Это последний день нашей конференции, когда я читаю лекции. Мы рассматривали СРП 8, а сейчас мы рассмотрим «Шесть шагов к лучшей бытийности» — технику, которую я раньше называл «Шесть шагов к самоодитингу». Как я вижу, название «Шесть шагов к лучшей бытийности» подходит к этой технике гораздо лучше, чем «Шесть шагов к самоодитингу», так что я продолжаю называть ее «Шесть шагов к лучшей бытийности». Ведь боже мой, сфера ее применения не сводится к одному лишь самоодитингу. Однако эта техника — или эта комбинация техник — может быть использована с этой целью.

Так вот, в качестве вступления позвольте мне заверить вас в том, что любая из этих техник — СРП 8, СРП 8-У, «Шесть шагов к лучшей бытийности», «Короткая восьмерка»… все это более или менее удачные комбинации техник. Эти техники были созданы в попытке убрать… слушайте очень внимательно, потому что в этом весь секрет… убрать внимание преклира с его тела и направить это внимание на окружение.

Интроверсия: внимание преклира — на его теле, в его теле; экстраверсия: его внимание вовне.

Все, что не так с любым человеком, — это то, что он слишком интровертирован. Таким образом, мы используем слово «интровертирован» просто для обозначения… Ого, и что же оно обозначает? Давайте проанализируем его и дадим ему какое-нибудь подходящее определение. Листаем словарь. «Верт» — латинский корень, означающий направление, а «интро» означает «внутрь», так что получается «направление вовнутрь». В том смысле, в котором мы используем слово «интроверсия», и в том смысле, в котором оно всегда использовалось в предмете со смехотворным названием «психотерапия»… Между прочим, очень часто никакого смеха там и не было. Мне не следует упоминать о смехе. Многие пациенты прежних психотерапевтов пришли в незавидное состояние. Они больше не могут смеяться; у них сломаны челюсти или что-то подобное.

Как бы то ни было, это слово означает «смотреть внутрь», то есть человек смотрит в себя; это интроверсия.

А когда человек смотрит вовне, на свое окружение — это экстраверсия.

Каждый человек находится где-то на градиентной шкале экстраверсии — интроверсии. В этом обществе в настоящее время оптимальное состояние означает, я бы сказал, примерно 80 процентов внимания на себе — следить за тем, чтобы вести себя так, как принято, — и 20 процентов внимания на окружении, находящемся на расстоянии не больше чем полметра-метр от кончика носа. Если кто-то может прийти в такое состояние, как бы стиснутое со всех сторон, то он считается совершенно приемлемым в обществе, потому что он в апатии и окружение может управлять им.

Не думайте, что 50 процентов интроверсии и 50 процентов экстраверсии — это оптимальное состояние. Только потому, что эти два слова можно хорошо разделитьпополам (это два слова, так что давайте разделим их пополам), не думайте, что это состояние оптимальное; вовсе нет. Нам нужно максимум 2 процента интроверсии и примерно 98 процентов экстраверсии.

Человеку нужно присматривать за телом достаточно внимательно, чтобы оно не убежало. Тела очень послушны. Людей так усердно заставляли подчиняться, так усердно заставляли выживать, к людям применяли так много силы, что в результате они начали думать, будто им самим нужно очень усердно трудиться, чтобы заставить свое тело подчиняться. Папа и мама так и делали, правда? Они очень усердно трудились над тем, чтобы заставить тело ребенка подчиняться; поэтому люди считают, что им тоже нужно усердно трудиться, чтобы заставить тело подчиняться. Кроме того, они считают, что им нужно очень, очень усердно трудиться, чтобы выживать. А им это не нужно. На самом деле чем усерднее они трудятся над тем, чтобы только выживать и ничего больше, тем меньше они будут выживать, это несомненно. Тем меньше они будут радоваться жизни. Ну ладно.

Таким образом, исходя из этого определения, оптимальная техника — это та, которая приводит к экстраверсии за минимальное время. И в данном случае под экстраверсией мы понимаем стабильную экстраверсию.

Конечно, если вы подойдете к любому человеку, который получал процессинг, и ударите его по лицу бейсбольной битой, он интровертируется. Его внимание обратится на место удара, а это и есть интроверсия. Не то чтобы человеку прямо сказали: «Ты должен смотреть на себя; ты должен направлять внимание на самого себя». Ему все время это говорят. Мама говорит: «Не трогай этот утюг, не делай того, не делай этого. Только представь, что с тобой может случиться; а ты не хочешь, чтобы тебе было больно» — и все в таком роде. Это просто другая формулировка фразы «Направь внимание на самого себя».

Большинство споров начинается с логичных доводов, а кончается личными обвинениями. Сперва человек заявляет: «Ну, я демократ потому, что…» — а под конец выдает что-нибудь логичное, понимаете: «А ты урод». Безо всяких причин, понимаете? Так развивается любой спор.

Так вот, спор между какой-нибудь формой жизни и МЭСТ-вселенной развивается точно по такой же схеме. Сперва якорные точки этого существа находятся на большом-большом расстоянии, и тут МЭСТ-вселенная начинает «обрабатывать» его. Она внушает ему представление о том, что его якорные точки придвигаются все ближе, и ближе, и ближе, и ближе, и ближе, и… «Какие якорные точки?» Тут-то все и кончается. «Какие якорные точки?»

Так вот, восемь динамик… Никогда еще понятие восьми динамик не было для нас таким полезным, как сейчас. Восемь динамик представляют собой непрерывно расширяющуюся перспективу. Восьмая динамика, так уж случилось, включает в себя все пространство МЭСТ-вселенной! Все-все пространство МЭСТ-вселенной.

И вы знаете, что сейчас ваши якорные точки не достигают всей этой вселенной, хотя у вас, вероятно, где-то там есть какие-то якорные точки.

Седьмая динамика — это якорные точки в области абсолютной жизни, высшего уровня самой жизни, и, конечно же, она включает в себя духов и все такое прочее. Это и есть Седьмая динамика.

Шестая динамика — это опять-таки МЭСТ-вселенная. Однако это МЭСТ-вселенная в несколько более узком смысле: Шестая динамика включает в себя всю энергию, материю, все движение и формы МЭСТ-вселенной. Она не включает в себя Восьмую динамику — все пространство МЭСТ-вселенной.

Сужая круг, мы доходим до Пятой динамики. Это вся жизнь, которая есть в МЭСТ-вселенной.

А дальше идет Четвертая динамика — все человечество. А потом Третья динамика — все группы; Вторая динамика — весь секс, продолжение жизни в детях; и Первая динамика — весь вы.

Так вот, если бы человек поднялся по этим динамикам до самого верха, естественно, перед ним открылась бы огромная перспектива.

Но вы заметите, что по каждой динамике ваша сфера охвата может уменьшиться. Другими словами, по каждой динамике область, которую вы охватываете, уменьшается, так что у вас остается лишь небольшая часть каждой динамики. Границы каждой динамики сужаются.

Так вот, это интересно. То, о чем я вам здесь рассказываю, — это не просто теория. Вы можете спросить преклира, на каком расстоянии от себя он может достигать каких-то вещей, и если он… если он в совершенно ужасном состоянии, то он ничего не может достигать.

Один парень рассказал мне на днях о женщине, которая не могла подметать пол, не могла работать, не могла делать уборку. И вот почему: она не могла ни к чему прикасаться. Она не могла прикоснуться к венику. У нее все время болели руки. Это любопытное состояние, не правда ли?

И он оказался достаточно наблюдательным, чтобы заметить, что эта женщина не могла прикасаться ни к чему, связанному с работой. Все, что связано с работой, было неприкасаемым. Работа — другими словами, способность справляться с усилием — была общим знаменателем.

В этом обществе понятия «работа» и «развлечение» перепутаны. Справляться с усилием, получая при этом удовольствие, — это развлечение. Прямо сейчас на Земле есть цивилизации, которые существовали гораздо дольше, чем Соединенные Штаты Америки, и в которых справляться с усилием — то, что вы назвали бы работой - считается огромным удовольствием. Такая точка зрения неизменно присутствует в этих цивилизациях. И они находятся в хорошем состоянии. Так что в нашем с вами языке или в том образце, которому следует американская цивилизация, есть что-то очень странное и необычное. Люди здесь постоянно говорят об экономии трудовых затрат, порицают труд, не желают трудиться; они работают только затем, чтобы в конце концов выйти на пенсию. Это и есть самый корень того, что разрушает эту цивилизацию (если ее что-то разрушает); все дело просто в усилии, нежелании справляться с усилием.

Так вот, по мере того как уменьшается желание справляться с усилием, сокращается доступная человеку область. Это можно наблюдать у психотика: его внимание не достигает даже кончика его носа. Так что когда вы просите психотика достигнуть предмета, находящегося за полметра от него, вы побуждаете его начать двигаться вверх.

Объем пространства, которое охватывает индивидуум, напрямую связан с его алертностью, способностью действовать и двигаться, думать и реагировать, создавать и разумно мыслить. Все это напрямую связано с объемом пространства, которое человек может занимать с помощью своих якорных точек. Этот объем пространства чрезвычайно важен — настолько важен, что усилие низкотонных людей можно описать как попытку отобрать пространство у других людей. Низкотонные люди пытаются отобрать пространство у других людей. Они испытывают «жажду пространства».

Перед вами вся вселенная, в которой пространства хоть пруд пруди. В ней столько пространства, что если бы вы шагали через него долго-долго, вы не смогли бы с легкостью его преодолеть; на самом деле в ней столько пространства, что вы не смогли бы с легкостью перебросить через него доллар. Но вот люди — они усердно борются за то, чтобы завладеть пространством друг друга. Причина этого в том, что подготовленное пространство куда более привлекательно, чем неподготовленное, — другими словами, пространство, в котором есть мокапы, куда лучше пустого. Как бы то ни было, все эти люди просто испытывают «жажду пространства».

И вы видите человека, который не может справляться с пространством; он наверняка… ниже определенного уровня Шкалы тонов… он наверняка пытается отбирать у людей их пространство.

Психотик в очень возбужденном, маниакальном состоянии, который ведет себя безумно, который лихорадочно движется туда-сюда, вызывая ужас у окружающих, просто-напросто прилагает последнее отчаянное усилие отобрать хотя бы пару кубических сантиметров пространства у санитарки или у кого-то в этом роде.

Люди считают пространство чем-то ценным. Когда человеку кажется, что у него кончается пространство, он приходит в незавидное состояние. Вот так и объясняется то состояние, в котором находятся жители Нью-Йорка. Им приходится очень и очень туго. Возьмите водителя такси или кого-нибудь в этом роде. Таким людям приходится ужасно туго, стоит им только начать по-настоящему конфронтировать объем пространства, стоит им только задуматься о том, какой там объем пространства. До тех пор, пока они не считают, что в их пространстве есть что-то выдающееся, и пока они не задумываются о том, что пространство вообще существует, они не чувствуют, что ими кто-то помыкает; они довольны и счастливы, у них предостаточно пространства. Они владеют всем пространством в Нью-Йорке. А потом появляется кто-то и заявляет: «Нет, вы не владеете всем пространством в Нью-Йорке». Один из способов сообщить об этом человеку — это столкнуться с ним. С такси этого водителя сталкивается какое-то другое такси, они сталкиваются с достаточной силой, и это демонстрирует ему, что у него недостаточно пространства.

Совместное владение пространством — это на самом деле единственное возможное решение единиц жизни, потому что очень трудно владеть пространством одному.

Дети владеют пространством вместе со всеми остальными жителями своего города. Они говорят «мое здание муниципалитета», «мое то», «мое это». Все это принадлежит им, потому что они и не думают об индивидуальном владении.

Когда речь заходит о владении… когда встает вопрос о владении, это означает, что у человека появилась мысль о том, что кто-то другой может владеть пространством. В ту секунду, когда он покупается на идею о том, что кто-то другой может владеть пространством, он осознает, что ему самому нужно владеть тем пространством, которое у него уже есть, чтобы обеспечить безопасность этого пространства. Так что заборы из колючей проволоки… заборы из колючей проволоки вырастают на границе штата Техас. Люди начинают закреплять границы пространства.

Пока не выросли заборы из колючей проволоки, в стране было гораздо больше свободы. А после того как заборы из колючей проволоки выросли, люди начали беспокоиться, и беспокоиться, и беспокоиться все больше, больше и больше о пространстве, пространстве, пространстве. И в конце концов люди начали разграничивать округа и дороги… размечать дороги, и межевать небольшие участки земли — сорок акров и тому подобное, — и тон всей страны стал падать и падать. Потом дело дошло до городов, поселков, крупных зданий, и тон страны падал все ниже, ниже и ниже. А когда тон падает до того, что в городе создают университет, — это конец.

Как бы там ни было… маленькое красное здание школы безбожно ворует пространство. Оно отбирает у ребенка все огромное прекрасное пространство за пределами четырех стен. Знаете, люди говорят, что стыдно отбирать конфеты у маленьких детей. Чушь! Отбирайте у детей конфеты сколько угодно, но не отбирайте у них пространство, заставляя их посещать школу. Иначе они станут такими же, как мы.

Когда кто-то проводит ужасно много времени в ограниченном пространстве (между прочим, это жуткая картина)… Когда кто-то проводит много времени в ограниченном пространстве, он становится все более и более зафиксированным, все более и более зафиксированным, все более и более зафиксированным в своих взаимоотношениях с пространством. Ни в коем случае не делайте с человеком вот чего: не помещайте его в ограниченное пространство и не заставляйте его подавлять все белое, находясь в этом пространстве, потому что так он в конце концов уничтожит все якорные точки, которые у него есть.

Так вот, не помещайте его в какое-то маленькое пространство и не побуждайте подавлять все белое; ведь если так с ним поступить, он станет «нормальным». А это как раз то, что вы делаете, когда читаете: вы подавляете все белое и подпускаете к себе черное.

После взрыва вы можете выбежать… если бы здесь на улице внезапно произошел большой взрыв, вы могли бы выбежать на улицу и просто послушать, что люди спрашивают друг друга. Они будут задаваться вопросом: «Какова значимость этого?» Это и есть чернота. Это и есть тайна: «Какова значимость этого взрыва?»

Первое пространство было создано якорными точками, разбросанными во все стороны, как при взрыве. Мы видим, как это происходит. Мы видим, что образуется нисходящая спираль, потому что чем больше пространство подавляют, тем больше человеку приходится думать о пространстве; ведь он не может иметь то, другое пространство, он может лишь думать о том, как оно выглядит. Так что подавление увеличивается и увеличивается, человек думает все более и более усердно; по мере того как пространства становится меньше, человек думает больше. Пространства меньше, а человек думает больше, больше и больше. Он рассуждает, рассуждает, рассуждает, рассуждает, рассуждает, рассуждает, рассуждает, рассуждает — становится биржевым маклером или кем-то в этом роде. Он рассуждает, рассуждает, рассуждает, рассуждает, рассуждает. Он становится философом.

Время от времени кто-то говорит мне… кто-то говорит мне: «И как тебе удается до всего этого додуматься?» На самом деле я ни до чего не додумываюсь. Это поразительный факт. В действительности со всем этим предметом не связано никакого думания. Если бы я занимался сплошными размышлениями и рассуждениями, то у меня ушло бы… о, много, много лет, целые годы, годы и годы… я бы сказал, сотня-другая лет ушла бы на то, чтобы тщательно все это продумать, — если бы мне вообще удалось это продумать.

Однако наш предмет развивается не так. Вот как он развивается: вы знаете что-то, но вы не знаете язык, которым это можно выразить, и потом вы не знаете, в каком плохом состоянии находятся люди, и вы не знаете, как все это сочетается. Но что у нас есть? У нас есть очень специфические способы применения и очень специфические системы общения.

Так вот, если вы находитесь там, где есть свобода пространства, и смотрите на область ограничения пространства, то нашу проблему можно решить. Но поверьте мне (и если вы не верите больше ничему из того, о чем я говорю, прислушайтесь хотя бы к этому): совершенно невозможно решить проблему, находясь в ограниченном пространстве и пытаясь найти открытое пространство. Вот почему ни один университет не решил эту проблему. Университетские ученые сидят в ограниченном пространстве и пытаются вообразить, как выглядит обширное открытое пространство. Это сделать невозможно.

Если бы они на самом деле хотели разрешить проблему разума, то они пошли бы, уселись на вершину Пайкс-Пика и посидели там какое-то время. Индусы так и поступают. Когда я был ребенком, я узнал, какой огромный эффект это дает: взять и уйти куда-нибудь в глушь, ни с кем не разговаривать, ничего не видеть день за днем, день за днем, день за днем — четырнадцать дней. Ваши якорные точки расходятся все дальше, дальше и дальше. Через некоторое время вы вообще перестаете видеть значимость в жизни. Никакой значимости нет. Вы живы; вы счастливы.

Именно в этом направлении мы двигались, пытаясь решить эту проблему. По крайней мере мы смотрели из внешнего пространства в ограниченное пространство, пытаясь выяснить, что же происходит.

Основным аспектом этой проблемы было общение. Например, вы обнаружите, что уже в некоторых лекциях 50-го года говорится о том, как сокращается область, охватываемая динамиками, и тому подобное. Так вот, это не было изложено внятно… это было недостаточно внятным, чтобы это можно было применять; это было недостаточно понятным, чтобы это применять, — с моей точки зрения; я должен был сделать это понятным.

Эта проблема в первую очередь связана с выявлением того, что делают якорные точки и чего они не делают. Но в первую очередь… есть ли что-то желательное в ограниченном пространстве? Да, да, ограничивать пространство можно, но ради бога, вам как человеку, вам как живому существу не стоит попадать в ситуацию, когда вы будете считать, что все на свете — это ограничение, и нужно ограничивать абсолютно все, а иначе это вообще не имеет ценности. Если у вас возникнет такое представление о жизни… представление о том, что все должно находиться близко-близко… вам нужен маленький офис, вам нужен маленький класс, вам нужно все время быть в машине, чтобы перемещаться в пространстве, — смотрите в оба, ведь вы на самом деле мчитесь по «американским горкам».

Вам стоит время от времени смотреть внимательно и выяснять, насколько велико расстояние до того или иного предмета; но только вам нужно охватывать взглядом все расстояние до этого предмета. Попробуйте как-нибудь выйти во двор и посмотреть на звезды. Просто посмотрите на звезды, а потом поместите якорную точку возле какой-нибудь звезды.

Знаете, по традиции на звезды следует смотреть таким образом: вы смотрите на них и осознаете, как вы малы и незначительны. Ну, а вы посмотрите на звезды и поместите туда парочку якорных точек.

Таким образом, «Шесть шагов к лучшей бытийности» — это техника, которая не вполне… она еще не вполне позволяет делать это, но, вероятно, она претерпит небольшие изменения, и тогда она позволит делать это… в ней внимание направляют поочередно то на разум, то на окружение; то на окружение, то на разум; то на разум, то на окружение. Другими словами, мы вызываем интроверсию, а потом переходим к экстраверсии, и таким образом мы пытаемся устранить все те вещи, которые не дают преклиру как следует экстравертироваться. Вы понимаете, именно такой образ действий должен лежать в основе всех подобных техник.

И вы можете просто записать это как технику, лежащую в основе всех техник:

«Направьте свое внимание на себя». «Теперь направьте его на стены этой комнаты».

«Теперь направьте свое внимание на себя». «Теперь направьте его на лампу». «Теперь направьте свое внимание на себя». «Теперь направьте его на солнце». Понимаете, вот это была бы техника… я имею в виду, она… Вы знаете, я три года говорил, говорил и говорил, пытаясь свести все это к одному предложению, и только что у меня это получилось.

Так вот, такое чередование высвобождает единицы внимания человека — как те, которые застряли где-то снаружи (помните, они застревают снаружи), так и те, которые застряли где-то внутри.

И вот одна вещь, которую люди не переносят… Понимаете, кто-то ходит и говорит: «Меня предали. Мои родители меня предали, и другие люди меня предали». Понимаете, люди охотно говорят о том, как их предали, но они не говорят о том, как их осмеивали. Обратите внимание на этот момент: он весьма важен для решения нашей проблемы. Везде вокруг вас есть люди, у которых якорные точки расположены не дальше кончика носа, так что они вас не видят. И эти люди волей-неволей… не потому, что они движутся по нисходящей спирали, и не потому, что таково действие этой вселенной… они предпочитают, чтобы якорные точки были очень близко к ним, потому что они знают: если они разместят якорные точки где-то далеко от себя, у них не хватит сил на то, чтобы эти якорные точки охранять. А что это означает с точки зрения мысли? Эти люди боятся осмеяния больше, чем предательства. Осмеяние куда хуже предательства, бесконечно хуже.

Вот почему ваш преклир не смеется, вот почему у него не выходит линейный заряд. Он не может смеяться. Смех означает осмеяние. Смех извращают, стирают в порошок, разбивают на кусочки и так далее и тому подобное; у смеха есть неприятное свойство: он превращается в осмеяние. И это… преклир просто все смешивает. Бывает хороший, открытый, здоровый смех и тому подобное; но, допустим, преклир считает любой смех осмеянием.

Так вот, если вы хотите, чтобы кто-нибудь почувствовал эмоцию стыда, смущения или того, что его осмеивают… стыд и смущение, возникающие из-за того, что его осмеивают, — вот все, что вам нужно сделать: добейтесь, чтобы он представил себе, что кто-то завладел какой-то принадлежащей ему вещью и удерживает эту вещь за много метров от него, не давая ей вернуться к нему. Вы добиваетесь, чтобы преклир представил себе это, и через некоторое время он начинает ужасно нервничать, и у него включаются стыд, смущение, боязнь сцены и всевозможные другие вещи.

Возьмите кого-нибудь, чьи якорные точки находятся очень близко к нему; он немедленно продемонстрирует вам, что он ужасно уязвим.

Теоретически могла бы возникнуть и противоположная ситуация, но я не знаю, возникает ли она на практике. Теоретически у человека все якорные точки могут быть расположены так, что ни одна из них не может к нему приблизиться. Понимаете, он не допустит, чтобы хоть какая-нибудь якорная точка находилась близко к нему. Такой человек может существовать. Какой-нибудь очень, очень худой человек на самом деле может быть именно таким. Он не позволяет ни одной якорной точке приблизиться к себе. Возможно, как раз этим объясняется тот факт, что жители Техаса такие долговязые. Так вот, я не исследовал этот момент, но, возможно, вы обнаружите, что все так и есть.

Очевидно, такому человеку осмеяние нравится гораздо больше, чем предательство. Для него предательство хуже осмеяния, и вы заметите это в его конституции. Однако большинство людей предпочитают предательство. Они охотно говорят о том, как их предавали, но они не говорят о том, как их осмеивали.

А как вам добиться, чтобы кто-то почувствовал эмоцию того, что его предали, и все связанное с этой эмоцией? Просто добейтесь, чтобы он удерживал свои якорные точки нестерпимо близко к себе или чтобы он почувствовал, что они были с силой вдавлены в него.

Вы хотите знать, почему общество, в котором люди быстро передвигаются по довольно небезопасным дорогам, в конце концов становится сравнительно параноидным и с легкостью формирует расчет «один-единственный»? Люди, передвигающиеся туда-сюда в больших машинах, для езды в которых не требуется выдвигать якорные точки, а достаточно лишь время от времени скользить взглядом по дорожным знакам, обычно формируют расчет «один-единственный».

Почему? Каждый городок приплывает к ним с этой стороны. Каждый новый крупный объект, каждый новый перекресток, каждый новый дорожный столб подплывает прямо к ним, прямо к ним, и если они считают эти объекты якорными точками, то они ясно видят, что якорные точки вдавливаются в них.

Вы обнаружите водителей, которые не могут с легкостью удерживать свои якорные точки на расстоянии одного-двух километров перед собой. Другими словами, они не могут охватывать все находящееся перед ними пространство. Когда вы обнаруживаете такого человека, вы знаете, что он на пути к тому, чтобы стать плохим водителем. В один прекрасный день он попадет в автокатастрофу. Все дело просто в том, что якорные точки вдавлены в него. Это не его якорные точки, и в любом случае он владеет всеми якорными точками, однако дорога ограничивает его. А дорога отлично умеет давать оценку, поверьте мне: она ограничивает восприятия человека, сужая их до одного канала.

Время от времени вы будете обнаруживать преклира, у которого перед носом есть какая-то длинная полоса. Она тянется далеко-далеко перед ним. У него есть такая идея, понимаете? Мне не следует говорить, что такое состояние очень широко распространено; оно встречается очень, очень редко — не больше чем у девяноста процентов людей. И эта длинная полоса, если ее размотать, оказывается дорогой; это дорога и ничего больше. Это не что-то электронное или какое-то еще; это просто дорога, существующая в этой жизни. Она состоит из всех точек всех дорог, которые он пытался остановить.

Когда человек попадает в автокатастрофу… Изначально он решил, что он будет ехать вперед по дороге, но дорога выдала ему другую оценку: она остановила его. Он остановился прежде, чем прибыл в место назначения. И после этого вы обнаружите, что такой человек не может сесть в такси, пока оно не доедет до места. Вы обнаружите, что он не может собраться, пока не настанет время быть там, куда он собирался. Вы обнаружите, что он не может прийти вовремя на назначенную встречу; он всегда опаздывает. Почему? Он не может прибыть. Есть люди, которые не могут начинать, и люди, которые не могут заканчивать.

И самое распространенное проявление в этом обществе — из-за проблем с транспортом и так далее — состоит в том, что люди не могут прибывать. У них замечательно получается начинать, но ужасно получается заканчивать. Они не могут прибыть на место.

Однако если человек в течение нескольких дней… эту ситуацию исправить очень легко… если человек твердо решит в течение всего нескольких дней каждый раз прибывать на место, он обнаружит, что весь его душевный склад изменится. Ведь им владеет идея о том, что он не может прибыть, вот и все. А причина в том, что он не может чисто географически оказаться в нужной точке.

Кроме того, если он не может прибыть, то он не может и вернуться, и вся эта проблема становится очень сложной.

Итак, вы видите, в чем заключается наша цель. Мы просто стремимся к тому, чтобы у преклира было больше пространства. Или же (теоретически) вам может встретиться преклир, у которого слишком много пространства, и он никак не может от него отдалиться. Но если у него есть такой расчет, то у него есть расчет и о том, что у него недостаточно пространства, и этот последний расчет более важен.

В какой-то небольшой степени этот расчет присутствует у каждого человека. Он не может отдалиться от какого-то участка пространства. Кто-то завладел чем-то, что принадлежит ему

Парень, эмоции которого перекрыты с того самого дня, как ему изменила девушка, теперь должен быть вам совершенно понятен. Кто-то завладел одной из его якорных точек, и он занимает слишком много пространства, связанного с этой якорной точкой. А когда у вас слишком много пространства, у вас не может быть эмоции. Эмоция в действительности — это сконцентрированное смотрение; а чтобы смотреть, необходимо пространство. Так что этот парень не может сконцентрировать свое смотрение в достаточной степени, чтобы иметь эмоцию, потому что Берта принадлежит кому-то из округа Боров.

Вы видите, как это происходит? Это же можно применить и к девушке. В возрасте шестнадцати лет она влюбилась в парня, а тот взял и уехал со своей женой. У нее осталась якорная точка. Она потеряла якорную точку, очень значимую для себя. В этом месте ее пространство растянуто, поэтому у нее больше не включаются эмоции.

Понимаете, вот что происходит с людьми, у которых отсутствуют эмоции. Как бы такой человек ни протестовал, Е-метр покажет вам, что у него был роман, который кончился очень и очень печально; его пространство растянулось, и он не может сократить его до прежних размеров; поэтому у него «нет эмоций» (в кавычках).

Итак, как я уже сказал, существуют два состояния. Преобладающее… предпочтительное состояние — то, которое больше всего нравится людям, — это предательство: якорные точки вдавлены; а то, которое меньше всего нравится людям,

– это осмеяние: якорные точки вытащены.

Так что вы видите, пространство чрезвычайно ценно, однако люди не могут его иметь: если они будут иметь пространство, их будут осмеивать. Это элементарно.

«Шесть шагов к лучшей бытийности» на самом деле включают в себя примерно то же самое, что мы обсуждали, когда говорили об СРП 8 и СРП 8-У; однако эта техника разработана таким образом, чтобы человек мог применять ее к себе самому, и она достаточно легкая. Но здесь нужно сделать одно небольшое предостережение: не предлагайте человеку, который находится далеко, далеко, далеко внизу Шкалы тонов — в диапазоне невротика — проходить «Десять минут ничего». С невротиками происходит фьюююю.

Так вот, когда человек впервые начинает проходить это, у него возникает интересное проявление. Он проходит «Десять минут ничего», и у него уходит довольно много времени — несколько сессий или несколько попыток, другими словами, несколько прохождений через «Шесть шагов к лучшей бытийности», — прежде чем он в конце концов внезапно почувствует ничто. В первый момент, когда он на самом деле полностью чувствует ничто, он в действительности сильно удивляется. И он ощущает очень, очень сильное удовлетворение, когда по-настоящему чувствует ничто. А до этого у него каждый раз с «ничто» смешивалось «нечто».

Вы можете использовать «Вопрос и ответ» вместе с «Десять минут ничего».

«Почувствуйте все ничто, которое окружает тело». «Теперь почувствуйте его как вопрос». «Теперь почувствуйте ничто в теле как ответ». И вы как бы счищаете что-то с преклира слой за слоем, пока он не сможет с легкостью чувствовать ничто.

Или же вы говорите: «Теперь почувствуйте, каким плотным является тело».

«Теперь почувствуйте, какое оно плотное в качестве вопроса». «Теперь в качестве ответа плотно заполните все пространство вокруг этого человека». И, конечно же, вы… вы немедленно получаете то состояние, к которому он движется: его якорные точки крепко-накрепко вколочены в него.

Но «Десять минут ничего»… Человек просто все оставляет. Это не десять минут отсутствия комнаты, не десять минут отсутствия тела; это десять минут отсутствия и мысли тоже, вы понимаете? Просто ничто. И вы обнаружите, что ваш преклир или вы сами (если вы проводите себе самоодитинг) сможете достичь «Десяти минут ничего»

после нескольких прохождений, если это не получится у вас при первом же прохождении.

При работе с некоторыми кейсами — не невротиками — вы обнаружите, что преклиру кажется, будто под ним только что взорвалась бомба или что-то в этом роде, потому что он просто бабах. «Десять минут ничего» — и он внезапно оставляет все на свете. У него возникает множество соматик и так далее.

Если с человеком такое происходит, то это не означает, что он невротик. Ведь если вы попросите невротика почувствовать «ничто» в течение десяти минут, при одной мысли об этом он… «Десять минут ничего. О, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет!» Ему необходимо иметь хоть что-нибудь. Ему просто необходимо иметь хоть что-нибудь. И эта необходимость иметь что-нибудь настолько навязчива, что даже мысль о том, чтобы почувствовать ничто, очень его расстраивает. Так что вы можете следить за тем, как действует эта техника. На самом деле она не доставит вам серьезных неприятностей. Пусть даже человек сойдет с ума — вы сможете вытащить его из этого. Пара пустяков.

Так вот, это ваш первый шаг. Если бы вы брали каждую из этих маленьких техник, которые входят в «Шесть шагов к лучшей бытийности», если бы вы брали каждую технику саму по себе и просто использовали… использовали только ее и ничего больше, вы в конце концов получали бы желаемые результаты. Но если вы будете так делать, то у вас не будет переключения от интроверсии к экстраверсии; а это переключение желательно, потому что оно изменяет характер кейса.

Так вот, все техники, которые содержатся здесь, можно найти и в других местах,

– за исключением «Десяти минут ничего» и, я думаю, также «Противоположного полюса». Но «Противоположный полюс» — это очень, очень простое объяснение процессинга вопроса и ответа, и это само действие по созданию вопросов и ответов. И вы распознаете в «Противоположном полюсе» как раз то, о чем я говорил, когда рассказывал вам о процессе «Вопрос и ответ». Вот и все, что эта техника собой представляет.

Далее мы переходим к следующему шагу и обнаруживаем, что Шаг II — это «Воспроизведение». Вчера я описывал вам «Воспроизведение» — как вы воспроизводите. Так вот, вы добиваетесь, чтобы преклир делал это точно так же. Вы говорите ему: «Вы видите этот стол? Хорошо. Создайте рядом с этим столом его дубликат. Сделайте еще один стол рядом с этим столом».

Так вот, если он создает какой-нибудь очень, очень замысловатый стол, если он не может создать такой же стол, то ему нужно проводить этот процесс долго. Или же бывает противоположная крайность: если он может создать лишь точно такой же стол, после того как на него посмотрит, это значит, что у него навязчивое воспроизведение. Он принужден воспроизводить. Он не может делать ничего иного, кроме как воспроизводить. Ну а вы хотите, чтобы он был способен еще и изменять вещи.

Вы обнаружите, что многие дети-школьники… Они посмотрят на стол и смогут создать только стол. Вы просите: «Теперь увеличьте этот стол» — гннг. Они не могут этого сделать, потому что у них нет модели. Ну а мы, проводя этот процесс, стремимся излечить людей от необходимости иметь модель — вот к чему мы стремимся. И кроме того, мы пытаемся дать им возможность возвращаться в те места, в которые, как им кажется, они больше не могут вернуться.

«Воспроизведение» напрямую связано с восстановлением способности попадать в какую-нибудь географическую область. Проведите кому-нибудь много часов «Воспроизведения», и он внезапно перестанет бояться географии. Это… вы можете разобраться, почему это так действует. Человек не может куда-то вернуться, а это означает, что он, должно быть, является кем-то или чем-то другим.

Он не может быть тем же самым объектом, потому что он не может находиться в том же самом месте. Вы видите, как это происходит? Он не может находиться в том же самом месте, так что он не может быть тем же самым объектом. И это доходит до такой лихорадочной деятельности… Вы знаете, что люди не ходят смотреть одно и то же кино раз за разом, раз за разом, раз за разом? Театральные спектакли с живыми актерами настолько превосходят все эти штуки на кинопленке, что люди ходят в театр на один и тот же спектакль раз за разом; правда они знают, что спектакль каждый раз разный, и это на них, конечно, немного влияет. Кроме того, пьесы для театра обычно хорошо написаны и тому подобное… в отличие от сценариев кинофильмов.

Конечно, современные кинофильмы улучшаются. У них нет другого выхода; иначе они вконец растеряют свою аудиторию. Если бы они улучшились лет десять-пятнадцать назад, то все мы были бы куда счастливее. Но вы помните, десять-пятнадцать лет назад Голливуд выдавал нам фильмы класса G, Н, R, S или X — что-то в этом роде. Все они были сняты по одному шаблону. Там был этот малый, крепкий парень, он был хорошим, и у него была девушка, и там что-то происходило. И дело сводилось к погоне на автомобиле, а потом злодей получал по заслугам, и конец. Понимаете, раз за разом снимали именно это. Ну что ж, эти картины не были высокохудожественными или качественными. Эти картины были очень низкопробными, и они жутко надоели людям. Они надоели людям хуже горькой редьки.

И сейчас Голливуду пришлось бы здорово выложиться и попотеть, чтобы хоть как-то сравняться с телевидением. А телевидение — это просто ужасно! Так что Голливуд работал совсем уж паршиво, раз он растерял всю свою аудиторию. И, конечно же, телевидение не требует, чтобы зрители выдвигали хоть какие-то якорные точки. Телевизор стоит прямо в доме, все очень удобно, все просто замечательно, и он выдает вам якорные точки. Вы не говорите ни слова; он просто постоянно вгоняет их в вас.

Так вот, некоторые родители… я скажу вам, родители бывают очень странными людьми. Я в свое время был знаком с очень странными родителями: они позволяли своим детям сидеть перед телевизором и пялиться в него часами. Вы знаете, что некоторые люди и правда так делают? Они позволяют своим детям сидеть перед экраном телевизора.

Не передавайте RCA или кому-нибудь еще, что я вам что-то говорил по поводу телевизоров или пытался раскритиковать их; мне жутко не хочется мешать их продажам. Однако тяжелые частицы, которые испускаются этими экранами, очень разрушительны, и если сделать это излучение немного более интенсивным, то оно будет смертельным. Хотите — верьте, хотите — нет: производители телевизоров изо всех сил пытаются исправить это.

На самом деле у меня нет никакого права так говорить; пока не доказано, что лучи, испускаемые телевизором, всегда смертельны. Это пока не доказано.

Кроме того, я возражаю не против того, что эти лучи смертельны; я возражаю против запаха, испускаемого телепрограммами.

Итак, мы возвращаемся к вопросу о якорных точках. Пока во вселенной есть места, в которые человек не может поместить якорную точку, в ней есть места, в которых человек не может быть. А если в ней есть места, в которых человек не может быть, то в ней есть места, которые он не может воспроизводить. И вы просто начинаете проходить «Воспроизведение»; в конце концов те места, в которых он не может быть, начинают показываться на глаза, но вы не уделяете им внимания. У человека есть внутреннее усилие выдвигать якорные точки… понимаете, умственное, внутреннее. И, конечно же, все это изменяется в ту секунду, когда мы переходим к следующей технике.

Мы снова снаружи. Кстати, когда вы работаете с «Ничем», вы по-настоящему снаружи. Преклир… просто позволяйте ему быть снаружи и быть внутри. Он не уделяет большого внимания тому, где он находится, так что эта проблема решена.

Так вот, от «Ничего» мы перешли к «Воспроизведению»; этот процесс в значительной мере обращен внутрь. Хотя преклир смотрит наружу и помещает создаваемые им дубликаты снаружи от себя, он в то же самое время работает с мокапами в своей голове. Так что это скорее интровертированная техника, хотя вы, возможно, не заподозрите это сразу. Но далее она постепенно становится экстравертированной техникой. Это «Воспроизведение».

А дальше мы переходим к старому доброму «Пространствованию». И поверьте мне, в этом процессе преклир действительно выдвигает якорные точки на всю катушку и добивается, чтобы они оставались там, куда он их поместил. Этот процесс — просто «Потянитесь наружу из своей головы» или «Потянитесь к двум углам комнаты позади себя, заинтересуйтесь этими двумя углами и не думайте» — вот и все. Вероятно, вы могли бы заниматься этим очень, очень, очень и очень долго. Происходят очень интересные вещи.

Кстати, при прохождении «Ничего» людей нередко начинает сильно тошнить. Им становится очень плохо, потому что желудок никак не может иметь ничто. Все будущее желудка должно содержать что-то.

Итак, здесь у нас наш старый друг — «Пространствование». Это просто-напросто Шаг III СРП 8. Есть ли в нем что-нибудь сложное? Если бы вы полностью провели «Пространствование» при прохождении «Шести шагов к лучшей бытийности», это на самом деле было бы лучше, чем проводить только одну его часть. Но когда вы проводите «Шесть шагов», достаточно использовать всего одну часть.

Все очень просто. Вы просто дотягиваетесь до двух углов комнаты позади себя и заинтересовываетесь ими. Вы делаете что-нибудь еще? Вы думаете об этом? Вы рассуждаете? Нет! Если вы проводите этот процесс преклиру, вы спрашиваете его время от времени: «Вы держите эти углы?»

Он отвечает: «Ага, ага, ага». Вы наблюдаете за ним, и если он по-настоящему держит эти углы, в конце концов его подбородок начнет втягиваться. В действительности он выходит из своей головы. Понаблюдайте за ним, и вы увидите, что его подбородок будет втягиваться, втягиваться и втягиваться, и внезапно его тело как бы расслабится. Если его тело не расслабится, значит, ему нужно мокапить множество взрывов и множество восхищения, чтобы размягчить имеющуюся у него энергию, потому что он застрял. Ну ладно. Кстати, если он выходит из своей головы с легкостью, его подбородок не будет втягиваться.

После «Пространствования» мы проводим Шаг VII СРП 8. Так вот, если бы вы полностью провели «Пространствование», то от удержания углов комнаты вы перешли бы к построению преклиром собственного пространства в виде куба — точно так, как это говорится в описании СРП 8, в выпуске 16-G. Этот процесс не нуждается в каком-то более подробном описании. Если бы вы проделали все это полностью, если бы вы позанимались этим пять-десять минут — удерживали углы комнаты позади — или даже занимались этим всего одну-две минуты, а потом попросили преклира выдвинуть восемь якорных точек, — то вы бы выполнили промежуточный шаг: вы экстравертировали преклира, а потом провели шаг интровертирования; вы это понимаете?

Итак, нашим следующим шагом должен быть контакт. И поэтому здесь имеет место контакт. Это «Контакт». Контактная терапия — это сокращенное название Шага VII СРП 8: «Какая комната?» «Какая вещь в этой комнате наиболее реальна для вас? Протяните руку и прикоснитесь к ней».

Этот процесс включен сюда не потому, что все преклиры сумасшедшие, а потому, что этот шаг ведет к экстериоризации. Этот шаг снова направляет внимание человека вовне, на окружение. Таким образом, пока что мы двигались так: наружу — внутрь, наружу — внутрь, наружу.

Как вы это делаете? Вы просто говорите преклиру: «Хорошо. Вы видите этот стакан на столе? Возьмите его. Теперь поставьте его обратно и вернитесь к кушетке».

И он скажет: «Ну что это за процесс! Он ничего никому не дает». Но если он так думает, то стакан не был для него реальным. В этом-то и подвох.

Человек, состояние которого действительно хорошее, ничего не имеет против того, чтобы взять стакан. Стакан дает ему ощущения. Так что если преклир говорит вам что-то типа «Никакой это не процесс», вы должны спросить его… вы должны спросить:

«А что в этой комнате действительно реально для вас?» «Подойдите и прикоснитесь к этому». «Теперь отпустите это». Возможно, он подойдет и прикоснется к этому предмету, отпустит его. Некоторые люди вас удивят. Это не означает, что они психотики; это просто означает, что они ушли из настоящего времени. Такой человек возьмет в руки предмет и вдруг скажет: «Ого, он реален. Это первый за долгое время МЭСТ-предмет, который я держу в руках».

Кстати, время от времени такое происходит у людей и с мокапами. У человека есть какой-то один мокап — ого, он реален! Ого, это очень хороший мокап. А потом вы пытаетесь добиться, чтобы этот человек создал другой мокап. Нет, он хочет мокапить только ту монетку (или чем бы это ни было — то, что было для него действительно реальным). Итак, вы переходите к «Контакту».

«Самоанализ» очень хорошо описан в книге и не требует дальнейших разъяснений. Однако если вы хотите улучшить «Самоанализ»… Понимаете, в «Контакте» внимание направлено вовне, на комнату; ну а на этом шаге, на Шаге V — на «Самоанализе» — внимание человека снова обращено внутрь его головы, он накапливает все это внутри себя. Так вот, вы добиваетесь, чтобы он создал два мокапа того, что он делает. Если вы хотите улучшить «Самоанализ», создавайте два мокапа вместо одного. Это две якорные точки, вы понимаете? Здесь задействуется собственная вселенная преклира.

Так вот, конечно же, мы работали… Мы смотрели внутрь… Интроверсия, экстраверсия, интроверсия, экстраверсия, интроверсия, экстраверсия, но где третья вселенная? Ну что ж, мы начинаем задействовать третью вселенную на шаге «Противоположный полюс». И вы можете проводить процессинг «Противоположный полюс» точно так же, как я проводил «Вопрос и ответ» в той демонстрации, и у вас все получится просто замечательно.

Вселенная другого человека, точка видения другого человека… Люди чаще задумываются о том, что же думают другие люди, чем о том, что же видят другие люди. И пока преклира больше заботит то, о чем люди думают, чем то, что они видят, он находится в плохом состоянии, он «нормальный». Так что вам нужно пройти и устранить это. И «Противоположный полюс», проводимый точно так, как я проводил демонстрацию «Вопроса и ответа», — лучший способ сделать это. Вот и все, что представляет собой этот процесс: «Вопрос и ответ». Это еще один способ — более простой, менее эффективный — проводить «Вопрос и ответ».

Но помните о том, что эта небольшая техника имеет некоторые интересные аспекты. Вы берете кого-нибудь, кто очень боится жизни вообще, и вы начинаете добиваться, чтобы различные географические области говорили ему: «Я собираюсь предать тебя», а он говорил: «Здесь ничего нет». Он не рассматривает потоки или что-то еще, а просто получает идею… просто получает идею того, что Майами, штат Флорида, говорит ему: «Я собираюсь предать тебя». (Нет, со мной никогда ничего не случалось в Майами.) «Я собираюсь предать тебя».

Когда-то этого человека арестовали или сделали с ним что-то подобное в Монреале, и, осознает он это или нет, теперь он на самом деле боится всей географической области, занимаемой Монреалем. Так что добейтесь, чтобы Монреаль говорил: «Я собираюсь предать тебя». Добейтесь, чтобы Монреаль… чтобы преклир получил идею: «Я собираюсь предать тебя». Преклир просто делает это с помощью мокапа. А потом он говорит: «Здесь ничего нет». А потом «собираюсь предать тебя» и «здесь ничего нет». Достигать и отдаляться, достигать и отдаляться от Монреаля — вот что вы делаете. То же самое используется в Формуле Н. Внезапно человек освобождается от страха перед Монреалем и поднимается по тону. Это очень, очень удобный способ поднимать его по тону; ведь человек по-настоящему беспокоится именно об этом, а не о том, как ему быть различными вещами. Он начинает беспокоиться о том, как ему быть различными вещами, только после того как теряет способность быть различными местами. Быть местами куда важнее, чем быть вещами. Преклир начинает быть вещами, которые могут быть местами. Он начинает одеваться так, чтобы соответствовать роли. Понимаете, единственный способ быть в таком-то месте…

Единственный способ быть вот на этой улице — носить одежду. Я замечаю, что некоторые из вас смотрят пренебрежительно, но это правда. В действительности полиция может арестовать вас, если вы появитесь на улице без одежды. Ну да. Вам необходимо быть одетым; вам нужно быть человеком в одежде, чтобы появляться вот там, на улице.

Далее, чтобы быть приемлемым в больнице, вам нужно иметь больное тело. Чтобы быть приемлемым в военно-морском флоте, вам нужно быть способным видеть нижнюю строчку таблицы или что-то в этом роде. Понимаете, всегда ставятся такие вот условия.

Конечно же, единственный способ быть приемлемым абсолютно везде — это не быть чем-то, а просто быть здесь. Никто не может даже возразить. Таково оптимальное состояние. Конечно же, я признаю, что носить одежду куда более интересно. Это очевидно любому. Но…

Вы знаете, люди редко… люди по той или иной причине не осознавали… Кстати, вот замечательная кнопочка: «Я не осмеливаюсь осознать это». А вот еще одна кнопочка того же рода: «Я не осмеливаюсь позволить этому произойти снова».

Это то же самое, что и «Я больше не осмеливаюсь быть там». Эти концепты…

«Процессинг концептов» — второстепенный процессинг. Любой процесс, в котором работают с мыслью, — несомненно, второстепенный. Если у человека есть любая из этих идей… Он не осмеливается осознать, насколько искусственна та ситуация, в которой оказались он и его группа. Он не имеет никакого представления об этом.

Но если бы он сел… это самостоятельная терапия… и просто начал находить все то, что является полной глупостью и абсолютно неуместно (или он мог бы почитать журнал «Нью-йоркер»), он бы удивился, потому что все «объяснения», которые он найдет, разлетятся вдребезги. Ни одно «объяснение» чего угодно не выдержит проверки фактами. Интересно, не так ли? Никаких объяснений нет. Вопрос и ответ. Объяснение микрофона — это сам микрофон, если только мы с вами не знаем, что микрофон может делать определенные вещи, у него есть особая функция и он продолжает ее выполнять. Как только мы добились, чтобы он начал выполнять эту функцию, нам больше не нужно о нем задумываться, он продолжает выполнять ее, пока кто-то не нажмет на выключатель. Таким образом разум внедряет в этот предмет проблему.

Точно так же все происходит и в процессинге. Разум одитора может внедрить в преклира больше проблем, чем преклир сумеет решить за все грядущие века. Вы можете взять какого-нибудь очень и очень умного одитора, повидавшего жизнь; вот он смотрит на бедного простого парнишку, которому он собирается проводить процессинг. Это отлично налажено в психоанализе; у них там даже есть слова, которые сам психоаналитик не может выговорить.

Но даже здесь одитор знает так много о том, что происходит, — ему известны все ответы, и объяснения, и проблемы, и связи, и все в таком роде. Он смотрит на бедного преклира, а преклир… преклир — это преклир, понимаете? Он просто… он очень глуп. А одитор совершенно сбит с толку! Кейс сбивает его с толку; он никак не может ничего добиться с этим кейсом.

Точно так же техники, которые я разрабатываю для вас, временами сбивают одиторов с толку. «Десять минут ничего? Какова значимость этого?»

Здесь трудится ваш очень умный разум. Но помните, когда кто-то является весьма умным человеком, на самом деле в большинстве случаев источником его ума не является его инграммный банк. Да, вы могли бы бить кого-нибудь до тех пор, пока он не станет действовать по-умному на основе некоего раздражительно-ответного механизма. Вы можете обработать собаку таким образом. Вы можете добиться, чтобы собака прыгала вверх и вниз, вверх и вниз, если достаточно много будете ее бить. Но это на самом деле не означает, что она стала умной. Чтобы кто-то был очень умным, требуется весьма хороший тэтан. Он начинает разбираться с реактивным умом, находить объяснения, и эта проблема прямо-таки захватывает его; он ужасно ею заинтересовывается. Вот каким образом он и интровертировался с самого начала: эта проблема была такой интересной. И он продолжает рассматривать все это, он видит связи с тем и связи с этим. О, это просто замечательно! А потом он поднимает взгляд… понимаете, а потом он — ой. Он снова смотрит на это.

Когда тэтан впервые установил контакт с телом, могу поклясться, что он, вероятно, и не представлял себе, что же он делает; он просто внезапно заинтересовался телом и начал все больше и больше сосредотачиваться на теле. В этой комнате нет ни одного человека, с которым не произошло бы именно это. Бац. Внезапно он ужасно заинтересовался телом, а потом вдруг он стал телом и ничем больше. Вот он, ему конец, он ничто; он напрочь забыл, как быть тэтаном. Он знает, что тэтаны не существуют; он — тело. Это очень глупо… очень глупо. Ну ладно.

По сути, это и есть «Шесть шагов к лучшей бытийности». И помните, это групповой процесс. В действительности это самый подходящий процесс для групп, и в нем внимание направляется то наружу, то внутрь: наружу на материальную вселенную и внутрь на собственную вселенную преклира, наружу на материальную вселенную и внутрь на собственную вселенную преклира, а на последнем шаге внимание направляется на третью вселенную.

Люди экстериоризируются на этом процессе. Его можно проводить самому себе, если приучиться строго придерживаться системы: проводить каждый шаг по порядку в течение десяти минут, или пяти минут, или чего-то в этом роде, и работать таким образом со всеми шагами в списке.

Но при проведении одитинга самому себе, ради Бога, пожалуйста, не упускайте из виду такой факт: вы можете настолько заинтересоваться реактивным банком и настолько заинтересоваться расчетами, что больше уже не экстравертируетесь. Так что поместите этот листок бумаги прямо перед собой и помните: все, что с вами не так, — это что вы интровертировались в реактивный ум. Просто поместите прямо перед собой листок бумаги со списком шагов. На последней странице приводится полный список:

«Десять минут ничего» — вы проводите это десять минут, понимаете? А потом «Воспроизведение» — вы проводите его три-четыре минуты. «Пространствование» — проводите его десять минут. «Контакт» — вы скажете: «Это глупо, я пропущу этот шаг». После того как вы поработали с углами комнаты, вам нужно осмотреться, найти что-то, что реально для вас, взять это в руки, а потом поставить на место и вернуться на свой стул.

После этого вы берете наш старый «Самоанализ», открываете его на том месте, на котором вы остановились, или просто открываете его наугад или что-то в этом роде. Там говорится: «Создайте эпизод, в котором…» — и вы проходите с полдюжины таких случаев.

А потом вы переходите к «Противоположному полюсу» и делаете то, что там говорится, если хотите. Или же «надеваете» папино тело и разворачиваете его, «надеваете» его как вопрос, разворачиваете его и делаете его ответом — просто выполняете все это два или три раза.

А затем получаете точку где-то снаружи, в любом месте, и пусть она говорит: «Я собираюсь предать тебя» или «Я осмеиваю тебя» — и готово. Или же вы можете проходить это так, как здесь говорится. Не особо беспокойтесь об этом; вы можете видоизменять это. А потом начните сначала и снова пройдите «Десять минут ничего».

Так вот, вы можете проходить через все эти шаги очень быстро. Некоторые возбужденные, нервные люди предпочитают пробегать по множеству шагов за очень короткое время. Бывают также люди, которые говорят: «Ну, “Десять минут ничего” — мы будем заниматься этим следующие две недели, а потом мы…» Они действуют очень тщательно. Когда все это дойдет до Германии… когда это дойдет до Германии, там это будут проводить именно таким образом. Но здесь, в Америке, мы делаем так, как я сказал: вы просто кладете перед собой листок бумаги и проходите шаги один за другим.

И если вы обнаружите, что вы очень далеко отходите от этой техники после того, как решили применять именно ее, вы сможете понять, что происходит. Вы просто интровертируетесь и рассматриваете какие-то проявления внутри своего разума, и это в действительности не принесет вам никакой пользы. Возможно, этим заниматься приятно, но это не принесет вам пользы.

Помимо этой техники есть и множество других, но это — самый удобный способ проходить последовательность «экстраверсия-интроверсия».

Давайте сделаем перерыв.