Что ж, я очень и очень рад находиться здесь, и я очень рад видеть здесь всех вас.
В Саентологии мы достигли того уровня, на котором человек должен был бынаходиться в течение последних пяти тысяч лет. История человека пестрит множеством ошибок. Я думаю, если вы посмотрите на историю человека, вы увидите, что на его траке довольно много ошибок, и я думаю, вы увидите также, что буквально каждая из этих ошибок была результатом того, что человек не понимал самого себя.
Можно сказать, что человек совершил эти ошибки потому, что он стремился понять себя. И в стремлении понять себя он исключал из рассмотрения весь остальной мир. Искания философов прошлого в большинстве своем были довольно интересными… они были направлены на первую динамику.
Индивидуум смотрел в свою черепную коробку, видел там кучу нейронов, которые посылают нервные импульсы через синапсы, и говорил: «A-а, вот как выглядит мир». И не заботился о том, чтобы посмотреть на своего ближайшего соседа и понять, что тот смотрит в свою черепную коробку, набитую нейронами, которые посылают нервные импульсы через синапсы. Он не заботился об этом. Поэтому он изобрел порох, а перед этим он изобрел катапульты, греческий огонь, а перед этим — камни для пращи и каменные топоры.
Так что же заставило человека изобретать все эти штуки? Это интересно. Зачем ему понадобилось прилагать все эти усилия, чтобы изобрести катапульту? Вы когда-нибудь видели настоящую катапульту в музее? (Конечно, я даже не буду спрашивать вас, толкали ли вы когда-нибудь настоящую катапульту.) Так вот, вы когда-нибудь видели это огромное приспособление с колесами, с громадными рычагами, пружинами и так далее?
Это просто невероятное орудие, катапульта. Это было самое грозное оружие римлян. Дороги, по которым мы сегодня ездим, прямо здесь, в Лондоне, имеют основание в два с половиной метра толщиной… они уходят в землю на два с половиной метра… это требовалось просто для того, чтобы по ним можно было катить катапульту. Так что нельзя сказать, что катапульты не принесли нам никакой пользы. Автобусы не так сильно подпрыгивают на ухабах, разъезжая по Оксфорд-серкус. Так что человек действительно вошел в историю благодаря изобретению катапульты.
Так вот, когда я смотрю на эти громады и представляю, сколько усилий человек вложил во все это, сколько для этого потребовалось изобретательности, я задаюсь вопросом: а не решил бы человек, что во всем этом нет необходимости, если бы он потратил столько же времени на то, чтобы попытаться понять своих собратьев? Однако он, судя по всему, решил, что ему все это необходимо. Он соорудил катапульту и таскал ее туда-сюда, чтобы делать что? Чтобы крушить цитадели других городов и стран. Он хотел сокрушить их стены, проломить их насквозь — зачем? Затем, чтобы встретиться с кем-то. Что ж, теперь вы разобрались, что к чему. Человек двигался в правильномнаправлении, но он использовал довольно грубые методы. Он двигался в правильном направлении. Он действительно знал, что там внутри кто-то есть, и он взялся за дело, используя самое лучшее известное ему орудие — катапульту.
Этот подход сохранился и до наших дней. Математика Джеймса Клерка Максвелла, различные устройства, которые создают люди (жидкостные аккумуляторы, понимаете, которые изобрели в прошлом) и с помощью которых они затем заставляют дергаться лягушачьи лапки и так далее, устройства, с помощью которых они сегодня управляют огромными промышленными предприятиями и целыми индустриями, производят всякие товары, помогают человеку как только можно — все это тоже своего рода современная катапульта.
Что люди делают с помощью всего этого? Они используют электричество, чтобы проломить чей-нибудь череп. Для чего им это нужно? Для того, чтобы встретиться с кем-то. Очевидно, что в этом должен быть какой-то смысл. Иначе говоря, электрошок, используемый в психотерапии, должно быть, является своего рода усилием, направленным на то, чтобы что-то сокрушить.
Итак, пользуемся ли мы древним оружием или современными научными разработками, цель, по всей видимости, остается практически такой же, какой она и была. То есть, если вы можете метнуть достаточную массу всяких штуковин, если вы можете достаточно сильно ударить по препятствию, если вы можете зайти достаточно далеко в утверждении своей точки зрения, то, согласно убеждению человека, вы встретитесь с кем-то. И в Саентологии, безо всяких такого рода крайних мер, мы наконец встретились с кем-то.
Неутомимые искания человека были направлены на то, чтобы найти ответ на вопрос: где он? Его искания, продолжавшиеся Бог знает сколько времени, были направлены просто на то, чтобы узнать, где он, что он делает и что ему предстоит делать. И всегда — на другого человека. Что он собирается делать? Где он? Каковы его составляющие?
Чтобы ответить на эти вопросы, человек в различные моменты истории разрабатывал самые что ни на есть нелепые теории. Если вы сейчас придумаете несколько концепций, то я уверен, что среди них не найдется ни одной, которая в свое время уже не рассматривалась учеными мужами всерьез. Просто придумайте какую-нибудь глупую теорию о жизни: «Вся жизнь заключена в маринованных овощах». Понимаете? Что-нибудь вроде этого. Что ж, когда-то она уже рассматривалась вполне серьезно, я в этом уверен. Факты весьма и весьма элементарны. Очевидно, что предмет поисков, которые вел человек, было не так легко обнаружить, поскольку он не считал что-либо найденным, пока не мог увидеть этого. А то, что он искал, на самом деле было невидимым: тэтан, духовное существо.
Это очень интересно, очень интересен его поиск… его поиск этой конечной цели. Это очень забавно, когда вы думаете о невероятных усилиях, об огромных университетах, о громадных монастырях и о колоссальных разукрашенных томах, которые были написаны лишь для того, чтобы уклониться от ответа на этот вопрос: где он и что ему предстоит делать? Это просто невероятно.
Если вы соберете вместе все, что было написано и начертано об этом предмете под названием «человек», — что он из себя представляет, где он и куда движется — если вы соберете вместе все, что было написано на эту тему за последние две тысячи лет, то весьма возможно, что Земля начнет вращаться как бы неравномерно: планета станет слишком тяжелой в том месте, где вы соберете все эти материалы. Этих материалов очень много. Их очень много.
Так вот, в течение двух тысяч лет человек придерживался более интересной идеи. Он говорил, что есть такая штука, как человеческая душа. Что ж, эта идея была весьма близка к истине. Так что она прошла долгий путь, она прошла долгий путь. Однако затем, когда человек попытался использовать эту идею для осуществления контроля, например, при помощи аутодафе… англичане, между прочим, очень сильно протестовали против подобных вещей несколько столетий тому назад. «Что этот Торквемада собирается сделать теперь?» — это был один из тех вопросов, которые можно было часто услышать на улицах. Понимаете?
Британское судно приходит в Кадис, испанцы ни с того ни с сего высылают ему навстречу флагманский корабль, забирают всю команду британского судна, отправляют всех этих людей в темницу, вздергивают их на дыбу и добиваются от них признания. А затем, раз уж они признались, испанцы, чтобы все эти люди наверняка попали в рай. сжигают их на костре. Это была очень интересная система экстериоризации людей. Очень тщательный метод экстериоризации. Вы всегда можете экстериоризировать тэтана, не оставив ему ничего, в чем он мог бы находиться.
Но когда открытие о том, что дух или душа существует, попытались использовать для осуществления контроля, оно постепенно стало приобретать отрицательную окраску, и люди отшатнулись от этого открытия. А некоторые ушли от него так далеко, что стали полностью отрицать сам предмет как таковой и вновь занялись сокрушением цитаделей. Но эти ребята крушили стены цитаделей по очень странной причине: они занимались этим просто для того, чтобы крушить их. Они не думали, что за этими стенами кто-то есть. И современный, так сказать, трюк, — трюк, который используется в современном мире, заключается в следующем: там никого нет, но все равно крушите стену.
Вы уловили идею. Как только они обнаружили существование души и начали злоупотреблять этим знанием, осуществляя очень плохой 8-К… Я думаю, Торквемада осуществлял очень плохой 8-К. Я просматривал некоторые из его записей.
Однажды у меня была одна из его книг. Весьма интересная книга. Она была обтянута человеческой кожей… естественно. Это очень плохой 8-К. Вся эта книга была посвящена изгнанию демонов. И с тех пор я постоянно искал этих самых демонов, но как я ни старался, я так и не нашел ни одного из них. Я так и не нашел ни одного из них. Я экстериоризировал большое количество преклиров из разных смешных одежд. Это точно. Они носили… ну, не знаю, черные энергетические простыни, белые энергетические простыни, ржавые цепи из умственных образов-картинок… на некоторых из них стояла пометка «Вулиджский арсенал». Я нашел тэтанов в цепях, но я не нашел никаких демонов. И поэтому я думаю, что то, что мы считаем демоном, должно быть, есть не что иное, как тэтан в цепях. Я думаю, что именно так, в общем-то, и обстоит дело.
Что ж, он пытался изгнать всех демонов. А мы просто пытаемся тренировать
Но как бы то ни было, после того как человек сделал эту нехорошую вещь, какова была его естественная реакция на мир в целом? Искать духов или быть духом — это интересная игра, но не очень хорошая. Вас сжигают на костре. С вами происходит что-то плохое. Вы должны выплачивать десятину аббатству, которому и так уже принадлежит три четверти земли, — как это было здесь, в Англии. В конце концов они… в конце концов некоторые из этих людей, завладели 110 процентами Англии. После того как они завладели 100 процентами и начали прибирать к рукам оставшиеся десять, они свалились в океан и с тех пор их никто не видел. Такие действия всегда имеют роковые последствия.
Когда мы рассматриваем эту деятельность, мы видим, что рано или поздно человек должен был начать отрицать все это, но никак нельзя было ожидать, что он начнет отрицать все это до такой степени. Человек в конце концов полностью прекратил свои искания. И это случилось в конкретный, точно определенный момент времени. Это случилось в Лейпциге, в Германии, в 1879 году. Все сокрушительно остановилось и пришло в безжизненное состояние. И психология, которая представляет собой учение о человеческой психике, — а слово это по-гречески означает «дух», — стала учением о физиологии.
Так вот, когда я говорю что-то подобное, многие думают, что я просто шучу и сообщаю им не относящиеся к делу данные, но как ни странно, все это совершенная правда. Именно это и произошло на самом деле. Парень по имени Вундт — один-вундинственный — изобрел то, что он назвал «психология Вундта». И это было очень ловко, потому что он использовал это слово «психология».
Так вот, «психология» означает «учение о духе». А вся психология Вундта и вообще вся психология, начиная с Вундта и по сей день, — психология, которой обучают в Оксфорде, которой обучают в Принстоне, которой обучают в тюрьме, — это полностью физиологическое учение. И все учебники, составленные психологами, начинаются очень бойко: «Ну, психологии в действительности тяжело дать определение. На самом деле нужно знать всю историю предмета, прежде чем вы сможете дать определение психологии». И, дав ей такое экспертное определение, они пишут дальше, что психология сегодня не имеет никакого отношения к человеческому разуму или даже к духу.
К чему она имеет отношение, так это к механизмам нервных реакций тела, к физиологии мозга, к количеству извилин, которые находятся внутри вашего черепа — поскольку вы не знали, куда их еще поместить. Эти механизмы сегодня и составляют предмет изучения современной психологии. И современная психология, деловито засучив рукава, так ничего и не добилась. Вам это известно так же хорошо, как и мне… так же хорошо, как и самим психологам. Я хочу сказать, что мы не поливаем их грязью. Мы просто констатируем факт. Они ничего не добились.
Вы за всю свою жизнь не слышали более нелепых вещей, чем то, что приходится слышать от психологов. На днях я прочитал газетную статью, в которой было написано вот что: «Здоровый ребенок в гораздо большей степени предрасположен к психическим заболеваниям, чем больной, поскольку он более активен и в результате этого он набивает больше шишек. Поэтому психическое состояние больного ребенка лучше, чем здорового». Что ж, попробуйте понять это. Лично я не смог.
Как бы то ни было, вот этот предмет, и я говорю об этом предмете не потому, что мне хочется от него избавиться или сделать что-то в этом роде. Психологи и сами довольно неплохо с этим справляются. Нам незачем об этом беспокоиться. Я просто указываю на этот предмет как на симптом, как на полное отрицание человеческого духа. Это просто: «Не нужно нам больше никакого человеческого духа. Из-за этой штуки у нас возникли неприятности. Так что теперь мы изобретем бездуховного индивидуума, который состоит из нейронов, костей, крови, сухожилий и раздражительно-ответных механизмов, но у которого нет души, нет ничего, что могло бы подняться над своим окружением и противостоять различным обстоятельствам и ситуациям, и мы будем изучать этого индивидуума». О, это просто убийственная философия.
В психологии было вынесено решение, что индивидуум действует исключительно на основе раздражительно-ответного механизма. Вы показываете ему черное, он говорит «черное». Вы показываете ему белое, он говорит «белое». Вы говорите ему прыгать, он прыгает. Но вот что примечательно: никто не заметил, что ничего этого в действительности не происходит. Не знаю, пытались ли вы управлять кем-нибудь в последнее время. Вы показываете ему черное, а он говорит «серое». Вы говорите ему «прыгай», а он думает, что вы сказали «бездельничай».
Ну так как же насчет этого раздражительно-ответного механизма, а? Как насчет этого раздражительно-ответного механизма? Он есть? Существует ли он? Да, он существует. Он существует, как один из видов разума. Но разве это и есть сам человек? Что ж, он определяет действия человека в достаточной мере, чтобы создавать человеку кое-какие неприятности. Вот до какой степени это является самим человеком.
Итак, что же нам с этим делать? Как же нам посмотреть на это беспристрастно? Что ж, я думаю, лучший способ посмотреть на это — это осознать, что человек, долгое время проводивший исследования, попал в очень серьезные неприятности, придерживаясь теории человеческого духа. Он попал в очень серьезные неприятности из-за этого, и поэтому он изобрел философию, которая полностью оставляла в стороне весь этот аспект. И эта философия была материалистическим учением, так что он мог продолжать крушить стены безо всякой необходимости встречаться с кем-либо.
Так вот, я думаю, что человек действительно стал отрицать все это, и он разработал эту штуку под названием «вундтовская психология», и тот подход, который сегодня используется в психиатрии, и другие вещи… я думаю, что человек изобрел все это главным образом потому, что он полагал, что все это приведет его к меньшему количеству неприятностей, — к большему триумфу он не стремился. Он решил, что если сделает это, то у него будет меньше неприятностей. Если тэтан готов встать и открыто выступить против всего мира, то он очень смелый парень, очень смелый. Немало тэтанов поступили таким образом и попали в неприятности, поэтому они сказали: «Что ж, мы притворимся, что нас здесь нет, мы притворимся настолько хорошо, что нас здесь вообще не будет, и тогда нам не придется волноваться о таких вещах».
Давайте рассмотрим такое качество человека, как благородство, и изобразим кривую, отражающую изменение этого качества с течением всех этих событий. Идея о лучшей изначальной природе человека, идея о благородстве, идея о возвышенных целях, идея о том, что ты способен преодолеть трудности, — все это тоже, должно быть, ввергло человека в значительные трудности, заставив его отказаться от всего этого, ведь он в значительной мере отказался от всех этих ценностей.
Во время Первой мировой войны все еще встречались парни, которые с горящим взором выскакивали из окопов и мчались прямо на врага, вовсю пылая энтузиазмом. Во время Второй мировой войны мне приходилось вытаскивать своих младших офицеров с нижних палуб корабля и говорить им: «Сейчас вам придется стоять на вахте». А в ответ они объясняли мне, что они вовсе не герои. Это весьма примечательно. Весьма примечательное отличие. Где же была их гордость? Ее у них просто не было.
Так вот, мы наблюдаем, как всему англо-американскому обществу приходит конец из-за того, что в этом обществе отсутствует гордость.
Когда-то давно какой-нибудь парень мог встать и сказать: «Я британец» или «Я американец». А сегодня люди так не делают. Они говорят: «Прошу прощения. Я… Я на самом деле не старался показать, что я британец». «Вам слишком сильно бросается в глаза, что я американец?» Уловили идею?
И у человека на самом деле нет особого желания заставлять кого-то считаться с собой. У него в действительности нет особого желания жертвовать собой и проявлять благородство. Если вы подойдете к какому-нибудь парню на улице и начнете говорить с ним о том, что он должен жертвовать собой и проявлять благородство, то он, пожалуй, просто поднимет вас на смех. Хотя, если бы это происходило когда-нибудь давным-давно, он выслушал бы вас очень внимательно и сказал бы: «Что ж, вы говорите мудрые вещи. Я знаю, что мне следует немедленно взяться за дело по-настоящему и что-нибудь совершить».
Таким образом, можно сказать, что лучшие качества человека постепенно вырождаются, и он все в большей и большей степени начинает действовать на раздражительно-ответной основе. И науки о разуме просто-напросто следовали этой кривой. Они не оказывали влияния на эту кривую. И это, вероятно, единственное критическое замечание, которое можно сделать в адрес психологии. Она не оказала влияния на эту кривую. Она не взяла все в свои руки и не повела за собой. Психологи просто сидели и говорили: «Вот что человек думает сегодня. Он вообще не думает, что он здесь находится. Мы согласимся с ним».
Кто-нибудь разработал бы эту теорию и она стала бы популярной, независимо от того, где именно она была разработана, в Лейпциге (в Германии), или в Токио (в Японии), и независимо от того, кто именно ее разработал бы: парень по имени Вундт или же парень по имени Кришнамурти. Понимаете? Это неважно, кто именно разработал бы эту теорию. Эта философия все равно существовала бы в современном мире и была бы популярна. Почему? Потому, что когда эта кривая духовности человека шла вверх, когда многие столетия тому назад он действительно стал придавать все большее и большее значение духовным ценностям, то у него было недостаточно знаний обо всем этом и он потерпел сокрушительное поражение. Поскольку ему не хватало этих знаний, он стал жертвой. Он был обречен не потому, что он духовное существо. Он был обречен потому, что ему не хватало знаний о том, что такое существование. В этом-то и заключалась его ужасная ошибка. Он так и не добился своего.
Это странно, что человек не добился своего, поскольку в те дни, когда он был, так сказать, гораздо более духовным существом, чем сейчас, он, очевидно, знал гораздо больше обо всем этом. Однако всю эту работу пришлось делать нам, в период, когда всеобщей популярностью пользовался такой вот подход: «Мы грязь. Мы грязь. Мы вышли из грязи и вернемся в грязь. Когда мы размножаемся, мы создаем больше грязи, и закон сохранения энергии выполняется всегда и повсюду для нас. И если мы станем лучше, мы будем лучшей грязью».
И мы должны были появиться в этот период и сделать невозможное: пройти весь этот путь и узнать о человеке больше, чем человек знал о себе в те времена, когда он был благородным духовным существом. В те времена, вероятно, никто не сидел в своей голове.
Почему никто не записал всего этого? Почему никто не сказал: «Вы знаете, когда я смотрю на тело, там внизу, и управляю им, когда я имею дело с такой вот ситуацией, я думаю то-то и то-то и я могу делать то-то и то-то». Но никто не написал этого. Самое большее, что у нас есть в письменном виде, это какой-то полнейший бред, написанный цикутоманом. Это был Сократ. Сократ постоянно упоминал о маленьком демоне, который сидел в каком-то месте и говорил ему, что нужно делать. Он действительно писал об этом в своих работах. И это, пожалуй, единственное дошедшее до нас упоминание обо всем этом в серьезных философских трудах.
Так вот, давным-давно парень по имени Гаутама Будда Сиддхартха в Индии, в предгорьях Тибета, очень много размышлял обо всех этих вещах и очень многое записал. У него было очень много последователей, но к сожалению он так и не дал людям никакого метода, с помощью которого можно было бы чего-то добиться. Он просто сказал: «Все, что вам нужно делать, это созерцать сущность разума, и у вас все получится». С тех пор эти бедолаги так и пытаются сидеть неподвижно в течение достаточно долгого времени, чтобы созерцать сущность разума, — они и по сей день сидят так.
И, между прочим, сегодня количество приверженцев этой конкретной истины быстро уменьшается. Это не какое-то новое, набирающее силу движение, которое вдохновляло бы людей. Это движение становится меньше, сегодня в мире буддистов меньше, чем было раньше. Я думаю, слишком многие из них так и остались сидеть, пытаясь созерцать сущность разума, а сегодня мы знаем, что пытаться созерцать сущность разума — это самый что ни на есть неправильный подход ко всему этому.
Человек в действительности искал самого себя. Но когда мы произносим ряд слов типа «искал самого себя», возникает большая вероятность совершенно неправильного их истолкования. Душа какого-либо человека, на которую смотрит сам этот человек, — это нечто невозможное. Может ли речной поток смотреть на свою воду? Может ли бриллиант восхищаться собственным блеском? Это тот вопрос, на который мы должны были ответить. Нет, это невозможно.
Так что, когда мы утверждаем это, мы должны сказать: «Индивидуум в действительности искал души других людей», — в этом и состояли искания индивидуума. И, как я уже говорил, он использовал катапульты. Он использовал всевозможные интересные приспособления: устройства для проведения электрошока… Он использовал камеры пыток. Он использовал костры и самые разнообразные вещи, но никогда, глядя на человека, сжигаемого на костре во время аутодафе, он в действительности не видел души, возносящейся к небесам. Если он присутствовал там в качестве секретаря, ведущего запись о ходе событий, или был кем-то в этом роде, он послушно говорил: «Итак, я видел, что его душа отправилась в ад».
Понимаете? Именно это он и должен был говорить. Но он ничего такого не видел. Так что никто ничего не видел, и мы оставались без точной информации о другом человеке.
Так вот, многие люди приходили в Саентологию, чтобы узнать больше о себе, — так они думали. Я кое-что скажу вам по секрету, только между нами: о вас нечего узнать, с вашей точки зрения. Существует куча всякой всячины, которую вы выдумали, чтобы впоследствии вы могли все это узнать, но на самом деле вам нечего о себе узнавать.
Так вот, я должен рассказать вам обо всем этом потому, что это древнейший механизм на Земле для привлечения людей и возбуждения интереса: интересоваться собой. «Вы должны интересоваться собой. Вы должны узнать себя лучше. Хорошо поработай над собой, чтобы давать советы другим». Это довольно поразительно, поскольку вам нечего узнать о себе!
И к чему же это побуждает человека? Это побуждает озеро смотреть на свою собственную воду, это побуждает бриллиант смотреть на свое собственное сияние. А если бриллиант желает видеть свое сияние, то он должен поймать исходящую из него искру света, схватиться за нее, вернуть ее назад и посмотреть на нее. И если он делает это достаточно часто, он, конечно же, основательно интровертируется. И вот безупречный — и я это утверждаю — безупречный механизм контроля (плохого контроля: держать всех в узде, давить каждого, делать так, чтобы рабочий класс всегда знал свое место), вот он: «Для других людей у тебя множество советов. Почему бы тебе самому не воспользоваться некоторыми из них? Ты думаешь, что ты компетентен? Да смотрел ли ты когда-нибудь по-настоящему на то, что ты делаешь?» Уловили идею?
Что ж, это общий знаменатель всякого плохого контроля, контроля без знания. Это общий знаменатель всякого плохого контроля. «Интровертируйся», — говорим мы кому-то другому. Мы говорим: «Посмотри на самого себя». Мы говорим: «Свернись в клубок. Не достигай никаких внешних пространств, никаких лучей. Держи это в себе, втяни это обратно в себя. Втяни все в самого себя. Не создавай никаких исходящих потоков. Если ты поймаешь себя на том, что начал создавать исходящий поток, сразу же преврати его во входящий». Дьюп!.. Понимаете? «Если в какой-то момент ты начнешь открыто проявлять дружелюбие, знай, что с тобой что-то не так. Если ты когда-нибудь начнешь создавать исходящий поток в гневе, осознай, что этот гнев должен находиться внутри тебя самого, а не в ком-то другом». Уловили идею? Каждое духовное существо пытается удержать другое духовное существо от уничтожения своего МЭСТ. Это естественный механизм.
Если бы каждый создал полностью МЭСТ-вселенную… В этой комнате находится примерно две сотни человек, и если каждый из нас создал бы по МЭСТ-вселенной и если бы затем мы взяли эти двести МЭСТ-вселенных и наложили бы их друг на друга, а затем без каких-либо ограничений продолжали создавать массу, то через некоторое время у нас было бы нечто хаотичное. Это было бы нечто интересное, мягко говоря. Двести МЭСТ-вселенных, втиснутых в одну, и каждая не вполне соответствует всем остальным. Вы идете по улице и смотрите на здание, на самом деле там находится двенадцать зданий с двенадцатью разными планировками. Удивительно.
Так вот, вы можете представить себе одно здание как два здания с двумя разными планировками комнат, но как насчет двухсот зданий с двумястами разными планировками комнат, которые занимают одно и то же пространство? Сомневаюсь, что кто-нибудь смог бы попасть в это здание.
Так что мы как бы соглашаемся соглашаться с тем, какой будет планировка комнат в этом здании. А затем мы все, как хорошие ребята, пользуемся одними и теми же дверями и не мокапим свои собственные и так далее. Другими словами, мы очень сговорчивы. Вот до какой степени мы останавливаем себя.
Но чтобы просто сосуществовать с другими людьми в этом мире, человеку необходимо создавать какой-то исходящий поток, какой-то исходящий поток. От людей, по сути говоря, требуется, чтобы они создавали исходящий поток. Если вы сядете в автобус и не создадите исходящий поток в виде двух с половиной пенсов, то у вас будут неприятности. Если вам начнет что-то говорить ваш начальник, а вы не пошлете в его направлении никакой частицы, не скажете ему хотя бы «угу», если вы не скажете хотя бы «угу» — даже так, понимаете, — то ваш начальник скорее всего скажет:
«Тра, та, та, та, – понимаете? — ва, ва, ва, ва». Он скорее всего начнет создавать гораздо больший исходящий поток. На самом деле он скорее всего воспользуется своими правами и преимуществом своего положения в такой степени, что это уже будет злоупотреблением.
Так вот, нет ничего плохого в том, чтобы сдерживать себя ради хороших отношений с другими людьми, уживаться с ними, при условии, что человек делает это сознательно. Человек знает, что он делает это. Он знает, что он играет в игру. В этом нет совершенно ничего плохого. На самом деле это не принесет человеку ни малейшего вреда.
Но что если человек делает это неосознанно и не знает, почему он это делает, что если он действительно считает, будто причина, по которой он смотрит в свои глаза, в зеркало своей души, заключается в том, что с ним что-то не так? Что если он делает все это именно поэтому? Что если он думает, что в нем действительно есть что-то такое, о чем он не знает? Тогда ему нужно будет очень внимательно следить за собой и своими действиями.
Что ж, знаете, что я вам скажу? Это может дойти до того, что человек станет очень больным, очень больным. У любого могут иногда появляться такого рода мысли, однако с ним все равно все будет в порядке. Кто-то может начать беспокоиться: «Ну-ка посмотрим. Мы плыли на байдарке, и я разговаривал с девушкой, мы гребли веслами и все было прекрасно. И вдруг я зачем-то перебросил весло на другую сторону и опрокинул байдарку. Должна была быть какая-то причина, по которой я это сделал».
Определенно существует причина, по которой вы это сделали. Может быть, вам надоело разговаривать с этой девушкой. Но кого волнует, что это за причина? Главное заключается вот в чем: хорошо ли вы справились с той ситуацией, которая возникла после этого? Вот что имеет значение.
Но люди не позволят вам считать, что именно это имеет значение. Они заставят вас считать, что вам необходимо знать, почему вы в тот момент перевернули байдарку. Парень по имени Зигмунд Фрейд исписал бы восемь томов, отвечая на вопрос, почему вы перевернули эту байдарку. Он рассказал бы вам все о весле, о символике весла. Он рассказал бы вам о байдарке и символике байдарок. Вы и не знали всего этого. Вы бы сказали: «Ого, неужели все это есть в моей голове? Ух ты. Бог ты мой, я сложнее, чем я думал».
Но что же это, в сущности, за механизм — «загляни в себя, будь заинтересован самим собой»?
На самом деле это довольно аберрированная деятельность другого человека, который пытается заставить вас втянуть обратно ваше пространство, ваш исходящий поток, ваши якорные точки. Иначе говоря, если вы превратите себя в ничто, то ему не придется делать этого самому. Проще простого.
Теперь предположим, что человек знал бы все о себе, но не знал бы ничего о другом человеке. Давайте рассмотрим окончательный результат изучения самого себя. Что если бы вы знали все о себе и совершенно ничего — о другом человеке? Не знали бы, похож он на вас или не похож, не знали ничего подобного.
Если бы вы знали о себе все, это значит, что вы были вынуждены придумать себе гору всяких вещей, необходимых, чтобы узнать о себе. Вы понимаете? Вам пришлось бы много думать, созидать и рассуждать, чтобы узнать о себе. Но о чем бы вы тогда узнали? О себе или о мышлении и созидании, на которые вы способны, а? В чем был бы смысл? Что именно вы бы узнали?
Опять-таки, вы бы совершенно ничего не узнали о самом себе. Вы понимаете?
Таким образом, это совершенно бессмысленные искания, разве не так?
Так вот, допустим, что кто-то постоянно спрашивал бы вас: «Почему, Джордж, каждый раз, когда ты пытаешься меня поцеловать, ты икаешь?»
Возможно, Джордж в этот момент чувствует себя несколько подавленно, ему только что не удалось кого-то поцеловать или произошло еще что-нибудь в этом роде, и он задается вопросом: «Интересно, почему же?» Он думает: «Почему я икаю каждый раз, когда пытаюсь?.. Так, посмотрим. Знаю ли я еще кого-нибудь, кто когда-нибудь икал, пытаясь?..» Понимаете? «Знаю ли я каких-нибудь девушек, которые икали?»
Иногда человек как бы застает самого себя врасплох и неожиданно вспоминает, что был кто-то, кто икал каждый раз, когда начинал целовать его. Он вспоминает это, и больше с ним этого не происходит. Поэтому он думает: «Это помогает, если вот так вспомнить о чем-то. Я должен знать…» А теперь посмотрите на то, какой вывод он делает: «Я должен больше знать о самом себе!» Но разве он узнал что-то о самом себе? Нет, ему пришлось вспомнить о каком-то другом человеке, который икал, и после этого он перестал икать сам. Итак, он вспомнил о каком-то другом человеке, но он не узнал ни на йоту больше о самом себе по сравнению с тем, что он знал раньше, разве не так?
Что ж, количество различных запутанных ситуаций, в которые человек попадает из-за всего этого, почти безгранично. Он может запутать себя самым первоклассным образом, пытаясь узнать что-то о самом себе. Позвольте мне кое в чем вас заверить. Да, есть что узнать о другом человеке. А о самом себе узнать нечего.
Я знаю, что это звучит забавно, но вы скажете: «Послушайте. Я это я для другого человека, разве не так?» Вы становитесь очень изощренным в этом отношении, понимаете? Вы говорите: «Я это я для другого человека. Он смотрит на меня, и ему есть что узнать обо мне, но мне нечего узнать о самом себе. Ааа, во всем этом что-то не так».
Нет, здесь все так. Другому человеку есть что узнать о вас. Это уж точно. Определенно. Ему есть что узнать о вас. Прежде всего, вы существуете. И другой человек почти никогда об этом не узнает.
Что ж, если вы не знаете, что вы существуете, то вам нужен интенсив одитинга. Если вы не знаете, что вы стоите и разговариваете со швейцаром, то вы не разговариваете со швейцаром, так что вы по-прежнему ничего не знаете о самом себе, вы понимаете? Если вы не знаете, что вы существуете, то вы не существуете. Была одна старая песенка: «Куда я отправляюсь, когда я засыпаю? Должно быть, я куда-то отправляюсь». Почему? Почему вы должны куда-то отправляться? В чем дело? Вы что, не можете спать в своей голове?
Так вот, мы рассматриваем различные проблемы, которые возникают из-за всего этого, и вот, что мы видим: то, что человек писал на эту тему, то что он узнавал об этом предмете, главным образом зависело от философов. А философы интересные люди. Они очень интересные люди. Вы можете просто говорить и говорить о философах, и вы никогда не начнете повторяться. Философы побывали во всех передрягах, о которых вам когда-нибудь доводилось читать.
Вы читаете о Спинозе, и, бог ты мой, он определенно написал чертовски много всего. Как-то я видел одного парня, который перебирал стеллаж… целый комплект томов Спинозы, труды Спинозы, это было в моей библиотеке. Когда-то мне преподнесли эти тома, это очень красивые книги и они славно смотрелись в моей библиотеке. У меня была китайская ваза минской династии, которая стояла на книжном шкафу, и корешки этих книг по цвету точно соответствовали этой вазе. Итак, у меня были эти книги. И я рассматривал их, я рассматривал вообще все мои книги, и тут сзади прошмыгнул этот парень, вдруг он посмотрел на эти тома Спинозы и взял один из них. Я был в ужасе, ведь эти тома никто никогда раньше не открывал и поэтому их корешки могли потрескаться. И я спросил недовольным тоном: «Что ты делаешь?»
«Я хочу заглянуть в эту книгу, — ответил он, — это Спиноза. Я очень много слышал о Спинозе, но мне никогда не доводилось почитать что-нибудь из работ этого парня». Я взял книгу из его рук и открыл ее с большей осторожностью, я открыл книгу в определенном месте, чтобы не повредить корешок, и дал ее этому парню. Он уселся и начал читать. В тот день я его больше не видел. Я думал, что он как начал читать эту книгу, так и продолжал ее читать. А он начал читать и заснул. Как бы то ни было…
Этот Спиноза чертовски много написал обо всем и вся. Он написал чертовски много. Но в действительности сам он был очень и очень интровертированным человеком. Он всего себя отдавал поискам души. Единственная причина, по которой я упоминаю о нем, заключается в том, что он, также как и Толстой… в поисках души эти двое, вероятно, переплюнули всех на свете. Если они и не успели прорубить в себе какой-нибудь лабиринт к тому моменту, когда их жизни подошли к концу, то я уверен, что они занялись этим в своих следующих жизнях.
И вот парень, можно сказать, рассуждал о третьей динамике, о другом парне, с позиции первой динамики и, кроме того, — вы только подумайте — он рассуждал о восьмой динамике. Так вот, я написал немало смелых вещей, но должен вам сказать, что я никогда не взялся бы за авторучку и не сел бы за пишущую машинку, чтобы начать писать о Верховном Существе. Нет, я просто не стал бы писать и писать о Верховном Существе, и выдавать страницу за страницей, главу за главой. Я о нем ничего не знаю. Это, вероятно, единственное честное заявление, которое когда-либо было сделано по этому поводу. Так вот, как бы то ни было…
Я предпочитаю опираться исключительно на факты. И если я чего-то не знаю, то, на мой взгляд, безопасней всего именно так и сказать. В этом случае у вас будет гораздо меньше неприятностей.
Но вот этот парень, который был невероятно интровертирован по первой динамике и который обладал весьма и весьма глубокими познаниями по такой теме, как восьмая динамика. Что ж, хорошо, но мы смотрим на других философов и видим, что они, в большинстве своем, были невероятно интровертированными людьми. Они вообще ничего не знали о другом человеке, о другом парне.
Возьмем Шопенгауэра. Я по большей части не понимаю, о чем пишет Шопенгауэр. Может быть, он это понимал. Может быть, его труды были просто испорчены плохим переводом. Что ж, я буду к нему снисходителен. Я уверен, многое из того, что он сказал, это просто что-то потрясающее. Некоторые из его идей — это просто замечательные идеи… «Воля и представление».
Возьмем кое-кого, кто появился… парень… имя которого как чих… Ницше — это еще лучший пример философа, рассуждавшего с позиции первой динамики. Этот парень… ну, я не знаю, у него была и сенная лихорадка, и ознобления, и его рвало при одной только мысли о крови. Это был тот еще парень. Понимаете, он был тщедушным. Однажды кто-то ткнул Ницше указательным пальцем в грудь, и тот две недели провалялся в постели со сломанным ребром. Я хочу сказать, что это было примерно на таком вот уровне. Надеюсь, этот парень не относится к числу ваших любимых философов. Он тоже очень много всего написал. Правда, он был хорошим поэтом, но мы сейчас говорим о нем как о философе.
И о чем же он писал? О чем же он писал? О чем же писал этот интересный парень, Ничхи, а? Он писал о «сверхчеловеке». Что, черт возьми, Ницше мог знать о «сверхчеловеке»? По-моему, однажды он пытался отправиться на войну, его поставили санитаром в больницу, но он не смог там работать и его отправили домой. И тем не менее этот человек бьет себя кулаком в грудь и рассказывает нам о «сверхчеловеке».
Что ж, мы начинаем понемногу подбираться к сути, когда говорим о господине Ничхи. Его работа «Так говорил Заратустра», возможно, хороша с точки зрения поэзии, но она очень плоха с точки зрения соответствия фактам, она очень плоха с точки зрения соответствия фактам. Потом появился парень с усами, который так и не научился правильно их подстригать, открыл одну из книг Ничхи, прочитал ее с колоссальным и искусным гневом; привел всю страну в тон 1,5, наводнил Европу своими людьми; сбросил некоторое количество тротила в такие места, которые были совершенно не предназначены для его хранения. И все почему? Потому что все кому не лень пытались быть ницшевскими «сверхлюдьми». Уууу. Ну и тип.
Итак, человек (я просто обращаю на это ваше внимание)… человек слегка сбивается с курса, когда он не в состоянии смотреть на третью динамику, он изобретает массу всяких вещей, которые он может о себе знать, а затем изобретает третью динамику и говорит: «Вот, что представляет собой человек». И бог ты мой, сколько же возникает неприятностей. Неприятности. Неприятности везде и повсюду.
Время от времени какой-нибудь судья стучит своим молотком и говорит преступнику: «Есть такая вещь, как Саентология. Эти люди находятся там-то и там-то. Если ты отправишься к ним и приведешь себя в порядок, то я осужу тебя условно». Время от времени какой-нибудь судья делает это… совершенно неожиданно, так что мы ничего не знаем об этом заранее. И какой-нибудь бедолага, весь уставший и покрытый угольной пылью — он проехал зайцем в железнодорожном вагоне или сделал что-то вроде этого, у него натерты ноги и так далее — и вот он приходит и говорит:
Так вот, этого парня прислали потому, что с ним что-то не так. Он не знает, что именно с ним не так. Я скажу вам, почему он не знает этого: с ним все так, за исключением того, что кто-то сказал, будто с ним что-то не так. Уловили идею?
Так что мы приводим его в порядок, и единственное, от чего мы его избавляем, так это от той идеи, что с ним, как кто-то сказал, что-то не так. Вот что мы на самом деле приводим в порядок, и кроме того мы занимаемся этим вот фактором: существует еще кто-то.
Каждый преступник, с которым мне когда-либо доводилось иметь дело… их присылал ко мне какой-нибудь судья, которому следовало быть умнее… с каждым преступником на самом деле были не в порядке только эти две вещи: кто-то сказал ему, что с ним что-то не так, и он не знал, что существует кто-то еще. Поэтому он, разумеется, и действовал как преступник. Ведь кроме него никого нет. Какая разница, что вы делаете в жизни, если кроме вас нет ничего живого?
Если бы вы, находясь на огромной открытой равнине, пришли бы в неистовство, если бы вы опустились в ужасный тон 1,5 и сделали бы то и сделали бы это… да кого это волнует? Вы взяли и отколотили какой-то валун. Что ж, это не имеет никакого значения. Где общественное сознание? Где ответственность перед обществом? Ничего этого не существует.
Хорошо. Вы узнаете, что существует еще кто-то, это другое существо внушает вам идею, что теперь вы должны вести себя так, как это принято в обществе. Поэтому вы пытаетесь вести себя так, как это принято в обществе, — в какой-то мере. Хотя вы, возможно, будете стрелять в этого человека в соответствии с существующими варварскими правилами ведения войны. Но даже в этой ситуации ваше поведение по отношению к нему отличается от того, как вы ведете себя по отношению к камням, песку, небу. Это уже другое поведение, однако вы должны узнать, что существует еще кто-то.
Так вот, если бы вам постоянно говорили, что этот другой — плохой, никчемный, сволочь, не реагирует и так далее, в каком положении мы застали бы в конце концов весь мир? Если бы вам говорили, что от другого человека никогда не было никакой пользы, если бы вам внушали, что этот человек — совершенно никчемный вэйланс или индивидуум, что бы вы стали делать? Вы бы увидели, что находитесь в одиночестве на огромной равнине.
Вы знаете, что ваши намерения правильны, но если намерения всех остальных людей неправильны, то вы должны действовать особым образом по отношению к остальным.
Опять же, это незнание другого человека. Из чего состоит другой человек? Что этот человек собой представляет?
Философы должны были ответить на этот вопрос. Но это тот вопрос, на который они так и не дали удовлетворительного ответа. И это тот вопрос, на который был дан удовлетворительный ответ в Саентологии. Каковы составляющие другого человека? Что ж, мы говорим, что он состоит вот из этого, этого, этого и вот этого. А также из его представления о других людях. Другой человек состоит лишь из нескольких элементарных вещей и его представления о других людях, что, конечно же, дает ему представление о самом себе как о другом человеке.
Чтобы получить представление о себе самом, он должен думать о себе самом как о ком-то другом, отличающимся от того, кем он является. Так что это по-прежнему его представление о других людях, не так ли? Так что же не в порядке с этим парнем? Его представление о других людях. Довольно примечательно. Если сформулировать все сказанное выше более кратко, то получится именно это. Мы имеем дело с проблемой третьей динамики, а не с проблемой первой динамики.
Так вот, человек, конечно же, чрезвычайно склонен к тому, чтобы говорить, будто другой парень не прав, будто он плохой, будто он то и се, и таким образом человек может создать игру, таким образом он может сражаться и делать другие интересные вещи. Но в действительности ему необязательно иметь так много игры.
Газетчики — специалисты по части создания ложных индивидуальностей, которые они затем вам преподносят. Они создают эти ложные индивидуальности и говорят: «Гангстеры вот такие. А тедди-бойз вот эдакие». Это весьма примечательно, потому что все это полнейший бред. Ни те, ни другие вовсе не сводятся к этому. Если вы воспользуетесь тем знанием, которое преподносят в газетах, воспользуетесь тем, как газеты изображают капиталистов, социалистов, судей, преступников, и если вы попытаетесь разговаривать с этими людьми или вести с ними какие-то дела, используя газеты как единственный источник информации обо всех этих людях, то вы увидите, что у вас есть только одно оружие, только одна частица, которую вы можете использовать, общаясь с ними: пуля или большой камень, выпущенный из катапульты. Если у вас неправильное представление о том, что из себя представляет другой человек, живущий на Земле, — будь то мужчина, женщина или ребенок, — если у вас неполное или совершенно ошибочное представление об этом другом человеке, то в действительности вы будете вынуждены прекратить общение с ним.
Так вот, вместо того чтобы полностью прекращать общение, человек обычно всего лишь опускается на тот уровень, где в дело идут пули или рогатки. Он не прекращает общение полностью. Он начинает стрелять. Он опускается на тот уровень, на котором начинается стрельба.
Так вот, забавно то, что хотя у нас было много друзей среди немцев, когда началась Вторая мировая война… у нас были друзья среди них; я имею в виду, просто как у людей… и вдруг немцы взбесились на нас, а мы взбесились на немцев. Я думаю, что это было весьма примечательно: заметить, что кто-то лгал немцам о немцах.
Немцы были сверхлюдьми, а все остальные были гниды. Все остальные были Ницше или что-то в этом роде.
Как бы то ни было. Таким образом, когда появляется громадная ложь о другом человеке, у нас начинаются неприятности такого масштаба, как вторая мировая война. И это были те еще неприятности. Я не хочу иметь таких неприятностей еще очень долгое время. Я все это сохранил. Я все это… все трудности, которые у меня с этим были… у меня есть кейс, и я выбросил кейс. Мне этих неприятностей было более чем достаточно, и я не хочу иметь дело ни с чем подобным еще очень долгое время, главным образом потому, что это была не моя игра. Я занимаюсь другими вещами. Я занимаюсь другими вещами. Существует масса вещей, которыми можно заняться. Множество вещей, которые можно делать. Вам незачем идти и стрелять в своих собратьев-людей.
На самом деле, если вы ищете врагов, вам совершенно незачем искать их среди людей. Вы можете найти гораздо более подходящих врагов в иных местах. Бог ты мой. А если у вас закончатся и эти, пригласите марсиан вторгнуться на планету. У вас почти неограниченный выбор.
Но суть заключается вот в чем: ваше представление о другом человеке в значительной степени определяет ваше поведение, не так ли? Ваше представление о самом себе на самом деле вообще не влияет на ваше поведение. Но ваше представление о другом человеке определяет ваше поведение.
Так что же мы узнали в Саентологии, что же мы приобрели и чего достигли после всех этих тысячелетий исканий? Мы, и, говоря это, я имею в виду людей, чего мы достигли? Мы достигли знания о другом человеке. Мы можем сформулировать знание о нем математически, педантично, просто, корректно, сложно и любым иным способом, как мы того захотим. Но наибольшую пользу нам, как саентологам, приносит следующее: мы можем сформулировать знание о нем таким образом, что он становится расположенным к общению с нами. Мы знаем о нем достаточно, так что мы можем говорить с ним.
Я не думаю, что найдется саентолог, который не смог бы, подойдя к какому-нибудь человеку в любой точке Земли, добиться, чтобы он начал разговаривать. Я не думаю, что такое возможно. Разумеется, речь не идет о том, о чем этот человек стал бы с вами разговаривать, но он был бы в общении с вами. Он бы знал, что вы существуете. Он бы знал, что вы знаете, что он существует. Это уж точно. И, вероятно, прошло бы совсем немного времени и вы бы сделали из него совершенно цивилизованного человека, вы бы прекрасно с этим справились.
На самом деле в Кении не так давно побывал один саентолог. Там разгорелась целая война между племенами. Одна часть племени шла войной на другую. Этот саентолог отправился туда и добился, чтобы обе стороны начали общаться друг с другом, и на этом война закончилась. Он испортил войну. Недолго думая.
Таким образом, узнавать что-то о другом человеке важно. Узнавать что-то о себе
– это, пожалуй, наименее, это несомненно наименее плодотворное из всех изысканий.
Если вы изучаете Саентологию, чтобы узнать о себе, то мне ужасно жаль вас разочаровывать: вы никогда ничего не узнаете. Но если вы находитесь в Саентологии, чтобы узнать о другом человеке, то вас ждет огромнейший успех. Поскольку мы действительно знаем о другом человеке, и мы можем рассказать вам о нем всевозможные вещи. Мы можем работать с другими людьми. Этой проблемы для нас сегодня не существует.
Так что мы можем сказать, что искания человека, сколь бы долгими и трудными они ни были, пришли к счастливому завершению в этом 1956 году, потому что сегодня с помощью процессинга мы делаем то, о чем никогда и не мечтали, мы делаем массу всяких необычных вещей. Конечно же, пока это происходит не так быстро, как это должно происходить. Это требует многих и многих часов работы и всего такого. Но то, что мы делаем, успехи, которых мы добиваемся, — все это просто поразительно, и это заслуживает того, чтобы рассказать вам об этом.
Спасибо.