в состояние, в котором он сможет учиться. Это путь, которым вы можете привести кого-то в Саентологию. Вы должны привести его в состояние, в котором он сможет учиться, и затем показать ему, что есть что-то, что можно изучить, и затем вы покажете ему, что есть объем информации об обучении, и есть объем информации для изучения, и действия примерно в такой последовательности, вы одержите большую победу.
Вы никогда не пытались действительно подойти к этому под таким особенным углом. Ваш нормальный подход к индивидууму — это: “Мы можем помочь тебе, мы можем сделать тебя сообразительнее, мы можем сделать для тебя это, мы можем сделать для тебя то, мы можем сделать тебе хорошо”. Мы пытаемся поговорить с ним, и мы разговариваем с тем, кто не может познавать.
Но если этот индивидуум не может познавать, тогда конечно, он не может понять даже те слова, которые вы ему говорите, так как он Невосприимчивый. Не то что бы мы говорили скучно или неумно, он просто не воспринимает. Смотрите, если он не может учиться вообще — что ж, он не может воспринять даже вашего высказывания.
Так ваш подход проваливается, просто не достигает цели; слишком велика разница между этими двумя пунктами. Значит, все, что вам нужно сделать, это переместить человека туда, где это достигнет цели. Сделайте ваш первый шаг первым. Тащите его туда, где это может достичь цели.
Ну, он может быть очень счастлив, если узнает, что есть способы обучения, очень счастлив узнать это. Он может быть очень счастлив, что есть пути расширения его представлений о мире, о вещах.
Но сразу, конечно, вы поймете, что имеете дело с проблемой настоящего времени
Конечно, ему никогда не придет в голову заняться изучением того, чем он не собирается заниматься. Поэтому если он просто узнает, что есть способ узнать что-то еще о женщинах, или узнать что-то еще о чем-то, или что есть новый способ подойти к сбору данных или стать более сведущим в некоторых предметах, и так далее, что ж, парень! Он будет сразу на твоей стороне, потому что сможет приложить эти знания к своим проблемам настоящего времени, не на основании прямого процессинга, но на основании прямого инструктажа.
Вы говорите: “Хорошо, есть нечто, что вы можете сделать с вашей жизнью. Есть какая-то надежда на это”.
“Почему?”
“Ну, об этом можно больше узнать".
“Правда?”
Смотрите, не: “Вы можете стать умнее” или что-нибудь такое, но “Вы можете узнать больше о том, что происходит вокруг вас”.
“О, правда? Это интересно? Ага! Как вы это делаете?”
“Ну, есть техники, разнообразные техники изучения всего вокруг вас, которые весьма удивительны, совершенно удивительны, и так далее. И одна из них — наблюдение".
“Правда?”
Ну, вы видите, каким основательным это становится? “Вы наблюдаете. Вы думаете, что вам надо быть умным, чтобы научить кого-нибудь чему-нибудь такому. Нет, просто будьте внимательны; наблюдайте. Если вы наблюдаете что-то…”
“Теперь — вы говорите, что хотите знать больше о вашей жене? Отлично. Вот, есть хороший пример. Вот, случалось вам наблюдать за вашей женой?”
“Нет!”
“Отлично. Теперь, я скажу вам, что делать. Ваш первый урок в изучении чего-либо, касающегося обучения — просто научиться наблюдать. Просто научитесь смотреть на что-нибудь. Только это".
“А как надо смотреть на что-нибудь?”
Хорошо, дайте ему побарахтаться в этом, ребята. Как надо смотреть на что-нибудь? Черт, смотрите на это! Это ответ, и это ответ, к которому он в конце концов придет. Но как он смотрит на что-нибудь? Ну, он смотрит на это; и это будет его заданием на этот день. Он может думать, что есть хитрые способы смотреть на вещи. А вы не смотрите на них через разные цветные стекла. Или скосив глаза? Или глазными яблоками? Чего только нет. Дайте ему решить эту задачу. Как вы наблюдаете что-нибудь? Хорошо, позвольте ему выдумывать системы наблюдений. Если он хочет больше знать и иметь меньше проблем со своей женой, ему лучше научиться наблюдать за своей женой.
Это может быть первичным методом для того, чтобы справляться со своими личными ïðîáëåìàìè è ëè÷íîé æèçíüþ. Ýòî ìîæåò áûòü ïðÿìî çäåñü, прямо посреди Ãëàâíîé óëèöû. Он научится всем вещам, которых с ним раньше никогда не случалось. Он воспринимает как подарок то, что его наблюдение совершается. У вас берут это как дар. Вы скажете: “Два человека живут вместе, они смотрят друг на друга”.
Единственный случай, когда жена смотрит на него — это когда он приходит домой с отпечатком губной помады. Губную помаду она видит, она использует ее для своих губ постоянно. Фактически, это она отпечатала на нем эту губную помаду в это утро, когда он уходил на работу, но она об этом забыла. И сейчас имеет основания для развода: Он пришел домой с пятном губной помады на щеке. За весь день никто не сказал ему, что у него щека в помаде, видите? Но она может наблюдать губную помаду у него на лице. Конечный продукт.
Вы говорите о наблюдении, в любом очень большом городе вы можете притянуть самые дикие трюки для демонстрации не наблюдательности, если вам взбредет в голову этим заняться. Самые чудные вещи происходят незамеченными в больших городах. Вы не поверите. Я сам делал мистификации из этого. Я делал из этого самые забавные мистификации; это вознаграждалось сторицей. Я, например, говорил девушке — когда бы я ни шел по Бродвею в районе 42-й улицы, вы всегда могли рассчитывать, что я говорю девушке, с которой я иду: “Знаете вы, что нью-йоркцы никогда ничего не видят?”
“О? Нет!”
“О, да, делайте что хотите. Я имею в виду, что какой-нибудь малый может упасть здесь замертво, кто-нибудь может выхватить пистолет из кармана и пристрелить кого-нибудь насмерть, и прохожие даже не замедлят шагов. Вам нужно действительно быстро перегородить тротуар. Будь это длительная драка, они остановились бы на перегороженном участке тротуара, поскольку не могли бы пройти, тогда они бы остановились и обязательно стали бы следить за дракой. Вы можете возбудить любопытство, перегородив тротуар и разыскивая что-нибудь, но прежде чем разыскивать, вам надо перегородить тротуар, и тогда они тоже будут искать. Но это очень, очень смешно, они никогда ничего не видят".
“О, я вам не верю!” — возьмите какую-нибудь девушку из Усть-Хлебосольска.
“Знаете, что я могу стать прямо здесь на углу 42-й и Бродвея поцеловать вас, и ни один человек даже не глянет в нашу сторону”.
“Не верю!”
“Хорошо, я покажу вам!” Да-а! Всегда получалось, всегда получалось. Чудесная техника. Это будет гонорар, если кто-нибудь из молодых парней попробует это.
В любом случае, это удача, если вы используете такие не беспокоящие слова как наблюдение или рассмотрение или знакомство, — на самом деле вы можете нагромоздить из них целые горы; они действительно делаются очень, очень потрясенными. И когда вы учите кого-нибудь этому, то, что вам нужно сделать — это взять очевидное и развить его. Не лезьте на стенку, пытаясь дать им все — мы сейчас у руля. У нас есть технология обучения, видите? Она содержится в этих лекциях. К ней в любом случае нельзя много добавить. Она кажется совершенно законченной.
Вы скажете: “Мне надо обучить кого-то образованию". О, нет, нет, брат! Не предполагается, что ты будешь учить кого-то своей технологии образования. Давай обучим их вводным аспектам образования. Которые есть что? “Как вы узнаете о вещах?” Вы можете сесть и спросить это у себя: “Да, как вы узнаете о вещах? Ну, вы узнаете о вещах путем того, что смотрите на них, ощущаете их, слышите о них, читаете книги о них, смотрите, с чем они связаны. Вы можете установить это очень легко, но конечно вы приводите это к “чувствовать” или “наблюдать”.
Теперь, если это прорыв, который вы сделали с вашим очень, очень вводным и элементарным подходом к обучению, если вы сделали этот прорыв, отдайте себе отчет в том, что это можно применить ко все проблемам, которые есть у любого человека на Уровне 0 или Уровне 1. Вы можете дать ему все виды даровой информации о всех видах даровых вещей, которые были созданы специально для этого. Давайте посмотрим, как это.
Получается, что вам не стоит говорить: “Ну, давайте посмотрим. Я собираюсь научить этого малого Саентологии. Хорошо, есть такая вещь, как АРО. Хорошо, это Аффинити, Реальность, Общение, и они образуют треугольник, и так далее, и так…"
“Где я? Что — что должно произойти?” Ну, он не знает, что существует хоть какое-то знание хоть где-то, которого бы он не знал. Он думает, все на свете уже открыто. Он не знает, что обществу нужно что-то еще искать.
Следовательно, то, против чего вы в Саентологии — это в действительности не подлость общества, или не упрямство общества, ни нежелание общества принять помощь, или какие-то другие такие вещи. Вы даже не против невежества общества. На самом деле вы против неверной технологии обучения общества, которое запрещает учить тому, о чем вы говорите, и запрещает учить тому, о чем можно узнать больше; против технологии, которая сводит на нет интеллект, которая замораживает индивидуума в непонимании чего бы то ни было, которая загоняет его в дубинноголовие, в которое нельзя никого загонять.
Другими словами, вы говорите с забитым, даже закостеневшим индивидуумом, которого тщательно и систематически, хотя и непоследовательно и неумышленно, разрушали, начиная с того первого дня, когда он сидел у мамы на коленях и спросил: “Мама, что такое кот?”
И тогда она сказала: “Не приставай ко мне сейчас”.
“Так, понятно. Кот это не-приставай-ко-мне-сейчас".
Он — продукт образовательной системы, которая грозит расстрелять его у социальной стенки из социальных пулеметов, если он не он не получит оценку “5” по каждому предмету и не окончит университет лучшим среди своего класса, тогда как он даже не понимает, что означает слово школа.
Все борется, все задействовано против того, чтобы этот индивидуум когда-нибудь стал более сообразительным и более образованным, и вы должны выступить вперед с большим объемом знаний, который этот индивидуум принял бы с распростертыми объятиями.
Но в начале его расстреляли в языках пламени на предмете обучения, для начала, и вот что может означать для него “учиться дальше”. Более того: вы, возможно, не сможете существовать, потому что все учебные материалы плохи, потому что вас расстреляют, если вы не знаете их, или еще какую-нибудь дикость вроде этой вы пройдете в его голове. Другими словами, линия общения забита. Какая линия общения забита? Линия общения забита на обучении. Вот вам распространение обучения.
А знаете ли вы, что обучение само по себе есть блистательный инструмент распространения, и он может срабатывать, как пушечное ядро? И я уверен, что если вы начнете использовать это, вы обнаружите, что идете быстрее, чем вы могли думать. И я дам вам лишь одно маленькое предостережение по этому поводу: не становитесь слишком занятыми наукой по отношению к обучению, в вашем обращении к предмету. Просто подберите самые очевидные мысли об обучении и сделайте их самыми “научными” мыслями, потому что не имеет значения, насколько “научно” вы обращаетесь с очевидным. Человек все равно сможет видеть это.
Некоторые люди хотят, чтобы вещи были выстроены в некую страшную башню сложности по этому предмету. Хорошо, просто позвольте ему выстраивать ее в предмете наблюдения, до тех пор, пока она не начнет достигать небес. Он ведь не придет ни к чему, кроме наблюдения. Он получит, в финальном рассуждении, факт, что вы наблюдаете путем наблюдения. Вот тот конечный вывод, которого ему предстоит достичь. Не важно, сколько систем он разовьет для того, чтобы выполнять наблюдения, он неизбежно придет к этой мысли.
Он не сможет не узнать ничего, и то, что он узнает, будет об обучении, и, если он будет наблюдать вещи. И вы получите глубокую, баснословно простую мысль этого персонажа, с которой, если вы четко передадите ее и успешно ее получите, вы сможете совершено внезапно полностью согласиться. И вы получите это маленькое: “Эй, а ты знаешь!” “Что — да-а! Да-а! А если я наблюдаю свою жену — а, да! Что она делает? Как она выглядит, когда я с ней говорю? Ну, я должен это проверить". И благодаря знакомству с “Подойди-отойди”
Вы говорите с людьми, которые полностью оторваны от жизни. Обучение, конечно, есть один из лучших способов в мире, чтобы это исправить.
Спасибо.