О’кей. Теперь, 11 октября, перед нами лежит такой вот маленький симпатичный листочек-паренечек, гордость одитора Класса II. Он озаглавлен “Интенсив Проблем для Клирования Персонала”. Отметьте, что там говорится именно “Клирование Персонала”. Персонал всегда получает самое лучшее. [См. ИП ОХС 10 октября 1961, “Интенсив Проблем для Клирования Персонала”.]
О’кей. 11 октября 1961, Специальный Инструктивный Курс Сент-Хилла. Это Интенсивы Проблем для Клирования Персонала. Это вторая лекция на эту тему.
Хорошо. Вот мы берем эту штуку, смотрим ей прямо в лицо и обнаруживаем, что, по сути, мы смотрим на Форму Оценивания Преклира.
Вы использовали или должны были использовать это в работе с преклирами в течение долгого времени. Самое раннее издание этой формы было в 1950, Фонды Элизабет
Иметь знание о том, что на самом деле представляет собой ваш преклир—это страшно нужно и важно для вас. Я вот однажды видел одного одитора, который одитировал преклира в течение многих недель, и при этом так и не обнаружил, что у этого преклира была ужасная проблема—у него пытались через суд отобрать ребенка, с помощью властей и все такое. Хотя одитор должен был это заметить еще при обработке проблем настоящего времени.
Но дело может быть даже еще хуже. Я видел одиторов, которые одитировали преклиров и при этом не знали, как правильно пишется его имя; не знали о том, что у него была операция; не знали о наличии каких-то болезней; не знали о том, женат он или нет. О таком одиторе мы бы сказали, что он проходил большое не-знание.
Основная часть этого, начальные разделы этого доходят вплоть до раздела О, но не включают его. Если вы просмотрите это, то увидите, что это просто сбор основной информации о преклире. Это все—просто жизненно важная информация о преклире.
Инструктивное Письмо от 10 октября, “Интенсив Проблем для Клирования Персонала”. Оно есть в каждой организации под прикрытием названия Форма Оценивания Преклира, вплоть до раздела О, но не включает его. Вы заметите, что в этом месте указания были модифицированы. Кое-что там было удалено, так что мне стоит рассказать что-то о том, когда вы будете это делать.
Если перед вами преклир, который только-только пришел в Саентологию, то вам определенно стоит сделать это. Но если у вас есть кто-то, кого вы собираетесь поодитировать, и он никогда ранее не имел такого одитинга, то вам тоже следует провести это. Это даст преклиру некоторую уверенность в отношении того, что его одитор что-то о нем знает. И это само по себе является интересным фактором удерживания преклира в сессии.
Вот мы видим, что бланк начинается со слов “Кто делает это Оценивание. Оценивание проводит одитор, назначенный для одитирования данного преклира”. Что это значит? Это значит, что это его первое действие. Это первое, что предпринимает одитор. Он не начинает одитинг с проведения пятнадцати часов “Создай реактивный ум. Спасибо. Создай реактивный ум. Спасибо. Создай реактивный ум. Спасибо”. Этого он не делает. Он садится работать и не начинает проводить рудименты или еще что-то; он просто садится и проводит эту форму. Он садится и проводит эту форму. Это одитинг. Это выполняется в оплаченные преклиром часы, потому что это одитинг.
И когда одитор получает преклира, которого он видит впервые, то он берет одну из этих форм и заполняет ее с преклиром. Но почему это делается?
У преклира есть глухое ощущение того, что одитор о нем ничего не знает, пока эта форма не заполнена. Вследствие этого вам удается с большим трудом удерживать рудименты. Это происходит просто потому, что преклир уверен в том, что перед ним в кресле одитора сидит не-знание. Но как только вы заполните эту форму, у преклира появится ощущение, что одитор что-то о нем знает, и будет более счастлив по этой причине—будет чувствовать большее удобство. У преклиров всегда есть что-то, что, по их мнению, должно быть кому-то известно, и все это довольно подробно перечислено в этой форме для оценивания.
Эта форма оценивания дает информацию. Отчеты одитора дают информацию. Не для вас: все это практически никогда не предназначается для информирования одитора. Он знает. Так что если вы способны прочитать собственный почерк, то это будет информировать и вас, если вы пишете это ради такой цели. Но на самом деле это предназначено для кого-то другого. Отчет одитора в Центральной Организации идет от одитора к директору процессинга—довольно часто при этом проверяется в ОХС, время от времени—однако он совершенно определенно направляется сюда, или его копия. И если вы учитесь в этом конкретном классе… Если я когда-либо замечаю, что Мэри Сью
Вы хотите что-то знать, и плохой почерк—это просто еще один способ навязать кому-то не-знание. Неразборчивый почерк—это способ утаивания информации. Вы посмотрите на некоторых из этих бизнесменов, с которыми нам приходится иметь дело, посмотрите на их подписи. Посмотрите на их подписи. Вы можете прочитать их подписи? Это нечто. И вы обнаружите, что у этого парня есть висхолды. Вы смотрите на это письмо, и начинаете размышлять над тем, сколько из того, что написано, является правдой, а сколько—ложью. Обычно такой человек утаивает от вас информацию.
Это верно в отношении всех почерков, и вы будете просто поражены тем, насколько улучшается почерк после получения сглаживания на Форме 3 Проверки на Безопасность. Это прямая зависимость.
Это делается для того, чтобы быть прочитанным кем-то, и вот кто-то, кто должен вести кейс, не получает доступа к информации, которая может обладать ценностью.
Вот мы смотрим на строку здесь, и видим, что нужна нам информация о том, каково имя преклира, его возраст, и положение ручки тона в начале оценивания. Это даст нам представление о том, при просмотре записей, будет преклир или нет реагировать на обычный или шаблонный одитинг, потому что по мере того, как он будет давать вам ответы на эти вопросы, его ручка тона будет передвигаться. А если в момент его рассказа о себе его ручка тона будет стоять на месте, то—ох-ох-ох, ох-ох-ох, ох-ох-ох—это довольно отчаянная ситуация. Вы в таких обстоятельствах почти попадаете в область УОО.
Вы получаете таким образом информацию. И если вы по ходу дел отмечаете положения ручки тона, то у вас все здорово.
Первый вопросы здесь о семье, мы хотим получить эти данные о матери, отце, и т.д. таким образом мы получаем реактивный народ из банка, вы это сразу отметите.
О’кей. Вы немедленно отметите, что у этого человека очень плохие отношения с отцом, и вы будете постоянно натыкаться на отца, отца, отца, отца, отца. И что он ничего не может вспомнить о своей матери, и поэтому он будет стараться проходить свою мать, мать, мать, на протяжении всего одитинга. Вы немедленно увидите, что можно получить на основании этого.
Далее мы переходим ко всем остальным родственникам. На этом этапе процессинга, если это начало интенсива—первый интенсив, который преклир получает—вы будете со страшной силой терять народ. Должны ли вы дотошно искать каждого? Нет. Просто идите далее. Далее. Во время проведения первой Формы Оценивания Преклира вы всегда недосчитаетесь значительных союзников и т.д. Прабабушка Агата, дядя Билл, тот парень, что споил преклира, понимаете—он никогда не вспомнит их на этой стадии игры, если они его абберрировали.
Если что-то преклиру известно, то это преклира не аберрирует. Если преклир об этом знает, то это не аберрирует.
Когда-нибудь вы услышите меня, и прекратите одитировать все эти большие известности, и вы начнете добиваться быстрого прогресса кейсов. Это одно из различий между моим одитингом и, иногда, вашим.
Если преклир знает это, я хлопаю его по плечу, жму ему правую руку, поздравляю его и быстрехонько перехожу к чему-то другому.
Вы слишком часто делаете вот что: “Ну, очевидно, смотри, его отец был пьяница, уголовник, лупил его каждый день. Придется нам кучу времени потратить на папу”. И вы так и делаете. Теряете впустую море времени одитинга на папу, потому что папа не имеет никакого отношения к кейсу. Откуда нам это становится ясно? Преклир об этом знает! Если преклир об этом знает, то это не имеет никакого отношения к его аберрациям.
Единственное, что может нас обмануть—это скрытый стандарт, но преклир обычно даже и не подозревает о его существовании, до тех пор пока вы не начнете задавать ему вопросы.
Итак, это дает нам все области, с которыми нам не стоит дурачиться в одитинге. Понимаете, это негативное оценивание. Нас все это не слишком беспокоит.
Там говорится: Семья. Мать.
“Мать жива?”.
“Да”.
Само собой, потом вы не спрашиваете дату ее смерти. И преклир делает некоторое высказывание по поводу отношений с матерью.
“Ну, мама была хорошим, добрейшим человеком. Всегда хорошо ко мне относилась—гораздо лучше, чем я заслуживал. Она сейчас живет с нами. И она, так или иначе, спасает наш брак от катастрофы. Она старается. Она хороший—хороший человек”.
Вы попадаете в ловушку, видите? Вы говорите: “Что за черт? Какое-то подавление здесь есть, что ли? В чем тут реально дело?”,—говорите вы сами себе. “М-мммммммммм. Так или иначе спасает наш брак от катастрофы—это ж!!!”. И вы раз—и попадаете в ловушку, потому что получаете кусочек интригующей знательности.
Продолжайте, интересуйтесь всем этим—но помните о том, что преклир об этом все знает. Ну, возможно, там есть нечто ему неизвестное, но оно всплывет уже по ходу одитинга. Но то, что преклир знает, нас совершенно не волнует.
Потом мы занимаемся папой—делаем то же самое. И преклир говорит: “О, да, старик умер, когда мне было восемнадцать, и уф… все такое. Здорово, что он помер. Уфф… лупил меня каждый день, по воскресеньям дубасил, и … о… вот кто меня замучил совсем!”. Ох. Вот одна из областей, которой нам вообще не надо заниматься. Ясно? Это просто негативная программа.
Если бы вы протрясли это до конца, то нашли бы там удивительные данные. И преклир в таком типе интенсивов рано или поздно сам обнаружит в этом некоторые самые удивительные вещи—типа того, что папа его шлепнул только один раз за все это время. Довольно обычное дело. Его папа “лупил его каждый день, по воскресеньям дубасил”, и все такое. А вы обнаруживаете, что за все время он только разок дал ему подзатыльник. Это правда; а у преклира там просто возник какой-то синтетический образ.
Но эта штука рано или поздно сама всплывет, и вам не стоит особо по этому поводу волноваться, особенно если он говорит, что это есть причина всех его несчастий.
Если преклир знает, в чем причина всех его несчастий, и это было ему известно в течение долгого времени, то отчего же тогда он продолжал страдать от этого? Понимаете? Это вопрос на 156.000 фунтов стерлингов. Почему ничего не изменялось? Почему это не воспринялось как–есть? Очень просто—это не воспринялось как–есть потому, что его там нет, и никогда не было. Но это дает нам метод обхождения таких штук. Мы не будем заниматься этим. Все это рано или поздно вылезет на висхолдах.
Теперь, личные отношения: и тут вы много кого не найдете. Довольно часто это те, кто относятся к графе “Женат:_____”.
Тут есть одна штука, которая может дать ошибку—это количество разводов. Это важно знать, потому что довольно часто преклир не хочет этим делиться, и это тормозит его кейс. Это количество разводов. Возможно, он не развелся. Или женился пять раз и развелся только один. Довольно значительный висхолд, понимаете? Тем не менее, вы это заполняете, пытаетесь получить эти сведения.
“Какие-либо трудности, которые есть у преклира в настоящее время”. Это даст вам представление о том, с каким количеством проблем настоящего времени вам придется справляться в сессии.
И если был разведен, то причины этого развода и эмоциональное отношение преклира к разводам. И тут вам лучше еще раз припомнить, что там ничего не говорится о количестве разводов, или о чем-то таком. Тут могут быть в кейсе всякие сложности и тонкости, которые никогда не упоминаются. Так что вам лучше добиться очень-очень хорошего и подробного ответа на этот вопрос.
Далее, уровень образования. Это тоже имеет некоторый интерес. Довольно часто вы встретите преклира, который будет ерзать и говорить вам о том, что у него совсем нет никакого образования, что он никогда не ходил в школу, и тому подобное. И если вы не затронете это немножко, то это может оказаться висхолдом. Точно так же время от времени вы найдете преклира, который стыдится своей образованности, как и необразованности.
Знаете, у меня тут есть одно судебное разбирательство, которое я с некоторой неохотой проталкивал в суд. Это против Университета Техаса. И все это всплывает в разделе образования. Но я хочу получить подтверждение о завершении всех немецких курсов, которые там прошла Мэри Сью. Хочу получить назад все деньги и затребовать возмещение за ущерб, потому что каждый раз, когда мы оказываемся рядом с немцами—она четыре года учила немецкий, понимаете? И каждый раз, когда мы оказываемся рядом с немцами—а я только пару жизней был немцем, понимаете, да еще и никаких курсов не проходил, но мне приходится заказывать завтраки и номера. И я поворачиваюсь к ней и говорю: “Сюзи
Так что рано или поздно я все-таки засужу техасский университет по этому поводу.
Но вы будете постоянно натыкаться на образование под самыми неожиданными углами. И если бы вы проводили процессинг—ну, я думаю, если бы вам пришлось проводить процессинг старому доброму мистеру Дженнеру—он человек живой. Вот, наш каменщик Тэд, это тот еще парень. Вы выходите, и—если все материалы под рукой, и если ист-гринстедских торговцев уговорили расстаться с чем-то, вы выходите и видите небольшой высоты стену—ее там строят, понимаете—и потом идете обратно через полчаса, а она уже выше головы. Вы никогда и нигде больше не увидите, как кирпичи взлетают в воздух, ложатся в кладку на свое место с такой скоростью, как это получается у мистера Дженнера. Это просто ужасает. Я просто затрудняюсь сказать, какое количество кубометров земли они переместили сегодня днем, кирпичи летят во все стороны, и все такое.
Я не особенно посвящен в вопрос о его образовании, но, скорее всего, он в какой-то степени считает себя мало образованным. И вряд ли он станет охотно информировать вас на эту тему. Это своего рода висхолд, потому что вы проводите с ним процессинг по линии интеллекта, понимаете—Саентология, это все относится к интеллекту.
И когда он пытается разобраться со всем этим, то он впечатляется от этого и попадает в некоторый туман. Улавливаете? И его отношение на самом деле может сильно пострадать и ухудшиться, если одитор не разберет этот момент с преклиром.
Другие люди, они учились двадцать девять лет, курсы повышения квалификации и все такое, но даже не могут собственное имя написать, и поэтому им тоже стыдно. И они пытаются сказать, что “нет, я никогда даже в школу не ходил”. Но вы сталкиваетесь с большим количеством лжи в этой области. Так что вам лучше хорошенько прочистить все это.
Это не имеет никакого отношения к тому, способен преклир или нет проходить этот процесс, но это плодородное поле для висхолдов. И в большинстве случаев вы в этом убедитесь.
Хорошо. И вы спрашиваете его о профессии и об основных должностях, которые он занимал, и так далее. Вы задаете вопросы о серьезных инцидентах и их датах, о полученных серьезных травмах, и тому подобном. О главных болезнях, и теперь вы попадаете в интересную область, потому что если вы не знали о некоторых из этих вещей, то вы можете влететь в них на полной скорости головой. Вы будете попадать в инграммы того или иного типа, о которых у вас нет никакой информации никакого рода, потому что он никогда их не упоминает.
Потом вы переходите к операциям. И это вы должны сделать быстро. Аварии, болезни и операции—все это склонно рестимулироваться. И вы можете напрочь прибить преклира, если начнете одитировать их в момент их проявления. Как вы можете их проодитировать? Все, что вам нужно сделать—задать про них вопрос. Просто спросить о них, интересуясь подробностями, и вы там. Вы, как одитор, можете швырнуть его непосредственно в такой инцидент.
Вот вы возьмете кого-нибудь на Среднем Западе, и спросите его о том, были ли у него какие-либо болезни или операции, и, конечно, там нужен целый интенсив. Не знаю, читали ли вы когда-либо письма, который приходят из библейского пояса
И вы начинаете с кем-то работать по этому, и господи, боже мой, его начинает просто нести. Некоторые преклиры у вас начнут это при небольшой напряженной ипохондрии, постепенно распаляясь и входя в раж, и он начнет корчиться у вас на стуле, терять к черту всю обладательность и так далее, и потом перейдут на болезни своих родственников, и так далее; и потом они перейдут к объяснению всех ошибок, которые допустил врач, и как доктору пришлось второй раз проводить операцию, для того чтобы—для того чтобы успокоить нянечку, и все такое. И это может растянуться очень надолго.
Единственный способ отключить это лежит в вашей способности давать подтверждения. Ваша способность давать подтверждения при заполнении этой формы должна быть безупречна, и особенно в разделе Инцидентов, Болезней и Операций. Ваша способность давать подтверждения—отлична. И если это не выключается, то вы можете сказать ему: “Ну, ты знаешь, мы займемся подобными вещами в процессинге—в прямом процессинге. Мы поработаем с этим потом непосредственно”. Это должно прекратиться. Вам придется иногда поступать и так тоже, потому что если позволить ему говорить об этом до бесконечности, то он просто в этом зависнет. Но это не прохождение в одитинге инграмм. Вы сейчас не работаете с инграммами.
Отлично. Так что у нас тут есть, по сути? Что мы получаем, продолжая работать таким манером, как не данные? И одитор редко допускает оплошность при подобной работе—это необычно; одиторы обычно хорошо справляются с подобными штуками. Однако у одитора возникает естественное побуждение проработать эти моменты с преклиром. Однако вы не должны прорабатывать это с преклиром, заполняя такие вот формы. Это все. Просто не трогайте это, вот и все. Оставьте. Дайте подтверждение и переходите к следующему пункту—ясно?—не создавая разрыва АРО.
Иногда это очень тонкое дело. Иногда вам приходится действовать очень аккуратно для того, чтобы отойти от предмета и остановить преклира, потому, что, как вы понимаете, разрыв АРО состоит из “неспособности рассказать одитору”.
Но если вы когда-либо наблюдали, как преклир “выговаривал” свою обладательность до нуля, то вы согласитесь с тем, что я вам говорю. Он может выговорить свою обладательность до самого донышка, без проблем. И она грохнется вниз с глухим стуком.
Они выговариваются прямо вниз по Шкале Тонов: энтузиазм, потом вы видите в них антагонизм, потом они плачут, потом вообще говорить не хотят.
Вы можете посмотреть, как это происходит. Они скользят вниз по шкале со страшной скоростью, если только вы их не притормозите. Так что наилучшим способом при вхождении в это было бы предупреждение преклира—я все еще говорю о разделах Инцидентов, Болезней и Операций, E, F и G на этом бланке,—лучше всего сразу сказать: “Итак, я просто хочу получить очень краткие данные по этим моментам; что именно было, очень кратко”. И вы как бы особое ударение делаете на “очень быстро”, и вы ведете его так, чтобы он не начал самого себя “заговаривать” прямо обратно в инграмму с чертовски жуткой соматикой, которая непонятно откуда взялась. Ясно? Вот хорошая профилактика.
Помните о том, что преклир может выговорить свою обладательность. Если вы как одитор имеете привычку позволять преклиру говорить, говорить, говорить, говорить, и никогда не останавливаете его разговоры, то вы делаете ему медвежью услугу. Не думайте, что вы поступаете хорошо. Вы делаете ему медвежью услугу. Самое лучшее, что вы можете сделать—это продолжить одитинг, но это иногда может создать разрыв АРО, поэтому вам необходимо аккуратно справиться с этим.
И самый лучший способ с этим справиться—заранее все организовать. Не пытайтесь организовать это после того, как все произошло, потому что это будет очень трудно. Обработайте это до происшествия. И это входит в качестве части вашей формулировки в одитинге: “Теперь за несколько минут я хочу, чтобы ты перечислил мне все аварии и инциденты, в которые ты попадал”. Понимаете, в чем трюк? “За несколько минут”,—понимаете?
О, да, он теперь попадет в некоторого рода состояние игры, и игра состоит в том, насколько быстро ему удастся сделать это, и он говорит: “Ну, давайте посмотрим, там было пятнадцать автомобильных аварий, двадцать пять велосипедных, и семнадцать раз мы сваливались с железнодорожных мостов. И уфф.. так. Кажется, все. Ха-ха, я сделал это. Меньше чем за минуту, ага?”.
Бац. Отлично. Вы получили все необходимые сведения. Вы их записали.
Любой подобный трюк лучше, чем допущение того, чтобы преклир выговорил свою обладательность. Ясно? Так вы получаете сведения и не создаете разрыва АРО.
Настоящее физическое состояние: я еще раз напомню вам про письма из библейского пояса, которые вам могли встречаться. Это как раз один из таких чудесных предметов.
“У меня горе. Это—это горе продолжается уже много лет”. И очень часто вы увидите, как преклир, очень часто, просто откидывается на спинку стула и глубоко-глубоко вздыхает, и вы готовитесь к долгой-долгой беседе. Вы собираетесь потратить на это этот хороший, спокойный денек. А мы как раз совсем не для этого всем этим занимаемся.
И опять же, “кратко и быстро”, то-то и то-то, нам просто надо составить список и перейти к следующему пункту. Дальше рассматривается уже что-то другое, что именно, неважно, понимаете? Кратко, понимаете: “Давай быстро пройдем по этому, чтобы не задерживаясь перейти к следующему пункту. Итак, что можно сказать о твоем настоящем физическом состоянии?”.
И он говорит: “Давно уже… О, нет. Он—уф—он—он—действительно хочет знать… (вздох). Ужасно ”.
“Ясно. Что ужасно? Ясно. Где именно эти боли? Дайте мне точную информацию, какие части тела”,—и так далее.
“О, ну”,—говорит он, “все глаза, голова, спина, и еще у меня плоскостопие”,—и так далее, и так далее, и так далее.
Вы помните о том, что этот преклир сидит на Э-метре. Поэтому в этот момент было бы самое время ловко посмотреть на этот Э-метр. На самом деле, Э-метр нас не очень интересует, кроме показаний ручки тона, вплоть до момента, когда мы доходим до раздела Н. Есть ли там утаенное физическое состояние? Вот что нас сильно интересует. И поэтому мы начинаем следить за стрелкой. И при прохождении раздела Н ситуация обратная—тут уже мы вовсю применяем все наши любимые приемы снятия показаний стрелки.
И вы хотите знать, нет ли там каких-то болезней, о которых преклир никому ничего не рассказывал, есть ли какие-либо волнения по поводу волнений преклира, которыми он ни с кем не поделился.
Преклиры иногда ходят и думают, что они умирают от какой-то ужасной болезни, и никому никогда не говорят об этом, потому что для других это было бы слишком большим шоком—и всякое такое. Также, кстати, очень-очень уместен тут вопрос “Есть ли какие-то болезни, о которых вы совсем не хотели бы рассказывать другим людям?”. Ух, и тут вы столкнетесь с товарным поездом, и вам понадобится все ваше искусство слаломиста, чтобы спасти себя и при этом еще проводить процессинг. Но заодно вы сэкономите себе страшное количество времени, потому что текущее физическое состояние—это один из самых серьезных висхолдов, которые только могут быть в кейсе.
Хорошо. Мы переходим к разделу I. Раздел I—это Умственное Лечение. И там говорится: “Перечислите все психические, психоаналитические, гипнотические, мистические, культовые и все возможные другие умственные практики, с которыми сталкивался преклир, даты этих лечений и реакцию Э-метра”. И вы вполне можете добавить к этому “все лечение, которое он получает сейчас”, и вы получите что-то еще вдобавок.
Все это вы тоже намереваетесь утрясти в соответствии со стрелкой. Вы стремитесь получить каждый, каждый, каждый, каждый висхолд в области умственных практик.
Понимаете, тот человек, который утаивает факт о том, что он получил диагноз совершенно ненормального сумасшедшего, конечно, сидит на висхолде, который тотально затормозит весь процессинг прямо на этом месте. И прямо на этом курсе был один-два случая, когда кто-то продолжал получать такое лечение, при этом уже находясь на обучении. Очевидно, что при этом кто-то довольно плохо поработал, потому что нет никаких следов или отметок об этом в их Формах Оценивания Преклира в начале папок. Одитор просто не обнаружил этого.
Эти вещи важны. Эти вещи очень важны в отношении одитинга. Они очень важны для ВЦХ. Человек получает весь день одитинг, а потом всю ночь ему вправляют позвоночник, при этом его гипнотизируя и т.п.,—в таком случае вы не получите никакого результата, черт возьми. Такой человек каждое утро будет вне сессии, у него каждое утро будет высокая ручка тона. И половина этого утра уходит только на то, чтобы понизить его ручку тона. И на следующее утро он придет и у него снова будет высокая ручка тона. И когда это случится в третий раз—человек уходит от вас с низкой ручкой тона и возвращается с высокой—вы можете заподозрить наличие висхолда в его текущем физическом состоянии или умственном лечении, или текущем лечении. Это наиболее обильный источник подобного рода несостыковок. Что-то там не в порядке. Что-то там не в порядке. Человек занимается чем-то еще и не хочет, чтобы вы знали об этом.
Хотя прохождение Шкал Предобладательности, конечно, повышает ручку тона, обычная причина высоких ручек тона… суть не в том, что ручка тона не должна быть высокой. На самом деле преклир и не может проходить Шкалу Предобладательности должным образом при отсутствии высокой ручки тона, понимаете; я сейчас веду речь о ситуации, когда преклир постоянно приходит с высокой ручкой тона. Понимаете, вы проводите ему процессинг в течение недели, и потом ни с того ни с сего целую неделю преклир имеет показание только пять с половиной. В таком случае, тут просто что-то не так. Преклир либо болен физически и не хочет вам сообщать об этом, либо у преклира что-то не в порядке с умственными делами, и он не хочет вам сообщать об этом, и тому подобное, либо преклир на самом деле получает какие-то сессии между вашими сессиями и не хочет вам сообщать об этом. Так что если вы хорошенько протрясете все это во время проведения Формы Оценивания Преклира, вытащив при этом все висхолды…
Это ведь не просто задушевная беседа за чашкой чаю. Вы на самом деле настраиваетесь добраться до сути и вытащить все висхолды по поводу данного предмета. И на самом деле преклир и не будет возражать против этого. По сути дела, для него это будет своего рода облегчением. Если у него на самом деле есть висхолды по этому поводу, и он не выдаст вам эти висхолды, то вы просто не будете его одитировать. Вот и все.
Но если он на самом деле имеет оверты по данному предмету, и вы на самом деле их снимаете, то тогда вы, конечно, являетесь его одитором. Очевидно. Вы знаете об этих висхолдах, и никто другой не знает, и поэтому, соответственно, вы, должно быть, и есть его одитор. Логично, не так ли?
Вы знаете о нем то, чего не знают другие люди, и отсюда логически следует, что вы являетесь одитором этого человека. И вы отметите, что по этой причине сильно повышается способность оставаться в сессии.
Итак, Компульсии, Торможения и Страхи вовсе необязательно попадают в ту же самую струю, но нам-то как раз практически все равно. Для вас совершенно неважно, знаете вы или нет о каких бы то ни было его страхах, компульсиях или торможениях, кроме как определения степени того, насколько у него нормально и ненормально с головой. Это единственное измерение, которое вы хотите получить в результате всего этого. Это просто некоторое значение, и его можно узнать и так, по графику, например. Поэтому вы довольно быстро проходите это.
Теперь вы доходите до Уголовной Истории, и это также является для нас предметом глубокого интереса. Потому что если человек имеет некоторую уголовную историю и не хочет вам сообщать об этом, то это может реально довольно плохо отразиться на одитинге. Итак, когда мы доходим до К, давайте-ка еще раз внимательно посмотрим на стрелку, и будем самым внимательным образом наблюдать за ней при задавании вопросов относительно преступлений, приговоров и так далее. И тщательно убедимся в том, что мы тут все открыли и нашли.
Интересно, я однажды получил письмо от одного преклира, который проходил в Лондонском ВЦХ несколько раз на протяжении некоторого периода времени, и он жаловался по поводу достижений своего кейса. Он жаловался; но он никого не обвинял. Он не то что злился на кого-то или еще что-то в этом роде, но он просто написал мне письмо и попросил дать ему ответ, почему это все, ради бога, и не могу ли я дать ему какое-то объяснение или что-то сделать по этому поводу.
И в качестве дополнительных сведений по этому случаю выяснилось, что у того человека была уголовная история длиной в метр. Мы здесь это знаем, но вот вопрос—знает ли об этом его одитор там? Понимаете, это может и быть полной причиной и объяснением отсутствия у него каких-либо достижений в кейсе, бац! Так вот о чем я говорю: если каждый новый одитор, который у него был, не сделал с ним Форму Оценивания Преклира, то тогда он в какой-то мере чувствует, что у него есть висхолд от этого одитора, и, возможно, никто никогда и не докапывался до сути его положения. Я на самом деле не проследил за тем, что в этом конкретном случае произошло дальше, но просто хочу отметить это как интересный момент.
Я очень редко получаю подобные письма. Обычно ко мне приходят как раз другие письма. “Дорогой Рон, я только что то-то и это, и процессинг чудесен, мне теперь лучше, и тому подобное”. Но этот парень—он просто волновался о самом себе, вот и все. Так что мы обнаружили его также при проведении раздела Текущее Физическое Состояние, мы обнаружили его также при проведении раздела Компульсии, Торможения и Страхи, мы могли обнаружить его также при проведении раздела Другие Умственные Практики. Понимаете, это бы вывалилось в виде огромной кучи при проведении Формы Оценивания Преклира, если только мы должным образом ее проделаем и если каждый новый одитор сам будет проводить ее с каждым новым кейсом.
И хотя я тут говорил вам по поводу важности разборчивого почерка, помните о том, что предназначена она для вас, для ускорения одитинга данного кейса.
Хорошо. Теперь мы добрались до раздела, который нас волнует менее всего: Интересы и Хобби. Это не влияет на кейс в какой-либо значительной степени. Это должно быть весьма необыкновенным, в противном случае. Крайне редко встречаются люди, хобби которых—“убивать маленьких девочек в темных аллеях”, или что-то вроде того, но такое встречается нечасто, и несильно влияет на состояние кейса. Однако это может служить перекрестной ссылкой на терминал его целей. Не очень важно.
Теперь мы видим Предыдущий Саентологический Процессинг. И здесь все слишком подробно. Когда мы перечисляем одиторов, часы, реакцию Э-метра, и все остальное, в ВЦХ или в Академии. Это просто чертовски усложнено. Нам не нужно вдаваться в такие специфические детали. Нет на то никакой видимой причины.
Он довольно редко может вспомнить количество часов одитинга, который он получал. Одиторы, которые его одитировали, давно стерлись в памяти этого кейса, и не выходят при проведении этого оценивания преклира. Так что мы лишь легонечко побуждаем его сходить и посмотреть в этом направлении. Совсем, совсем легонечко.
Так что у вас все получится гораздо лучше, если вы просто зададите ему общий вопрос. Вам нужно только общее представление, вот и все. В противном случае вам придется пропахать весь его одитинг, весь его рестимулировать; вам придется заняться всеми его разрывами АРО; вам придется заняться всеми его разрывами АРО и неудачами в работе с прошлыми одиторами; вам придется заняться всеми его успехами. И вам снова придется убить на это целый день, составляя эту историю; если только вы не скажете: “Итак, теперь, кратко и только в общем—просто чтобы у меня было некоторое представление: Когда ты в первый раз получил процессинг—какая дата? И.. да. У тебя был одитинг в организации, и еще… Хорошо. И у внештатного одитора? Хорошо. Здорово. Спасибо”. Понимаете, очень кратко.
Самый лучший способ получить эти сведения—провести с преклиром процесс по разрывам АРО. И вы в этот раз не проводите его. Вы обнаружите всех его одиторов, и он вспомнит всех его одиторов, которые создали аберрации. Но вам на самом деле просто интересно узнать, сколько времени процессинга имел этот человек. И вот этот парень говорит вам, что он получал процессинг в течение 8.642 часов и т.п. вы понимаете, что он врет. Для этого он недостаточно долго прожил. Мне кажется, что на это как раз уйдет целая жизнь, и притом с достаточно большим количеством часов одитинга в неделю.
А когда вы задаете вопрос “Перечисли мне кратко процессы, которые проводились”,—хо, довольно мрачный вопросик. Возьмите кого-нибудь, кто занимался всем этим с 1950 года—и спросите у него количество процессов, которые он получал. Во-первых, преклир практически всегда их не помнит, и вы сразу получаете ба-бах, и так далее. Так что вместо этого я бы спросил—вместо такого вопроса я бы задал что-то вроде—я бы просто узнал, “Что с вами проводили такого, что более или менее изменило ваш кейс?”.
О, это он вам расскажет быстро, и довольно охотно; это он сможет вспомнить. А что касается того, что на кейс повлияло немного, то это нас мало волнует. На момент первого составления этой формы было важно узнать, какие инграммы были вскрыты, а какие нет, понимаете? Однако потом это с той формы убрали, и вопрос дожил до этого времени в таком вот виде.
И “перечислите цели, достигнутые в течение такого процессинга”. Теперь вы спросили его о том же самом, если вы задали тот самый вопрос, который я только что вам дал. Вы говорите: “Какие процессы принесли вам какие-либо изменения?”, понимаете. Это просто способ сразу заодно спросить его и о (2), и о (3).
Что касается вопроса насчет “целей, не достигнутых в таком процессинге”, то это довольно рискованный вопрос, однако его необходимо задать преклиру. Было бы очень здорово выяснить, чего он не смог достичь в процессинге; потому что позднее у вас будет возможность ссылаться на это, так как это часть раздела О.
Это дает вам в руки некоторый ключ к координации. Вы хотите выяснить, чего он старался достичь в процессинге, но не смог. Возможно, тут он даже выдаст вам скрытый стандарт.
Отлично. Цели в Текущем Процессинге. Он дает вам в краткой форма описание тех или иных целей. На этом этапе это не столь важно, но вас здесь интересует, чего он пытается достичь с помощью процессинга. Довольно часто на этом этапе игры он просто дает вам социально приемлемый ответ, типа: “О, я хотел бы стать лучше”, и тому подобное. Но вам кроме этого ничего и не нужно.
И теперь перед нами целый раздел, который является ne plus ultraИменно к этому мы и стремились; это есть точка, эпицентр, предел, к которому мы так спешили. И теперь мы собираемся проработать это со всей тщательностью. Мы будем сидеть и писать до бесконечности, и если нам не хватит бумаги, то мы отыщем еще.
Вот что здесь есть: “О. Поворотные точки в жизни: Перечислите все главные перемены, которые преклир пережил в своей жизни”. Имеется в виду вся его жизнь, начиная с того момента, когда он был маленьким мальчиком или она была маленькой девочкой.
И конечно, ваш преклир начнет выдавать вам—вы увидите отличный пример циклического вспоминания при выполнении этого действия. Так что не стоит пытаться задавать вопросы относительно конкретного периода времени, потому что сначала вы будете получать самые недавние перемены, потом перемены более давние, потом самые ранние в его жизни, потом снова недавние, потом ранние, потом средней давности, потом опять недавние, и потом снова все с начала и по пути.
И вы хотите записать каждую из этих перемен тщательно, потому что вы будете использовать их для оценивания, так что список необходимо составлять со всей тщательностью и точностью. Это необходимо перечислить с большой точностью.
С насколько большой? С достаточной, чтобы при оценивании вы могли точно назвать эту перемену. Вам придется произнести ее несколько раз. Так что вам не нужна длинная, путаная и неясная формулировка. Вам нужно четкое утверждение, и именно его нам надо получить от преклира.
Главные перемены, которые преклир пережил в своей жизни. И если преклир захочет узнать, что вы имеете в виду под “главными переменами”, то вы объясняете, что это моменты, когда он “перестал заниматься тем, чем занимался ранее; переехал из привычного места жительства на другое место; когда сильно изменилось состояние здоровья”.
“О, ясно, ясно, ты имеешь в виду—ты имеешь в виду…”,—и он скажет вам, что-то совершенно другое.
Отлично. Итак, вы получаете эти перемены и вы тщательно фиксируете их, действуя следующим образом:
“Уф.. так, после операции на щитовидке, я обнаружил, что больше не могу так долго гулять”.
И вы записываете “операция на щитовидке”. Это все, что вы записываете. Момент главной перемены. Потом: “Хорошо. Был еще какой-то момент главной перемены?”.
“Ну, это… мм… было, когда я… было когда я мм… закончил первый курс в колледже. Уф.. мм… мне пришлось уйти”.
“Да? И вы вернулись?”.
“Нет. Нет. Так и не вернулся. Да. Первый курс в колледже”.
Это то, что вам надо. Вот формулировка “уход из колледжа”—просто отличная формулировка, совершенно пригодная для работы. В кратком выражении. Ваш следующий пункт. Четко и ясно сформулировать, точно.
Рядом с каждой формулировкой ставится дата. И его представление о дате будет самым жутким бардаком, который только встречался вам в вашей практике. Так что не стоит особенно давить на него и выпытывать точную дату, не стоит настаивать на этом, потому что по поводу этого он пытался разговаривать с большим количеством людей, и все эти даты, которые вы от него захотите получить, не будут точны, если только вы не сядете с Э-метром и не выполните с ним упражнение по определению времени и не разложите все по траку времени. И я вовсе не требую от вас особенно увлекаться этим занятием. Так что определения типа “лет десять назад” достаточно. Запишите что-то типа “около 1948 года”. Понимаете, это намного лучше. Любое данное, которое называет вам преклир—это дата.
И мы работаем далее, и заполняем все эти главные перемены в жизни преклира. Может оказаться, что вам понадобится больше места для записи всех этих главных перемен, и если так произойдет, вы просто прикрепляете скрепкой дополнительные листы поверх пятой страницы на этой форме оценивания. И продолжаете писать тем же манером. У преклира может найтись большое количество перемен. Этого будет вполне достаточно для обыкновенного кейса, но вам может встретиться такой, у которого будет гораздо больше.
Вероятно, преклир забудет назвать большое количество этих перемен. Вероятно, он вообще никогда не считал их переменами. Поэтому вы продолжаете работать со списком, задавая конкретные вопросы. Вы хотите знать, в какие религиозные группы преклир вступал в своей жизни. Это будет моментом главной перемены в жизни человека, понимаете? Но, допустим, он никуда не вступал. Отлично. Не вступал.
Итак, “Когда преклир снова начал посещать церковь?”. Конечно, это момент главной перемены. Ха-ха. Снова начал посещать церковь: ну, это кое-что нам говорит.
Если бы я проводил это с архиепископом в северной Греции однажды вечерком в Афинах—если б мне довелось это делать—то я бы с него снял половину его аберраций только вопросом о том, по какой причине он вступил в церковь в Нью-Йорк Сити, когда ему было девятнадцать. Потому что его единственной целью было умереть и попасть на небеса. У него была психосоматическая цель, которая состояла в “предотвращении того, чтобы сделаться слепым”. Он рассказал мне целую историю о том, как у него было страшное расстройство, и как он из-за этого вступил в церковь, и вот он теперь здесь, и ему уже 70 или 80 или 205 или сколько уж ему там—вот он здесь, и он все еще работает в соответствии с тем стабильным данным.
Это, кстати говоря, интересное дело. Возможно, вы видели в “National Geographic”, в каком-нибудь номере, фотографию монастыря в северной Греции, где люди даже войти и выйти не могут. Им приходится подниматься в специальных корзинах. Их поднимают туда наверх в корзине.
Это был архимадрид [архимандрит]
Ну, он пошел в эту церковь после долгого периода замешательства, от которого он страдал всю свою юность. И это было почти шестьдесят лет назад. Здорово. И с тех самых пор он катился на том самом замешательстве, и сидит сейчас передо мной, находясь во все той же хронической соматике. Восхитительно.
“Когда преклир увлекся какой-то модой?”. В этом месте он склонен выдать вам что угодно, даже оскорбить вас, назвав Дианетику одним из пунктов, или что-то вроде того; нам все равно, что говорит преклир. Но когда мы говорим “мода”, мы имеем в виду некую деятельность, которой все занимались с энтузиазмом. Под этим имеется в виду также мода на определенную еду или одежду. Он вступил в “эдвардианцы
“Когда преклир начал придерживаться определенной диеты?”. Обычно первым ответом преклира становится его утверждение о том, что он никогда не придерживался никаких диет. И вам стоит быть очень осторожным в отношении этого всего—ха-ха—потому что через пару секунд он обнаружит в своей жизни пару десятков случаев, когда ему пришлось менять свои пристрастия в еде.
Он служил в армии. И да, конечно, он ел там не то, что обычно, “если это можно назвать диетой!!!”. Примерно такой вы получите ответ. Он терпеть на может “Spam”. Он терпеть на может “Spam”, и он прекратил есть “Spam”, и он вообще с тех пор никогда не ест никакие подобные мясные смеси. И он никогда ни за какие блага не согласится есть такую еду когда-либо в будущем. Вот что. “Это—если ты хочешь назвать это диетой—это диета, отлично. Здорово. Но если мне еще хоть раз кто-то предложит жрать это, то я ему выскажу все, что я об этом думаю”. Это диета. Негативная диета.
Конечно, на данном уровне вы записываете когда это было, и вам хочется узнать, что это было. И вы пишете “1943, “Spam””. Вот ваша запись в этом случае.
“Хорошо. Какие еще диеты ты начинал?”.
“Никаких других диет. Я не люблю диет. Я не вегетарианец, не любитель деликатесов, ничего такого. Никогда и ни при каких обстоятельствах я не придерживался никаких диет”.
В таком случае стоит поработать еще. Вам стоит немного пораскинуть мозгами в данном случае.
Поэтому вы можете задать примерно такой вопрос: “Ну, менял ли ты какие-либо привычки в питании, и не питался ли не так, как питались люди вокруг тебя?”.
“О, да, если ты так спрашиваешь, да, конечно, ведь все едят это жуткое мясо, совершенно вредное мясо, уф… все его едят, и даже не подозревают, насколько это вредно, и что вообще лучше есть… на самом деле, я уже несколько лет такого мяса не ем”. Но вы видите, да, у этого преклира нет диет. Он не дает ей такого определения, потому что это для него нечто привычное. Это просто его отношение к пище. Это не то, что делают с ней все остальные. И он никогда этого не замечает.
Хорошо. Он может еще дать вам ответ типа: “А, я вот однажды был в Китае, на побережье, и все китайцы ели рис, но кто, черт побери, может жрать один рис все время, но я все-таки ухитрился достать нормальной еды. И тогда я ел не так, как люди вокруг меня, потому что они все ели рис, а я—нет. Я-то знаю, что если есть один рис, долго не вытянешь. Я старался питаться другой пищей, но ее не так-то легко было отыскать в том месте и в то время”.
Вы задаете вопрос: “Когда это было?”. И записываете: “1948, Китай”. Не “рис”. Это даст вам указатели, указатели, указатели, указатели. Что-то там происходило. Что-то там происходило жуткое. Его жизнь изменилась. Конкретно этот момент может не иметь такой уж большой значимости, но это может поднять то, что следует далее, понимаете?
“Итак, были ли у тебя какие-либо другие изменения в питании, другие диеты или что-то вроде того?”.
И он вдруг совершенно внезапно в первый раз сообщает вам о том, что “моя семья ест только кошерную пищу”.
“Когда впервые у тебя возникли трудности с питанием кошерной пищей или с тем, чтобы ее отыскать?”.
“О, да, если тебе интересно, это было когда я пошел в армию. Была куча проблем. Была куча проблем”.
Запишите “кошерная пища” и поставьте какую-нибудь дату. Есть какие-то расстройства, связанные с этими вещами, но все это не столь важно, как следующее: он говорит: “Ну, уф.. Я мм… на самом деле мм… ем только… ем только репчатый лук и сухофрукты. Примерно с 1951 года”. Вдруг ни с того ни с сего говорит вам. Безо всякого предисловия. И вы при этом не должны говорить: “Что?!!!!”,—понимаете?!
Вы просто записываете: “сухофрукты и репчатый лук”, 1951 год—бац! Потому что в противном случае вы опять рискуете попасть под товарняк.
Если вы посмотрите потом опять на это, посмотрите снова, то вы не обнаружите в 1951 году никаких происшествий, хотя вы ожидаете там что-то да? Вы смотрите, ага, когда у него умерла мать, отец—в 1951? Когда вообще был этот 1951? Ничего там не происходило. Ничего. Просто гром среди ясного неба, и вы получите все это именно по таким признакам, как диеты, питания, и так далее, гораздо быстрее, чем каким-либо другим способом.
Отлично. “Когда преклир оставил работу?”. Конечно, это может происходить очень долго, но вам все же лучше записать все эти моменты. Гораздо важнее, чем информация о том, какой он получал одитинг,—узнать, на скольких работах он работал. На скольких, на скольких, на скольких, на скольких, на скольких, на скольких, на скольких? Иногда встретишь какого-нибудь моряка, так он никогда в жизни не признается, сколько раз его увольняли. Он работал на корабле в 1949, потом на другом два месяца в 1955, и потом еще месяц на одном судне в 1958.
“А что ты делал все остальное время?”.
“Как что, ходил в море”.
Что за чушь, думаете вы. Кругом какие-то дыры. Что-то ж должно было происходить в это время; но все это для вас остается тайной. А что касается преклира, то для него все это один большой висхолд.
Так что если преклир начинает называть вам свои должности, и вы видите какие-то несостыковки, то вы просто начинаете задавать вопросы, “Как долго ты работал на этой должности?”. Соберите его рабочую историю таким образом, чтобы это было нечто хронологическое, все же. Найдите моменты, когда он уходил, и в этих моментах…
Он говорит: “Ну, я уволился… из одной строительной компании в 1951. И потом я уволился из… ммм… да, уволился из… торгового отдела этой… отдела Taylor & Sanford’s в 1955.”
Вы отвечаете: “Отлично”. И делаете совершенно неразумное предположение о том, что с 1951 по 1955 он работал в торговом отделе Taylor & Sanford’s. Нет. Между этими двумя случаями он еще восемь мест работы переменил, понимаете?
Так что каждый раз выясняйте, как долго он проработал на этом месте. Это ключевой момент. Выясните, как долго он работал на этом посту, и тогда вы увидите, где у нас дыры.
И поскольку изменения в этой области довольно интересны, вы даже можете поработать со стрелкой Э-метра. “Есть какие-либо другие работы, откуда ты уволился?”—раз! “Что это? Есть какие-либо другие работы, откуда ты уволился?”—бац! И так далее. И вы получаете достаточно полный список его постов, как и подразумевается количеством строчек в пункте 13, отведенных для этого. Потому что в каждом из этих моментов он работал в группе. И человек, который слишком часто менял места работы, имеет какие-то трудности с совместными мероприятиями, совместным движением. У него большие трудности с групповыми задачами.
Это особенно тесно связано с возникновением огромных овертов и висхолдов. Оверты и висхолды происходят от совместных движений—по этому поводу можно развить целую теорию. Работа, занятость, труд—все это играет особую роль в деградации и упадке человека.
Дело не в том, что это само по себе аберрирует, просто человек участвует в совместном движении с какой-то группой, и потом сталкивается с жутким противоречием между самим собой и группой. Потом он работает уже с другой группой, и сталкивается с жутким противоречием между самим собой и этой группой. На этом месте должны присутствовать какие-то замешательства; в этих моментах есть какие-то спрятанные замешательства. Получив историю работы человека, вы можете выявить множество скрытых замешательств.
А вот еще: предположим, человек вообще не работает и никогда не работал. Тогда вы меняете вопрос на “Когда преклир оставил определенное занятие?”. И вы откроете, что сначала она была домохозяйкой, потом членом клуба, потом тем, потом этим. И вы получите своего рода “список работ”, который в данном случае будет представлять собой список занятий. Практически весь 13-й пункт раздела О посвящен определению моментов отделения от совместных, взаимных действий по третьей динамике. Ничего другого тут и не получится, если вы составите полный список.
Еще раз повторюсь, все это необходимо записать таким образом, чтобы иметь впоследствии легкий доступ, потому что вы будете использовать и использовать и использовать и использовать эти данные.
В отличие от всего остального, вплоть до разделов M и N, вы будете использовать данные раздела О практически до полного истирания этих листов бумаги. Так что в этом месте пишите так хорошо, как вы только можете, внимательно следите за тем, чтобы впоследствии вам удалось бы прочитать собственные записи. Было бы просто здорово, если бы у вас это получилось, потому что вам предстоит оценивать, оценивать, оценивать, оценивать, оценивать это.
Хорошо. “Когда преклиру пришлось отправиться на отдых?”. О, это прекрасно. Это просто отлично. Этот вопрос просто чудесен, потому что вы обнаружите, что в моментах чуть ранее располагались области моменты гигантского замешательства.
Вы найдете все это в тех временах, когда ему пришлось отправиться на отдых, и вы должны записать все это.
И “В какой момент преклир отметил какую-то трудность, связанную с телом?”. Вам тоже предстоит записать все это, однако приготовьтесь к длиннющим задержкам общения. Надо со всем этим разобраться.
Итак, “Когда преклир решил уйти прочь?”. Само собой, тут вы получите жен, мужей, маленьких детей, практически кого угодно, все они попадут в под этот вопрос, и этому всегда предшествует область замешательства. Вот очень обильный источник замешательств.
Между прочим, если на этой стадии игры вы снова начнете получать те же самые области, которые у вас уже записаны, то не беспокойтесь об этом. Просто пишите себе, понимаете? Не стоит обращать внимание преклира на это на этом этапе и говорить: “Эй, я вдруг смотрю и вижу, что ты уволился в июне 1955, ты уволился в июне 1955; и ты снова начал посещать церковь в 1955, и ты решил отправиться на отдых тоже в июне 1955. Что ты скажешь по поводу всего этого?”.
Это было бы забегание вперед. Вы забегаете вперед. Подобного рода вещи вы делаете в разделе Р. Давайте здесь не будем заниматься чем-либо, кроме сведений. Вы просто хотите получить сведения от преклира, сведения от преклира. И вы довольно быстро обнаружите, что все это складывается в картину, связывается воедино и все такое.
Катастрофой для всей этой процедуры была бы обратная ситуация: если бы преклир не выдал вам ничего, кроме одной и той же даты, одного и того же события. Такой преклир сразу мог бы отправляться в психушку. Никто кроме сумасшедшего не смог бы выдать такое. У вас был бы только один пункт для оценивания.
Все, о чем расскажет сумасшедший—это момент, когда его отвозили в соответствующее заведение, понимаете? Это не оставило бы вам выбора при оценивании. Однако обычно те, кто попадает к вам на одитинг, не настолько ненормальны. Но запомните, что при возникновении подобной ситуации вам в следующий раз придется заполнить еще одну форму О. Если в разделе О вы не получили достаточного количества данных, вы после обработки раздела Р заполняете другую форму О.
Отлично. “Кого решил покинуть преклир и когда?”. Это практически тот же самый вопрос, но не совсем: “решил покинуть”. Он не покинул. Он решил покинуть.
Обнаружив все уходы и покидания, вы затем обнаружите, что было восемнадцать случаев, когда он решил уйти, но не ушел. И что вы проходите? Вы проходите покидание и затем—неудавшееся покидание. Задайте ему вопросы о покидании и потом—о неудавшемся покидании. Просто.
Итак, “Когда преклир начал обучение в совершенно новой области?”. Это сочетается с “Какие занятия ты начинал?”, “Какие занятия ты начинал?”, “Когда ты начал проходить курс по поводу чего-либо, заочный курс по поводу чего-то нового?”, понимаете? “Когда вы начали изучать что-то другое?”.
Я вот только что видел одного человека, который занимался строительством, и вдруг он ни с того ни с сего начал заниматься гончарным делом. В течение многих лет он ничего не изучал, и вдруг стал заниматься этим. Я знаю, что где-то в его жизни было какое-то замешательство. Хотя не было никакой причины для него начинать заниматься гончарным делом. В данном окружении у него практически не было никакой связи с гончарами и т.п. Но это работа мистера Дженнера.
Это очень интересно, не так ли? Он вдруг внезапно переходит в другую область, совершенно отличную от работы плотника, переходит к работе каменщика. И что произошло? Ну, я также заметил, что он выглядит немного расстроенным. На самом деле я не задавал ему никаких вопросов, но я просто даю вам что-то, с помощью чего можно добраться до нужного вам материала.
Нет ничего ненормального в том, что человек начинает учиться чему-то новому. Нет ничего ненормального в том, что он переходит на другую работу. Просто это может служить показателем. Может.
Это истинно в отношении большинства этих вещей,—что большая их часть является “вероятностью”.
Далее, “Когда физическое тело преклира изменило свои характеристики?”. Для того чтобы получить ответ на это от женщин, вам придется взять Э-метр и долго стучать им по голове. Женщина в возрасте 110 лет никогда не согласится признать, что ее тело хоть чем-то отличается от тела красивой 16-летней девочки, или что-то типа того, понимаете? Она просто откажется говорить с вами на эту тему. Так что вам придется попотеть над этим. Вперед, добейтесь ответа.
Далее, “Когда у преклира были обмороки?”. Вероятнее всего, он еще не рассказал вам об этом до сего момента.
И “Когда преклир начинал новую жизнь?”. Это просто тот же самый вопрос, который задается и в других местах, но на этот раз с ударением. Возможно, он еще не рассказал что-то в этом плане.
И потом “Когда преклир перестал ходить на вечеринки?”. Большинство девушек скажут вам, приняв при этом весьма печальный вид, что “Ну, я встретила Билла… Да, Билла, и ммм… он был таким домоседом, что ммм… мы с тех пор все время только и сидели дома”. Тут я вам должен кое-что сообщить: это не есть причина того, почему они перестали ходить на вечеринки. Вы столкнетесь с этим в разделе Р, если это когда-либо дойдет до оценивания.
Там было много чего. В отношении вечеринок происходило много чего. Там были нервные срывы и скандалы. Потому что заставить девушку прекратить посещать вечеринки можно только с помощью шестнадцатидюймового орудия. И при этом я еще слабо выразился, надо заметить. Не так-то легко заставить их сделать это. Возможно, я немного устарел, и с прошлой жизни что-то изменилось, однако надо было постараться, чтобы добиться этого.
Далее, “Кого преклир больше никогда не встречал?”. Сейчас, по мере приближения к концу раздела О, вы заметите, что можно уже на всякий случай заранее позвонить на пожарку и попросить их приготовиться к строительству земляных заграждений по причине возможного потопа, потому что его уже почти видно—преклир весьма склонен сейчас выплеснуть мощный заряд горя. Потому что вы к этому моменту уже здорово его потрясли, понимаете?
Вы задаете ему вопросы про перемены, перемены, перемены, перемены, перемены, перемены; вы одитируете его как ненормальный на протяжении всего раздела О. И теперь вдруг вы говорите—совершенно внезапно вы спрашиваете его: “Кого ты больше никогда не встречал?”.
“Уааааа!!!”
И когда это наконец заканчивается, “Что теперь преклир считает главной переменой в своей жизни?”. Нам причем неважно, что скажет в этот момент преклир. Нам все равно, но вопрос это хороший.
Отлично, давайте теперь вернемся обратно; обратно к вопросу о том, что мы будем делать со всеми этими данными. К этому моменту у нас на руках находится самое дикое попурри из данных, когда-либо записанное, и если бы при приеме на работу отдел кадров опрашивал бы своих заявителей примерно таким образом, как это сейчас сделали мы, причем, заметьте, мы проделали все это достаточно быстро—черт, тогда они кое-что знали бы о тех, кто приходит к ним работать.
Приходит мисс Джонс, подает заявление о приеме на работу в качестве машинистки. “Где вы работали до этого?”. Ложь. “Почему вы уволились?”. Ложь. Вот оно, видите? “Есть какие-либо причины, по которым вы не сможете долго работать на этом посту, мисс Джонс?”.
“Нет, конечно нет, если только не говорить о том, что доктора сказали, что больше двух месяцев мне не прожить”.
Оп. Такие вот штуки.
Так что мы берем раздел О. Сейчас нас не интересуют никакие другие части этого, кроме как в качестве обзора и перекрестных ссылок. И мы собираемся заняться разделом Р.
Было бы очень мудро с вашей стороны остановиться в этом месте, в конце раздела О, и сделать перерыв. Потому что вы не начинали этот раздел с рудиментов, а раздел Р надо начинать с рудиментов.
Так что вы либо заканчиваете совсем, заканчиваете сессию и одитинг на этот день, или на это утро, и потом уже начинаете раздел Р снова, так чтобы у вас был некоторый временной промежуток на этом месте.
Грубо говоря, теперь начинается собственно оценивание главных перемен в жизни преклира. Но вы начинаете работать в Модельной сессии, и это правильно, и вы хотите почистить рудименты. Вы хотите узнать, не беспокоит ли его что-то в отношении того, что вы только что с ним проработали. Вы как бы слегка направляете рудименты в сторону того, что вы делали чуть ранее.
И если у вас осталось только минут пятнадцать на одитинг, и если я бы обнаружил, что начал работать с разделом Р, а у меня всего 15 минут на одитинг, то я бы заволновался. Возможно, вам удалось бы при этом провести просто скоростное оценивание, но вы определенно не могли бы рассчитывать на обычное оценивание.
А если у вас осталось полчаса или час времени на одитинг, то тогда ради бога, делайте ваше оценивание, однако не надо идти далее. Не пытайтесь что-то с ним проделать. И на самом деле лучше всего было бы сделать оценивания в совершенно отдельные периоды, потому что вы будете трясти этого человека со страшной силой при выполнении оценивания. И тогда он будет вполне пригоден для одитинга, я вас уверяю.
Итак, вы возвращаетесь сюда, к разделу О, и тут мне уже неважно, сколько каракулей, кодовых отметок или символов вы напишете на полях. Вы можете писать “1.0 делений”, понимаете, “падение”, что угодно. Можете писать небольшие замечания. Но все, что вы при этом делаете—читаете ему это.
Итак, вы идете по порядку. Вы делаете отметки: падение, подъем—никогда не отмечайте подъем. Просто падение, тэта-боп, что бы это ни было, сколько. Вы это должны сделать, и я призываю вас проявить все свое мастерство.
Если вы что-то не правильно оцените, то это не так страшно. Однако это отличная возможность проявить мастерство в отношении суждения по одномоментному поведению стрелки. После того, как вы закончили первое снятие показаний по этой вещи, ваши записи и вспоминания достаточны для того, чтобы достаточно адекватно судить о том, какой момент перемен в жизни человека наиболее заряжен. Вы просто читаете это один раз, по порядку.
Кстати, конечно, вы можете сделать это, сказав преклиру: “Тебе ничего не нужно говорить, пока я буду это делать. Ты просто сиди и держи банки, а я буду читать это вслух”,—он у вас в сессии, рудименты запущены и все такое—“и я посмотрю, что тут у нас есть в связи со всем этим”.
И вы просто читаете это вслух, каждый пункт, и отмечаете реакции, которые следуют в ответ на каждый момент перемены. И когда вы доберетесь вот досюда, то сможете сказать, что это номер 13 такой-то, или что-то там еще, что было оценено. Это хорошо. Это получило наибольший отклик стрелки.
На этом завершается первый шаг. Шаг первый состоит из этого чтения, из вашего суждения о выборе на основе реакции Э-метра, реакции стрелки, какая из перемен в жизни из тех, что вы набрали в разделе О, дала наибольшую реакцию стрелки—не просто падение, а наибольшую реакцию стрелки.
Обычно эта реакция стрелки будет гораздо большей, чем на всем остальном, и будет не так уж маловероятно, что на этом месте получится тэта-боп—если вы обнаружили такое, то попали прямо на его цепь, и одитинг полетит с жуткой скоростью.
Отлично. Вы отмечаете все это и закругляетесь.
Эта форма одноразовая, форма Р на странице седьмой. И вы заметите, что она отпечатана только на одной стороне. И при размножении этой формы и при ксерокопировании этот формат необходимо сохранить, потому что—потому что она одноразовая. Это “добавляемая” часть. После того, как вы ее отработали, она добавляется к записи преклира. И потом, не выбрасывая ничего из страниц с первой по шестую, вы берете другую форму Р. Понимаете, и вы просто продолжаете проходить новую форму Р, и она только на одной странице, только с одной стороны листа. (Вот этот экземпляр здорово откопирован). И конечно, теперь вы смотрите прямо на преклира, и говорите ему со всей значимостью в голосе, теперь, когда вы получили пункт… это было увольнение из Taylor & Sudrow’s, самая большая перемена в их жизни, понимаете? Это самая большая реакция. И вы задаете преклиру вопрос: “Какая проблема существовала…”. Это все имеет большое значение. Вы просто пускаете этот вопрос прямо на него. Все остальное было довольно разговорное, то да се, понимаете, но этот вопрос вы пускаете прямо на него, жестко. Вы спрашиваете: “Какая проблема существовала непосредственно перед тем, как ты уволился из Taylor & Sudrow’s?”
Отлично. Он вам скажет. Он может выдать вам факт. И если только он дает вам факт, то вы говорите: “Да, да. Отлично. Здорово. Хорошо. Но сформулируйте это как проблему. Какая проблема была связана со всем этим? Какая была проблема? Проблема, возникшая непосредственно перед тем, как ты уволился из Taylor & Sudrow’s?”
“Ммм… ну, я там неправильно подвел баланс”.
“Да, хорошо. Здорово. А в чем состояла проблема?”.
“О. Ох-ух-ух-ух-ух-ух-ух-ух-оооо, аа.... Я-ааа… Я—понятно. Ясно, что ты от меня хочешь. Ты хочешь понять, в чем состояла проблема. Мне не нравился мой босс”.
“Отлично. Хорошо. Спасибо. Теперь сформулируй это как проблему”.
“Как не попасть в тюрьму”.
Ба-бах! Понимаете? Это проблема, но это первая проблема, которую на самом деле он формулирует как проблему.
Возможно, он будет недоумевать по поводу того, что вы не принимаете это как проблемы, потому что ему это кажется достаточно похожим на проблему. Но вы даже можете ему объяснить, что проблема—это кто, когда, что, где, как. В проблеме должен быть какой-то вопрос. В проблеме должно быть что-то нерешенное. Нам нужна нерешенная вещь, понимаете, то, что человека беспокоило, волновало перед тем, как он уволился из Taylor & Sudrow’s.
“О, ясно. Ух-хух-хууууууу, ну, это что-то другое. Ах-ах-ах-ах-ах-ах-ах-ах-ах-ах. О, да, вот о чем ты меня спрашиваешь. Мне не нравился мой босс”. Вот так.
“Да. Но какое именно волнение было у тебя в связи с этим”.
“Как не попасть в тюрьму”. И вы это записываете.
Вот теперь это уже как-то похоже на проблему: “Как не попасть в тюрьму”. Как вы теперь сформулируете штучку с рудиментами? Вам необходимо хорошенько все это утрясти. Здесь вам иногда даже может понадобиться проведение небольшого оценивания. Вам необходимо прояснить, в чем тут дело. Но это не какое-то большое оценивание, потому что тут очевидно, что волнение в этом случае состоит в отношении тюрьмы.
Так что ваш вопрос надо изменить таким образом, чтобы выяснить, что там было. И вы говорите: “Что неизвестного было в отношении этой проблемы?…”, “Что было неизвестного в отношении этой проблемы с тюрьмой?”. Вам нужно поработать с разновидностями этого вопроса. “Что было неизвестно в этой проблеме с тюрьмой?”. Любая подобная формулировка, которая доводит вопрос до сознания преклира таким образом, чтобы вы отработали в ней неизвестность.
А что если он дает вам некоторую значимость, типа “Перестать волноваться по этому поводу”? О, это довольно плохо, потому что в этом случае у вас нет мишени. Вы не работаете ни с каким терминалом.
Как вам сформулировать это так, чтобы вы могли работать с “Что было неизвестным в этой проблеме с волнением?”. Я вам говорю, что просто невозможно создать для этого какой-либо осмысленный процесс. Что вы будете говорить? “Просто волнение? Волнение? Так, что ли? Волнение о чем? Как перестать волноваться—волноваться о чем?”.
“О, просто волнение”.
Тут вы прямиком идете к поражению, понимаете? Проблема просто о волнении.
“Я просто почувствовал, что волнуюсь. Я постоянно замечал, что я волнуюсь, волнуюсь, волнуюсь”.
Отлично. В последний момент отступления, вы можете сдаться и сказать: “Что неизвестного было в твоем волнении?”. Потому что дальше этого у вас ничего нет.
Другими словами, не надо приканчивать преклира и оставлять эту линию. Просто постарайтесь, желательно с успехом, обнаружить правильный терминал и добавить его к этой проблеме. Если вы не можете обнаружить правильный терминал, то тогда немного отступите и скажите, что было. Потому что вы обязаны проходить пункт в том виде, как его сказал преклир. Нет никакого смысла делать что-то другое. У него на самом деле может быть проблема просто с волнением, понимаете?
Так что если он не может дать этому имя, или сформулировать еще что-то в отношении этой проблемы, или если вы не можете получить от него никакого названия, то тогда вы используете точно то, что он сказал.
“О, хорошо, волнение”,—но на это следует такой ответ с вашей стороны: “Как не волноваться. Да, ну хорошо. Как ты справляешься с волнением? Волновался ли ты о чем-либо конкретном?”.
“Ну, конечно. Само собой, естественно. Билл”.
“В чем состояла проблема, тогда?”.
“Ну, как перестать волноваться за Билла, естественно, естественно. Черт, вот идиот!”. Понимаете, такого вот рода реакция.
Отлично. Тогда ваш процесс таков: “Что было неизвестно в отношении этой проблемы с Биллом?”. Видите, вы получили оттуда терминал. Но преклир мог иметь и проблему просто о волнении. Преклир знает о том, что волнения могут приводить к ухудшению здоровья. И преклир обнаруживает, что волнуется. И это становится самой большой его проблемой. И он не может подойти ближе к какому-либо терминалу. И вы можете на самом деле нанести невосполнимый урон своим задачам, если будете упорствовать в требованиях того, чтобы он выдал вам терминал. Есть моменты, когда необходимо поступать разумно в этом отношении.
Постарайтесь получить терминал, если это возможно. Если вы не можете получить терминал, работайте с состоянием. И вы все равно это сделаете.
Но даже в этом случае следите за обладательностью. И когда вы закончите эту сессию по Модельной сессии, вряд ли вам стоит спрашивать его, все ли нормально с комнатой. Просто проведите ТУ 10. Потому что если вы работаете с условной проблемой, то его обладательность рухнет вниз. Это можно сделать, понимаете, но его обладательность рухнет вниз, и в завершающих рудиментах вам придется провести некоторое количество обладательности.
Отлично. Давайте быстро предпримем следующий жестокий шаг. “Что было неизвестно в отношении этой проблемы?” необходимо сгладить по ручке тона. Это необходимо сгладить по ручке тона. На это может понадобиться много времени или мало, но вы намерены согнать с этого движение ручки тона, выполнить двадцатиминутный тест и так далее, потому что эта проблема—вы на самом деле собираетесь догнать ее и затоптать до смерти.
Теперь он обретает способность ответить на номер 5. Нам необходимо “обнаружить замешательство, предшествовавшее этой перемене в (соответствующем пункте)”—предшествовавшее не проблеме, но перемене. И сейчас вы хотите “составить список людей, присутствовавших в этом замешательстве”. И это поставит вас перед лицом некоторых трудностей, потому что бесчисленное количество народа тут будет отсутствовать. Так что вам необходимо протрясти это оценивание со стрелкой Э-метра.
“Были ли еще какие-либо люди в этом оценивании?”. И вы продолжаете снимать показания до тех пор, пока не пропадет какая-либо реакция стрелки. Вы вытрясли всех людей из этого. И наиболее важный представитель этого замешательства выйдет последним. Если вы примете это в качестве общего правила для работы, то это будет достаточно надежно.
Отлично. Вы составляете список этих людей, и потом просто зачитываете этот список, в том виде, как вы его написали прямо там на бланке—не пишите его больше нигде, кроме бланка—и вы проводите скоростное оценивание, которое дает вам наибольшую реакцию стрелки, не посредством исключения, и вы записываете имя человека, которое дало наибольшую реакцию во время зачитывания вами этого списка.
И потом вы снимаете висхолды с этого человека. Это означает, что вам может понадобиться дополнительный листок бумаги. Это означает, что вам может понадобиться дополнительный раздел для висхолдов. Это может означать, что вы используете стандартный бланк для снятия висхолдов, или что вы просто садитесь и снимаете висхолды.
“Что ты утаивал от этого человека?”, “Что ты сделал этому человеку?”, “Что ты в то время сделал такого, о чем не сказал этому человеку?”. Мы намерены снять основные висхолды с этого человека.
Но мы не собираемся устраивать фантастический многочасовой марафон по снятию висхолдов с этого человека. Мы просто хотим избавиться от главных висхолдов в этом отношении. Вы намерены продолжать чистить этого человека до тех пор, пока он не перестанет давать реакцию. И именно до такого состояния мы намерены довести дело. Мы называем имя человека. Получаем реакцию стрелки. И потом мы снова оценим список, оставляя в нем имя человека. Очищая какого-то человека, мы не убираем его имя из списка. Мы оставляем все эти имена, потому что они снова всплывут. Именно это объясняет то, почему мы не очень тщательно работаем с висхолдами.
Вы работаете по списку, получаете наибольшую реакцию, снимаете висхолды с данного человека. Вы выясняете, что он ему сделал, что он ему не сказал, что он не смог ему сказать. Запомните эти три вида висхолдов—невольный висхолд—скорее, ненамеренный висхолд. Все эти вещи. Мы это снимаем, и обнаружим, что в конце концов—когда мы проработаем всех этих людей и не один из них не будет давать никакой реакции на стрелке, и тогда это замешательство будет очищено.
Однако завершением этой процедуры будет то, когда вы сможете прочитать список, и стрелка не дрогнет, при наличии рудиментов. Вы не получаете никакой реакции. Отлично. Здорово. Здорово. Это конец этого замешательства, насколько это имеет отношение к вам,—вот и все.
Итак, вы только что—только что снова отработали это. И потом вы—снова, как это и написано в 9 и 10—понимаете, просто продолжаете повторять ту же самую процедуру до тех пор, пока не обработаете всех присутствовавших в этом инциденте. И потом вы возвращаетесь к оцениванию О, и снова делаете Р, то есть вы берете эту форму Р в полном виде, заполняете ее данными об этом человеке, и выполняете совершенно новую форму Р точно таким же образом. Вы повторяете точно те же действия.
Вот к чему относится Интенсив Проблем. Сколько времени на это понадобится? Я не знаю, сколько времени вам понадобится на выполнение с разными преклирами. Но я знаю, что это чертовски эффективно. И это снимет все скрытые стандарты, и исправит все проблемы настоящего времени большой продолжительности. В результате этого вы станете свидетелем удивительных вещей.
Будет еще лучше, если вы отыщете Процесс Обладательности и Конфронта данного преклира, и проведете его в той же сессии. Вы можете много чего сделать. Можно здорово все это усложнить, и все такое. Но если вы просто сделаете это, то, как это и говорилось здесь, и продолжите обрабатывать каждый момент перемен в жизни этого человека, и вы обнаружите, что последние обработки будут идти быстрее, быстрее, быстрее. Они будут просто быстро исчезать. Он получает проблему, потом находит замешательство, бац! И потом он обнаруживает висхолды, бум!
Не удивляйтесь, если человек уйдет у вас далеко назад по траку. Позвольте ему сколь угодно далеко уходить назад по траку, если вы проходите проблему. Но то, что он уходит назад при работе с проблемой, не означает, что вы должны соглашаться на нахождение замешательства перед инграммой. Нет, нам всегда нужно именно замешательство перед переменой в этой жизни, и только. И мы никогда не уходим далеко назад по траку в плане поиска и устранения замешательства.
Но, само собой, преклиры будут попадать в инграммы при одитинге по проблемам. И мы не будем расстраивать их попытками увести с этого пути. Мы будем просто их одитировать.
Но нам нужно именно замешательство, предшествовавшее данной перемене в этой жизни. Так что эта техника—мы не мешаем им возвращаться далеко по траку—но эта техника по сути, в главном, справляется с настоящей жизнью, и предназначена для исправления настоящей жизни.
О’кей?
Ну, я желаю вам огромной удачи в работе. Надеюсь, вы получили кусок динамита, который не взорвется ранее положенного времени вам в лицо. И я думаю, что это принесет вашим преклирам много хорошего. О’кей?
Спасибо.