Спасибо.
Ну как, у нас начался конгресс? Очень хорошо! Очень хорошо!
Ну что же, я думаю, что нам пора начать этот конгресс… хватит дурачиться, потому что у нас очень, очень много данных, и нечего позволять этим данным разлеживаться без дела.
Произошло нечто совершенно удивительное. Мы снова начали проходить инграммы.
Это… в действительности эта шутка на ваш счет! Эта шутка определенно на ваш счет, но вот почему: мы и не знали, что инграммы можно проходить настолько интенсивно! Мы никогда не знали, что все кейсы — крикуны.
В Дианетике прежних времен у нас было такое понятие, как инграммы. Что такое инграмма? В Дианетике инграмма — это момент боли и бессознательности, содержащийся в умственном образе-картинке — копии чего-то, испытанного в физической вселенной. И мы говорили преклиру: «Когда я сосчитаю от одного до трех, ты впадешь в анатен и улетишь вниз по траку. И я позволю тебе как-нибудь, без всякой защиты, продраться через это».
Как ни странно, именно прохождение инграмм вело к созданию клиров. Именно прохождение инграмм первоначально вело к созданию клиров. Однако это прохождение инграмм на самом деле выглядело иначе, чем то, что мы делали в Дианетике, согласно Книге Один. Это выглядело несколько иначе.
То, что я делал в 1947 году, — я добивался, чтобы человек приобрел способность смотреть на умственный образ-картинку, ощущать, слышать, чувствовать его и так далее. А потом я постепенно увеличивал способности человека, чтобы тот мог переносить все больше и больше умственных образов-картинок. И постепенно мы доводили человека до уровня, когда его подход становился таким: «Какой умственный образ-картинка?» И так мы получали наших первых клиров.
В Дианетике исчезновение… которое в наши дни является частью техники под названием «Фактическое обладание»… исчезновение картинок считалось более важным, чем все остальное.
Все люди хотели избавиться от всех своих инграмм. Теперь заметьте, что здесь есть серьезное отличие… серьезное отличие. Избавиться от банка, и приобрести способность иметь или создавать банк — это две разные вещи.
Ну а что мы подразумеваем под банком? Ну, это… хм! Это серьезный вопрос — с точки зрения многих людей. «Черный кейс» ходит туда-сюда… «Если бы я только мог добраться до моего банка…» А где же, по его мнению, он находится? Добраться до него? Прекрасно! Он в нем и сидит!Так вот, бывало, у нас с различными людьми возникали трудности, связанные с таким вопросом: жили ли они раньше. У нас возникали трудности в связи с этим, потому что люди утверждали: «Я никогда не жил раньше. Я никогда не буду жить снова. И слава Богу».
На самом деле, когда человек отказывается признать, что он будет жить снова, он не берет ответственность за то, что он делает или не делает в обществе прямо сейчас, с тем чтобы создать общество в будущем. И если бы это здешнее (ха!) правительство осознало, что дело не в том, чтобы получить атомной бомбой в физиономию и на этом все… понимаете, «мертв навсегда». Если бы они думали, что так и произойдет, то, возможно, они бы использовали атомную бомбу, поскольку они испытывают жажду смерти. Однако, они остались бы в дураках. После того как они изжарят это тело, им придется вернуться и посмотреть на пепелище.
Я очень ярко представляю себе тупицу Фостера Даллеса. Пока он не возьмет себе другое тело, он будет полностью помнить все, что происходило раньше. А как только он возьмет себе новое тело, он заявит: «Я начну все сначала. У меня новое обладание. Я забуду обо всем этом». Кто останется в живых, чтобы вырастить для него это тело?
Так что, наверное, он отправится на Планету X. Может быть, он станет птицей, или рыбой, или чем-то в этом роде. Я надеюсь.
Вся сегодняшняя наука, в общем, опустилась до того, что занимается лишь следующим: как соединить вместе зизые римашки, чтобы они зизали рем. Как получить следствие за счет промежуточных точек. Источника нет… источника нет. Ничто не возникло ниоткуда.
Вот одно из первых утверждений, которые вы услышите от современного ученого: «Ну, это не ново. Первоначально эту идею высказал сэр Исаак Снодграсс в 1720 году. Да. Да. Я очень четко помню его труд на эту тему. Вы говорите, что открыли у собак способность к экстериоризации; а он очень четко пишет, что собак вышвыривают прочь. Когда собаки заходят в гостиную, их вышвыривают прочь. Я очень четко помню научный труд на эту тему — мы проходили его в школе».
Понимаете, у него все это — взззз. Он не готов брать ответственность за то, чтобы быть источником. Он по большей части занимается тем, что игнорирует источник. Большинство народов и правительств современного мира занимаются именно этим.
Коммунизм полностью помешан на игнорировании источника. Если вы хотите узнать общий знаменатель некоторых «-измов» и так далее, — им является просто-напросто отрицание источника.
У них там есть известный клоун… этот известный клоун — отличный клоун. Так что они говорят: «Вы создаете культ личности. Вы не имеете права быть индивидуальностью. Вы не имеете права быть источником. Так что мы не позволим вам больше выступать в цирке, потому что люди приходят в цирк только ради вас». Все совершенно логично. Вот что с ним сделали в Польше. Это был Олег Попов. Дело было всего пару лет назад.
Конечно, такие действия — игнорирование любого источника — ведут к игнорированию вас, и меня, а также самих этих людей.
Так вот, кто является источником жизни, кто является источником тела? Тэтан. И вы видите, что современная наука игнорирует любой источник и современная политическая философия игнорирует любой источник; так с чем же вы остаетесь? Вы остаетесь с тем, что никто нигде не находится. И все являются всеми, тела являются телами, и если тело что-то делает, то это уже сделано, но… «Я ничего не делал. Оно заболело. Я не имел никакого отношения к тому, что тело заболело. У него есть реактивный банк. Я не имел никакого отношения к тому, что у тела появился реактивный банк. О, вот прошлая смерть, картинка прошлой смерти. Ну, это должно означать, что я сошел с ума, потому что я никогда не жил раньше. Как это тело могло жить раньше?»
Вы понимаете, какое это дикое состояние ума? Даже религия в течение последних пары тысячелетий утверждала: «Вы должны заботиться о своей душе! Вам надо держать ее в кармашке в небольшой коробочке, и если вы будете получать для нее благословления достаточно часто, то она в конце концов поднимется в небеса и будет вкушать от небесного пирога веки вечные».
Разве не так? Это не имело никакого отношения к тому, чтобы вы сами оказались в раю, хотя во времена раннего христианства это подразумевалось.
Нет, акцент все больше и больше смещался на кого-то другого или что-то другое:
«Я не несу ответственность, и меня здесь нет».
Ну так вот, если все говорят: «Я не несу ответственность», то кто будет создавать эти будущие поколения? Вы. Никто другой.
Я могу четко представить себе, как вы сидите примерно в 2025 году нашей эры… со всех сторон осколки, обломки… и вы лихорадочно пытаетесь исцелить от самой недавней вспышки лучевой болезни уцелевшие тела. Да, но вас же убили в первый же день войны. Да, но вот вы снова здесь. Вы представили себе? И пока вы сидите и ждете следующего пациента, которого втаскивают на носилках или что-то в этом роде, вы говорите себе… большинство тел к этому времени имеют по пять рук… вы говорите себе: «Почему тогда, в 1959 году, я не работал чуть-чуть упорнее? Почему я не прилагал немного больше усилий? Почему я не пытался привести дела в чуть-чуть больший порядок?»
Так вот, с позиций осуждения мы можем заметить, что когда человек говорит:
«Я никогда не жил раньше, я никогда не буду жить снова, я не происхожу ниоткуда, я не двигаюсь никуда, и когда тело хоронят — мне конец» — что мы здесь видим? Мы видим здесь полную безответственность. И возможно, любые трудности, которые у вас есть в данный момент, проистекают от полной безответственности, существовавший где-то раньше на траке. Мы не будем в это углубляться. Это слишком сурово. Это слишком, слишком сурово.
Если мы обратим внимание на существование банка, мы с ужасом обнаружим, что вся прошлая психотерапия здесь на Земле никоим образом не могла добиться никаких результатов, поскольку инграмма, необходимая для разрешения кейса, всегда находится раньше на траке, чем эта жизнь. Как прискорбно!
Вы начинаете одитировать какого-то парня, и он говорит… или вы говорите: «Ну ладно. Идите к инграмме, необходимой для разрешения кейса. Замечательно. И что это такое?» Е-метр показывает одно, другое, пятое, десятое. Стрелка скачет туда-сюда и так далее. Вы спрашиваете: «Что вы делали?» — и так далее.
А преклир говорит: «Это совершенно не реально для меня». Он говорит: «У меня нет никакой реальности о прошлых жизнях. Никакой! У меня нет вообще никакой реальности о прошлых жизнях».
В Дианетике вы столкнетесь с каким-нибудь кейсом: тот внезапно вылетает из этой жизни и ныряет в какой-то инцидент, где он находится на космическом корабле, все электронные пушки стреляют а-а-а-а-а, и со всех сторон валяются трупы.
А преклир говорит вам: «Это не может быть прошлым, потому что это будущее. Я читал об этом во всех научно-фантастических журналах; у самых лучших авторов научной фантастики — в том числе у Хаббарда — говорится, что все это будущее. Поэтому я никак не могу находиться в прошлом, и я не нахожусь в будущем, так где я нахожусь? Все это галлюцинация. Теперь я знаю, что я сошел с ума, потому что у меня сейчас галлюцинация».
Только одна вещь не давала нам что-то сделать по поводу такого положения дел, а именно — тот факт, что мы не разобрались полностью с одной кнопкой, и это была кнопка под названием «Реальность — нереальность».
Одна эта кнопка не давала нам проникать в прошлое людей. Что это за кнопка под названием «Нереальность»? Как мы можем разрешить эту ситуацию?
Человек говорит: «У меня нет никакой реальности в отношении прошлых жизней. У меня нет никакой реальности того, что я жил раньше».
Но если даже журнал «Тайм» несколько лет назад не имел никакой реальности в отношении этого, почему его редактор посвятил мне целую страницу – когда я заявил, что всем нам семьдесят шесть триллионов лет? Только задумайтесь об этом на мгновение. Задумайтесь об этом на мгновение. У них было полное согласие по поводу того, что я был совершенно не согласен с современным обществом в том, что касается прошлых жизней и так далее. Но почему это удостаивается освещения в печати?
Я думаю, что прямо под этим скрывается смутное подозрение: стоит любому человеку сделать чуть более глубокий вдох, как он сразу почувствует полную реальность того, что он жил раньше! И мы сегодня добиваемся именно этого благодаря технике прохождения инграмм.
Мы можем взять эти кейсы «отсутствия реальности» и постепенно провести их… и вот преклир на космическом корабле! А потом он заканчивает проходить инцидент, и вы заявляете: «Вы никогда не были на этом космическом корабле. Все это галлюцинация. Вам, очевидно, следует полечиться у психиатра. Все это галлюцинация». Он, чего доброго, ударит вас!
Очень, очень забавно. Можно даже сказать, что кейс, у которого самое сильное отсутствие реальности в отношении прошлых жизней, вероятно, прочнее всего сидит в каком-то инциденте из прошлой жизни.
Итак, что собой представляет этот реактивный банк? Реактивный банк является мерилом истинности пережитых человеком случаев. Он состоит из картинок инцидентов, по поводу которых человек ничего не мог поделать; и это является его общим знаменателем. Человек не только не мог ничего поделать по поводу самой ситуации, но и по поводу картинки этой ситуации, которую он создал. И реактивный банк можно классифицировать как то, по поводу чего вы ничего не можете поделать.
И прошлые жизни в особенности… тот факт, что вы жили раньше… несомненно, вы ничего не могли с этим поделать. Обществам, в которых вы добивались успеха, обществам, в которых вы процветали, пришел конец. Вы пытались это предотвратить, но потом в какой-то момент вы решили, что ничего не можете с этим поделать, и вы сохранили картинку развала этого общества. Вы не всегда одержимо храните картинки успеха. Но вы наверняка храните картинки неудачи. Так что реактивный банк удерживается на месте одним-единственным постулатом: «Я ничего не могу с этим поделать». Это и есть банк.
И тут появляемся мы, как паровой каток, сокрушая все на своем пути, и мы делаем что-то с этим. Естественно, вы сталкиваетесь с определенным сопротивлением, когда сообщаете обществу, что эта штука, центральным постулатом которой является утверждение: «Я ничего не могу с этим поделать»… оказывается, с этой штукой можно что-то сделать!
Что у них за В-и-О? Конечно, все эти люди душевно здоровы. Все они действуют аналитически, у них нет никаких реактивных реакций, никаких раздражительно-ответных механизмов. Они это знают. Они это знают. Они знают все лучше всех.
А мы идем наперерез и заявляем: «Вы можете что-то сделать с реактивным умом. Источником болезней человека является умственный образ-картинка, содержащая боль и бессознательность. Эту картинку можно стереть».
И что они немедленно отвечают? Они отвечают: «А-а. С этим ничего нельзя сделать. С этим ничего нельзя сделать. С этим ничего нельзя сделать. Этого не существует. Этого не существует. Отсутствие реальности. Отсутствие реальности. Отсутствие реальности».
И мы никогда не додумывались до того, чтобы просто сказать: «Пройдите это еще раз».
Мы никогда даже не начинали по-настоящему использовать эту технику… это не очень хорошая техника: «Что нереально по поводу прошлой жизни?»
Фъюююююю!
Так вот, весьма примечательно… весьма примечательно то, что человек носит с собой записи своего прошлого. Но в Дианетике… в Дианетике мы бы продолжали получать успехи и не узнали бы, вероятно, огромного множества вещей, если бы мы просто продолжали добиваться того, чтобы люди приобретали способность конфронтировать собственные умственные образы-картинки, конфронтировать собственные жизни, конфронтировать собственные трудности. Если бы мы просто создали такую возможность, если бы мы работали с этим по градиентной шкале, то у нас появились бы клиры после большого количества часов одитинга.
На самом деле это было все, что нам нужно было знать. Способность быть лицом к лицу, способность конфронтировать привела бы нас ко всевозможным результатам. Но мы бы, несомненно, обнаружили (испытывая при этом значительные трудности) огромное количество вещей, которые мы относительно легко обнаружили в прошедшие годы.
Итак, мы подходим к саентологической технике прохождения инграмм. И саентологическая техника прохождения инграмм отличается от дианетической техники прохождения инграмм примерно так же, как день от ночи. Вот почему я говорю, что шутка эта на ваш счет.
Вы скажете: «Ну, это "Конгресс успеха 1950 года". Мы снова проходим инграммы. Все отлично. Для нас это достаточно хорошо». О боже!
Вы говорите о реальности! Саентологическая технология дошла до такой стадии развития, что вы можете взять человека, заставить его полностью пережить то, что он переживал когда-то на траке, заставить его разобраться в этом, полностью выстроить всю реальность того инцидента, пока тот не станет таким же реальным, как эта комната, а потом привести человека в такое состояние, в котором он сможет снова вернуть этот инцидент на место. Он может стереть этот инцидент, он может вернуть его на место, он может сделать его реальным, он может стереть его, он может вернуть его на место, он может сделать его реальным. Он может пройти через него. Он может заново испытать его, он может конфронтировать его; короче говоря, он может привнести в него порядок.
Так вот, это поразительный подход. В действительности мы даже не делаем это по градиенту, — инструкторы ППК могут это подтвердить. Я не думаю, что есть что-то похожее… я не думаю, что есть что-то похожее на градиентный подход, когда человеку бросают ручную гранату в живот. Это не градиентный подход, вот и все!
Однако по мере того как преклир продвигается вперед, он поднимается по градиентной шкале. У него постепенно получается все лучше, лучше и лучше, и в конце концов он обретает способность делать все эти штуки с инграммой.
Умственный образ-картинка. Очевидно, умственный образ-картинка представляет собой умственный образ окружения, а окружение как умственный образ очень, очень легко воссоздать, используя современные саентологические техники.
Это новая технология. В разных местах случалось так, что какой-нибудь человек выспрашивал студента ППК: «Назови мне команды процесса». А потом возвращался домой и попадал впросак, пытаясь использовать их на преклире. Я знаю, мы делали интересные наблюдения по этому поводу.
В одитинге должны почти полностью отсутствовать разрывы АРО. Одитинг должен быть просто безупречным, чтобы сойти вам с рук. С некоторыми запутанными кейсами вам приходится хорошенько потрудиться. Вам нужно обрыскать весь трак — из конца в конец — и привести его в порядок, разместить все вещи по своим местам и убрать целые кипы овертов. И внезапно… вот преклир сидит прямо в середине инграммы, необходимой для разрешения его кейса.
Он видит прямо перед собой этот огромный мушкетон с раструбом, понимаете? Дуло мушкетона находится прямо перед ним, и он смутно видит палец на спусковом крючке. Он оставался в этом положении где-то две или три сотни лет.
Так вот, одитор должен быть способен произнести правильную команду, чтобы палец нажал на спусковой крючок. Ведь это как раз то, чего преклир ни за что не сделает!
Все это очень драматично. Это более драматично, чем дианетический одитинг прежних лет. Однако у этого одитинга есть недостаток. И этот недостаток состоит просто в том, что инграмма, пройденная с помощью саентологических методов, не выключается, как выключалась дианетическая инграмма. Это важный момент, касающийся этих новых технологий, и его нужно знать.
В прежние времена это занимало три-десять дней: любая инграмма, в которую вы заводили преклира, выключалась. Другими словами, вы заводили преклира в инграмму кори; у него появлялась небольшая сыпь. Через три дня или через десять дней от этой сыпи ничего не оставалось.
Это очень забавно… умственный образ-картинка. Вы отправляете кого-нибудь назад по траку в инграмму кори. Допустим, какой-то парень наткнулся на Книгу Один; он прочитал две-три главы — знаете, подробно изучил ее, — пришел к жене и спросил:
«Интересно, сможешь ли ты это сделать?» Он спрашивает жену:
заявляет он.
На следующее утро она просыпается, и у нее сыпь по всему лицу. Так что он со всех ног бежит показать ее врачу, врач осматривает ее, прослушивает ее с помощью стетоскопа, проверяет молоточком ее рефлексы и так далее. И он говорит: «Могу поклясться, что у нее корь, но только нету респираторной инфекции». Спустя три дня никакой кори нет.
Если бы он использовал саентологическую технику прохождения инграмм, то все было бы иначе. Он бы сказал своей жене то, что говорится прямо на первой странице: «Какую часть этого инцидента ты можешь конфронтировать?» «Хорошо. Какую часть этого инцидента ты можешь конфронтировать?» «Хорошо. Какую часть этого инцидента ты можешь конфронтировать?» «Хорошо. Ну, пожалуй, хватит на этом». И на следующее утро ему пришлось бы везти жену к врачу. И врач бы сказал:
«Что это за сыпь? Очень похоже на корь, но нет никакой респираторной инфекции».
Она вернулась бы домой. Через три дня у нее по-прежнему была бы корь, через десять дней у нее по-прежнему была бы корь, из месяца в месяц у нее по-прежнему была бы корь.
Другими словами, вы берете технологию, которая может раздавить инграмму в лепешку, и эта технология приводит инграмму в состояние острой рестимуляции. Инграмма так и остается в рестимуляции. Это первое, что вам нужно знать об этом.
Иначе говоря, раз уж вы начали работать с инграммой, используя саентологический одитинг, то вам надо сгладить эту инграмму. Как много времени это требует?
Я сделал большую ошибку… я всегда делаю одну и ту же ошибку. Похоже, отношение скорости моего одитинга к средней скорости других одиторов составляет один к пяти. За один час я делаю то, что они делают за пять. Так что в начале пятого лондонского ППК я сказал очень бойко: «Ну, чтобы сгладить такую штуку, требуется 10
– 15 часов».
Так что у них это занимало от 50 до 75 часов. Однако вот столько времени, по всей видимости, нужно для того, чтобы сгладить инграмму в Саентологии: 50 — 75 часов! Сгладить ее полностью и полностью вернуть ее на место.
Но если вы сделаете это… если вы доведете это до конца… вам останется только спросить: «Какой такой кейс?» Одна инграмма — именно та, которая нужна, инграмма, правильно и полностью пройденная, окончательно урегулированная, полностью сконфронтированная, вместе с фактором времени и всем остальным, — вам остается только спросить: «Какой такой кейс?» Вы переходите к следующей инграмме — преклир думает, что это будет еще труднее, а она проходится куда быстрее. Вы переходите к следующей инграмме — она проходится гораздо быстрее. Возможно даже, это более трудная инграмма, но преклир уже выяснил, что он может что-то с этим сделать.
И далее мы переходим на следующую стадию, и вот инцидент… вот инцидент, в котором преклир находится на космическом корабле, тот врезается в планету на очень большой скорости… очень, очень сильный удар. И все его горючее взрывается, создавая радиоактивное облако, и преклир не может выбраться из этого облака, он оставался застрявшим в нем с тех самых пор… совершенно размазанный. И виноват в этом происшествии был именно преклир.
Ну ладно. Вы думаете: «Боже мой! Это ужасная инграмма. Сколько часов нам придется ее проходить?»
И вы говорите преклиру: «Ну хорошо». Вы видите, какие показания эта инграмма дает на Е-метре. Вы даете преклиру команду начать работать с ней.
И где-то в это время вы начнете недоумевать, что же такое с вами происходит, потому что он вернул ее на место. Я говорю серьезно: он вернул инцидент на место. Он плотный! Он почти что становится и вашим окружением тоже!
Ну что же, таким вот образом мы клируем трудные кейсы и легкие кейсы. Делать это становится очень легко. Итак, мы используем для клирования инграммы после восьми лет тяжелой борьбы. И хотя для этого требуется прилагать немалые усилия, хотя это невозможно делать спустя рукава, хотя единственным недостатком этого метода является необходимость наличия мастерства у одитора, — тем не менее, мы достигли цели, которую мы ставили перед собой в 1950 году.
Так вот, в 1950 году окружение находилось в очень большом беспорядке, и мы, вероятно, несколько раз… мы, вероятно, сделали нескольких клиров. Вероятно, мы добивались бо́льших побед, чем мы осознавали. Однако мы сами не так уж твердо стояли на ногах — у нас еще не было полной уверенности относительно того, что мы делали. Только представьте себе, сколько всего еще не было известно о человеческом разуме, о духе, об анатомии, о жизни. Если бы мы так и не узнали все эти вещи, мы никогда не обрели бы такую хорошую способность справляться с различными вещами, какую мы обрели сейчас.
Я думаю, что мы не могли бы справляться с тем, с чем мы сейчас справляемся, если бы не было всех этих прошедших лет. Мы постепенно росли, предмет постепенно развивался и доводился до логического завершения.
Но что это означает: способность взять все плохое, что когда-либо случалось с вами, и все плохое, что вы сами когда-либо делали, — и превратить это во всего-навсего
«вжжжх, вжжжх»… Что это означает?
Ну, если бы вы действовали на той же основе, что и специалист по неврозам… если бы вы действовали на той же основе, то вы бы сказали: «Все ваши способности берут начало в ваших аберрациях». Это то же самое, что сказать: «Ты можешь вскарабкаться на гору благодаря тому, что наваливаешь себе на шею мешки с песком». Это логично. Это логично.
Так что если человек… если человек в состоянии хоть как-то двигаться вперед, несмотря на груз инграмм, то можно продемонстрировать, что он будет двигаться вперед гораздо, гораздо быстрее, если эти инграммы перестанут помыкать им, запутывать его.
Мы раньше допускали небольшую ошибку в этой области. Мы постоянно говорили: «Вы их создаете. Вы их создаете»… мы так говорили.
Да, это так. Это так. Но вы создаете то, с чем вы ничего не можете поделать. И то, с чем вы ничего не можете поделать, и создает это.
Разве это не интересный новый взгляд на вещи? Ведь исходя из этого, вы могли бы сказать: «Это создается! Ничего не поделаешь — это создается. Оно просто тут находится. Что есть, то есть».
Так вот, если вы не можете ничего поделать с тем, что это создается, то вы не можете ничего поделать и с рас-созданием этого. Так и возникает тайна: что создает инграмму? Вы ничего не можете поделать с тем, что она создается. Вы просто продолжаете создавать ее! Вы это понимаете? Пока вы не избавитесь от идеи о том, что вы ничего не можете с ней поделать, вы будете продолжать создавать эту инграмму! Так что вот она, сидит перед вами!
Скажем, несколько жизней назад вы убили кого-то. Он ничего такого не делал. Вы просто взяли и прикончили его. Боже, это действительно то, с чем вы ничего не можете поделать! Вот он лежит, он мертв. Конечно, вы не слишком сожалеете о нем. Вы были на него жутко злы. Он ограбил ваш банк или что-то в этом роде, и вы
чувствуете, что он получил по заслугам. Возмездие его настигло. Справедливость восторжествовала! Вот он лежит, он мертв, кровь льется ручьем. (Подотрете ее потом.)
Он был злодеем, преступником. Мы одержали над ним победу. Мы были этим очень довольны. А потом мы услышали о том, что его вдове пришлось очень, очень туго, потому что ей было нечем кормить детей, и примерно пять дней у них в доме не было ни пищи, ни дров. И нам не кажется, что это было очень хорошо, не так ли?
Конечно, с этим мы могли что-то сделать, так что… Так ей и надо, раз она вышла замуж за эту скотину! И тому подобное… Но мы могли как-нибудь тайком что-то им послать. Но потом ведь дети, которые растут без отца, сами становятся преступниками.
Неудивительно, что иногда мы предпочитаем не смотреть в глаза тому факту, что мы жили раньше. Мы, определенно, не могли ничего сделать с тем, что мы убили этого человека. Это было сделано совершенно… совершенно окончательно и бесповоротно. Так что вы могли бы сказать, что оверты, содержащиеся в инграммах, по меньшей мере так же важны (если не важнее), чем мотиваторы.
Так вот, последовательность «оверт — мотиватор» — вы с ней знакомы: то, что делают вам; то, что вы делаете кому-то. Мы еще остановимся на этом в ходе конгресса.
Вот в чем суть. Вот в чем суть: то, что вы сделали, так же недоступно вспоминанию, как то, что было сделано вам, а иногда еще недоступнее. И так у вас образовался этот интересный банк, который, можно сказать, состоит из вещей, которые вы сделали и с которыми вы позже не могли ничего поделать, а также из вещей, которые были сделаны вам и с которыми вы позже не могли ничего поделать. У вас образовалась совокупность картинок, которые содержат именно такой основной постулат.
Одитор справляется с этим, он уверен в успехе. Требуется необыкновенное присутствие духа, чтобы противостоять этим вещам, и человек, которому не известен общий знаменатель этого банка, через некоторое время теряет желание что-то делать.
Такой человек говорит: «Ну, я ничего не могу с этим поделать. Вы знаете этого парня, он просто… он просто создает эти инграммы, и он никак не поймет, что он сам их создает, хотя я все время говорю ему об этом! Как об стенку горох. Вот он сидит и продолжает их создавать, он продолжает создавать себе неприятности. Я вытаскиваю его из чего-то одного — он попадает во что-то другое. Это уж слишком. Я не могу ничего с ним поделать». Все, что он сделал, — вступил в В-и-О с банком этого парня. Вы понимаете? Вот и все, что он сделал. Он сказал: «Ну, есть…»
Все, с чем он сталкивался, было тем, с чем преклир не мог ничего поделать, и спустя некоторое время он вступил в В-и-О с банком и начал делать то же самое, что делает преклир. Понимаете, это глупо. Кроме того, это неправда. Вы всегда можете что-то сделать с преклиром. Всегда. Это может быть много или мало, но вы всегда можете сделать хоть что-то.
Так вот, благодаря саентологической технике прохождения инграмм перед нами открывается новый горизонт безупречного одитинга. Но неправда то, что человек может стать клиром только с использованием саентологической техники прохождения инграмм… это неправда.
Тогда же, когда появилось прохождение инграмм, или, возможно, через очень короткое время, у нас появились и другие методы клирования. И по правде говоря, я очень волновался, потому что каждый раз, когда у вас есть только один набор техник, которые ведут к какому-то результату, существует опасность того, что эти техники будут каким-то образом обесценены или испорчены, — и тогда единственная ваша дорога окажется перекрыта. Так что одна-единственная дорога к состоянию клир вовсе не была желательной.
Поэтому как только у нас появился один маршрут к состоянию клир, я тут же принялся работать — весьма усердно — над тем, чтобы найти более быстрые и более подходящие маршруты к этому состоянию. Но тем не менее… тем не менее, не все аспекты саентологической техники прохождения инграмм так же хороши, как прохождение инграмм с помощью повторяющихся команд — для некоторых одиторов в некоторых регионах. Это утверждение кажется довольно странным.
Обратите внимание вот на что: саентологическая техника прохождения инграмм требует исключительного мастерства. Ей можно обучить людей, мы это делали, мы это уже делали. Мы сделали это на самом большом из наших ППК — на пятом лондонском. Мы победили. Спасибо очень способным людям, которые были инструкторами этого ППК. Мы победили. У нас намечается ППК, который будет еще больше, — 21-й американский; он станет самым большим из наших ППК, так что мы и здесь одержим легкую победу.
Но как насчет тех ребят, которых не будет на этом ППК? А? Вы думаете, что я просто повернусь спиной к этим хорошим, готовым трудиться людям и скажу: «Нет, вам нужно посетить ППК и научиться проходить инграммы прежде, чем вы сможете хоть что-то делать!» Если вы меня знаете, то вы знаете, что я так не поступлю.
О да, всегда можно сделать что-то лучше, чем раньше. Да, несомненно, можно сделать это безупречно. Да, одиторы, которые прошли школу ППК, будут настолько превосходить остальных одиторов, что между ними будет лежать настоящая пропасть.
Однако как насчет менее сложных техник? Есть ли у них хоть какие-то преимущества? Есть ли хоть какое-то преимущество в том, чтобы быть просто одитором средней руки, использующим повторяющиеся команды? Есть ли в этом хоть какое-то преимущество? Именно так!
Есть кейсы, у которых разрывы АРО возникают так быстро, которые так скоро начинают возражать против ваших действий, которые ввергают вас в такое сильное замешательство, что вам стоит в течение какого-то достаточно продолжительного времени использовать очень легкие процессы в работе с этими кейсами, прежде чем соваться к ним с чем-либо еще.
Конечно, когда вы проходите инграммы, если вы завели преклира в инграмму и начали ее проходить, то у преклира нет никакого выбора, у него нет никакого шанса — он проходит инграмму, и точка.
В то же самое время у нас есть огромное количество способных людей. И помните, в 1950 году у нас было множество людей, которые не могли успешно проходить инграммы. У нас было несколько одиторов, которые инстинктивно хорошо справлялись с инграммами согласно тому, что требовалось в Дианетике. Они очень хорошо работали.
Однако на каждого такого одитора приходились десятки других, которые не выдерживали трудностей, когда пытались одитировать. Вот почему у нас не было всеобъемлющей программы клирования, вот почему эта программа как следует не развернулась.
Ну хорошо, к настоящему времени мы полностью разобрались с этим. Есть одна техника, о которой я прямо сейчас вам расскажу… она не вызывает разрывов АРО, не доставляет преклиру неудобств, она в конце концов приводит к состоянию клир; эту технику может применять одитор, которому очень трудно справляться с преклиром. Это замечательная техника, не так ли?
Эта техника — одна из ряда техник, но она, определенно, является новой высшей точкой для выпускника курса «Дипломированный одитор Хаббарда» или даже для одитора по книге. Эта техника позволяет ему продвигаться вперед и в конце концов полностью изменить человека. Он меняет преклира настолько, что тот становится абсолютно новым существом.
Все, что вам нужно, чтобы обрести уверенность, это небольшой успех. Все, что вам нужно, это несколько побед. И все, что вам нужно, чтобы справляться с этими очень трудными кейсами, у которых сплошные разрывы АРО… знаете, парень сидит перед вами, и каждый раз, когда вы пытаетесь проодитировать его или помочь ему, — у него инвертированная кнопка «Помощь». Вы пытаетесь помочь ему, а он реагирует так:
«Разрыв АРО, разрыв АРО, разрыв АРО».
После того как человек помогал огромному множеству людей, эта кнопка у него становится инвертированной. Каждый раз, когда он получает помощь, это становится разрывом АРО. Вы уловили идею?
Ну хорошо, для такого человека… для такого человека вам нужно что-то весьма гладкое и безупречное… вам не нужно, чтобы он сносил вам голову, когда вы пытаетесь его одитировать. Если вы хотите одитировать людей так, чтобы при этом они не сносили вам голову, то есть способ делать это. Если вы боитесь… прежде чем… В связи с прохождением инграмм у нас появилась замечательная фраза: «Увидеть слона». Если вы… когда вы видите, как преклир попал в инграмму, ого, это значит, что вы «увидели слона». Это старая поговорка кавалеристов. Новобранцев брали на поле боя, чтобы те смогли «увидеть слона». Вы знаете, когда вы увидели слона.
А когда человек не вполне уверенно обращается со своими инструментами, когда он не вполне уверенно получает результаты, он, безусловно, не нуждается в том, чтобы что-то внезапно показало ему слона. Слоны, которые как по волшебству вырастают из-под пола, нам не нужны! Такой человек, возможно, смог бы перенести внезапное и необъяснимое появление над ним легкого перышка. Но никак не слона — африканского, в полном боевом снаряжении, внезапно возникшего посреди комнаты. Нет уж, это… спасибо, увольте! Итак, у нас новое представление об одитинге на основе градиентной шкалы.
Сейчас у нас есть три разновидности одитинга.
Первая… первая разновидность одитинга, это, конечно, то, что мы называем одитингом в Тоне 40… для самых низких уровней кейса.
Следующая разновидность одитинга — это формальный одитинг. Это та разновидность одитинга, которую мы использовали до тех пор, пока не начали заниматься прохождением инграмм; все это было формальным одитингом. Формальный одитинг использовался многие годы. Одитинг с использованием повторяющейся команды и так далее — вот что мы имеем в виду под формальным одитингом.
Далее, существует одитинг, направленный на работу с инграммами; это другая разновидность одитинга, находящаяся на более высоком уровне. Если вы не можете проводить одитинг в Тоне 40 и не можете проводить формальный одитинг, даже и не пытайтесь работать с инграммами.
Итак, у нас есть эти новые типы и разновидности. Это не означает, что человек, который умеет проводить только формальный одитинг, чем-то хуже других и на нем следует поставить крест, забыть о нем и так далее. Вовсе не так. Потому что есть одна техника, которая использует формальный одитинг, и если безупречно применять эту технику, то преклир поднимется до самых вершин. Ведь эта техника изменяет представление человека о самом себе, и это наша первая техника, направленная на первую динамику.
Все прежние техники, в действительности, были направлены на третью и вторую динамики, но это техника первой динамики, и она означает новый подход. Это способ изменить тэтана, не изменяя его банк. Но если вы изменяете тэтана, вы измените его банк, и хотя это длинный и в какой-то мере зависящий от удачи путь, хотя он довольно трудный, и хотя одитор должен очень тщательно контролировать ход этого процесса, тем не менее это простой процесс, использующий повторяющуюся команду, и команда эта такова:
«Придумайте что-то худшее, чем вы».
Эта команда позволяет проникнуть в кейс на более низком уровне, чем уровень всех тех вещей, бытие которых преклир стремится предотвратить. И устраняет их. Это замечательный процесс. Это первый процесс по первой динамике.
Однако его нужно проводить… его нужно проводить чрезвычайно аккуратно. Прежде всего необходимо добиться, чтобы преклир мог что-то придумывать. Так что вы начинаете с того, что используете старые рудименты и так далее; вы удостоверяетесь, что его обладание на высоте, и делаете все, что обычно делается. Используете новое «Фактическое обладание» — все три команды; что-то в этом роде. Удостоверьтесь, что он что-то имеет.
Далее удостоверьтесь в том, что он может что-то придумывать.
Так что, вероятно, первая команда, которую вам нужно дать ему, просто… возможно, вы дадите ему эту команду только три или четыре раза, а возможно, только один раз. Но вы говорите:
«Придумайте что-то».
И он думает какое-то время, думает какое-то время, и наконец что-то придумывает.
Вы его спрашиваете:
На этом заканчивается эта стадия данного процесса. На самом деле вы, подавая команду, просто-напросто проясняете команду процесса.
Так вот, следующая стадия такова: «Придумайте что-то худшее, чем вы».
Проясните с ним эту команду; вам нужно знать, что он понимает под словом «вы».
Между прочим, в ходе проведения этого процесса вам нужно время от времени прояснять слово «вы». Ведь «вы» иногда относится к фиктивному тэтану, иногда к банку, иногда к телу, иногда ко всем трем. По мере того как преклир движется вперед, он изменяет свое мнение на эту тему, так что вам нужно прояснять команду довольно часто. Я бы сказал, что по меньшей мере два-три раза за сессию будет абсолютным минимумом.
Итак, вы проходите эту команду: «Придумайте что-то худшее, чем вы». И преклир дает ответ.
Так вот, преклир не обязан говорить вам, что это за ответ. Если он находится в довольно плохом состоянии, то он не захочет этого делать. Он ни за что не захочет этого делать. Однако если он готов с вами сотрудничать, то вы можете легко начать этот процесс и просто спрашивать преклира время от времени, что он только что придумал.
Однако вам нужно знать, чем еще он занимается. Некоторые люди проходят это очень любопытным образом. Они говорят: «Давайте-ка посмотрим. Как у меня дела? О да, как у меня дела? Ага, вот так. Ну ладно, готово. Теперь придумать что-то вот здесь, худшее чем это».
Эти преклиры выполняют не только команду одитинга. Они делают что-то еще.
Они делают что-то еще в дополнение к команде одитинга.
Добейтесь, чтобы преклир знал, что он именно придумывает, и чтобы он выполнял только команду одитинга. Что вы понимаете под «Только командой одитинга»? Просто… это что-то «худшее, чем он».
Другими словами, при проведении этого процесса используется такой вот контроль.
Преклиры обычно не начинают как-то судорожно к этому относится; они не очень-то противятся. Шансы, что возникнут разрывы АРО, минимальны… хотя я осмелюсь заметить, что некоторые одиторы умудрятся их вызвать.
Этот пессимизм появился у меня благодаря многим недавним ППК.
Итак, здесь у нас есть процесс, проводимый с использованием формального одитинга, и он производит в кейсе потрясающие изменения. О, это не самый величайший из возможных процессов. Однако это процесс, который может проводить одитор, имеющий относительно малую уверенность в собственных навыках, чье состояние кейса никак не позволило бы ему противостоять бурной вспышке эмоций преклира.
Знаете, некоторые преклиры таковы, что вы только к ним прикасаетесь, и они тут же взрываются. Знаете?
Следовательно, эти две вещи не поддаются сравнению: прохождение инграмм с помощью саентологических техник и клирование с помощью повторяющейся команды. На самом деле эти две вещи не поддаются сравнению, поскольку их, по сути, выполняют разные люди.
Так вот, если вы по-настоящему хотите сделать кого-то клиром, если вы хотите сделать это довольно быстро, если вы хотите сделать это тщательно, то вы найдете все те инграммы, которые являются локами на «Роке», и проведете преклира назад по траку, пока он не сможет пройти «Рок» как инграмму от начала до конца, вжик-вжик! А потом вернете этот инцидент на место и пройдете «Рок» как ужасно тяжелую инграмму. И у вас будет настоящий клир, клир с большой буквы.
Однако если вы, как вам кажется, не способны встретиться лицом к лицу с такой взрывной силой, с такой мощью; если вы не можете пройти ППК или что-то в этом роде, то есть и другой маршрут, есть другая дорога, по которой вы можете следовать. Вы можете сесть, и пусть даже вы одитируете как заводная кукла, вы можете сказать:
«Придумайте что-то худшее, чем вы. Хорошо. Придумайте что-то худшее, чем вы. Хорошо. Придумайте что-то худшее, чем вы. Хорошо», — и вы все равно чего-то добьетесь.
Прежде всего, преклир настолько интровертирован, что когда вы ошибаетесь, он ничего не замечает. И вы обнаружите, что вы добьетесь победы. Некоторые из его хронических соматик начнут перемещаться и… о, сначала ему, возможно, будет жутко трудно добиться хоть какой-то уверенности. Просто следите за тем, чтобы он выполнял команду одитинга, и вы сможете изменить человека. Это весьма примечательно.
Этот процесс работает даже на кейсах, страдающих отсутствием реальности, на кейсах, полностью запутавшихся в групперах, на кейсах, размазанных по стенке… вам нет необходимости ставить точный диагноз.
В таком случае знать этот процесс довольно важно, не так ли? Ну хорошо, вы сами… скажем, вы создали группу; вы проводите курс; вы проводите курс «Саентолог-стажер». Кто-то говорит: «Я хочу провести немного одитинга». Ну, вам лучше было бы дать этим людям такую технику, при использовании которой они смогут добиться победы, потому что если они не добьются небольшой победы, они никогда больше не захотят одитировать. Что же, у вас есть техника, которая вполне подходит для того, чтобы дать ее им. Вам придется направлять их. Количество ошибок, которые они умудрятся допустить даже при использовании этой техники, превзойдет все, что вы можете себе вообразить. Люди просто гении в том, что касается создания трудностей. Однако вы можете доверить этот процесс таким людям.
Насколько далеко этот процесс ни зашел бы, как много других вещей они ни обнаружили бы, что бы еще они ни делали, они добьются хоть чего-то. Вы можете научить человека проводить этот процесс и «Фактическое обладание», и он сможет делать некоторые из самых поразительных вещей, о которых вам доводилось слышать.
Так что в Саентологии внезапно появился чрезвычайно сложный процесс — саентологическая техника прохождения инграмм, которая просто поразительна, которую вы можете использовать, которой можно научиться… для использования которой требуется необычайно крепкий организм и так далее. Ну а с другой стороны, вот одна из самых простых вещей, которые человек когда-либо делал или просил кого-нибудь делать, и эта техника ведет к победам; она не создает настоящих клиров и она не создает их быстро и так далее, но она ведет к победам, она приводит людей в хорошее состояние, она заставляет людей чувствовать себя лучше, она заставляет их чувствовать себя более способными.
Итак, мы побеждаем во всех направлениях. Мы побеждаем во всех направлениях настолько быстро, что без меня очень скоро можно будет обойтись.
Спасибо.