Итак, давайте продолжим и рассмотрим, как вы используете эти точки, на некотором материале. Это второе занятие четвертого декабря. Давайте продолжим и рассмотрим, как мы используем некоторые из этих данных в одитинге и почему преклира так очевидно расстраивает, если он дезориентирован.
Мы, конечно, исходим из Q-1, в котором говорится о создании пространства, времени, энергии, материи и размещении одного в другом. Как видите, если человек не может размещать себя в пространстве и времени — он вообще не может размещать себя. И следовательно, как гласит Q, он не является тетой. Он — МЭСТ, потому что МЭСТ — это то, что не способно размещать себя.
Человеку всегда приходится размещать МЭСТ. Вот почему у нас есть землемеры. Никто не видел, чтобы МЭСТ… никто не видел, чтобы камень у дороги встал и сказал вам:
«Привет, как тебя зовут? Куда ты идешь?» Никто и никогда. Иногда камень у дороги говорит: «120 км», — но кто-то написал это на нем.
Таким образом, разница между «быть МЭСТ» и «быть тетой» заключается в размещении в пространстве. Вот разница между этими двумя вещами. МЭСТ — это… Когда я говорю МЭСТ, я использую наш старый термин для обозначения объекта, твердого объекта, а также пространства, энергии и всего такого, что составляет такие твердые объекты, потоки энергии как таковые, и, следовательно, пространство. Я просто использую этот термин, означающий физическую вселенную, МЭСТ.
Итак… Когда человек опускается вниз по шкале тонов, он проходит путь от концепта бытия способным размещать или создавать в пространстве, создавать пространство, вниз к бытию какой-то глыбой чего-то, кем-то где-то размещенной. Иначеговоря, он идет от теты, шкала тонов идет от теты к МЭСТ. И конечно, МЭСТ всегда имеет в себе тету, но это сейчас не является предметом нашего обсуждения.
Он доходит до уровня, когда он не осуществляет размещения, но кто-то его размещает. И даже если кусок МЭСТ используется для того, чтобы что-то притянуть, оттолкнуть, подгрести, отмести или что-то в таком роде, его направляет тета.
Поэтому индивидуум считает себя настолько свободным, настолько знающим, настолько причиной, насколько он может размещать себя в пространстве или создавать пространство. И до тех пор, пока он может это делать.
Вот кто-нибудь приезжает из деревни и — теряется, однако, он не совсем растерян: он может посмотреть на растительность, посмотреть на дорогу, на всякие вещи и сказать: «Гляди-ка, кто-то с трехмерным пространством в башке все это построил. Я все еще здесь… где-то. Я, правда, не смогу назвать разницу между моими только что созданными новыми якорными точками и теми якорными точками, к которым я привык — я не знаю расстояния отсюда то той начальной точки, исходя из которой я привык действовать. Я не знаю, какое между ними расстояние». И поэтому он говорит, что он потерялся — но на самом деле лишь до такой степени. Это производит наиболее фантастические результаты при работе с индивидуумом.
Возьмите парня, который ходит по лесу, и там нет ничего, кроме деревьев, деревьев, деревьев, при чем все деревья выглядят так, как выглядит большинство деревьев. И все кругом незнакомое, и якорные точки все исчезли — и поверьте мне, только очень крепкий человек не потеряет голову. Я видел ребят, которые прямо зеленели от страха. Они просто опускаются по шкале тонов. Они не знают, чего они боятся. У них нет ни малейшего представления о том, что они делают или что происходит. И они просто бегут без всякой цели. Они будут совершать самые странные поступки: они сильно проголодаются и выбросят сумку с едой. Им будут очень нужны винтовка и патроны — и они утопят их в ближайшей речке. Они будут бегать кругами — как ни странно. Они как будто одержимы неспособностью двигаться по прямой.
Когда вы встречаете такого парня, практически всегда он в панике. Требуется долгое время — лесник научается оставаться спокойным, когда все якорные точки похожи друг на друга и не известно никакое измерение, которое могло бы ему пригодиться — потому что он знает по опыту, что он все равно сможет найти измерение.
Чего не знает тот второй парень — это того, что он не может найти измерение. Он не знает, что он больше не может найти измерение. И эта невозможность найти измерение ужасно расстраивает его. И именно страх от невозможности найти измерение не дает вашему преклиру что-то менять. Он уверен, что если он потеряет свои измерения, он пропал. Он просто уверен в этом. Если он потеряет якорные точки и измерения — он пропащий человек.
Вот почему молодые люди так легко скатываются по шкале тонов во время так называемой всеобщей военной подготовки. Его хватают за холку, бросают в совершенно новую систему якорных точек и говорят: «Вот твои якорные точки, дружок. Твой МЭСТ». И у парня в представлении о новых пространствах, которые он будет занимать, зияет глубокая пропасть между его школьными годами и его способностью занимать какое-то место в обществе и иметь в обществе якорные точки. А эта пропасть — просто кто-то, кто стоит там и говорит ему: «Теперь у тебя будут якорные точки, какие мы тебе прикажем, и тебя будут перевозить, переводить, пересылать — никаких якорных точек, к которым ты мог бы привыкнуть, и что касается тебя, за пару лет ты можешь рассчитывать стать МЭСТ и окончательно потеряться».
Они просто сваливаются. Можно наблюдать, как они опускаются все ниже по шкале тонов. Их планы на будущее и все тому подобное чаще всего летят к черту. Это самый паршивый трюк, который можно сыграть со страной. Вместо того, чтобы платить солдатам чуть побольше и сделать хоть что-то в их жизни чуть поинтереснее, чем начать несколько войн, чтобы военные не сидели без дела — это превращают в принудительную сверхконтролируемую операцию.
Суть дела в том… несколько парней из Батена, Бартона, Дурстина и Осбурна
«Итак, ротные, нет, горничные для отделения. Нет, я думаю, в каждом отделении нужна старшая горничная и младшая горничная. (Смех в зале.) И… давайте посмотрим, может быть, нужно… давайте сделаем эту форму как-то повеселее. Наши мальчики разгуливают в какой-то болотной серости, в прошлом мы выбрали такую уродливую, такую бездарную форму, какую только можно было вообразить. Да, давайте пошлем в Управление по Делам Искусства за эскизами».
«Хорошо. Давайте с этого дня закреплять в умах граждан мысль, что те люди, которые пренебрегают обслуживать эту форму и все такое, будут платить больше налогов. Да, это классная мысль! Мальчики будут счастливы. Ох, нет, это не сработает — слишком много принуждения».
«Посмотрим. О, знаю — мы сделаем так, что демократическое правительство, или республиканское правительство, или еще кто — добавят несколько циферок в бухгалтерские отчеты, которые хранятся там наверху, на Уолл Стрит, чтобы министерство финансов смогло издать еще несколько циркуляров, и чтобы затем можно было напечатать сколько угодно этих так называемых «денег» для наших войск, и мы получим войсковые деньги, на которые можно купить вдвое больше, чем на любые другие. Да, это очень интересно».
«А давайте еще прекратим это гуляние. В этом гулянье нет ничего хорошего, ребята не любят ходить пешком, давайте каждому из них дадим — ну, не знаю — мотоцикл, пусть старый, но с форсированным мотором, а? Их очень легко понаделать. И у нас будут отделения на мотоциклах и старшая и младшая… Давайте поставим еще по одной горничной на отделение (смех в зале). И три раза в неделю… смотрите, в армию берут все возрасты без разбора — как минимум три раза в неделю будем все получать солодовое молоко
И знаете что? Им не нужна была бы всеобщая военная подготовка, но эти военные должны за что-то работать, а об этой стороне никто не позаботился. Тут есть некоторое мошенничество, хотя лучше все-таки так. Потому что, конечно, всегда, когда у вас есть управляемая армия, вам нужно иметь кого-то, кого можно было бы ненавидеть. А это, в свою очередь, создает необходимость иметь армию, и через некоторое время все это становится слишком сложным.
Я думаю: что же такое? Сто восемнадцать процентов национального бюджета (смех в зале) идет на поддержание наших вооруженных сил. С таким же успехом можно было бы взять три-четыре штата и отдать их на откуп нашей молодежи — и пару лет просто пожить спокойно. Я хочу сказать, если бы прекратить войны, можно было бы так и сделать. Ну, давайте отвлечемся на минутку от этого вопроса.
Причина, по которой эти ребята теряются — это якорные точки, им не дают установить даже нескольких. Они обязаны носить ту форму, которая предписана. Та-та-та-та-та-та. Точно так, как говорится, и делать с этим обмундированием только то, что положено. «Мы даем это тебе, но ты этим не владеешь». «Вот мы даем тебе это ружье, но оно тебе не принадлежит. Мы даем тебе эту форму, но ты ей не хозяин. Мы будем ходить и следить, чтобы ты правильно обращался с этим ружьем, с этим танком, с этой формой, и тут все правильно: ты не владеешь этим, но оно твое. И если ты не будешь беречь все это имущество, тебя чуть ли не расстреляют, понял? Ты не владеешь этим, и мы проследим, чтобы ты им не завладел; ты контролируешь это, управляешь этим, но не владеешь. Ты должен размещать это в пространстве точно там, где мы тебе скажем его разместить, и кладешь его только в то пространство, куда мы тебе скажем, или пеняй на себя». Разве не поразительно? Невозможно выдумать более низкотонную деятельность, чем вся эта штука.
Чему это соответствует на полном траке? Вселенная МЭСТ делает с преклиром то же самое. Я тут говорил об армии, но на самом деле речь шла об обитателях вселенной МЭСТ. Когда они приходят, вселенная МЭСТ говорит: «Посмотри, есть ряд естественных законов и ряд соглашений. Вот якорные точки, и это единственные якорные точки, которые ты можешь иметь, и можешь располагать себя среди этих якорных точек. Делай с этим планетарным имуществом, со всеми этими фотонами точно то, что тебе сказано, потому что это место устроено так, чтобы навязать себя тебе. И у тебя не может быть никаких своих собственных частиц. А если ты заведешь себе их, хоть немного, ты попадешь в неприятности».
И вы получаете такое же состояние ума у этих людей из МЭСТ, как у молодого человека в армии. Никакой ответственности, никто не берет никакой ответственности за эту вселенную. Она просто болтается повсюду, как Русская армия.
Таким образом, мы получаем самый фундаментальный процесс, который можно провести преклиру: ориентацию в пространстве, самую фундаментальную вещь, которую вы можете сделать. За одну жизнь туда может попасть множество самых неожиданных вещей — местоположение О-1 (см. рис. 12). Что является точкой О-1 для данного преклира? Что служило ему точкой отсчета всю его жизнь? Всю эту свою жизнь, с самого раннего детства он использовал ту или иную начальную точку. Что является этой точкой отсчета?
Студент: Он сам.
ЛРХ: Нет. Ему нужна якорная точка. Его начальная точка основана, может быть, на А, А-1, А-2. Понимаете, у него самого нет местоположения по соглашению в этой вселенной, если у него нет каких-то якорных точек связанных со вселенной МЭСТ. Он уже лишен права быть своей собственной якорной точкой и выбирать якорные точки для себя. Поэтому он использует якорную точку откуда-нибудь из этой жизни, со своего трака. Что это за точка? Вы выясните, какие это точки. Это удивительно, но вы найдете такие вещи как пожарная колонка, стоявшая возле его дома, когда он был маленьким мальчиком. Это одна из его якорных точек. Другой якорной точкой может быть невысокий холм, который был в десяти километрах к югу от его дома — он обычно смотрел из окна и видел этот холм. Это были якорные точки мира. Если бы вы подошли к нему, когда он был маленьким ребенком, и спросили бы: «Как велик этот мир?» — он бы ответил: «Ну, он идет в ту сторону много дальше этой пожарной колонки, а в ту — гораздо дальше этого холма, а вниз… вот я знаю в той стороне каньон, очень глубокий, метров тридцать глубиной, вот дотуда он доходит, и еще иногда на небе бывают звезды, они на высоте где-то километра два. Вот это и есть вселенная, вот так».
А вы сказали бы: «А как насчет немцев? А японцев? А русские? А жители штата Кентукки? А все остальное?» И он бы ответил: «Ну, конечно, они должны быть где-то сразу за этими границами. Мне нужно спросить у взрослых. Я попрошу кого-нибудь собрать мне бутербродов, пойду и посмотрю на них».
У него нет ни малейшего представления о расстоянии между ним и Россией, нет концепта. Если ему сказать, что на Земле бушует война, он — как дети во время Второй мировой войны — будет знать, где она бушует. Она очень реальна для него. Война реально будет недалеко от дома, сразу за этим холмом. Он примет это близко к сердцу. Это почти рядом с домом. А другие люди будут смотреть по сторонам… они, люди, которые живут по соседству и ездят на машинах, они знают, что ничего такого там нет. Они знают, что нет измеримой протяженности между ними и этой войной, кроме разве Джонни — Джонни ушел на войну, он пишет письма, и обычно его письма приходят домой за четыре дня. Так что между ними и войной протяженность в четыре дня, и это довольно близко.
А были и другие люди, которые не получали никаких писем от Джонни, и потому у них не было вовсе никакого измеримого расстояния между ними и этой войной. Так что они просто садились и вычисляли, сколько они смогут на ней наварить (смех в зале).
Спросите вашего преклира на э-метре, какие у него якорные точки — вот что заставляло его бегать по кругу. И представьте себе — он получит на них визио. Это будут статичные, тщательно сбереженные визио, и однажды он развернет их и бросит позади себя. Он посмотрит на них — и вы найдете их на траке, это будет какое-то фиксированное положение.
Одна из них может оказаться очагом — может быть, вообще не в его доме, а в доме соседа. Это был кусочек пространства, которым он мог владеть. Сосед абсолютно не возражал, что он владел этим очагом. Там всегда были к нему добры, угощали печеньем, устраивали поудобнее, не беспокоили — а в собственном доме этого могло и не быть.
Так что это была его начальная точка, и это была одна из его якорных точек. А другая — у него был учитель, который был с ним добр, и у этого учителя был дом в другом конце города. Так что он мог передвигаться — самостоятельно — между этим очагом и тем домом на другом конце города. И до полного комплекта ему нужна еще третья точка — может быть, это был дом Билла. И вот у него были эти три якорные точки, так что его начальная точка только на первый взгляд находится здесь, в 1952 — 53. Это только внешнее впечатление, она вовсе не здесь, этот парень потерян уже годы, годы и годы, и он даже не знает об этом, потому что отсутствует линия протяженности между тем, где он находится в данный момент, и — он никогда не думал об этом — точками А-1, А-2, А-3. Сейчас он действует из А-10065, А-10066 и А-10067. Вот его три якорные точки. Но он все еще находится в О-1.
Таким образом, мы получаем О-1 прим, и А-10066, А-10067 и А-10068. Но знаете что? Его уровень реальности практически на нуле. Да он же вообще не здесь! Он просто не присутствует, вот и все. Почему? Нет никакой взаимосвязи между этими вещами и А-1, А-2 и А-3. Здесь нет протяженности, парень потерялся. И он будет вести себя как потерявшийся.
Вы берете такого человека, пытаетесь вывести его из головы, а он говорит: «Нет-нет, у меня никак не получается выйти из головы». Можно сказать, что это спайки, что это шмайки, все, что угодно, но он не находится в своей голове. Он стоит на углу 16-ой и Ван Бюрена в 1928 году. Вот где он находится. Он не так глуп, чтобы забираться дальше, чем угол 16-й и Ван Бюрена — потому что, когда он катается на роликах, таково расстояние между А-1, А-2 и А-3.
Вы найдете… вы найдете заряды горя на первом моменте, когда малышу пришлось отказаться от своих якорных точек. Он привык к ним, и первый раз, когда ему пришлось отказаться от них… вот он возвращается в свой родной город — и если кто-то убрал одну из его якорных точек, для него это нож в сердце. Он просто погиб — и вот он держится за факсимиле этих якорных точек, берет весь свой трак и сминает его в ком от той якорной точки до настоящего момента, потому что он знает, что с этим связаны расстояния, а раз с этим связаны расстояния, он сминает в кучу свой трак, чтобы дотянуться до своих начальных якорных точек, чтобы быть все еще там и чтобы, таким образом, не потеряться.
А тут вы приходите и просите этого парня избавиться от его факсимиле — о, нет! Вы говорите: «А ну-ка, друг, давай-ка выброси все эти якорные точки и потеряйся уж по-настоящему». Не-а. Никогда в жизни он такого не сделает.
Он будет находить какие-то оправдания, будет вскакивать с кушетки покурить, будет заявлять, что это его… это как подло поступали с ним люди, и он там был совсем ни при чем, и это были поступки, были идеи, это было то и се, но вы — вы отслеживайте его якорные точки. Потому что мы здесь заняты тета-клированием, и нам нужно, чтобы парень собрался в одно место.
Нам нужно собрать этого парня в одну точку. А что это за точка? Ему нужно иметь точку наблюдения, из которой он мог бы постулировать другие точки, и если у него не будет точки, из которой это делать, ему будет плохо. И мы смотрим на прошлый трак и находим наших преклиров, которым очень трудно выйти из головы с уверенностью насчет того где они находятся. Это люди, разбросанные по всему мирозданию. В течение одной жизни год за годом их переводили, перевозили, пересылали с места на место, с места на место, причем их собственность у них отбиралась, терялась, ломалась — и, в частности, их якорные точки.
Через некоторое время вы обнаружите, что каждый раз, когда их вытаскивали из привычного пространства — как бы это ни происходило — они были чуть ли не в истерике. Как и каждый раз, когда их пытались закрепить в каком-то пространстве. Например, кто-то пришел и арестовал их, и посадил в тюрьму. Они просто ломаются. Потому что для них это погибель, слишком большой удар навязывания якорных точек. Они не могут этого выдержать. Они ломаются на этом.
Якорные точки необходимы, чтобы иметь движение, поэтому что обнаружится, как правило, в дополнение к этому? Обнаружится, что этот преклир, который терял и терял свои якорные точки — терял и терял свое движение… Некоторое время его движение рассеивалось — страшно рассеивалось — и он предпринимал бешеные попытки удержать его и притворялся, что все хорошо. И он знал, где он находится, да, господа, конечно, он знал, где он находится — но знал ли? Внутренний голос говорил ему: «Ты не знаешь, где ты находишься, ведь правда?» И очень скоро кто-то приходит и говорит ему, что он злой, он грубый, он нехороший, и что у него нет силы, и что он не должен применять силу — и он тоже начинает считать, что сила — это нехорошо.
Ну и, естественно, он не может создавать силу, если он потерял свои якорные точки. При создании силы жизненно необходимо наличие терминалов. Мы как будто подходим к электричеству, но вы понимаете, что мы здесь говорим не об электричестве. Мы не хотим никаким образом воздействовать на область техники. У них есть определенные закрепленные соглашения, и они за них держатся. Мы не хотим в это вмешиваться. Не применяйте эти материалы к математике или технике. Мы не хотим… я хочу сказать, эти данные их в любом случае не изменили бы.
Давайте искать — первая вещь в ориентации — давайте искать его изначальные якорные точки, давайте смотреть, не можем ли мы их найти. И конечно, его первые якорные точки в его так называемом доме будут для него утеряны. Они пропали. Домашняя вселенная… ну, на этом всегда можно получить заряд горя. Дом его раннего детства обычно также потерян для него. Так что он… на полном траке он терялся, терялся, терялся, терялся и терялся. Он все время… хотите знать, какой длины спираль? Спираль длится, пока он еще может считать себя не окончательно потерянным.
Какой длины жизнь? Жизнь длится, пока человек может убедить себя, что он еще не окончательно потерян. Почему в Кукурузном Поясе
Если бы он ехал со скоростью 120 км в час, это для него была бы огромная скорость, и временами вид для него просто сливался бы, и он не был бы в хорошем контакте с ним. Чтобы перевозить человека на такие расстояния, вам нужно его здорово ускорить.
В космосе — вот где люди действительно ускорены. Они думают совершенно лихорадочно — бр-р-р-р. Во всем космосе — но ведь якорные точки можно видеть на большом расстоянии. Вы можете видеть их за много световых лет, и до такой степени вы свободны в передвижениях.
Кто этот парень? Этот парень привык иметь в качестве якорных точек звезду Х, звезду Y, и звезду Z. Он даже не живет ни на какой планете. Знаете, он считал бы себя… таким большим, как пространство его якорных точек.
Очень полезно взять малыша — в самом-самом раннем возрасте — показать ему некоторые звезды и сказать: «Вон Бетельгейзе. Она всего лишь в световых годах отсюда, это большое расстояние. Это Бетельгейзе. Вот возьмем ее и рассмотрим ее в телескоп, очень внимательно рассмотрим, она связана со звездой такой-то. А это Мицар, а вон то — Маркаб, а там северный полюс, а вот еще такая звезда. Видишь эти звезды? Они не выглядят совсем уж по-другому, я хочу сказать, если посмотреть на них из другой точки, они выглядят немножко по-другому, они… они кажутся ближе друг к другу, если смотреть на них с другой точки, потому что они очень далеко. Но ты можешь посмотреть сейчас прямо отсюда и увидеть эти звезды, и ты можешь найти их и всегда будешь знать, что они там. Погляди».
Мне встретился однажды парень, его отец был астроном. Он был одним из самых непотерянных людей, каких я знал — пока мы не попали в Южное полушарие. Этот парень был штурман, штурман воздухоплавания. Воздушные штурманы — большие умницы. Они сообразительны, он знают, что делают, и все такое. Но самое смешное здесь в том, что они считают наземного навигатора, морского навигатора сущим дьяволом. Они совершенно зачарованы морской навигацией и думают, что это занятие для гениев.
Это, конечно, ошибочная точка зрения, но морской навигатор не движется со скоростью 600 км/ч. Эти ребята знают свою навигацию вдоль и поперек, и по каким-то причинам они питают глубокое уважение к наземной навигации. Может быть, потому, что так того требуют наземные навигаторы (смех).
И вот мы перебрались в Южное полушарие, и парень застыл, глядя на Южный Крест. Вначале он страшно разволновался, а затем становился все печальнее и печальнее, и в тот день я не понимал, что же с ним тогда произошло, пока однажды в последствии я не вычислил, что это было: парень потерял свои начальные точки.
Он пропал — он очевидно был где-то в другом мире. Южный Крест очень эффектно смотрится в южном небе, и когда забираешься далеко на юг, куда-нибудь к Новой Зеландии, то если ты привык жить в Канаде, как этот парень, видишь совершенно другое небо. Очень интересно.
Хорошо. Мы подошли к вашему вопросу по этой теме. В данной жизни человек не может изменить свою физическую идентность. Если бы он мог изменить свою физическую идентность, свою бытийность и так далее, чтобы она подходила к его новым якорным точкам, с ним бы все было в порядке — но ему не позволено это делать.
У него есть связующее звено: у него одно и то же имя в А-1, А-2, А-3 и в А-1066, А- 1067, А-1068. У него то же самое имя, то же самое тело, он это знает, у него те же самые родственники и множество других вещей, и каждый раз, когда это всплывает, они неизменно напоминают ему о том, что он не на своих якорных точках и что он даже не знает, где сейчас эти якорные точки. И в результате он в полном замешательстве.
Это вплотную связано с созданием силы. Если бы это не было связано с созданием силы, оно не стало бы для нас путеводной нитью в этом лабиринте… потому что производство силы как таковое, терпимость к силе, это по сути аффинити, реальность, общение в этой вселенной, и «путь из» — это «путь через».
Поэтому каждый раз, когда наш преклир как бы разбросан, рассеян, не знает, где он находится, не ориентируется и все такое, нужно пройти некоторый «путь через» в области пространства и найти его начальные точки. Давайте снова разместим и снова сориентируем его в пространстве. Чертовски удачная идея, не так ли? Вот он — с пространством, которое он не может контролировать. И естественно, его беспокоит, что пространство становится слишком плотным. Его беспокоит, что пространство так уплотняется вокруг него — клаустрофобия. Он беспокоится о перемещении вещей в пространстве и об оставлении пространства пустым. Или он настолько беспечен, что ему все равно, КАКОЕ пространство пусто. Он просто разбрасывает вещи в любое пространство, потому что это пространство в любом случае не его.
И у него куча подобных черт, и он просто разбросан. А вы просите его выйти и быть в новом пространстве — чушь какая! Его тело не находится ни в каком пространстве, а тетан уж тем более. Он не находится ни в каком пространстве, которое он мог бы распознать, как тело, и он просто смылся подальше от всего этого.
Итак, у нас есть три состояния, которые являются общими категориями, и, следовательно, такие кейсы можно назвать: кейс один — начальная точка (пишет на доске), кейс два — все еще начальная точка, кейс три — начальная точка с рассеянием, с некоторым рассеянием, кейс четыре — начальная точка с существенным рассеянием, кейс пять — не собран, с единственной начальной точкой — самим телом.
Давайте пройдемся по постепенной шкале между этими двумя вещами. Кейс пять — не собранный, с самим телом как единственной начальной точкой, и вы не можете попросить его выйти из тела, потому что он знает, что вне тела ничто не существует как якорная точка. Он это знает.
Мы используем сейчас… (показывает на доску) эта шкала — это номера кейсов согласно Выпуску III СДП, там даны уровни кейсов.
Далее, что такое шесть? Шесть — это нет уверенности в обладании телом, а семь — нет тела.
Я нарисую это вот здесь. Как раз над этим уровнем у нас такое состояние: человек хорошо ориентируется в Х. Это будет рисунок четыре. Это будет первый: он полностью собран в этой точке. Тут у нас более общий взгляд на вещи, тоже не слишком хорошо, давайте спустимся вниз. Вот он где-то здесь, и еще ниже мы приходим вот к такой картине. Это все хорошо, он где-то здесь.
Но тут эти точки не находятся в поле зрения. Он закупорен. Он предполагает, что где-то эти точки существуют. Он только допускает это.
Если вы хотите описать это с точки зрения единиц внимания, то у нас тут вверху пики единиц внимания — в первом, третьем, шестом. Мы покажем здесь… в шестом он похож вот на этого, в первом. Он будет слегка такой в области три, и он будет полностью собран в поле зрения — при том, что все наваливается на него — в области шесть. И с этого момента он будет уходить. Идея понятна? Парень рассеивается во все стороны пространства — вот все, что я пытаюсь вам показать. И вам надо собрать его, приведя с шестого уровня на первый.
Дело не том, будете вы проходить потоки или дихотомии. Вы можете в любой момент вытащить его за счет ответственности. Радость ответственности, прекрасная печаль ответственности, радость безответственности и все такое. На скобках вы можете вытащить его из какого угодно умонастроения, если захотите работать достаточно долго для этого. Он неизбежно придет сюда при работе с потоками, или с макетами, или с чем вы захотите работать, вы неизбежно приведете кейс вот сюда. Вы знаете, что такое ответственность.
Но вот тут перед нами кейс, который является одной большой точкой. Он может занимать некоторую область. Он не просто одна точка, он может как бы покрывать и проникать собой определенную область. Эта область сокращается, когда мы идем ниже, на уровень два, и становится в негативную позицию к тому моменту, когда мы подходим к третьему, четвертому и пятому, и тут он просто знает — у него нет точки, когда он в пятом, он просто знает. Его выгонят из любого места, куда бы он ни пришел. У него есть, между прочим, такое странное чувство.
Он входит в незнакомый ресторан, он может отлично владеть собой, с прекрасными манерами — он получил воспитание, приучил себя к самообладанию. Он заходит в ресторан, но если метрдотель посмотрит не него хоть немного непривычно, он уже точно знает, что тот собирается ему сказать. Метрдотель собирается повернуться к нему и сказать: «Убирайся!». Он это знает, знает, что каждый раз, когда приходит в незнакомое место, он ожидает, что его оттуда выкинут. У него в кармане 8 миллионов долларов наличными. У него собственная армия под названием Полицейские Войска Поданкской долины, которые полностью содержит он один, но он приезжает в Сквиданкскую долину и знает, что когда он выйдет на главной станции Сквиданкской долины, начальник станции подойдет к нему и скажет: «Убирайся!» И он знает, что в этот момент ему придется исчезнуть.
Его обладательность, его чудовищная обладательность просто заменяет ему обладание каким-либо пространством. Потому что обладательность — это низ шкалы, а пространство — это верх шкалы, и когда человек вынужден иметь, он тем самым говорит вам, что у него нет пространства. Его пространство уплотняется, а уплотненное пространство — это объекты. Он будет таскать с собой пространство в карманах в надежде, что может быть, когда-нибудь, он сумеет разуплотнить его обратно. Так у него возникают объекты, возникают Роллс-Ройсы и блондинки. (Смех в зале.)
Или, если он не относится к этой категории, он хранит вещи в ящиках своего письменного стола. Время от времени жена идет и вычищает садовый сарайчик для хранения инструментов. Там… там сложены газеты за последние восемь лет, там столько всего — буквально все, практически все… там лежит та маленькая штучка, которую он начал когда-то делать, и он знает, что когда-то она ему пригодится, она тоже там лежит, и уже здорово запылилась, и еще там лежит дохлая крыса, постепенно превращаясь в скелет, и… весь этот хлам лежит там, он привык иметь вокруг себя это сконденсированное пространство, потому что он верит, что когда-нибудь он его расконденсирует. Дайте ему начальную точку — это то, что он ищет. Он ищет якорные точки, ему нужны какие-нибудь якорные точки. Все знают, что их в любой момент можно расконденсировать, только пожелай (смех).
Так что преклир из гомо сапиенсов начинает работу, будучи, может быть, больше чем точка для себя самого. Это не прошлое тело. Насчет этого он не волнуется. Но если вы встречаете кого-то, кто гораздо больше, чем точка, он не будет внутри г-на Гомо Сапиенса. Он стоял бы вовне, опираясь на фонарный столб и говоря гомо сапиенсу, которого он якобы водит: «Ну, Джо, почему бы не пойти не выпить пивка?»
«Да, здорово, это было бы классно! Пошло все к черту».
Он был бы на самом деле не заинтересован, потому что он еще не связался с этим в достаточной степени, чтобы об этом заботиться. К тому времени как он соберется в точку, он как бы ввязывается и становится озабочен, а к тому времени, когда опускается еще ниже, конечно, это уже негативная точка.
Что такое негативная точка? Это точка, через которую проходит протяженность. У точки есть ненулевые координаты, есть протяженность, проходящая через нее. У точки не должно быть ни пространства, ни протяженности. Этому парню приходится пройти пять миль вперед, чтобы сделать один шаг назад. Вы понимаете? Чтобы дойти до +Y на трехмерной координационной сетке — чтобы вообще дойти до +Y, ему, возможно, приходится продвинуться метров на 8 по -Y, и тогда он считает, что доберется до +Y.
И что бы вы думали? — такой человек именно так себя и ведет; он действует именно в таком духе. На одно мгновение у него возникает импульс двинуться неправильно, а затем он приказывает себе двигаться правильно. Когда он начинает поворачивать за угол, если посмотреть на его руки, в этот момент вы увидите, как его руки начинают поворачивать руль в другую сторону. И уже затем он возвращает их обратно, заставляя их повернуть туда, куда нужно. Он сделает такой рывочек. Парню приходится Бог знает сколько идти назад, чтобы продвинуться на дюйм вперед, и ему приходится — он собирает пространство, якорные точки, неуверенность. Что такое время реакции? Что такое движение? Что такое все эти вещи, относящиеся к пространству? Начальные точки в пространстве.
Процесс, который вы проводите по этой области — макетировать пространства. И наполнять их доверху, а затем опустошать. Наполнять — и опустошать. Помещать в них кучи вещей, а затем выбрасывать, а затем заставлять вещи появляться из якорных точек и исчезать. Затем протянуться через всю эту область пространства, быть в этой области пространства и контролировать эту область пространства различными способами. И протягиваться через эту область пространства. А затем — макетировать якорные точки, которые он хотел бы иметь. Как ты хотел бы ориентироваться, Билл? Что ты хотел бы иметь тут вокруг, чтобы ты действительно знал, что ты здесь? Только не пытайтесь это делать с помощью символизма.
Когда-то я написал скверную и вредную книгу, она называлась «Ключ к бессознательному». В ней процессинг макетов привязывается обратно к реальности. Как оказалось, это подлейшая вещь, какую только может сделать одитор. С этим много чего можно делать, но если использовать его слишком долго, парень придет к мысли, что его видения основаны на реальности.
Это «первородный грех» психоанализа. Они говорят: «У тебя не может быть своей вселенной, ты бедный дурачок, мы тебе просто помогаем. Ну-ка, придумай что-то еще. О-о, это потому, что ты утопил котят своей бабушки. Да. А ты думал, это твое, да? А это не твое, этот твой счастливый сон о том-то и том-то — да, он основан на чем-то в реальном мире. На самом деле ты в конечном итоге соглашаешься. Ты думал, ты пытаешься выбраться и не соглашаться, а мы это все рассмотрели и оказалось, что ты только соглашался».
«Ты говоришь, что когда ты спишь ночью, у тебя бывают сны. И ты думаешь, что когда ты видишь сны, ты свободен, не так ли? Но на самом деле ты соглашаешься с физической вселенной. Итак, это будет 185 за работу на этой неделе, а за работу в следующем месяце выйдет 800. А полный психоанализ займет у тебя: год — чтобы выяснить, можем ли мы что-то для тебя сделать, и еще год, чтобы что-то сделать для тебя. Конечно, мы не можем гарантировать, что у тебя будет какой-то результат, но это будет стоить по средним расценкам в Соединенных Штатах, при четырех занятиях в неделю, по часу каждое — 9450. И это цена за то, что для тебя не сделают ничего, кроме того, что тебя сделают МЭСТ, братишка». (Смех в зале.)
А как это делается? Просто показывая человеку, что все, о чем он думает, происходит из вселенной МЭСТ. Что у него нет независимой способности мечтать. И ради Бога, вы не… используя процессинг макетов, пожалуйста, заучите это как один из важнейших моментов: никогда не пытайтесь узнать, по какой причине парень выдумал именно это, потому что вначале у него будет небольшой импульс подгонять то, что он выдумывает, к вселенной МЭСТ. Но если вы не будете с ним спорить, он освободиться. Вчера вечером тут у нас были наглядные примеры этому. Вы видели преклира, который не мог сказать мне ложь. Любопытно, правда? Он не мог сказать, что в окно только что влетел самолет. Потрясающе. Почему? Вселенная МЭСТ непрестанно говорила ему снова, снова и снова: «Послушай, ты должен со мной соглашаться». А согласие со вселенной
МЭСТ — это эквивалент… это все равно что… это, фактически, само по себе и есть наказание. Тут нет особой разницы.
Если он не согласится, он будет наказан. Если он не будет говорить то, что диктует ему вселенная МЭСТ, он будет наказан. Поэтому любое действие в процессинге макетов, которое пытается донести до сознания преклира, что то, что он только что выдумал, имеет какое-то символическое назначение во вселенной МЭСТ — является овертом и черной магией, наносящей ущерб самоопределению преклира.
Он все время воображает ручку от швабры. Он говорит: «Хорошо, я возьму эту ручку от швабры, пойду вот так с ней… я вижу тут ручку от швабры», — и так далее.
А вы говорите — себе, вы знаете про себя: «Ну, на самом деле он макетирует… что он на самом деле макетирует, так это… это прессорный луч. Он боится этих прессорных лучей, боится, что они будут сокращаться, и вот он представляет себе нечто твердое типа ручки от швабры, с которой он теперь и играется». Вы знаете это. Но тут все в порядке, в чем, собственно, дело?
Не указывайте ему, что он макетирует прессорные лучи. Дайте ему смакетировать еще большую, еще лучшую ручку от швабры. Рано или поздно он поймет, что он макетирует прессорные лучи, но дайте ему это обнаружить. Тогда, если он захочет смакетировать что-то еще, он эти ручки от швабр вжик — он отвяжется от них. Но суть в том, чтобы он знал, что он это делает и что это — его. А не что это соотносится со вселенной МЭСТ.
У него есть только одна область, в которую он может выбраться — это уверенность, и единственная реальная уверенность, которую он сможет получить — это уверенность, что он сам имеет свои собственные иллюзии. Он получает эту уверенность, поднимается по шкале знательности, но если все время показывать ему, что эта уверенность — на самом деле вовсе никакая не уверенность, а вселенная МЭСТ, вы забьете его вниз шкалы и протараните им дно. Вы сделаете из него МЭСТ, потому что он говорит: ты не можешь ничего размещать в пространстве. Посмотри-ка, все это вселенная МЭСТ разместила в пространстве вместе с тобой, парень.
Я прошу прощения за это отступление в техническое обсуждение психоанализа.
(Смех в зале.)
Правда, я сам использовал психоанализ. Я сыт по горло людьми в психоанализе, которые «могут сказать кое-что в области саентологии». Я знаю их предмет — не могут. (Смех в зале.)
Таким образом, у нас получается, что принцип простирания целиком относится к вопросу якорных точек и начальных точек. Это начальные точки преклира. Это будет осознанная якорная точка, которую он тем или иным образом согласился где-то иметь. Это будет якорная точка, осознанная, но не размещенная, или начальная точка, осознанная… лучше сказать наоборот, назовем это начальной точкой неизвестной, но осознаваемой. И кроме того там будет начальная точка, которой, как он считает, является он сам. Это будет, по его мнению, вторичная начальная точка. Он считает себя вторичной начальной точкой. Он — это начальная точка, размещенная с помощью первой неизвестной начальной точки. В этом заключается его аберрация.
Он является начальной точкой и как начальная точка он, естественно, может быть начальной точкой до тех пор, пока у него твердо размечены якорные точки. Вашему преклиру нужны якорные точки, чтобы ориентироваться.
Единственный способ получить якорные точки, в которых он будет по-настоящему уверен, это смакетировать их. Он не может гарантировать, что это будет вселенная МЭСТ, вселенная МЭСТ реальна, но он может гарантировать, что он сам смакетировал реальные якорные точки. Это на самом деле будут реальные якорные точки, но в этой вселенной вы обнаружите, что его прошлые решения о якорных точках на самом деле являются постулатами. Они тяжелые. Он делал их день за днем, день за днем.
«Так, сейчас я пойду домой. Это дом миссис Маша. Ага, а я на этом углу». Как часто вы говорили это; теперь придется с этим распрощаться. «Я на этом углу». Если бы он только мог знать, что он на самом деле чувствует насчет этого угла, и если бы он мог сказать себе или подумать про себя: «Когда-нибудь настанет время, когда для меня не будет ни одного угла в пределах досягаемости», — он получил бы забавное ощущение:
«Когда-нибудь я не смогу подойти к этому углу». В этом заключается весь предмет ностальгии.
Вы будете получать… вам придется действительно снять горе с этого — ностальгия. Ностальгия возвращается к первым якорным точкам, у человека может быть ностальгия по якорным точкам один, два, три — может быть, до якорных точек девятнадцать, двадцать и двадцать один, а дальше уже не бойтесь, никакой ностальгии не возникнет, потому что примерно к этому времени парень отказывается от идеи иметь какие-либо якорные точки.
А если он дошел до состояния, которое у нас тут показано, прямо битва при Гастингсе
То есть, если вы хотите по той или иной причине собрать заново трак времени вашего преклира, собирайте его в плане объектов, а не энергии, потому что он достаточно низко на шкале тонов и обычно все, что он в таком состоянии способен размещать, это объекты, а не движения.
Для этого преклира вещи не движутся, он не увидит вещи в движении, с его точки зрения они будут неподвижны, и ему трудно будет заставить что-то двигаться. Единственная причина этому: у него нет твердых якорных точек. Как можно заставить что-то двигаться, если у тебя нет якорных точек? Естественно, это невозможно.
Что такое терминал? Терминал — это якорная точка. Какие терминалы в электрическом двигателе? В электрическом двигателе терминалы — это якорные точки, из которых может исходить движение. Принцип производства электричества связан с перемещением начальной точки среди якорных точек электрического двигателя. Имея такой принцип, могли бы мы изобрести новый, работающий электрический двигатель? Да, могли бы.
В первый раз мы можем иметь электрический двигатель. При всем уважении к Дженерал Электрик. На самом деле это хорошая фирма, Дженерал Электрик. Я всегда отвергал американское электрическое оборудование, вплоть до последних нескольких месяцев… переменный ток в 220 вольт — все время скачет, и приходится иметь фантастически разнообразные штепсели. Переменный ток в 110 вольт удобнее, но его не хватает; хотя при ста десяти нет необходимости так сильно изолировать.
Но если пустить двести двадцать по проводам, соединениям и оборудованию для ста десяти, получится большой шум, поэтому британцы считают, что наше электрическое оборудование никуда не годится. А мы считаем британскую электрику слишком уж тяжелой. Мы забываем, какая большая разница в напряжении.
Как бы то ни было, британское производство энергии намного дешевле всех остальных. Не знаю, связано ли это с тем, что у них идет более высокое напряжение по линиям, или меньше линий теряется, или с чем-то еще. Но дело в том, что когда вы работаете с терминалом — любого рода — вы получаете прекрасный искрящийся ток, классное электричество, замечательное свеженькое электричество. Если у вас есть терминал один, терминал вот здесь, то сделан ли он в Великобритании, или в Соединенных Штатах, или на планете Гандалупия… У вас есть два терминала и база, которая держит их отдельно друг от друга — или воля держать их отдельно: воля, постулаты, база — практически, никакой разницы. Вы получаете местоположение, а если есть местоположение, то можно получить движение, а если есть движение, то можно получить жизнь, формы жизни. Можно иметь действие, иметь объекты, иметь все эти вещи.
Но все они будут идти друг за другом, как в истории с подковой и гвоздем, одно за другим. Они все идут по одной линии: начальная точка, неизвестная и осознаваемая, начальная точка, преклир, якорные точки. Когда вы получите все это вместе, вы получите укомплектованный комплексный терминал, необходимый для производства высокоуровневых энергетических потоков и явлений, которые вы видите во вселенной МЭСТ и называете электричеством, и которые на более высоком уровне вызывают электричество — человеческая мысль. Это, между прочим, не такой уж механический подход. Это высоко эзотерический подход, потому что, как вы знаете, вы непрерывно постулируете это и вы со всеми соглашаетесь, вы обучены наблюдать якорные точки, у вас все схвачено. Вы все это сделали. Вы прошли через все это и… после того как вы обучились производить якорные точки и произвели… представили себе чудесные якорные точки.
Вы могли ввести в них движение и тем способствовать движению повсюду вокруг, и вы произвели множество движения для себя. И… жизнь шла быстро и все такое, и в конце концов люди начали не соглашаться с вами, и вы потеряли эти якорные точки, и… произошли всякие вещи, и вам больше нельзя использовать силу, что означает, что это не ваше пространство — это один и тот же смысл.
Вы видели когда-нибудь собаку, забежавшую на двор, где живет соседняя собака? Она сразу становится тихая-тихая. (Смех в зале.) Это больше не ее пространство. Она движется вот так. Но стоит ей вернуться на свой двор — какой-нибудь пекинес только зашел в ворота своего двора — и нет никого свирепее пекинеса на своем дворе. Если к нему зайдет мастифф, он скажет: «Ой, извините», — и выйдет. (Смех в зале.) Вот вам собственное пространство.
Итак, весь этот предмет сводится к следующему: вы на самом деле производите это движение, вы производите соглашение с великим множеством людей, вы все время его производите, и знаете что? Вы все время достигаете вещей и помещаете эмоции в предметы, так что вы можете воспринимать эмоции.
Вы не только помещаете туда движение, но вы постоянно помещаете туда эмоцию и воспринимаете эту эмоцию оттуда. Вы хотите, чтобы это все было автоматическим, и вы хотите ощущений, как сумасшедшие, поэтому вы каждый раз проскакиваете этот шаг. Вы пропускаете шаг постулирования пространства, а затем вы пропускаете шаг постулирования движения и пропускаете шаг постулирования помещения туда энергии, которая будет к вам возвращаться — и все это потому, что вы хотите, чтобы на вас воздействовало ощущение.
Вы хотите, чтобы это все делало вас следствием, потому что вы хотите получать от этого ощущение, поэтому вы просто пропускаете эти шаги — и вот у вас все схвачено. За исключением того, что вы в результате оказываетесь аберрированным и оказываетесь гомо сапиенсом.
Давайте сделаем еще один перерыв.