Хочу поговорить с вами об атаке на преклира — конечно, в действительности это атака совсем не на преклира; это атака на его аберрации.

Потому что, на самом деле, если бы вы атаковали самого преклира, вы бы увидели, что выбрали его как противоусилие, а его аберрации как свое усилие, и, естественно, вы бы потопили его.

Хотя этого было предостаточно в практике старой психотерапии, хотя этого немало делалось тут и там, в этой сфере не рекомендуется выбирать аберрации преклира в качестве своих союзников. Потому что тогда вы объединяете свои усилия так, что вы и его аберрации атакуете его и его основную личность, и он, конечно, не сможет подняться по шкале тонов.

Что вам надо сделать — взять преклира в качестве вашего усилия, а в качестве противоусилия взять его аберрации.

Вот вы приходите к преклиру и говорите: «Вы всегда говорите “либо то, либо другое”, “либо то, либо другое”. Ну-ка, кто так говорил?» Вы делаете себя большим, суровым и сильным, делая защитника, усилие, из его противоусилий, и вы атакуете его. Поэтому вы заметно опускаете его по шкале тонов.

Если вы придете к нему и скажете — неважно, что это может для него звучать совершенно непривычно — если вы придете к нему и скажете: «Ты знаешь, при такой семье ты, наверное, должен быть чертовски жестким парнем, чтобы противостоять всем этим аберрациям». Он поднялся бы по шкале тонов, нравится ли ему это или нет, хотя он мог бы и ответить: «Какая сентиментальность!» — или что-то в этом роде. Он не смог бы иначе, потому что вы выбрали его как усилие, а его аберрации как противоусилие.

Один из общественных механизмов контроля индивидуумов в наши дни: «Критика для тебя полезна. Мы критикуем тебя конструктивно». И, если вы достаточно покритикуете человека конструктивно, он перестанет существовать. Если вы вывалите на художника приличную дозу конструктивной критики, он бросит искусство к чертовой матери.

Благодаря такой практике в американском университете, американский университет доказал свою полную неспособность обучать каким-либо искусствам, в любом университете, в любой части страны, при любом руководстве. Я тут не привередничаю и не придираюсь.

В свое время опрос в Гильдии Американских Фантастов показал, что среди нас был только один обученный специалист — один — кто изучал писательское дело в университете. Это был хороший университет, и он изучил все от и до, и всегда получал 5 на всем протяжении учебы. Этот парень был литературным агентом. Видите, это помогло ему прекрасно устроиться.

Весь наш конструктивный критицизм, проверка парня на то и проверка на это, и потуги как-то усовершенствовать его, и сделать его лучше, и улучшить его воображение, и сделать с ним то и это, есть подтверждение его неспособностей и обесценивание его способностей.

Область искусств должна оставаться наиболее самоопределенной из всех деятельностей человека. Художник, который не действует на основе собственных представлений и собственной интерпретации, или группа художников, которая не действует на основе своей интерпретации материальной вселенной, и человеческой расы, и динамик в целом, не будут творить искусство! Вот почему мы имеем Голливуд. (смех в аудитории)

И когда перед нами конструктивный критицизм, это только злобный способ уменьшить самоопределение индивидуума, его способность и его силу мышления — чтобы удержать его от творчества. Печально!

«Но знаешь, тебе нужно принять это, потому что я говорю это для твоего же блага. Я бы на самом деле не стал тебе это говорить, но люди действительно тебя не любят, и если я — они, конечно, этого не признают - они не скажут это тебе в лицо — но если бы ты просто одевался получше, я думаю, у тебя все было бы тип-топ». Очень овертный уровень.

И: «Да, дорогая, я считаю, у тебя потрясающая шляпка. Я так считаю уже много лет». Это на скрытом уровне. Но все это из той же оперы. То, что сегодня используют в общении нормальные люди, на самом деле есть очень злое, разрушительное оскорбление, если называть вещи своими именами. Моя критика американских университетов за их полную и безнадежную неспособность к обучению в сфере искусств не направлена на кого-то персонально в этих университетах. Это говорится только из сочувствия студенту, которому приходится такое терпеть.

Американские университеты два года назад выпустили двести восемьдесят тысяч бакалавров искусств — и ни одного художника. Допустим, вы выпустили в общество двести восемьдесят тысяч сметливых, хорошо обученных, хорошо натасканных, опытных художников. Вы бы увидели, что общество изменилось бы по форме, цвету, структуре за одно только поколение круче, чем можно представить себе в самых безумных фантазиях.

Двести восемьдесят тысяч художников. Еще долгое время никого больше не нужно было бы выпускать. Этот единственный выпуск за один год полностью изменил бы все общество.

Видите! Видите, что можно сделать в образовательном плане, подтверждая индивидуума как способное существо!

Преклир, разрешая себя одитировать, на самом деле делает себя очень, очень уязвимым. И он ожидает от вас, что вы, насколько возможно, утвердите его и его самоопределение и будете бороться против его аберраций. Если вы постоянно талдычите ему и настаиваете, что он подвержен аберрациям, это приведет к тому, что он сдастся им. Потому что вы что делаете — вы говорите ему: «Ты не можешь это проходить, потому что не можешь проходить такие вещи, потому что они слишком круты для тебя, и ты на самом деле ими являешься, и откуда ты знаешь, что это не ты, и где же тогда ты?» Он пришел бы в очень скверное состояние.

В действительности, все искусство обращения к преклиру есть искусство его подтверждения и побуждения к уверенности в себе.

Для того чтобы получать с преклиром хорошие, стабильные результаты, вам нужно подтверждать его способность проходить инцидент. Вы даже можете поддержать, подбодрить преклира в середине инцидента, если он застрял, но без сочувствия. Не обесценивая его, вы понимаете, не сочувствуя — скажите: « Да, я знаю это чертовски трудно, но давай все-таки пройдем это».

Вам нужно сказать ему: «Эй, вперед, самое худшее, что эта штука может сделать — это убить тебя», — что-нибудь в таком духе. Считайте это чем-то вроде сарказма, которого он от вас не ждет; вы не сочувствуете ему. Если вы не сочувствуете ему, значит, вам его не жалко. Значит, он не внизу Шкалы Тонов. Значит, он, возможно, сможет это пройти.

Или если вы скажете ему: «Хорошо, вперед, давай избавимся от того лока, где тебя переехал тот грузовик, и займемся настоящим делом». И ей-богу, этот инцидент с грузовиком, если вы это скажете, даже если он будет знать, что вы шутите, чуть ли не сорвется на этом, потому что он изменил свою оценку этого инцидента.

Вот с кем-то произошел несчастный случай, люди стоят вокруг него и говорят с сочувствием: «Бедный парень. Как жаль, что это произошло. Ох, как я могу — сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе выкарабкаться». Это означает: «Ты бедный дуралей, я не представляю себе, как ты когда-нибудь оправишься после ТАКОГО, ты хиляк, и я как-нибудь помогу тебе, чтобы ты собрал в кучу свои размазанные конечности и отважился жить дальше».

Я имею в виду, облачите это в другие слова и оставьте тот же смысл — и вы получите сочувствие.

Есть три уровня сделать что-то для преклира. Первое — сделать что-то для него и поднять его над его аберрациями, следующее — обеспечить ему комфорт, поддержать его, не дать ему упасть по тону; и если вы не можете этого, вы можете посочувствовать. Потому что, если вы не сможете сделать шаги один и два, он должен быть почти мертв. Он настолько близок ко дну и так близок к концу своего пути, что, конечно, если вы посочувствуете ему, это поднимет его до 0,5.

Сочувствие — это обоюдоострый меч. Это оружие, которое закоренелый злодей использует для убийства. Но также люди применяют его к умирающим, чтобы поднять их до уровня, на котором они могли бы выжить. От того, где находится преклир, зависит, можно ли ему хоть сколько-нибудь посочувствовать или совсем нельзя. Но у меня никогда не было случаев, когда сочувствие было бы оправдано.

Однажды пришел преклир, я помню этого парня, это был удивительный кейс, наглядный пример того, что движение проходит через кейс апатии — проходит через апатию. Потому что если бы вы потрогали его за мизинец, и даже ощупали бы его — движение просто прошло бы через него. Возможно, вы могли бы взять меч и проткнуть его насквозь, и он, наверное, даже бы не вздрогнул. Меч просто бы прошел сквозь него. Он даже не посмотрел бы на вас с укоризной. Я имею в виду, это потребовало бы слишком много движения. Он действительно был ниже плинтуса.

И он вошел, сел и заговорил о том, насколько ему отвратителен мир. Ну, так как я не говорил ему, что мир ему отвратителен, то это застряло. Я ему сочувствовал. Я просто все время ему сочувствовал.

Внезапно он осознал, что я, наверное, не могу сочувствовать ему до такой степени, и он стал раздражаться. И он четко поднялся до 1.5. И он поднялся от 1.5, сузился до 2.2, и после этого стал работать как хорошо смазанные часы. Я просто делал это так, он говорит мне: «Моя мать — моя мать всегда третировала меня, она била меня каждый день».

И я мог сказать: «Каждый день — Боже мой! Даже по воскресеньям?» (смех) И он заводился на это и выдавал что-то — и снова немного сочувствия, а затем вы могли бы сказать: «Хм, по воскресеньям? Значит, она была не христианка, что ли?» Какой-нибудь нелогичный вывод. И он поднимался по Шкале Тонов и демонстрировал мне, что может проходить инграммы — Раааааа-ррааррр — он проходил инграммы.

Хорошо. Ваше отношение к преклиру определяется тем, хотите вы или нет сделать что-то для преклира, собираетесь вы утверждать преклира или утверждать его аберрации.

И ваша готовность или неготовность помогать ему будет зависеть от того, есть ли у вас какая-нибудь тайная задумка — собираетесь ли вы использовать его аберрации для того, чтобы им управлять. Просто задайте себе такой вопрос.

Вы очень часто обнаружите, что преклир напоминает вам двоюродную бабушку Агату, которой вы до смерти хотели бы размозжить голову. И тетей Агатой вы никогда не могли управлять, но уж этим преклиром теперь вы, безусловно, можете. Ха-ха! И вы собираетесь отыграться. А дальше будет вот что: вы обнаружите, что вы просто кромсаете этого преклира.

И вы скажете: «Я поражаюсь, зачем я это делаю?» Шварк, шварк, шлеп, шмяк. «Ну, вы прошли это только наполовину. Ну, давайте перейдем к этому более позднему инциденту». Прекрасно зная, что более поздние инциденты сокращаются гораздо труднее, чем более ранние.

Так что это очень хорошо спросить себя: «Давай посмотрим. Есть ли какая-либо причина, по которой я не хотел бы, чтобы этому преклиру стало лучше?» И вы с ужасом обнаружите — прямым проводом — тот факт, что вы не хотите, чтобы этому преклиру стало лучше. Почему не хотите? Ну — гм — ммм… возможно у вас есть ощущение, что этот человек нуждается в сочувствии. И потом вы обнаруживаете, что эта девица напоминает вам вашу первую девушку в этой жизни, и та девушка изменила вам, и вы с тех пор очень об этом печалитесь. Но когда она все-таки вернулась и попыталась помириться с вами, вы обнаружили, что чем больше вы ее мучаете, тем больше она чувствует, что… и у вас в голове крутится весь этот ужасный расчет по поводу какой-то девушки где-то у черта на куличках, не имеющий никакого отношения к этому преклиру.

Так что задайте себе такой вопрос. Вы сорвете все эти сходства с этим преклиром более ранних людей или трудности, которые у вас есть в настоящем времени — финансовые, общественные, семейные; любые трудности, какие у вас есть в настоящем времени и которые могут сделать желаемым, чтобы этот преклир оставался на прежнем уровне и не рос.

Будьте честными с самим собой. Вы очень часто обнаружите, что вопреки самому себе, вопреки собственной целостности, в действительности приняв решение сделать лучшее, что только сможете, для этого конкретного кейса, там все-таки сидит такая маленькая сумасшедшинка, и если вы откопаете ее и осознаете ее, вы вдруг обнаружите, что одитировать вашего преклира очень легко.

Или вот еще что. Вы собираетесь проодитировать у преклира что-то, что у вас еще не одитировали — стандартный инцидент, например, Факсимиле Один. Вам нужно спросить себя: «Итак, хочу ли я одитировать этого преклира?» Вам нужно осознать: «У меня Факсимиле еще не пройдено. И, если я буду одитировать Факсимиле Один с этим преклиром, я могу рестимулироваться. Эти соматики могут включиться. Готов ли я к этому?» И если вы твердо решили — да: «Конечно, хорошо; что ж, остальное не важно. Возможно я не рестимулируюсь. Запостулирую, что не рестимулируюсь. Даже если рестимулируюсь, это не важно. И я пойду напролом и проодитирую преклира». Но затем, в середине сессии вы обнаружите, что не тянете, и говорите: «О, нет, я не могу продолжать, у меня так жутко болит голова. У меня болят все зубы и что-то режет в желудке. Я просто не могу больше одитировать этого преклира».

Так что вам нужно позаботиться об этом. И если в середине сессии вы ищете какой-то благовидный предлог (вы так или иначе понимаете, что это просто предлог) закончить сессию, хотя время еще есть, вы хотите бросить и куда-нибудь смыться, вы вдруг вспоминаете, что у вас где-то назначена встреча — вы хватаете себя за загривок (вы можете, вы знаете?) и говорите себе: «Хорошо, давай посмотрим, гм, чего это я так захотел закончить сессию?» И вы обнаружите, что только что было задето что-то очень горячее — в вас! И вы просто стискиваете зубы и продолжаете. Понимаете, вы можете.

Вам нет никаких причин опускаться по Шкале Тонов или рестимулироваться, или что-то еще, если вы этого не хотите. Помехи в одитинге преклира — это то, что вы должны оценивать для каждого преклира, которого вы одитируете. И вам нужно просматривать это перед каждой сессией, которую вы будете проводить преклиру, все ли в порядке: «У нас все чисто, и мы будем одитироваться хорошо», — и все будет хорошо.

Если вы хотите быть сверхосторожными, пока у вас полностью не проодитировано Факсимиле Один, сделайте это. И вы обнаружите, что стали одитировать гораздо лучше.

Например, однажды — я редко бывал в старых Фондах, почти никогда не заходил ни в одну из организаций старого Фонда после июля 1950 г. — и я столкнулся в холле с одитором, членом персонала, и спросил: «Как поживаешь? Я помню, кто-то говорил мне по телефону, что ты одитируешь психотика. Как у тебя дела?»

«Гм. Ну, все хорошо. Все прекрасно — и — гм…»

Любезность. Я повернулся к кому-то и спросил: «А как психотик?»

Ну, вчера муж забрал ее домой. Она была здесь только два дня. Понятно, у них не было другого выхода. Психотик впала в истерику и не могла здесь находиться. Муж взял ее домой, мы ничего не могли для нее сделать. Дианетика не может ей помочь». Вот что они там практиковали.

«Что у вас тут делается?» — спрашиваю я.

«Ну, она просто ужасный психотик, нет никакой надежды сделать для нее вообще что-либо! И так как я не могла ничего для нее сделать, то гуманнее было разрешить забрать ее домой».

И я спросил: «Вы когда-нибудь были связаны с психотиками?»

И эта одитор сглотнула и говорит: «Ну, я была ассистентом психиатра в Психиатрической Клинике Бруклина», — или что-то в этом роде.

И я сказал: «Да? Был ли у вас какой-либо опыт с психотиком, напоминающим вам эту женщину?» И эта девушка, этот одитор, она была в шоке — обычно она была очень хорошим одитором — но в этот момент ее всю просто затрясло.

И вдруг она сказала: «Ах! Ну, да!» — У нее не было опыта, у нее была катастрофа!

На этого одитора напала девушка — лицом и фигурой почти точная копия преклира, она ворвалась, напала, царапалась, чуть не вырвала ей один глаз, вырывала ей волосы клоками — и никто не пришел ей на помощь. И она просто похоронила весь инцидент и разрешила забрать бедного психотика домой, за четыреста или пятьсот миль от организации, пропустив Шаг Один.

Когда она начала проходить с психотиком инцидент, когда она начала работать с этим психотиком, у нее не было рестимуляции, никакого намека на то, что что-то не так. Но не успела она проработать с ней пять минут, как что-то все же пошло не так.

Вместо того, чтобы в этот момент остановить сессию и сказать себе: «Как-то этот человек меня рестимулирует; должна быть причина, почему я не могу сделать этому человеку лучше», — и выйти выпить чашечку кофе, и дать преклиру посидеть на кушетке и поразмышлять о грехах этого мира, эта одитор продолжила, все больше и больше вталкивая преклира в соматики.

Что этот одитор пытался сделать с этим преклиром? Она пыталась так изуродовать преклира, чтобы он не смог на нее напасть. И будучи одитором и работая с… быстрее молнии — как парализовать преклира — ну, включить достаточно соматик и оставить достаточно из них включенными, чтобы преклира совершенно скрючило и он не мог ударить вас, и выцарапать вам глаза, и вырвать вам волосы.

И она даже осознала расчет — в ту же секунду, как она получила это. Вы понимаете, что это значило для нее?

Вы можете назвать это прочищением на сессию. И если вы простым воспоминанием прочиститесь на сессию, вы обнаружите, что сама сессия займет гораздо меньше времени.

Если вы отойдете и присядете в углу лицом к стене и пару раз проговорите алфавит задом наперед, и исполните несколько ритуалов… это займет у вас два часа перед каждой сессией: обнаружить и просканировать и вывести на чистую воду любую причину, по которой вы не хотите, чтобы этому преклиру стало лучше — вы сохраните время трех часовых сессий, если вы проведете два из этих часов, вычисляя, почему вы не хотите чтобы этому преклиру стало лучше. Потому что Факсимиле Один утверждает, что вы не хотите, чтобы кому-то стало хорошо. Люди опасны. Людей лучше контролировать. И это формирует локи непосредственно в настоящем времени.

Одитор, некоторое время поодитировав преклиров, если у него самого не пройдены ранние инциденты, попадает в состояние, когда он достаточно силен, чтобы продолжать, пытаться, пытаться и пытаться, и он думает, что борется с преклирами, но это совсем не так. Он борется со всей суммой случаев, когда он не прочищал преклиров, прежде чем их одитировать — не прочищал у себя.

И в конце концов он приходит к точке, когда он чувствует, что бредет по клею, и для него преклиры перестали одитироваться, потому что он выбрал их в качестве противоусилий. Он выбирает их как индивидуумов в качестве противоусилий, он выбирает их аберрации как противоусилия, и затем он выбирает себя как противоусилие себе. Почему бы просто не бросить бомбу в преклира и на этом закончить? (смех)

В этом нет ничего особо мистического или метафизического; это очень реально, это покажет ваш тон голоса. Это проявится в вашем общем отношении к преклиру, как бы вы ни пытались это подавить.

С тех пор, как у меня однажды был преклир которого я — вероятно просто по злобности характера — я ненавидел его. Я до сих пор так и не стер этого преклира у себя в банке. Я ненавидел его, так что я постоянно выбирал его в качестве противоусилия.

Он заходил и после жуткого возмущения, обесценивания, крика, спора, отказа от своих слов и тому подобного, все-таки соглашался на сессию, и это происходило каждую сессию.

С ним можно было ежедневно убивать два — три часа из четырех — пяти часов одитинга на споры по поводу ничтожнейших вещей, о том, о сем. И он был настолько изворотливо умен, что мог бы ухитриться просочиться сквозь кольчугу.

Вместо того, чтобы проходить инграммы, он что-то бормотал на выдохе. Он мог прошептать: «Ах, ты коварный глупец, ну, ты просто надутый идиот, правда же?»

«Что ты сказал?» - переспрашиваешь его.

«Ничего не сказал», - отвечает он, полностью переворачивая вашу реальность обо всем. И затем внезапно начинал хвастаться чудовищными, отвратительными поступками. Типа садистских изнасилований маленьких детей. И так гордиться этим, так упиваться этим всем.

Ну, таких можно поднять по Шкале Тонов, а можно и опустить. (смех)

После четвертой сессии, скажу вам, он стал вежливым. Он стал вежлив со всеми!

Много позже другой одитор взялся за этого преклира и начал всячески его поднимать и вернул его к положению на Шкале Тонов, где он снова стал прежним собой, и познал все о том, как я провалил его кейс.

Конечно, преклир получил после этого еще четыре или пять сессий и его снова привели в низ Шкалы Тонов. (смех) Это одна из причин, по которой я написал «Руководство для преклиров». Вам нужно хорошенько понять такой факт: время от времени вам будет попадаться кто-то, которого вы бы скорее утопили. Вы бы скорее сожгли их заживо дюйм за дюймом, чем хотя бы прикоснулись к ним. И возможно, вы не найдете почему, если вы не проодитировали основные факсимиле.

Если вы продираетесь через это и прорабатываете каким-то образом, не прочистив полностью свой собственный банк, вы время от времени будете в это попадать. И вы будете тщетно вопрошать: «Он похож на Дедушку? Он похож на Бабушку? Нет, мне нравятся Дедушка и Бабушка. Он смахивает на того наемного рабочего? Нет, это не тот конюх, который бил лошадь. Кто это был?» И вы найдете кого-то, кто в 1035 году закопал монахиню, с которой вы дружили, или что-то в этом роде. Я имею в виду, что это будет что-то глубоко запрятанное, похороненное, запутанное и давно потерянное.

Тем не менее, вы можете сесть за психометр и спросить себя: «Есть ли какие-то причины, по которым я не хочу одитировать этого преклира?» И если есть, он даст показание. И вы спрашиваете: «Это в этой жизни?» Нет ответа. «Более ранняя жизнь? Насколько ранняя? Десять жизней назад? Двадцать жизней назад? Две тысячи лет назад? Тысячи лет назад? Десятки тысяч лет назад?» Показание.

И оказывается, что этот преклир похож на обезьяну. И вы внезапно почувствуете слабую соматику, как обезьяна отгрызает вам нос, когда вы умираете. Или что-то другое, не важно, но вы действительно можете найти это на приборе.

Иногда, возможно, у вас не будет под рукой прибора, и вы просто скорее бы убили этого преклира — или, иногда, сам преклир — ходячий, живой оверт. (смех) И в этот момент (и это не единственная причина, вовсе нет), но в тот момент, когда вы понимаете, что ситуация становится весьма трудной, вы берете кого-то из его окружения, кто ненавидит этого человека или хочет его принуждать и управлять им; объяснить им как это «Руководство» даст возможность им делать это без проблем; и сделайте их ответственными за то, чтобы преклир проработал руководство. И преклир вернется к вам гораздо менее мерзким и будет гораздо легче одитироваться. Это одно из применений «Руководства».

Но атака на преклира должна содержать тот факт, что некоторые преклиры, в глазах даже самых святых из нас, просто не заслуживают стать чуть лучше! (смех)

[В этом месте в исходной записи разрыв]

Вы обнаружите, что многие преклиры будут использовать самые разумные, но полностью дутые причины, чтобы вы не делаете свою работу хорошо. Они будут находить причины, чтобы вы не делаете хорошей работы. Они будут искать поводы водить вас за нос.

Вы вполне можете ожидать от преклира, который только что получил невероятное достижение от какой-то сессии, что он вдруг отмочит вам такой финт, что если вы не ожидаете этого, вы просто рот разинете.

Потому что вы сидите весь из себя гордый тем, что улучшили этого преклира, а преклир говорит: «Ну я видел одитинг получше - на скотобойне», - что-нибудь в этом роде.

Если вы будете ошеломлены этим, то вот что вы сделали не так — вы неправильно оценили положение преклира на шкале тонов. Потому что вы довольно часто одитируете кого-то гораздо ниже 2.0, гораздо ниже 1.0, довольно часто, но не осознаете это по-настоящему, пока не увидите, как они начинают переходить границы.

Щелк — и они поднялись. Они поднялись до скрытой враждебности. Помните, что скрытая враждебность лучше и выше по тону, чем горе, независимо от того, насколько легким кажется обращение с человеком в горе или апатии. Вы поднимаете его руку - и он остается в этом положении. Вы говорите: «Вы, наверное, хотите сейчас что-то сказать», - и он говорит. В таком кейсе вы являетесь их самоопределением.

Но если вы поднимете этого человека по тону и он достигнет 1.1 или 1.5, он выдаст вам такое коленце, может очень явно, может очень скрытно.

Внезапно он может сказать — у вас все было хорошо с этим преклиром — этой девочкой, она была такой трогательной и выглядела так мило и все такое, и вы так помогли ей. И вдруг она говорит: «Я, может быть, не должна вам этого говорить, но помните преклира, которого вы одитировали на прошлой неделе? Ну того, которому вы так помогли. Так вот, кажется, вчера ее родственники положили ее в психушку». Бац! Видите? Превозносит вас — вы гордитесь тем, что сделали — и затем - Бэмс! Откалывает вам такой вот финт. Или внезапно набрасываются на вас в гневе.

Вы понимаете, если вы ответите в том же тоне, вы затолкаете их обратно в тон, который вам не нравился с самого начала, и вы сведете на нет плоды своей же работы.

Помните, вы готовы соглашаться со своим преклиром, вы с ним в аффинити и поэтому вы можете быть очень поражены этим. Потому что ваш тон — вы оцениваете их тон как апатию, так что, чтобы быть в согласии с ними, вам нужно до некоторой степени опустить себя до апатии. И вы поднимаете их по Шкале Тонов, и они внезапно обрушиваются на апатию с гневом. И это тяжко придавит вас, если вы не будете ясно понимать это.

Ну, если вы подняли преклира выше 2.0, вы уже на плаву. Конечно, вам нужно подготовиться к полосе 2.5. Эта полоса говорит «Ну, у меня более-менее все нормально; но какой в этом прок? Не знаю, чего это мы так упираемся. Я думаю все уже пройдено; все сделано, насколько это вообще можно сделать. Нет особого смысла продолжать. Я не должен — жить особо незачем, но если вам все равно, то и это не важно.

Конечно, это похоже на смесь… вам это может показаться апатией — похоже, будто они снова на дне. Нет. Они просто уперлись в 2.5.

Затем на этом уровне они начинают: «Ну, ладно — ну, все хорошо. Это уже пройдено. Это проодитировано. О, меня уже тошнит от мысли о том, чтобы это проходить. Зачем опять это проходить? Мне придется это проходить — о, это… Я так устал от этого». Они в 2.5 — и только на волос выше.

Хорошо, в следующий раз, когда вы проходите с ним инцидент, он уже выше — или в следующий раз, когда вы видите его в сессии — он еще немного выше, так что он уже легкомысленный и явно выше по тону.

Он говорит о матери: Ну, старушка делает то-то и то-то и затем, конечно, после того как она сует мою голову в бочку с кипящей смолой, что же, идем дальше — там остаток инцидента, и все такое, вот и все об этом инциденте. И предполагается, что вы засмеетесь: «Ха-ха-ха», - и оставите это покое, потому как тут больше ничего тут быть не может. О, нет! Смотрите, в инциденте, который вы проходили, этот человек был обожжен, и мама положила на ожог мазь, и оно горело и щипало. По его замечанию можно судить, что в инциденте еще что-то осталось.

И как вам теперь достать это, не слишком наезжая на преклира и не говоря: «Посмотри, ты по-прежнему говоришь на основе своих аберраций», — нет, такого вы преклиру не говорите. Когда вы беретесь за него, он практически не говорит никак иначе, чем на основе своих аберраций, но в этом-то и дело. Не нужно подтверждать ему это.

«Хорошо, давай еще разок пройдем это просто для надежности». И затем они проходят этот инцидент, в котором его голова едва не сварилась в смоле или что-то в этом роде. И рассказывают об этом абсолютно легкомысленно.

Когда они поднимаются до полного релиза по этому инциденту, он для них смешной. Они смеются над ним. Смеются гораздо больше, чем, по вашим представлениям, можно было бы вообще над чем-то смеяться. Иногда это очень сильно обескураживает одитора, когда он не может остановить смеющегося преклира. Потому что семье преклира может показаться, что он внезапно попал в истерическую манию, и совершенно сошел с ума, потому что он не может перестать смеяться. Им кажется, что это неестественный, деланный смех, потому что это ужасно громко и он никогда раньше не смеялся.

У этого преклира в данный момент срывается практически вся жизнь, причем срывается на заоблачных децибелах. Это линейный заряд. Я видел преклиров, у которых линейный заряд продолжался дни, и дни, и дни. Самый долгий заряд, который я могу вспомнить на вскидку, длился около семи дней. В старом Фонде время от времени получали четыре-пять часов, иногда десять часов, иногда двадцать четыре часа — редко больше. Это очень здорово. Если вам удалось запустить линейный заряд на преклире, вы можете показать ему любое слово, любую фразу, и он немедленно разразится хохотом в очередной раз. Что он делает — он срывает целую цепь ассоциаций.

Если вы начнете подкидывать ему очень печальные вещи, он будет смеяться даже сильнее. Например, вы говорите: «Ну хорошо, посмотри. Посмотри, давай взглянем на это серьезно. Давай будем серьезными», — обратим вектор на него. Он смеется: вы пытаетесь сделать его серьезным. И чем больше вы пытаетесь сделать его серьезным, тем сильнее он смеется. И вы говорите: «Ну хорошо, давай вспомним что-то печальное. Давай вспомним момент, когда твоя мать чуть не умерла».

«Да что ты? Ха-ха», - и следующий приступ хохота.

Над чем он смеется? Ну, он смеется от внезапного облегчения от осознания, что мать не умерла. Он выразит это как-то по-другому. И вы только побуждаете его смеяться еще.

Другая вещь, которая может произойти с одитором — это когда доводишь преклира до середины инцидента, и преклир начнет вопить. Что же, преклир может вопить. Не стройте иллюзий, что преклиры не орут. Орут.

У меня был преклир, который начал орать в два часа утра. Вошел, прислонился к дверному косяку, почти свалился мне в руки — сказал, что он в ужасной форме, и я одитировал его — просто стал вычищать данные сканированием локов. И он попал прямо в инцидент, который зацепил другой одитор, но не прошел. Этот парень и сам по себе был в плохом состоянии. Он был психотиком.

А тут он вошел в начало инцидента и начал вопить. Окна были во двор, два часа ночи — нам потом жаловались из домов за два квартала от нашего.

Вы спрашиваете, какая громкость звука? Человеческое существо не способно производить такой сильный звук — вот все, что я могу об этом сказать! Это раздирало уши, раздирало нервы, о-о-о! Вот с какой громкостью звука вы можете столкнуться с кем-нибудь из них.

Сядьте, заткните уши и скажите: «Пройди это снова». Работать с крикуном — это, между прочим, испытание для одитора.

Или заряд ужаса: заряд ужаса может быть так велик, что на самом деле может заставить кровать ходить ходуном. Заряд гнева может быть столь тяжел, что преклир склонен пробить кулаком стену. Много раз. Преклир бывает настолько вовлечен в инцидент, который проходит, что совершенно не осознает окружающее, он полностью перепроживает инцидент, он начнет бить головой о стену, нанося себе серьезные травмы. Ну, конечно, вам нужно сделать вот что… Ну, неплохо было бы попытаться подсунуть подушку между ним и стеной.

Иногда преклир катается взад-вперед по кровати. Вы как одитор можете получить жуткое головокружение, наблюдая, что происходит с преклиром. Потому что вы будете сдерживать себя, чтобы не дать преклиру скатиться с кровати, и вы будете сокращать свои голосовые связки, чтобы не дать ему сорвать свои, и вы попытаетесь вызвать у себя слезы на глазах, чтобы заставить его плакать, и проделаете множество других нелепых вещей. Вы подхватите его соматики, лишь бы он мог от них избавиться. И между прочим, вы включите свои собственные соматики, чтобы получить его соматики на себя. Вы будете пытаться, и пытаться, и пытаться включить его соматики, его соматики, его соматики — и вдруг приходят ваши собственные. А его - нет.

Короче говоря, вы действительно можете поработать над этим, и если у вас есть инграммы — в особенности Факсимиле Один — если оно у вас на месте, вы просто должны быть готовы пройти через немножко больше ада, чем вы обычно ожидаете в повседневной жизни.

Но ни в коем случае одитор не должен отступать! Ни в коем случае одитор не должен не суметь закончить инцидент, несмотря на капризы, слова или эмоции преклира.

Вы понимаете, что люди низко на шкале Тонов — ниже 4.0 — имеют большие проблемы с овертами. Одитинг выглядит как оверт. Возможно, где-то вы убили какую-то девушку, или кошку, или кого там, и она кричала, и вы впоследствии очень переживали об этом. Преклир начинает кричать, и вдруг к вам приходит мысль, что вы совершаете оверт против преклира. Так что вы останавливаетесь и пытаетесь как-то исправить ситуацию, вместо того чтобы дать ему кричать.

Вы как одитор должны быть готовы раскромсать этого преклира — просто раскромсать с точки зрения: позволить ему кричать, позволить ему проходить соматики, позволить ему ранить себя, позволить выпускать эмоции и тому подобное. Это не оверт.

Это просто при одитинге преклира рестимулировался ваш собственный старый оверт против другой динамики. Поэтому вы ощущаете себя в положении обидчика.

Реакция обидчика - попытка сожалеть об этом и исправить это. И, конечно, это сочувствие, и оно погубит вашего преклира!

Так что иногда вы будете проходить этот инцидент, и преклир попадет в заряд ужаса, и начнет кричать. И что вы сделаете?

Вы скажете: «Боже мой, вот я заставил его кричать. Душу я его, что ли?» - то, что вы сделали — кому-то когда-то раньше.

И вы говорите: «Ну, гм, гм, хм, есть ли какой-нибудь лок на этом? Есть ли какие-то локи на этом? Есть ли лок настоящего времени на этом?» - И преклир скажет: «Да. Гм, да». И перестанет кричать. «Да, на этом есть лок настоящего времени».

«Что произошло?»

«Ну, я увидел, как кричит эта девочка. Да. Я думаю, мать вытаскивала занозу у ней из пальца, и она кричала. Правда».

«Хорошо, начни с начала этого лока».

Ф-фу. И вы чувствуете потрясающее облегчение внутри себя. «Боже, похоже я выбрался из этого».

Да, вы выбрались, но оставили преклира с ужасным зарядом. Так можно вызвать у человека серьезную болезнь. Пройдите это! Пробейте это! Проломите это! Тем или другим способом.

Лучшим средством для одитора, конечно, является такое состояние ума, когда он готов совершить любой оверт, лишь бы преклиру стало лучше — любой оверт, лишь бы преклиру стало лучше. Такое состояние ума.

Между прочим, такое состояние ума — даже слегка подразнить его: «Ну что, вперед, пройди это! Итак, это тебя прикончит; что ж, пройди его. Ты говоришь, что у тебя легкие болят от крика? Ну что ж, поглядим, поглядим. Может быть, если мы пройдем этот более ранний инцидент, ты сможешь вообще убрать их из своей груди. Давай пройдем это!» И вы будете поражены, насколько часто преклир внизу Шкалы Тонов будет отвечать на это, и подниматься по Шкале Тонов до вашего уровня, и проходить это. Но вы должны быть готовы совершить оверт.

Это не означает, что вы на самом деле вы выйдете, возьмете бейсбольную биту и огреете его ею по голове. Но если бы вы считали, что огреть его бейсбольной битой по голове поможет пройти инцидент и даст ему улучшение, огрейте его бейсбольной битой по голове. Я имею в виду, что таким должен быть ваш настрой. «Мы собираемся сделать так, чтобы этому человеку стало лучше. Бац. Единственное, что делает его больным — это аберрация. Он хочет стать лучше, и я хочу, чтобы он стал лучше. Ну и что? Давай начнем. Он хочет стать лучше, вот и все». Уверенность. Суждение.

Возьмите бизнес, когда им управляет человек, который боится обидеть людей. Этот бизнес обречен. Работники будут несчастны, и обиженных людей будет много. Тот, кто боится обидеть людей, обидит многих и многих. Что я хочу здесь донести до вас — вы можете нанести вред многим преклирам, если будете бояться нанести им вред. Потому что единственный способ нанести вред преклиру - это не давать ему проходить инциденты. И если вы сможете не дать ему пройти достаточное количество инцидентов, если вы сможете не дать ему пройти то горе, если вы сможете не дать ему пройти тот ужас, если вы сможете не пустить его — не дать ему пройти через все эти конвульсии, что же, вы молодец. Вы сделали его больным навечно. Не то чтобы другой одитор не сможет это исправить. Но вы изрядно снизите его доступность. И какому-то другому одитору придется поднимать этого преклира с самого дна. Почему? Потому что вы не хотели навредить ему. Вы сочувствовали ему: это может быть очень серьезно. Кодекс Одитора из книги «Наука Выживания» следует знать очень хорошо. Есть две важные вещи, которых вы не должны делать.

Вы не должны обесценивать данные преклира. Вы не должны говорить ему «О, ну это дубляж. Давай пройдем что-то реальное. О, знаешь, чем проходить это, давай лучше пройдем что-нибудь другое».

Откуда вы знаете, что это не реально? Вы же не сидите внутри его головы. Вы не жили его жизнь.

Конечно, если он проходит восемнадцать крушений поездов, которые произошли в один и тот же год, а вы знаете, что он живет в деревне и там нет поездов, вы можете предположить, что он проходит нечто слегка спорное. Но не будьте уверены в этом до такой степени, чтобы его обесценивать. Нет, просто избавьте его от темы крушения поездов — просто освободите его от темы крушения поездов.

[Женский голос: «Какая прекрасная лекция!»]

Не обесценивайте его данные, и точка. Он будет страдать каждый раз, когда его данные обесценивают.

Вот вы проходите с преклиром инцидент, вы проходите инцидент, где он просто должен и полон решимости пройти то время, когда в четыре года его переехала машина. Отец выезжал задом из гаража и переехал его машиной. И он намерен проходить этот инцидент. Он просто ни о чем другом не хочет слышать, он должен пройти этот инцидент.

Понимаете, это был случай, когда отец ему что-то сделал, и он хочет показать вам, что у него есть оправдания для того, что он сделал отцу или отцам вообще.

Он хочет пройти этот инцидент. Хорошо, дайте ему пройти этот инцидент. Не устраивайте из этого большой склоки. В конце концов, возможно, что колесо перекатилось через его ногу и ее отрезали — это что-то умеренное, не такое, как те огромные, ранние инциденты, которые действительно уделали его как тэтана. Я взял неудачный пример, когда сказал: «ему переехали ногу». Это, наверное, был бы немного более серьезный инцидент, потому что он мог остаться без ноги и это могло рестимулироваться. А шансы вырастить ногу в его нынешнем аберрированном состоянии равны нулю. Я не говорю, что он мог бы вырастить ногу в другом состоянии, и не говорю, что не мог бы.

Как бы то ни было, он хочет проодитировать этот инцидент, так что вы начинаете и проводите его по инциденту. И он стирает его, и в конце это становится кристально ясным, и он прекрасно чувствует себя по поводу этого инцидента, ему нравится инцидент, он считает его классным. И он приходит домой и разговаривает по телефону со своей мамой. Мама живет в Южной Дакоте, и так уж случилось, находится в тоне 1,2. И он говорит: «Помнишь, когда папа на меня наехал? У тебя было зеленое пальто с фиолетовыми пятнышками. И я вспомнил дату, мне было четыре — и я посмотрел в дом и увидел все те картинки с ангелами, которые у тебя были…»

А мать ему: «Знаешь, у меня тогда не было никаких картинок с ангелами. Я купила их, когда тебе было восемь».

Он говорит: «Да но я прошел этот инцидент, и эта старая машина Максвелл выезжала: би-бип, хрусть, би-бип, хр…»

«Твой отец купил машину Максвелл только в 1921г.»

Он совершенно упустил из виду, что машины Максвелл в 1921 году не выпускались; я думаю, их перестали выпускать раньше. Я думаю, что в то время стали выпускать модель «Кардинал» или какой-нибудь «Рикенбакер». Я забыл, какая точно — но и мама тоже. Забыла ли она? Она намного старше, чем ваш преклир, и ее в этом инциденте не задели и мизинцем, так что ее данные о нем не особенно надежны.

Но, возможно ей не нравится, когда преклир что-то знает: внутренний голос говорит ей, мол, опасно, если мальчик будет знать все. Так что она автоматически начинает шлепать ему по рукам, по рукам — что он ни скажи.

«Но машина выехала из гаража и наехала меня, и у нас был доктор Ватсон».

И она говорит: «Ну, смотри… машина действительно наехала на тебя, но она тебя не переехала полностью, и твой отец очень жалел об этом. И это произошло, когда тебе было девять. И твой отец очень сожалел об этом, и по правде говоря, мы возместили тебе все. Мы купили тебе новый велосипед. И машина не переехала тебя, а ты наверно так испугался, что подумал, что переехала. Так что, ха-ха, мы не совершали никакого оверта против тебя. У нас нет оверта против тебя. Мы этого не делали. Мы этого не делали. Мы этого не делали», - Это все что она говорит. «Закрой эту тему, - говорит она. - Закрой — гм — давай поговорим о чем-нибудь еще. Я имею в виду, что это не реально». Он возвращается к вам, вы пытаетесь одитировать его и обнаруживаете, что у него пропал соник. И видео тоже. Его рикол съежился до шестнадцати лет, а раньше он ничего вспомнить не может. Замечательно.

А обесценивание прошлых жизней: если вы одитируете преклира вдоль и поперек Процессингом Усилия, вы неизбежно доодитируете его до какой-нибудь прошлой жизни, кем бы он там ни был. Даже если он сегодня самый крутой ученый-материалист на Земле, проодитировав где-нибудь три простых шаблонных усилия, я заведу его в прошлую жизнь.

Он окажется в толпе, которая глазеет на Бенджамина Франклина, запускающего змея. И он хмыкнет и скажет: «Ха, мне кажется, я это все выдумываю». А вы ему: «Ну, хорошо. Давайте вернемся в момент когда вы упали с лошади», - просто предполагая, что он, возможно, упал с лошади в той жизни — лошади есть лошади.

И он идет в тот момент — и внезапно говорит: «О, ты знаешь, у меня страшная головная боль!» Скажем: «Хорошо, давай пройдем инцидент падения с лошади». И вот он падает с лошади. И мы обнаруживаем, что это большие скачки в Бостоне, и его зовут Арман, и его родня живет в доме 322 по Бэк Бэй, и он получает весь заряд, и все это становится для него реальнее, реальнее и реальнее.

Это наводит его на одну очень интересную мысль. Это вдруг наводит его на мысль: «Я жил не только одну жизнь».

Самый скверный трюк, который можно с кем-нибудь проделать– это убедить его, что он проходит через все это всего один раз и другого шанса у него никогда не будет. Что он рожден в этом мире и так и умрет. И когда умрет, он умрет навсегда. И у него больше никогда ничего не будет.

Тогда для него станет чрезвычайно важно все, что он потеряет; все, в чем он проколется, он будет жутко жалеть. Вы можете удерживать индивидуума внизу Шкалы Тонов, доказав ему, что у него всего одна попытка, что он никак не выживает как индивидуальность.

Я вам говорю о феномене, который можно продемонстрировать. Я говорю вам об этом, потому что это очень, очень важно, чтобы вы установили для собственного удовлетворения существование предыдущих существований, до того как вы продемонстрируете кому-либо, что вы не хотите, чтобы они существовали, говоря им, что они не будут существовать.

Другими словами, не давайте этому механизму контроля распространяться, потому что нет ни единого доказательства, что индивидуум живет только раз. Нет ни одного доказательства! И есть достаточно веское, адекватное явление и доказательство, что индивидуум живет, и живет, и живет. У нас есть явление, у нас есть доказательство: это продемонстрирует любой детектор лжи. Любой полицейский может спросить любого преступника на детекторе лжи: «Жил ли ты до этой жизни?» И детектор лжи скажет: Бац! Да.

Это явление лежит прямо на поверхности. Это то, на что люди не хотят смотреть. Потому что их учили другому. Так что индивидуум проходит эту прошлую смерть, он проходит эту прошлую жизнь. Вдруг он осознает что-то, похожее на удар молнии. Его риколы внезапно восстанавливаются по всему траку, и он говорит: «Ты знаешь, я жил много раз!» Ого, это означает для него, что он будет жить снова. Это значит для него, что у него будет другой шанс. Это как вытащить приговоренного человека из камеры и сказать: «Здесь светит солнце!»

А потом он встречает где-нибудь какого-то гнусного типа, и тот говорит: «Никто на свете до этой жизни не жил, и все это знают». Это самое лучшее объяснение, вы понимаете, «все знают», что никто не жил раньше. «И потом, ты говоришь о Римской империи, так вот, чтоб ты знал, Римская империя рухнула в 221 году и после этого там правили только финикийцы, и ко всему прочему, их сменили египтяне, и оттуда пошли масоны».

Неважно, насколько сумасшедшие у него доводы, главное, что некто бомбит индивидуума и говорит ему: тебя не было! тебя не было! тебя не было! Они не просто говорят: «Прошлой жизни нет». Они говорят ему: «Ты сидишь в глубокой, темной клетке, откуда ты никогда больше не увидишь солнечный свет — у тебя никогда не будет другого шанса!»

И они не просто говорят ему, что он лжец, или что он неправ; они говорят ему: «Когда ты мертв, ты мертв, и ты будешь мертв всегда. И любой твой малый вклад в это общество обречен. В нем нет смысла. Ты ничего не готовишь для своего будущего. Возвращайся в свою темницу, и закрой дверь, и живи в темноте, парень». - Вот что они говорят ему. И тон преклира от обесценивая прошлых жизней ныряет, как ракетоплан — кувырк!

С этим можно сделать только одно: проодитируйте их до такого высокого уровня реальности, что их нельзя будет обесценить. И сами будьте очень внимательны насчет обесценивания преклиров, когда начнете одитировать что-то странное, особенное и чудаковатое.

Когда-то давно в Элизабет был бедный ребенок, над которым забавлялся весь персонал. И знаете, что он проходил? Он проходил прошлую жизнь на Марсе. И что вы думаете — конечно, это невозможно, только вот что я вам скажу: позже с очень разумными преклирами я сталкивался с прошлой жизнью на Марсе.

А тогда его чуть не свели с ума. У него был хороший шанс выбраться, и вернуться в строй, и быть в хорошей форме, но они искромсали его этим обесцениванием.

На Каких данных они основывались? Ни на каких, кроме желания навредить! Конечно, Факсимиле Один говорит вам, что вы живете только один раз. Вам не полагается знать!

И другое очень важное данное: не оценивайте данные преклира за него. Вы здесь для того, чтобы заставить его думать, а не для того, чтобы думать за него! И хотя это очень любезно с вашей стороны сказать: «Ну, ты помнишь инцидент, который мы проходили вчера?» И он говорит: «Ну, да, помню».

И вы говорите: «Ну, знаешь, тот, когда тебя переехала машина, когда тебе было четыре, и ты вспомнил ангелов?» И он говорит: «Да. Ну, я этого не вспоминал».

«Ну, - говорите вы, - Ты знаешь, ты думал, что это было очень реально». Данные, Данные, Данные, Данные, Данные, Данные, Данные — пичкаете его. И видите, как он падает по шкале тонов.

Вы делаете с ним тот же самый трюк, который с ним делали множество людей, вы говорите: «Ты не можешь думать или оценивать сам за себя. Я должен думать, и оценивать, и помнить за тебя».

Вы приходите в дом, где, например, муж чувствует себя не очень уверенно, и очень часто вы обнаружите, что его жена упорно отвечает на все вопросы, которые вы задаете мужу — встревая сплошь и рядом — даже если вы просто дружески болтаете с мужем. Вы говорите: «Ну, держу пари, что это было где-то около 1918». И он говорит: «Ну, на самом деле…»

И тут встревает она: «Ну, на самом деле — это было довольно скверно, не так ли дорогой?»

Все его мнения — она пичкает его мнениями прежде чем он сможет их высказать. И этот парень будет в плохом состоянии!

Вы как одитор можете затолкать преклира вниз Шкалы Тонов, рассказывая преклиру, что о чем он должен думать. Вас не касается, о чем он думает.

И самый простой путь не оценивать за него — это не обращать внимания на то, что оценивает он. Потому что, если вы будете делать свою работу, он автоматически будет оценивать.

И ваша работа создать условия, где он сможет оценивать, а не оценивать за него.

Есть два способа разрушить преклира: первый — это оценивать за него, а второй — обесценивать его.

И единственное действие, которое вы можете сделать неправильно — это струсить и из-за своей трусости не позволить ему проходить инцидент.

Эти три вещи при атаке на преклира становятся чрезвычайно важными, и вы должны уделять огромное внимание Кодексу Одитора в целом.

Большое вам спасибо.