Я так понимаю, вы хотите еще послушать про эти игры. Так? Хорошо. Тогда я просто расскажу вам о списке, который я зачитал вам в конце прошлой лекции, и объясню это немного подробнее, чтобы хорошо усвоили то, чем мы здесь занимаемся.
Понимаете, первое, что следует выяснить в любой деятельности, — это намерение или цель. Древние маги практиковали это. Они становились следствием, если не формулировали, причиной чего они пытались стать. Если маг просто выступал, выступал и выступал в качестве причины, наобум, никогда не анализируя, что же он пытается СДЕЛАТЬ, то он действовал наугад и двигался по направлению к хаосу.
Различие между мыслью и материей состоит в том, что мысль на своем высшем уровне упорядочивает, а материя представляет собой хаос. Этот хаос материи довольно сильно усугубляется тем хаосом, который возникает из-за того, что мысль слишком часто сталкивается с различными частицами и приводит их в беспорядок. Так что давайте посмотрим на это с такой точки зрения: иметь в процессинге цель и сформулированное намерение — это само по себе чрезвычайно важно для него. И для одитора, который проводит процессинг, очень, очень важно знать, что он пытается сделать и на что он нацелился. Ему не обязательно формулировать это ужасающе подробно, но ему лучше иметь хотя бы что-то, чтобы он мог полностью, окончательно сформулировать свою всеохватывающую, абсолютную цель.
Мне безразлично… если он… будет это незначительная цель, или не особенно желательная цель, или… это следствие, к созданию которого он стремится. Он хочет получить это следствие. Достаточно странно… вы можете проходить это по кругу, если хотите. Вы можете сказать: «Я пытаюсь стать причиной следующего результата. Я пытаюсьпривести преклира в такое состояние, в котором он будет способен быть причиной». Что ж, это правильно. Но это как-то расплывчато. Это одна из составляющих намерения, но это не все.
Доводилось ли вам состоять в группе, которая просто продолжала действовать, действовать, действовать, действовать и никогда не пыталась сформулировать, что она хочет осуществить?
Если вы попадаете в какую-либо группу — политическую, общественную, какую угодно подобную группу, неважно — и обнаруживаете, что там присутствует огромное количество хаотичного движения и ничего не происходит… чрезвычайно много хаотичного движения и ничего не происходит… вы застряли в куске МЭСТ. Вы не находитесь посреди тэты. Вы находитесь в МЭСТ. Беспорядочно направленные векторы.
Различие между куском хаотичной материи и мыслью состоит в том, что у хаотичной материи нет никаких целей помимо тех, которые устанавливает для нее кто-то еще.
Апельсин — это нечто живое. Он знает, что он пытается осуществить. Его убедили в том, что он должен произвести себя, чтобы его съели. И он обнаружил, что надежный способ обеспечить распространение семян и хорошую подкормку для их роста — это стать вполне съедобным. Но он пытается произвести новые апельсины. У него есть цель, и все очень хорошо согласовано с ней.
И один из тех моментов в процессе создания жизни, которые приводят вас в благоговейный трепет, — это не столько сложность всех шагов, не все эти алкалоиды и химические вещества, используемых при создании жизни, сколько наличие этой цели… Этой единственной, четкой цели, сияющей, как путеводная звезда. И это просто цель «произвести подобное мне, и в огромных количествах!» И с чем вы здесь имеете дело… это не МЭСТ и не какой-то сложный процесс… но, бог ты мой, нет другой цели, которая была бы сопоставима с этим прямым, четким намерением. И в результате человек… род человеческий… вроде как преклоняется перед этим. Люди смотрят вокруг и видят это чрезвычайно сильное, навязчивое стремление… эту фиксацию на цели воспроизводства себя и говорят: «Жизнь — это чудесный и таинственный процесс». Она настолько чудесна и таинственна, что, поднявшись по шкале, и так далее, вы сможете наполнять что-нибудь жизнью.
На самом деле это совсем не то, что делает жизнь. Это просто использование существующего побуждения. Это не создание новых жизней. Это прокладывание каналов… по которым все это может продвигаться. Это как бы дорожно-строительная бригада.
Однако посмотрите, какой интерес у людей вызывает хорошо установленная, неизменная цель. Если у вас есть преклир и вы сказали нечто туманное вроде: «Я приведу этого человека в хорошее состояние», — а затем даже не потрудились дать определение тому, что такое «хорошее», и не знаете, что значит «хорошее»… нельзя сказать, что у вас есть какая-то цель для преклира. Taк что вы могли бы сформулировать — и вы всегда должны это формулировать — что вы пытаетесь сделать для преклира. Нельзя допускать, чтобы это подразумевалось по умолчанию или было продумано только наполовину, и нельзя говорить: «Это когда-то было в лекции, и я уверен, что кто-то еще знает об этом, но я не знаю». Когда вы говорите такое, вы — следствие, и вы ни на грош не будете выступать как причина.
Чтобы вызывать что-то, необходимо быть причиной, а первое, что необходимо для того, чтобы быть причиной, — это формулировка намерения и цели. Первое условие для того, чтобы быть причиной, — это четкая формулировка того, что вы пытаетесь сделать. И лишь четко сформулировав это, вы можете избежать того, чтобы в конце концов стать следствием. «Что я пытаюсь сделать?» Если вы не можете ответить на этот вопрос, то вы испортите все дело.
Давайте рассмотрим это на таком вот ограниченном примере: приходит преклир, садится и говорит: «Я такой-то и такой-то. Я хочу того-то, и у меня всегда был этот… этот упрямый локон, и я хочу в конце концов добиться, чтобы он стал прямым». Это его цель. У кого-то тут была цель?… о, этот преклир получил чрезвычайно много процессинга, чтобы у него просто выросла пара волос, что-то вроде этого. Или мы спрашиваем этого преклира, тэта-клира, и все такое, чего он пытался добиться? Он пытался добиться… чтобы у нее не возникало отрицательных эмоций, когда муж ругает ее. Я хочу сказать, это просто… совсем уж хромая цель! Однако это лучше, чем не иметь вообще никакой цели! Приходя, большинство преклиров говорят: «Ну, я…» — они несчастны и все такое. «Я хочу быть счастливым». О, бог ты мой! Это тоже красиво и туманно. Замечательно.
Итак, пусть у наших преклиров будут цели, связанные с действиями, м-м? Ну, хорошо. Преклир приходит, садится, и вы видите, что он так плох, так плох, что просто ужас, а он не знает, насколько он плох. И он говорит: «Я хочу сделать так, чтобы галстуки были мне более к лицу». Неважно, что он говорит! В тот момент, когда вы принимаете его цель и устанавливаете ее для него, вы становитесь следствием по отношению к нему. К черту то, что он хочет! Звучит странно. Человек находится в сильно аберрированном состоянии, и через час процессинга он не будет хотеть того, что он, по его словам, хочет сейчас. Он не в состоянии поставить какую-то цель или принять какое-то решение по поводу цели. Он действительно не в состоянии сделать это!
Вы смотрите на него и говорите: «Так, посмотрим». Вы не должны говорить ему… сформулируйте цель, запишите ее… заведите один из этих гроссбухов по десять центов, которые я постоянно порываюсь заиметь и которые люди у меня воруют. Я записываю в тетради сведения о нескольких кейсах и делаю там несколько пометок, и тут же, как только я оглядываюсь вокруг, мне приходится спрашивать: «Где моя тетрадь?» Нет! Их уже больше по всей стране, чем у меня! Люди ищут какой-нибудь волшебный секрет или что-то в этом роде. Что они там находят? Они находят «Процессинг усилия, лекция такая-то…», — и так далее. Просто обычные процессы… обычные до невозможности!
Ну, ладно, время от времени они обнаруживают там какие-нибудь экспериментальные данные вроде: «Мы работали с преклиром по целям, связанным с действиями. Мы послали его в магазин “Товары по десять центов” купить пятьдесят очков, после чего он вернулся и мы заставили его разбить их большим количеством различных способов. Что-то подобное, чтобы посмотреть, улучшит ли это хоть ненамного его зрение».
Однако, что такое причина? Итак, у вас есть эта тетрадка, и вы записываете:
«Миссис Джонс». И вы записываете вверху возраст, звание и личный номер? Нет! Вы не показываете миссис Джонс эту тетрадь с данными о кейсах… какая, к черту, разница, что она думает по этому поводу. После того как вы говорили с ней пару раз, запишите время, в течение которого она говорила, это окажется ценным для вас позднее; в результате вы узнаете, сколько времени вы потратили на нее, если вы захотите сделать подсчеты; это довольно важно. Скажите ей, как долго вы проводили ей процессинг… вы можете записать в тетради и это. Так что это тоже довольно важно.
Однако как долго… продолжительность… или количество обладательности миссис Джонс, вот что там может быть отражено. Вот что вы на самом деле отмечаете. Миссис Джонс не обладает вами, как вы понимаете. Иначе вы были бы скверным, ужасным одитором. Как вы окажете воздействие на преклира, если вы все время просите у него разрешение на выживание? Кстати, в результате у вас и преклиров будет немного. Они это вроде как замечают. Вы можете выражать им сочувствие, но… ваше сочувствие имеет ценность только в том случае, если вы выражаете его с высоты своего положения. А единственный путь оказаться на высоте — это просто быть причиной. Вы являетесь причиной, задавая положение человека во времени и пространстве. Вы говорите ему, когда он должен явиться и когда он должен уйти.
Как-нибудь выработайте у себя привычку говорить человеку, когда надо уходить. Вы должны потренироваться в этом: «Хорошо, теперь уходите». И, кстати, если бы я действительно… действительно совершенно не одобрял то, как здесь проводится процессинг, то вы получали бы небольшие задания вроде такого. Но я должен был находиться на борту корабля, чтобы корректировать все там и тут.
Однажды я дал одному человеку такое задание… Я сказал: «Итак, я провел вам пять часов процессинга усилия», и так далее. И его трудностью была огромная физическая слабость, по которой было видно, что он чувствует себя совершенно не в своей тарелке. И я дал ему задание заставить каждого, кого он встречал или знал, проявить эту самую слабость. Жесткое задание! Он знал, что он не сможет его выполнить. Он знал, что не сможет. И что бы вы думали? Неделю спустя он уже обошел всех и так и поступил. Вместо того чтобы самому чувствовать себя не в своей тарелке, он умудрился заставить чувствовать себя не в своей тарелке каждого, кого он знал. Он был хозяином положения. Он находился в прекрасном состоянии… просто в великолепном состоянии!
Например, он знал, что у него нет никакого права заговаривать с женщинами, не говоря уже о том, чтобы смущать их. Поэтому я заставил его ходить и смущать именно женщин… делая какие-нибудь замечания. Не какие-то злобные замечания, вы понимаете. Но просто говоря им что-нибудь, что заставляло бы их чувствовать нервозность. Совсем чуть-чуть. И когда этот парень пришел ко мне снова, он чувствовал расположение к представительницам слабого пола, он трепал их по волосам, и таким он теперь им очень сильно нравился, он был весел. Он приобрел способность управлять этими объектами.
Когда вы пытаетесь управлять объектами, будьте причиной. И всегда будьте причиной; вы можете быть чем угодно еще помимо этого, но будьте причиной. И записав:
«Миссис Джонс, 14:15», и поговорив с ней немного, запишите также, чего вы намереваетесь достичь, работая с миссис Джонс.
И вот она говорит: «Я могу потратить лишь определенное количество времени. Я могу потратить на это лишь определенное количество времени, я могу получать процессинг лишь пять часов», и так далее.
В таком случае всегда будет правильным сказать ей без обиняков: «Ты получишь столько часов, сколько тебе потребуется. И если тебе требуется только три часа, то это будет три часа».
В результате мы получим преклира, который собирается прийти в хорошее состояние, а не преклира, который собирается появиться, потратить попусту какое то время, заплатить, уйти, а потом заниматься всякой ерундой.
Давайте перейдем к некоторым тонкостям того, как урегулировать людей. Я могу не следовать собственным правилам, но я, конечно же, знаю правила! И в подавляющем большинстве случаев, когда я добиваюсь огромного успеха, работая с кем-то, я следую правилам… я убедился в этом, оглядываясь назад.
Человек говорит: «У меня лишь столько-то времени, и я пойду домой, чтобы… вот, у меня сотня гиней», — или: «У меня есть пятьсот долларов», — или сколько у него там есть, и: «Я хочу за эту сумму получить столько-то часов процессинга» — и так далее.
И вы отвечаете: «Процессинг стоит 250 долларов в час, и ты получишь столько часов процессинга, сколько потребуется, и если тебе потребуется лишь полчаса то это все, что ты получишь».
И преклир думает: «Этот человек, должно быть, знает, о чем говорит! Должно быть, он может что-то делать!»
Вы могли бы подумать, что такой тон оскорбителен. Нет, нет. Не беспокойтесь о том, что это прозвучит оскорбительно. Но лучше быть оскорбительным, таким вот способом, действительно вульгарно оскорбительным. «Я не беспокоюсь о том, придешь ты сюда или нет; для меня не имеет никакого значения, придешь ли ты сюда получать процессинг. Все, что ты можешь предоставить мне взамен, — это деньги. И они не имеют абсолютно никакой ценности, и ты знаешь это; и тебя, вероятно, в любом случае не стоит спасать!»
Вы могли бы дойти до такого предела, и то это было бы лучше, и у вас было бы больше преклиров, и вы сделали бы для них больше, чем если бы они пришли и вы бы сказали: «Ну, да, верно», — и: «Посмотрим, сможем ли мы это сделать», — и: «Верно», — и вы очень тихо и спокойно… и так далее… и: «Что ж, если это то, что ты хочешь, то мы дадим тебе это».
Нет, нет, нет. Не будьте так чертовски сговорчивы. Ведь это входящий поток. Будьте несговорчивы, это исходящий поток, и люди захотят иметь с вами дело. Скажите: «Да, ты приходишь сюда в 14:15. Будь здесь в 14:15, и я проведу тебе достаточное количество часов… столько часов, сколько мы сможем».
«У меня есть только два часа, и я хочу потратить их…», — и так далее.
«Извини, но я не могу сказать, сколько времени ты будешь здесь. Может быть, ты будешь здесь лишь час, а может быть, я продержу тебя шесть часов. Какая разница?»
Не давайте им никакой возможности задавать собственное положение во времени. Ведь в период процессинга у вас гораздо лучше получается контролировать преклира, чем у него получается контролировать себя. И вы делаете это, размещая его в пространстве и времени… и никогда не позволяйте ему думать, что он размещает себя в пространстве и времени.
Изредка неожиданно звоните преклиру и говорите: «Загляни сюда в восемь, прежде чем пойдешь на работу». Заставьте его нервничать по этому поводу, если у вас с ним трудности. Вы обнаружите, что процессинг будет действовать на него более эффективно! Вот так вы создаете себе высоту положения.
Но под именем «миссис Джонс» запишите цель: «Поработать с этой эксцентричной старой дамой, чтобы она могла хоть как-то жить со своим мужем». И вы работаете, двигаясь напрямую к этой цели.
Она жалуется: «… и мой люмбаго и мой арт… артрипедит совсем расхворанились».
Вас это не волнует. Если это имеет отношение к тому, чтобы она стала уживаться со своим мужем, и если вы решили, что именно этого ей лучше добиться, то это с ней и произойдет! И надо же! Вы решили, что с ней произойдет, и она не будет оказывать на вас воздействие. Она может сидеть там и выбалтывать аберрации, источать эйфорию безумия
Она приходит к вам на следующий день, а вы изменили свое мнение. Не меняйте цель! Но знайте, что это ВЫ изменили СВОЕ мнение, получив больше данных. Вы решили, что она должна быть способна мирно жить вместе со своим сыном… что так, вероятно, она будет более счастлива.
Звучит очень странно, что людей делают само-определенными, доминируя над ними и контролируя их. Это говорит вам о том, что вам лучше взять ответственность за своего преклира; а вы вообще не можете нести ответственность за преклира, если вы не желаете во время сессии контролировать его и доминировать над ним. Понимаете? Если вы не хотите делать это, то вы не хотите управлять силой преклира. Ведь мы не пытаемся управлять преклиром ради чего-то плохого. Вы не пытаетесь быть плохой причиной.
Но, возможно, вы плохая причина. Возможно, вы выводите ее из тела, она «делает ноги», и ее хоронят. Что ж, вы знаете, что сделали все возможное. Вы знаете, что пытались сделать, и знаете, чего пытались достичь. Подобные вещи могут происходить. Вероятно, такого никогда не произойдет, но могло бы. Будьте готовы принять последствия этого. Если вы ходите в задабривании и просите каждого встречного: «Дайте мне разрешение на выживание»… если каждый раз, когда приходит преклир, вы спрашиваете: «У вас есть для меня разрешение? О, пожалуйста, подпишите мне разрешение на выживание», то вы не приведете его в хорошее состояние. Укрепитесь духом, просто на основе того, что вы причина.
А по большей части бытие причиной состоит в формулировке цели… Вы готовы сформулировать цель для чего-либо.
Вот вам пример цели: мы собираемся получить тэта-клира. Человека, который будет стабильно находиться вне своего тела и который не будет возвращаться в него из-за того, что оно травмировано. Это чрезвычайно конкретная, но и очень широкая цель. Это то, что вы пытаетесь сделать. Не существует «причин», по которым вы получаете тэта-клира, понимаете? Вы знаете, что когда вы будете делать это, на поверхности неожиданно покажется множество расстройств, мнений человека, его неспособностей, связанных с неправильным обучением, и так далее. Действительность состоит в том, что вы иногда можете взять человека, вывести его на полметра назад из головы, заставить его посмотреть на себя, немного потренировать его, сориентировать его в пространстве. Вы даже не стабилизируете его вне тела, он возвращается назад как сумасшедший. Но вряд ли в конце сессии вы признаете в нем того же человека, которого видели в начале сессии. Ему настолько лучше, он гораздо живее и так далее. Это просто экстеризованная тэта.
Хорошо. Вы получили добротного тэта-клира, и вы могли бы пинать его по голени, по этому телу мог бы проехать автомобиль, или с этим телом могло бы произойти что угодно… он останется там, снаружи, он не будет пойман в ловушку. Чем вы занимаетесь, так это делаете тэтана неуязвимым для ловушек — в том, что касается тела.
Мне нравятся эти недалекие типы с накоротко замкнутыми извилинами, которые ходят и говорят: «Тэта-клир — это просто тэта-клир, и тут нет ничего особенного… кто угодно может им быть и кто угодно может делать это… потому что… астральные путешественники давно стоят на ногах в этом отношении, и каждый знает, что они тэта-клиры, и кто угодно может…» О, какой вздор! Эти вещи совершенно не связаны друг с другом.
У вас есть человек, который СУЩЕСТВУЕТ, и находится без тела и никак не зависит от него, если не принимать во внимание его контакты и линии общения, существующие у него до тех пор, пока он желает оставаться в контакте с телами… но тело не управляет им, это он управляет телом. Прямо здесь колоссальная цель! Вы превратили человека в совершенно иное существо. Телом управляет тэтан, неуязвимый для ловушек, и в результате получается о-го-го какой парень… о-го-го какой парень! Существует большое различие между этим человеком и хомо сапиенсом… это грандиозный парень. Эта цель настолько превосходит цели, которые были изложены в первой книге, что, полагаю, вы не сможете измерить расстояние между ними даже с помощью измерителей световых лет. Это значительно превосходит что угодно… потому что этот человек бессмертен!
Вероятно, многие из вас обратили внимания на то, что у вас только что получился бог. Какова дефиниция слова «бог»? Это бессмертное существо. С незапамятных времен в нашем языке слово «бог» означало бессмертное существо. Бессмертные существа — это боги. Этот человек… его тело может быть разбито в лепешку и так далее, но все, что ему необходимо сделать, — это взять другое… осознанно, полностью осознанно.
Вы предоставили ему его идентность, его идентификацию внутри себя, его собственное состояние бытия, в той мере, в которой он нуждается в этом, и заставили его окончательно покинуть эту наезженную колею, в которой он должен был снова проскакивать через области между жизнями и быть следствием бог знает чего. Тело убито, и это печально, поскольку он не сможет получить свое социальное пособие лично. Это действительно сурово, не так ли? Поэтому не преподносите эту цель как нечто меньшее… вы только что создали бессмертное существо. Итак, эта цель достаточно хороша сама по себе.
Если у вас существует намерение… вы говорите, что мы собираемся сделать из человека в тэта-клира, именно это вы намереваетесь сделать с этим человеком Просто по определению. Но если вы не намереваетесь делать так много, то добивайтесь чего-то меньшего, однако все же определите, что это будет. «Я приведу в нормальное состояние ее левую заднюю ногу. Буду работать, пока ее левая задняя нога не придет в нормальное состояние, а затем брошу это дело. Вот и все».
А если вы записали себе в тетрадку, что вы собираетесь превратить человека в клированного тэта-клира… о, нет! Как вы можете утверждать, что вы собираетесь сделать с человеком нечто такое, размера и масштабов чего вы не знаете? Вы скажете: «Я собираюсь исследовать то, как быть клированным тэта-клиром на примере этого преклира и выяснить об этом что-то еще», — что ж, это было бы вполне нормально. Но:
«Я собираюсь сделать из кого-нибудь клированного тэта-клира»… вы с тем же успехом могли бы записать: «Я собираюсь сделать си-экс-эпсилон», — не имея никакого представления о том, что бы это могло быть. Это не цель, поскольку она ни к чему не имеет отношения и в ней не заложено никакого смысла.
Что может делать тэтан? Мы скажем: «Клированный тэта-клир». Вы не можете записать такую цель, потому что это спостулированный далекий, недостижимый абсолют. Вероятно, все, что мы понимаем под этим термином, уже достижимо, но какова внешняя граница этого? Бог ее знает. Я не имею об этом никакого представления, равно как и вы. И еще долго вы это не узнаете.
Однако, что мы здесь видим? Мы говорим: «У нас есть тэта-клир, и мы собираемся сделать что-то еще сверх этого. Мы собираемся провести ему еще немного процессинга». Итак, вы записываете цель: «Я собираюсь провести ему еще немного процессинга». Конечно, вы можете взять и провести ему еще немного процессинга. Вы можете просто проводить ему процессинг, и проводить ему процессинг, и… для чего? «Ну, я не знаю, чтобы сделать из него более хорошего тэтана или…»
Нет, вы могли бы сказать: «Я проведу ему еще немного процессинга, чтобы избавить его от этих “не могу”, которые я выявил с помощью Э-метра, а именно…» Хорошо, вот вы устранили эти «не могу» — и конец пути! В противном случае вы не добьетесь завершения каких бы то ни было циклов. Вы просто продолжаете продвигаться вперед целую вечность, и вся ваша жизнь превращается в кусок бесконечного упорства.
Поэтому, когда вы говорите: «Я собираюсь сделать…», вот, у вас есть клированный тэтан: «Какова моя следующая цель для него?» Вы могли бы записать в качестве следующей цели такую: «Я собираюсь добиться, чтобы он мог поднимать свое тело в воздух». Вы можете сформулировать это для себя. Неважно, будете ли вы это записывать. Сформулируйте это для себя в какой-то конкретный момент. «Что я собираюсь сделать для Доукса теперь, когда он стал клированным тэтаном? Я собираюсь добиться, чтобы он мог поднимать свое тело в воздух».
Затем, когда вы проводите ему процессинг в следующий раз… несколько недель спустя вы проводите ему несколько часов процессинга… и что он приобретает? Вы собираетесь повысить его способности настолько, чтобы он мог поднять в воздух такси. Поднимать такси — это совершенно иная задача, нежели поднятие тела, но эти цели стоят в одном ряду. Понимаете? Конкретные формулировки целей.
Теперь давайте рассмотрим глобальную формулировку того, зачем мы делаем это. Зачем? Причину, по которой мы делаем это, можно и нужно четко определить, прежде чем у нас как у действующей группы будет достаточно сплоченности и преданности делу, чтобы мы стремились быть единым целым. Ведь эта причина будет целью группы. Что мы пытаемся сделать?
Цель группы в значительной мере зависит от группы. Я не испытываю желания, да и не нахожусь в том положении, чтобы говорить вам, какова должна быть цель группы. Но я, несомненно, могу предоставить вам данные, чтобы вы могли продумать это. И если вы сообща поразмыслите над этим и решите, что вы пытаетесь сделать, то мы неожиданно сможем начать действовать с воодушевлением и с огоньком.
Однажды я сказал преклиру… он сказал: «Я не могу понять, почему я должен создавать всю эту энергию».
И я ответил: «А приходила ли тебе когда-нибудь в голову такая мысль: наверно, было бы гораздо легче привлекать к себе внимание официанта в ресторане, если бы ты мог просто дотянуться до него, резко дернуть за ухо или за плечо, повернуть кругом и силой притянуть к своему столу».
А он: «Да ну?»
И он трудился, трудился, трудился и трудился. И однажды он снова пришел ко мне и сказал: «Что бы вы думали? Я не только проволок одного официанта через весь ресторан, но я также притащил к столу главного официанта, поставил их перед собой, а затем убедил их, что я не делал этого, что они ошибались и мне ничего не нужно… и не позволял им уйти!»
Другому преклиру я сказал: «Понимаешь ли ты, что ты можешь таким образом потянуться энергетическими лучами и заставить улыбнуться тебе любую девушку, какую захочешь?»
«Да ну? Быть того не может».
И он трудился, трудился, трудился. Сила, понимаете? Энергия, энергия. У него была большая цель. Сила, сила, труд, труд, труд, труд, труд, труд. И наконец он выходит и — пух! «Да. Надо же! Однако это ужасно неестественная улыбка. Вы можете заставить любую девушку улыбнуться вам. Это ставит их в глупое положение. Они идут по улице, смотрят на вас и удивляются, почему это они улыбаются вам».
Так что я сказал: «Знаешь, если это ставит девушку в глупое положение, то все, что тебе нужно сделать, — это направить те же самые лучи на ее центры, контролирующие двигательные функции, и сказать: «Почувствуй расположение ко мне».
Он говорит: «Это невозможно».
А я: «Что ж, попробуй. Попробуй. “Почувствуй расположение ко мне”. Не пытайся передать ей, как приятно к ней прикасаться. Брось это. Просто: “Почувствуй расположение ко мне”».
И потом он говорит: «Знаете, так оно и происходит. Они внезапно начинают излучать большой энтузиазм в мою сторону».
Он ходил и делал это… в течение некоторого времени. У него нет никакой собственной цели. Вы просто должны продолжать давать ему эти небольшие цели, придумывать, что было бы интересно делать, и внезапно он скажет: «Знаете, это ужасно интересно!» И вы обнаружите, что его процессинг просто понесется вперед. Просто приобретет ужасающую скорость! Вы дали ему цель.
Цель группы — это совершенно необходимая вещь, если вы хотите, чтобы группа заинтересовалась и стала продвигаться вперед. Причинность человека мотивируется будущим. Побудительный мотив находится в будущем. Это «Чего я хочу?», «Чего мы хотим?». Вот причина. И если это нечто интересное, то это вроде как притягивает нас к себе. Понимаете, вы добиваетесь, чтобы причинность мотивировалась тем, что вы хотите иметь. И поэтому, когда вы постулируете цель для миссис Джонс, пусть это будет то, что вы хотите иметь, что-то такое, что было бы интересно для вас.
Неважно, что вы делаете с миссис Джонс. Можете сбросить ее с вершины небоскреба Вулворс Стейт Билдинг — мне все равно. Это ваш преклир. Конечно, если вы сбросите оттуда слишком много преклиров, то нам как группе придется вмешаться… не для того, чтобы наказать вас, а для того, чтобы утихомирить полицию! Но кто-нибудь должен будет натренироваться взламывать замки у тюремных камер, чтобы вызволить ваше тело. Ведь представьте: вот вы ходите и пытаетесь шепнуть на ухо всем вашим собратьям-одиторам: «Эй, слушай! Мое тело сидит в тюряге. А я… я так нервничаю… я не могу шарахнуть ни одного из этих легавых».
Итак, каков же уровень вашей цели как группы? Что ж, по правде говоря, все это очень хорошо выстраивается вокруг следующего. Игры можно создавать, и игры можно разрушать. И играть в игру — это одно дело… во всех играх есть судьи, а быть судьей в игре — это совсем другое дело… а разрушать игры — это нечто совершенно отличное от этого. Вы могли бы сказать, что эта цель кажется очень разрушительной. О, нет, это не так. Ведь то, что вы делаете, когда разрушаете игру, — это собираете вместе игроков и говорите: «Эй, в какую игру вы хотели бы теперь играть?» Вы не уничтожаете их игру против их воли; к моменту, когда вы разрушаете игру, они совсем не против, чтобы она была разрушена. В действительности вы могли бы играть в игру «Разрушение игр».
Или же вы могли бы играть в игру, состоящую в том, чтобы быть судьей в игре. Осознаете ли вы, что вы как группа могли бы стать судьями для группы под названием «МЭСТ-вселенная»? Это очень странно, не так ли? Просто это звучит так экстравагантно, что вы, вероятно, не считаете, что это вполне достижимо. Но это легкая задача. Вы могли бы утвердиться в этой роли, чтобы просто сказать: «Так, мы бригада судей и… мы решили, что игра в треугольнике Земля-Венера-Марс… нужно знать больше… нужно знать об этом больше, чтобы можно было играть в нее чуть более справедливо и так далее, и чтобы она была немного более интересной. Давайте выясним, по каким правилам вы играете, чтобы мы могли следить за их соблюдением».
Или существует игра под названием «США и Россия». И вы просто создаете замечательную, консервативную, спокойную ассоциацию в тоне 22.0, которая начинает управлять ситуацией между США и Россией. И вы говорите: «Что ж, это очень хорошо, что у вас, ребята, проходят конференции, это все очень хорошо, но, к несчастью, вы не вполне осознаете, что у вас должен быть судья. И конференций должно быть больше, и эти конференции должны быть полностью открытыми для общественности обеих стран».
И они спрашивают: «Зачем? Что вы имеете в виду?» А вы говорите: «Вот это». И затем Сталин и еще пара генералов обнаруживают, что они проводят встречу на небольшом болоте посреди Кореи. Да… я хочу сказать, буквально так. Возьмите их за шкирку и притащите их в центр Кореи. Скажите: «Вот так, ребята. Мы сказали, что в этой игре будут судьи!»
Вам кажется, что этого нельзя достичь немедленно, так что это не находится в сфере того, что вы можете выполнить. Но достаточно скоро это в ней окажется. И если так оно и произойдет и вы захотите проделать нечто подобное, то вперед!
Либо вы можете внезапно повернуть в следующем направлении: вы можете находить и брать в работу те команды или организации, которые совершенно развалились или которые практически исчезли, в результате чего игра вообще отсутствует.
Осознаете ли вы, что самая плохая вещь, которая может произойти с игрой, — это ее вырождение до состояния отсутствия игры, когда никакая игра невозможна и все в этом застряли? И они забыли свои правила, и они ничего не знают об этом, и так далее. Образовав маленькую ассоциацию, вы могли бы просто искать…
(грохот трамвая)
Я собираюсь подать прошение властям Филадельфии, чтобы они сняли колеса с трамваев и использовали какие-нибудь гравитационные установки или что-то еще. Каждое колесо на этих трамваях плоское… (смех) словно голова вагоновожатого!
Как бы то ни было, получается, что создание игр является неотъемлемой частью завершения игр. Если вы решили завершить игры, то на вас лежит ответственность за то, чтобы делать что-то с битыми фигурами, фигурами и игроками. Вы могли бы сообща обдумать это и сказать: «Надо же! Что мы собираемся сделать, так это создать организацию и просто для практики позаниматься управлением несколькими играми, идущими на Земле, и выяснить, идут ли они в соответствии с нашим Хойлом
И вы решаете… что происходило то или это, или что людям не интересна эта игра, ее можно было бы оживить и сделать более интересной. Поэтому вы просто становитесь катализатором игры. Вы должны взять… (Видите? Я прошел сожаление по этому трамваю, и он проехал весь этот путь обратно задом!)
Существует цель, и это достижимая цель. Если вы хотите одурачить США и стать судьями в играх, то это сведется просто вот к чему: будь то игра под названием «промышленность и бизнес», будь то игра под названием «милитаризм против политицизма» — идут ли эти игры так, что они интересны? Это единственное соображение! Интересна ли эта игра? Нет. Что ж, давайте возьмем и подправим некоторые факторы, которые позволят этой игре быть интересной.
Ну, хорошо. Ограничения, накладываемые правилами игр, ограничения, накладываемые на себя и на других, необходимы для того, чтобы происходило взаимодействие. Должны существовать система координат. Должны существовать какие-то рамки, которых необходимо придерживаться. Эти ограничения могут быть такими же мягкими, как этическая договоренность: «Мы будем действовать в рамках этики». И причина, по которой должно существовать ограничение, не является для вас очень уж очевидной сейчас, но она будет очевидна для вас, если вы взглянете на это с точки зрения теории, которую вы изучаете на протяжении вот уже некоторого времени.
И эта теория состоит просто в следующем: вся наша деятельность имеет тенденцию полностью освобождать человека от каких бы то ни было ограничений. Это так. Вы можете настолько превзойти то, чем вы являетесь, вы можете настолько отсоединиться от всего, с чем вы находитесь в контакте, и вы можете настолько же не заботиться о том, что именно это и происходит. Если… вы можете пойти вперед на всех парах. Один человек может сам по себе стать целой вселенной. Следовательно, вы могли бы создать целую вселенную сами. Вот настолько вы могущественны. Но как только вы бы стали настолько могущественными, вы начали бы накладывать на себя ограничения с целью уменьшиться до такой степени, чтобы иметь возможность играть против самого себя. И затем вы наложили бы ограничения на обе ипостаси себя. И вы начали бы двигаться по той же самой спирали ограничения.
Понимаете, ограничение до такой степени является необходимым, поскольку ограничений, по сути, не существует и само ограничение представляет собой идею об ограничении. И когда у вас есть нечто неограниченное, то для того, чтобы получить какое-то действие или неупорядоченность, необходимо в какой-то мере наложить на это ограничения. Понимаете, это нечестно… любой из вас мог бы взять и начать самостоятельно заправлять всем. Так что вы создаете команду и говорите: «Вот ограничения, в рамках которых мы действуем, они такие-то и такие-то, вот такие и такие», — и изменяете это по своему желанию. Следите за мыслью?
Старина Алистер Кроули говаривал об этом интересные вещи. Он написал «Книгу закона». Дружище сумасброд! То есть он… Однако вы будете удивлены, узнав, что Кроули, Шопенгауэр, Ницше, Аристотель… подобные люди практически во все времена — за исключением настоящих чокнутых вроде Канта, он был безумен, вот почему люди увлекаются им — все они говорили об одном и том же. И в действительности вы можете найти все эти идеи, о которых мы беседуем, где-нибудь в сочинениях практически любого философа, который когда-либо задумывался над положением вещей. Они не могли не врезаться головой в самые очевидные факты. Они ни разу не привели их в систему и никогда не были способны оценить их, но они знали о них.
Шопенгауэр, «Мир как воля и представление». Пытался анализировать то и се. Вы читаете сочинения этих ребят сейчас и восклицаете: «Бог ты мой, в том, что писал этот парень, действительно есть смысл!» Не забывайте, что вы судите об этом с упорядоченной точки наблюдения знательности. И теперь вы можете найти смысл где угодно. Вы даже можете найти смысл в действиях Конгресса!
Итак, если вы хотите, чтобы у вас была игра, вам необходимо иметь правила. И если у вас есть правила, необходимо, чтобы им подчинялись. Если какому-то правилу не подчиняются или подчиняются ему лишь часть времени, или оно настолько плохое, что ему невозможно подчиняться все время, то такого правила и вовсе не должно быть! А игра, в которой нет правил, — это отсутствие игры. Это хаос. Отсутствие упорядоченности. Никто ни с чем не соглашается, и так далее. После того как ты завоевал что-то, оказывается, что ты не хотел этого, понимаете, в ней не может быть цели. Так что должно существовать некое соглашение.
Игра начинает вызывать значительное расстройство только тогда, когда соглашения превращаются в то, к чему принуждают. И тогда фигура деградирует и превращается в битую фигуру, и это… она не находит смысла ни в чем. Она знает, что это не является чем-то увлекательным. Она в действительности не является участником игры, ее просто вроде как использовали. И никому она на самом деле не нужна, и никто в ней не нуждается. Одна из вещей, которые битая фигура постоянно требует… она требует, чтобы в ней нуждались. Она хочет, чтобы она была нужна. Она очень сильно опускается по шкале и доходит до столь низкого уровня. Это ниже нуля по Шкале тонов. Представьте себе, что вы испытываете потребность в том, чтобы в вас нуждались.
Итак, ваше подчинение правилам, разумеется, делает возможным существование правил. Но если это плохие правила, им невозможно подчиняться. Что такое хорошее правило? Это правило, которое упорядочивает деятельность и которому можно следовать. Вот и все. Невозможно иметь правило, которому нельзя следовать, хотя в сводах законов у нас их множество. Существует, кстати, чертовски много правил, которым невозможно следовать. В Южной Каролине есть правило, которое говорит, что вы должны бить жену только палкой диаметром в один дюйм. Просто попробуйте найти палку диаметром точно в один дюйм! Кроме того, чтобы вы могли подчиняться этому правилу, у вас должна быть жена. Помимо этого, правило, которое не подходит для всех, не очень-то назовешь правилом… затем вы получаете специализированную кастовую систему, которая слишком сложна.
Далее: «Отсутствие осознания правил, чтобы повысить реальность». После того, как у вас появились правила, если это действительно хорошие правила, вы можете перестать замечать их. Вы думаете: «Все подчиняются им автоматически».
«О, вы здесь, в этой сфере? Что ж, разумеется, в этой области мы делаем то-то и то-то. Естественно. Никому и в голову не пришло бы делать что-то еще».
«Вы хотите сказать, — спрашивает человек, — что у вас есть закон относительно этого или что-то в этом роде?»
«Да, — отвечают они, — естественный закон. Бог дал его нам».
Только вчера закончилась конференция, где был сформулирован этот закон: «Бог дал нам это правило». Вот и все тут.
Далее, для того чтобы вы могли играть, у вас должно быть АРО с другими и противоположно направленное АРО. Должна существовать другая команда, и должны иметься товарищи по команде. Хотя вы могли бы подняться до уровня, где у вас вообще не было бы необходимости в АРО. Но в этом случае вы бы создавали игру.
«Боль — наказание, которому будут подчиняться». Необходимо, чтобы правилам подчинялись. Как обеспечить подчинение правилам? Вы устанавливаете везде автоматический механизм принуждения, который все хотят использовать. В тот момент, когда у всех появляется желание применять принуждение, они также начинают подчиняться этому. Они подчиняются ему, чтобы подавать пример. Боль — это метод принуждения в данной вселенной, но не думайте, что это единственный существующий метод. Это могло бы быть так: «Если вы не подчиняетесь правилам… если вы не подчиняетесь правилам, то вас немедленно окружает дым, и дым остается до тех пор, пока вы не сможете подчиняться правилам». Вот так просто. То есть вам не обязательно использовать боль, но это, определенно, должно быть нечто раздражающее.
Далее. «Согласие с правилами и с наказаниями необходимо для продолжения игры». Человек должен согласиться с игрой, прежде чем он сможет участвовать в ней. И причина, по которой положение дел стало столь плохим здесь, на Земле, и в МЭСТ-вселенной вообще, состоит просто в том, что люди не согласились с этой игрой. Они подумали, что согласились с ней. Эта игра началась очень странным образом, и, конечно, в один прекрасный момент она слетела с катушек.
Она началась с попытки устроить все так, чтобы ее никогда нельзя было разрушить. Ее целью была «вечность». Мечтой было «всегда». Невозможно ничего иметь. Парень, который создал эту игру, не знал ничего о необходимости иметь правила, для того чтобы была игра.
Вырождение игры до отсутствия игры неизбежно для любой игры. Все игры заканчиваются. А эту игру попытались сделать вечной. Постоянно: ля-ля-ля-ля-ля, вечность, вечность, вечность. Боже, куда ни глянь в этой вселенной, видишь «вечность», «навсегда», «бесконечность времени»… этого не существует.
Если человек неспособен играть, то это потому, что он никогда не соглашался играть в игру и кто-то солгал ему, что, дескать, это не игра. А как это делается? Вы убеждаете человека в том, что ему необходимо работать, при помощи создания нехватки, а затем ставите его существование — продолжение его существования — в полную зависимость от этого. И это — работа.
Далее. «Игра, в которой присутствует сложность и имеются уровни»… конечно, в игре должна присутствовать сложность, иначе она становится скучной. Хорошо. Мы пойдем по этому списку дальше.
«Прежде чем будет завершена старая игра, необходимо сформулировать правила новой игры, а иначе все превратятся в создателей игр и игры не будет». Каждый пытается создать собственную игру, и вы просто получаете дикую мешанину. Вы начинаете завершать игру… вы уничтожаете нечто, ничего не помещая на место этого… и эта чертова штука никак не уничтожится, ни на грош. Она просто никак не умирает. То, что существует, упорно в своем существовании. Если вы когда-нибудь пытались уничтожить группу, то вы осознаете, как сильно эта группа не хочет умирать.
Клянусь святым Петром, вы можете взять по очереди всех военнослужащих из роты, поставить их к стенке и расстрелять, и у вас все равно останется рота. Доказательство: уничтожение седьмого кавалерийского полка. Седьмой кавалерийский полк до сих пор с нами! Как такое может быть? Седьмой кавалерийский полк был вырезан индейцами сиу… на реке Литл Бигхорн в 1876 году. Но он до сих пор с нами! Упорство существования.
Что ж, для того чтобы завершить игру, необходимо прежде создать более интересную игру. Хотите знать, почему ваш преклир остается рядом со своим телом, слоняется поблизости, ничего не делает и никуда не отправляется? Происходят две вещи: во-первых, он не установил, что его макеты более интересны, чем так называемая «реальность»; и второе, чего он не сумел найти в том состоянии, в котором он находится, — это возможность общаться с другими. В результате он чувствует, что невозможно какое-либо АРО, и склонен полностью от всего отгораживаться. Следовательно, в этом отношении необходимо восстановить способности. Понимаете?
Преклир будет продолжать удерживать себя в своего рода статичном состоянии, потому что он не видит никакой более высокой цели и не понимает, что может двигаться куда-то еще. Следовательно, действительно представляло бы значительный интерес, если бы он понял, что может куда-то двигаться. Что ж, если он всего лишь идет к состоянию тэта-клир, это замечательно, пусть он идет к состоянию тэта-клир. Это очень хорошо. Он может по-прежнему действовать как смертный и быть бессмертным. И, бог ты мой, вы, несомненно, убиваете таким образом двух зайцев!
Итак, у нас как у группы есть множество вариантов на выбор. Что делает группа, которая обладает возможностью создавать игры, завершать игры, судить игры? Вы обнаружили правила, понимаете? Я хочу сказать, вот вы сидите здесь, у вас есть хорошая группа, и что вам делать? Если вы хотите, чтобы это была группа, если вы хотите, чтобы она была сплоченной, вам необходимо собраться вместе, сообща поразмыслить и прийти к какому-нибудь соглашению относительно того, что вы делаете. И тогда… и только тогда группа может быть причиной. Если вы будете просто сходить с ума от безделья и не заходить в своих мыслях дальше этого, то группа не станет причиной над сколько-нибудь обширной областью, а скорее станет следствием по отношению ко многим вещам. Так что даже если цель плохая, она лучше, чем ничего.
И вы можете записать это в виде замечательной максимы. Это звучит как одна из таких до ужаса избитых истин, но это вытащит вас из большего количества проблем, в которые вы можете себя загнать, чем вы только можете вообразить: плохая цель лучше, чем никакой цели. И очень часто вы будете обнаруживать, что у вас шарики за ролики заходят и что вы сходите с ума, не знаете, в каком направлении движетесь и что вам следует делать, просто потому, что вы решили, что все цели, какие вам попадаются, слишком туманные, или слишком посредственные, или слишком нежелательные, чтобы пытаться их достичь. И это само по себе серьезная аберрация, и она говорит о том, что вы сами движетесь не в ту сторону, неправильно оцениваете и недостаточно хорошо понимаете, что вы делаете.
Нет цели достаточно масштабной, чтобы для ее достижения потребовалось задействовать все ваши способности. Ведь ваши способности настолько огромны, что вы можете создавать цели. Вы сами являетесь причиной. Ну и каким же образом вы вообще можете устроить все так, чтобы у причины было что-то еще, помимо причинности? Разве что немного спустившись по шкале.
Цель… любого рода цель, — лучше, чем ничего. Вы задаетесь вопросом: «Что мне делать?» О, вы беспокоитесь об этом. Эта мысль крутится и крутится у вас в голове: «Что мне делать? Что же мне с собой поделать? Какие мне поставить цели?», — и так далее.
Поставьте цель! Любую чертову цель! Скажите: «Я стану…» — или: «Я буду…», — или: «У меня будет…» Цели создаются в категориях «быть», «делать» и «иметь». И в данной вселенной начало цели — это бытийность, а завершение цели — это обладательность. Но вам не обязательно создавать их таким образом.
Вы можете придумать цикл действия, который ведет в любом направлении, в каком захотите. Предположим, вы… вы просто не знаете, кем быть. Что ж, просто обдумывайте это некоторое время, обдумывайте это, и затем подумайте о самой странной штуке, которой вы могли бы быть, или чем-то подобном. И внезапно вы говорите: «Знаете что? Спорим, я был бы самым великолепным священником баптистской церкви, о котором вы когда-либо слышали!» Да, глупо, но это лучше, чем просто сидеть и хандрить! Это было бы глупо для вас, потому что это была бы относительно неискренняя цель… или искренняя?
Есть формула того, как можно стать священником баптистской церкви. И я боюсь, что вы поднялись чуть выше стандартных формул. Один из способов проделать это — обойти всех дьяконов и просто добиться, чтобы они избрали вас. Звучит странно, но это и все. Другой способ сделать это — найти какого-нибудь бедного студента, изучающего богословие, который и так все равно что мертвый, он практически умирает… подвесить его как на ниточках и немного приукрасить… подлатать его немного и выводить его, как куклу, на кафедру. Это было бы интересно. Вы могли бы управлять им по совместительству.
Знаете, однажды пришел человек, который… о, он просто томился от тоски, ему так наскучило все его существование… очень консервативный, и так далее. Я встретил его несколько дней спустя, и он выглядел, словно… словно иноходец или бегун на короткие дистанции. Запыхавшийся, глаза так и сверкают, и он был… Я спросил его: «Что с вами произошло?»
«Ну, не было ничего, чем стоило бы заняться, так что я придумал, чем стоило бы заняться».
Я спросил: «И что это?» (Я не скажу вам, что это такое, потому что это нечто очень забавное.)
И он придумал это, и затем он решил, что одновременно с этим он мог бы делать кое-что еще, так что он работал то над тем, то над этим. И бог ты мой, обеспечивая, чтобы эти два дела шли нормально, он уже не мог следить за их ходом, и он действительно весь выкладывался. Он собирался образовать союз из двух совершенно полярных вещей и объединить их. И он занимался этим. И в один прекрасный день вы увидите, как происходят очень странные события в тех или иных местах. Вы увидите множество странных событий. И вы называете это вмешательством в жизнь людей? Чушь! Какую жизнь?
Вы обнаружите, что определенное количество людей лезут из кожи вон. И многие из них говорят: «О, боже. Надо же, какие замечательные, замечательные цепи. Надо же, они… о, какие славные. Славные… славные, большие цепи на моей шее, на ногах» и так далее.
Любому освободителю труднее всего посмотреть в лицо тому факту, что очень большой процент тех людей, которых он пытался освободить, отчаянно хотят быть рабами. И это разбивало сердце любого освободителя вплоть до настоящего момента. Вплоть до настоящего момента! Вряд ли есть какие-то исключения. Человек должен быть ужасно глупым, чтобы не видеть этого. Но он был бы очень недалеким, если бы не понимал также и следующего: все это так, все это так… но те люди, которых он все-таки освободил, стоили того, чтобы их освобождать.
Зачем пытаться охватить все? Это типично для МЭСТ-вселенной: «Мы должны сделать это на 100 процентов». Я сам попадал в эти ловушки. «Мы должны сделать все это; мы должны сделать это на 100 процентов».
В этом плане у христиан все совсем наоборот. Они говорят: «Тот, кто отделился от стада и кого нам пришлось возвратить, стоит всех остальных». Они просто подчиняются законам потоков, понимаете? Человек уходит, так что надо заполучить его обратно. Это неумно! … безумная вещь.
Но… точно… другой человек находит убежище в виде такого объяснения… он видит, что на нем висят все эти цепи, и вдруг он говорит: «Ну, может быть, так распорядилась судьба. Возможно, это все к лучшему и так распорядилась судьба».
Ваша судьба! Нет другой судьбы, кроме вас! Это правда! И вы говорите: «Я собираюсь освободить всех и каждого…» Нет, такого не будет! Если только вы не захотите стать всеми и каждым, а затем самому стать свободным. Вот как это надо делать. Зачем это вам? Нет никакой неупорядоченности.
Итак, возьмите ту свободу, которую вы сможете взять, и затем, если вам все еще слишком сильно будет мешать все это, если на вашем пути все еще будут рабы и прочие люди, говорящие: «О, Господи, дайте мне этот МЭСТ, дайте мне эти цепи. Позвольте мне залезть под этот могильный камень, чтобы он лежал на мне, тяжелый-претяжелый, и чтобы я никогда не смог выползти из-под него», — пусть они и остаются там! Черт с ними… такова их незавидная участь. И еще один момент… еще один момент… вот человек, который старается изо всех сил, и раб, который хочет своих цепей. Вы всегда можете использовать раба. Это дает вам неупорядоченность. Они никогда ничего для вас не делают, но они всегда тянут вас вниз… это дает вам неупорядоченность.
Знаете, во время каждого римского триумфа за колесницей великого победителя плелся, семенил раб. Победитель вернулся домой с триумфом: он только что завоевал басков, или «Лайонс клаб»
Что ж, замечательно, замечательно; это, по сути, то, что делает раб. Он говорит:
«Посмотрите. Вы не можете сделать богом каждого. Это невозможно. Я — доказательство этого. Посмотрите на меня». И в результате он дает вам неупорядоченность. Так зачем беспокоиться об этом? Зачем беспокоиться об этом? Это игра. Это несерьезно!
Но что является серьезным, так это уничтожение игры и состояние не имения игры. Вот это уже вроде как серьезно. Если только вы не хотите подняться прямо наверх, приложить максимальные усилия и взлететь прямо на самый верх, к прекрасной безмятежности и просто быть там над бытийностью… взлететь прямо наверх.
У тэты могут существовать сферы и диапазоны, в которые вы можете переместиться и которые будут чем-то иным, нежели диапазоны игр. Если такие и есть, то я о них не знаю. А я знаю много диапазонов, в которых действует тэта. И знают существа об этом или нет, но они действуют по законам игр. Так или иначе, но они действуют в рамках законов, которые я вам зачитал. И они не знают, что эти законы существуют, и это замечательная шутка над всем миром. Есть вселенные, где знают каждый закон, действующий в МЭСТ-вселенной, и не знают правила игр. Поэтому вы могли бы стать командой судей в межвселенских играх. Вы могли бы… причем с успехом.
Что вы хотите сделать? Если у вас есть правила игр, то вы можете решить, что существуют самые разные вещи, которые вы могли бы сделать. Но первое, что вам необходимо сделать, — это стать хорошим, стабильным тэта-клиром.
Давайте сделаем перерыв.