Сейчас я собираюсь погрузить всех вас в анатен с помощью очень простого действия: я просто зачитаю вам шкалу физиологических показателей, имеющую отношение к нашей беседе.
В тоне 4,0 «кора головного мозга полностью контролирует вегетативную нервную систему; как парасимпатическая, так и симпатическая нервные системы, входящие в состав вегетативной нервной системы, оптимально функционируют под управлением коры головного мозга». Понятно?
Ладно. Здесь целая колонка… она идет до самого низа этой страницы и потом еще продолжается на другой странице. На самом деле это список физиологических реакций, которые имеют место на разных уровнях шкалы тонов.
Так вот, все это говорит о том, что разум располагает контролирующей и регулирующей системой, которую он использует для управления телом. На самом деле у разума есть две контролирующих системы, которые он задействует. Первая — это просто система, которая действует через центры, контролирующие двигательные функции организма. Это, так сказать, механическая система контроля. Так вот, это система рычагов, грузов, противовесов и так далее… все это очень механистично… и на самом деле… сейчас я подкину вам одно очень забавное данное.
Кто-то обнаружил это у крыс. Это то, что они в самом деле обнаружили у крыс. И я был несказанно рад, что им это удалось, поскольку мне бы ужасно не хотелось, чтобы все эти десятки, десятки, десятки лет, в течение которых они занимались крысами, прошли совершенно впустую. И вот что они обнаружили у крыс: с каждой стороны черепа крысы находится по две панели. И каждая панель имеет очертания крысы. Ну, вот… вот вам крыса. (Боже, как она отвратительно выглядит.)
Как бы там ни было, вот тут, вверху, находится крыса, так сказать, подвешенная за задние лапки, а над ней висит еще одна крыса. Иначе говоря, здесь две панели; а здесь… это одна сторона черепа крысы, а это другая. Так вот, здесь нервная система, а здесь — контролирующая и регулирующая единица, «Я».
Но здесь… это относится исключительно к мышлению… эти две панели. Здесь одна крыса, подвешенная за задние лапки, а здесь другая крыса, подвешенная за задние ланки. Это панель. Она в самом деле имеет очертания крысы. Как если бы вы вырезали из чего-то силуэт крысы, подвешенной за задние лапки. Один силуэт находится здесь, а другой — здесь; и еще по одной крысе, подвешенной за лапки, здесь и здесь; а это центры, контролирующие двигательные функции… это соединяется с мышцами. Вот это связано с мышлением, а вот это — с работой мышц. Вот это идет в эту часть тела, но обеим сторонам, а это идет сюда, в эту часть тела, и они контролируют противоположные части тела. Это к делу не относится.
Но суть в следующем: крыса думает о сыре, она думает. И когда она думает о сыре, тут есть такое устройство… она думает о сыре'', и вдруг получает… это поступает в систему, контролирующую двигательные функции, и крыса шевелит языком и двигается но направлению к сыру. Двигательные функции.
Так вот, в человеке все устроено точно так же, за одним лишь исключением: рука и язык непомерно большие. Человек, подвешенный за ноги… на самом деле это картинка человека… но здесь огромная рука и невероятно длинный язык. Человек висит вверх ногами… лента… два таких человека находятся здесь, а два — здесь, и они висят с обеих сторон головы.
Так вот, здесь подвешен за ноги вот этот человек. Очевидно, здесь осуществляется мышление, а вот здесь — контроль над движениями мышц. Так вот, это контролирует эту часть тела, а это контролирует эту часть тела.
Мысль о… что ж, предположим, это мысль о бифштексе. Полшестого вечера; он думает о бифштексе; он активизирует все центры, управляющие движениями мышц, которые начинают перемещать его по направлению к дому, в то время как он думает о бифштексе. Что ж, все это было бы замечательно, если бы не одно «но»: разум — это то, что осуществляет контроль; функция контролирует структуру; это не какое-то второстепенное предположение… структура находится под контролем функции. Это можно доказать множеством разных способов, но в данном случае это не имеет особого отношения к делу.
Суть в том, что разум управляет углеродно-кислородным двигателем. Этот углеродно-кислородный двигатель относится к низкотемпературным двигателям. Материальное тело представляет собой низкотемпературный двигатель, работу которого обеспечивает углеродно-кислородная система. Он работает при температуре 36,6 градуса, и происходящий в нем процесс сгорания позволяет мышцам двигаться и так далее. Высвобождающаяся энергия попадает во все эти разнообразные системы.
Разум работает от системы кислородных аккумуляторов, которая просто великолепна. Между прочим, ее мощность составляет 2,4 ватта, и эта система аккумуляторов превращает каждую маленькую клеточку, находящуюся вот здесь, в аккумулятор, который вырабатывает свою собственную энергию. И вот эта штука — это, так сказать, коммутатор разума; всякий раз, когда мозг… какое бы отношение к этому ни имел мозг, он, несомненно, управляет данной коммутаторной системой, работая на этой мощности.
Так вот, похоже, что тут есть еще какая-то энергия, которая находится на более высоком уровне и управляет всем этим, и эту самую энергию раньше не замечали. Она не зависит от систем углеродно-кислородных аккумуляторов, но это совершенно не относится к делу. Мы можем решить, что все это углеродно-кислородные аккумуляторы и углеродно-кислородные двигатели, и мы можем рассматривать все это лишь как нечто механическое, если упустим из виду направляющий импульс — «Я». «Я» думает: «Бежать». «Я» думает: «Боже мой, дог, он кусается, дело плохо, я на его территории, ворота прямо там… бежать».
Да, но это был лишь мыслительный расчет. Так вот, что происходит? Человек говорит: «Бежать». «Бежать» означает, что определенные мышцы должны прийти в действие, поэтому тут… здесь имеет место мыслительный шаблон. Он сообщает, что определенные мышцы должны прийти в действие… очевидно, что здесь должен присутствовать какой-то коммутатор… мышцы этого человека вдруг приходят в действие, и он бежит.
Так вот, все это было бы очень интересно, если бы не одно «но»: когда вы жмете на педаль газа, двигатель начинает работать быстрее. Однако я никогда не слышал о двигателе, который начинает работать быстрее несмотря на то, что в него не поступает большего количества топлива. Вы не можете сидеть в своем автомобиле и просто изображать, совершая соответствующие движения, что вы быстро едете, и даже заставлять машину дергаться и подпрыгивать и так далее… но вы не поедете быстрее, если двигатель не будет работать быстрее. Суть вот в чем: как вы нажимаете на акселератор человеческого тела? Ведь, строго говоря, это всего-навсего мотор, которым вы управляете.
Нажать на акселератор очень легко и просто: очевидно, через гипофиз в тело выбрасываются определенные катализаторы, а те, в свою очередь, посредством системы желез создают другие катализаторы, благодаря которым может сжигаться гораздо больше топлива. Так вот, топливо находится прямо здесь… пища и топливо находятся прямо здесь, и что мы делаем, так это регулируем величину искры, как у подвесного мотора… вместо того, чтобы регулировать количество поступающего бензина. Вы понимаете, как все это происходит? Топливо находится прямо здесь. Сюда должно поступать больше кислорода, это так, но за счет пищи пополняется запас углерода и частично — кислорода, а то, что от этого остается, — энергия, — находится прямо здесь, и ее можно сжечь. Так вот, прежде чем вы сможете сжечь много этой энергии, нужно, чтобы в организм поступило гораздо больше кислорода. Именно поэтому человек в стрессовой ситуации (учащенное дыхание) начинает часто дышать.
Так вот, я подкину вам одно данное, которое связано с этим. Психотик дышит таким образом постоянно. Это данное связано с этим. Так вот, множество психотиков дышат подобным образом. Некоторые из них вообще не дышат… это апатия. Но если психотик находится в более высоком диапазоне, в диапазоне совершеннейшего безумия, что находится ниже 2,0… ниже уровня 2,0 находится совершеннейшее безумие… он будет вот так вот часто дышать. Насыщение кислородом, насыщение кислородом, насыщение кислородом. Это, конечно же, ничего ему не дает и ни к чему не приводит.
Быть может, я вас немного обманул, сказав о двух катализаторах. Но я сделал это потому, что вот здесь, в гипофизе, определенно есть набор переключателей… просто называйте это так… и вы просто включаете их, и на них значится: «поджелудочная железа; поджелудочная железа — малый ход; поджелудочная железа
– средний ход; надпочечники — малый ход; надпочечники — средний ход; надпочечники — полный вперед». Эта небольшая коммутаторная система находится прямо здесь. Она размером где-то с грецкий орех. Она находится прямо за лбом. И, очевидно, так это и происходит.
Так вот, железы выбрасывают в кровь и в различные области тела какие-то вещества, которые способствуют более быстрому сжиганию топлива. Выделение определенных секретов происходит постоянно. Для получения топлива с оптимальным составом необходимо наличие нескольких секретов. Железы, которые вырабатывают эти секреты, находятся в различных частях тела, и они работают с большей или меньшей интенсивностью. Однако чтобы получить топливную смесь… конечно, вполне можно сказать, что тело — это углеродно-кислородный двигатель, однако это углеродно-кислородный двигатель со свечой зажигания. Это двигатель внутреннего сгорания со свечой зажигания. Это не дизельный двигатель, у которого нет свечи зажигания. А в роли свечи зажигания выступают просто секреты желез.
Эти секреты желез должны быть выброшены в тело, так что когда вот это скажет «с такой скоростью», а это вдруг скажет «бежать», а мышцы, работающие вот тут, внизу, получат этот приказ и побегут… вы не получите никакого нажатия на акселератор, если эта часть организма тоже не скажет «бежать», понимаете? Она говорит: «Бежать», в результате чего возникает мышечная реакция, после чего тело бежит и все прочие катализаторы начинают поступать в тело.
Нас даже не должно интересовать, сколько там всего этих катализаторов, поскольку должны присутствовать определенные реакции.
Так вот, различные смеси железистых жидкостей вызывают реакции разнообразных типов. Эта же система желез отдает приказ относительно того, какой тип и вид действия необходим. Есть мышечное действие и если вы не получите… здесь говорится следующее: «Гнев». Ладно. Здесь говорится: «Драться», но мышечный шаблон драки… тело не начнет драться, если только вот эта штука не подключится и тоже не скажет «драться». Таким образом, эта штука говорит: «Драка, атака, гнев, мышечная реакция» — и так далее… «призыв ко всем нейронам», понимаете? Я хочу сказать, они в самом деле включаются в действие.
Они… у человека развилась эта прекрасная координирующая система, и «Я» восседает вот тут на троне и говорит: «Что ж, сдается мне, ребята, нам придется подраться» — и внезапно все начинают выстраиваться в ряд, все тело подготовлено… вооружение и так далее. На самом деле составной элемент драки… составной элемент драки заключается в том, что тело становится более жестким и крепким, мышцы, кожа и так далее как бы в самом деле одеваются в броню. Все это… происходит множество невероятных вещей.
Так вот, как часть этого действия… как часть этого действия, увлажняются ладони, ладони становятся влажными… чтобы можно было крепче хвататься. Кроме того, увлажняются и подошвы ног. Человек может крепче держаться на месте, стоя на камнях. Предполагалось, что при этом на человеке не будет обуви, понимаете? И слегка увлажненная ступня будет прочнее стоять на камнях, чем не увлажненная, так что происходит потоотделение.
Так вот, существуют всевозможные сочетания железистых жидкостей, которые приводят тело в то или иное физическое состояние, соответствующее запланированным движениям.
Гнев… человек сейчас выйдет из себя, это значит, что он будет атаковать… он в большей или меньшей степени одевается в броню, его энергетический уровень поднимается ужасно высоко, чтобы он мог ринуться вперед, скорость его кровообращения увеличивается, однако его дыхание не учащается до тех пор, пока он не почувствует, что проигрывает драку. Когда же он это почувствует, тело получит совершенно иной приказ, который будет гласить: «Убирайся отсюда».
Так вот, движение прочь, медленное отдаление — это чуть ли не первая реакция, которую вы получите после гнева, понимаете? Это лишь вот настолько ниже на шкале тонов. Но тут имеет место целый эндокринный шаблон, который как бы говорит:
«Движение прочь, отдаление».
Так вот, действие, которое необходимо, чтобы отступить, отдалиться, соответствует страху. Мы распознаем это как страх. Это начало страха… движение прочь, отдаление.
А потом мы наблюдаем настоящий страх… это резкое движение в направлении удаления. И здесь в работу включается другой катализатор. И происходит нечто совершенно иное и весьма интересное. Тело приводит себя в такое состояние, чтобы быть несъедобным. Если вам когда-нибудь попадался человек, хронически пребывающий в тоне страха… запах тела. Обычно тело испускает очень, очень неприятный запах из-за этого порыва спасаться бегством.
Человека, который боится, очень легко учуять. Человека, который боится, может учуять не только собака, но и другой человек. Ну и противный же это запах. На самом деле это делает… это яд, который делает тело несъедобным. Если бы вы пристрелили оленя, который увидел вас и побежал, пытался от вас удрать… и вы его пристрелили… неважно, сколько желез вы вырежете у этого оленя и что вы используете, чтобы подсластить его мясо, вы точно поймете, о чем я говорю. На самом деле очень глупо пристреливать очень, очень сильно напуганного оленя, если только вы не умираете от голода, поскольку его мясо практически несъедобно.
Это, кстати, включается на полную катушку на уровне горя. Это действительно включено на уровне горя. Но в апатии это ослабляется. Тело говорит: «Ха! Ладно, ешь меня!»
Что ж, понимаете, возмущение — это лишь малая часть мобилизации, характерной для гнева. Это лишь подготовительная тревога. А потом появляется гнев, и тогда этот объект не сдастся так быстро, как можно было думать… его не так-то просто убить… и затем происходит движение назад и объект готовится к тому, чтобы не быть съеденным. И тут на пути появляемся мы, и объект погружается в апатию.
Но по мере того как вы будете подниматься вверх… выше этого уровня… вы будете наблюдать все большую и большую свободу действий, и здесь уже не будет излишней боевой готовности.
Так вот, на уровне 1,5 излишняя боевая готовность приобретает невероятную степень. Если человек в тоне 1,5 драматизирует тон 1,5, — это нечто поразительное. Здесь… адреналин у человека в тоне 1,5… надпочечники и все остальное работает на полную катушку. И здесь мы наблюдаем… это крайняя степень.
Люди как бы замораживаются по мере того, как они опускаются по шкале тонов… они все больше и больше вмораживаются в стандартные реакции. Когда вы отбираете людей… перед нами люди, разбросанные по всему диапазону шкалы тонов, вплоть до самого низа, или даже… в какой бы точке шкалы тонов ни находился человек, вы обнаружите, что у него работают какие-то железы, которые требуют от него определенных действий. Это как если бы контроллер железнодорожного локомотива застрял в определенном положении; локомотив будет двигаться с какой-то определенной скоростью. Как если бы у автомобиля застряла педаль акселератора или сцепления и заклинило руль — это примерно столь же безопасно.
И вот вы наблюдаете гнев… надпочечники человека будут работать чересчур активно и так далее. Далее, страх… в тело выбрасываются всевозможные смеси секретов желез, которые вызывают реакцию страха и так далее… эти железы действуют. И у парня нет ни малейшего шанса! Акселератор застрял. Он неизменно находится вот в таком положении; это сообщает: «Уходи», «Я должен уходить отсюда». Система желез постоянно выделяет в тело какие-то составы, необходимые для того, чтобы парень так или иначе отсюда убрался, поскольку возникает ответная реакция. Человек боится на функциональном уровне, это активизирует данные функции, все возвращается к нему и заставляет человека бояться. Здесь говорится: «Бойся», и здесь говорится: «Бойся». «Бойся». «Бойся». И по всем этим системам проносится, как эхо, эта реакция. И она продолжает усиливаться.
Очень важно знать, каким образом человек застревает на том или ином уровне шкалы тонов. Как получается, что он там застревает? Что фиксирует его там? Что ж, его движению слишком часто мешали. Его движению мешали, настоящему движению. Тут присутствует некое вмешательство. Вот эти маленькие человечки, подвешенные за ноги. Я бы нисколько не удивился, если бы гипофиз состоял из двух одинаковых частей. Есть передняя доля гипофиза и задняя доля гипофиза, однако о гипофизе известно чертовски мало. Очевидно, британцы знают о нем больше нашего. Однажды я читал какой-то материал, опубликованный в Британии, и, по-моему, двадцать восемь… двадцать восемь ранее неизвестных химических соединений, о которых мы и слыхом не слыхивали, было обнаружено в гипофизе, а ведь эта публикация была выпущена где-то четыре года назад. В этой стране мы об этом не знали.
Что здесь произошло… и если вас интересует обучение и воспитание, взгляните на это… «Я» направляет приказы сюда, сюда и сюда. Вот это принимает приказы и выполняет процедуры, соответствующие определенным реакциям. Однако мы просто выдвинем постулат о том, что эта штука состоит из каких-то двух частей. Я не знаю… насчет передней доли гипофиза и задней доли гипофиза, однако это не совсем та же сдвоенная система, что и вот эта. И тут есть «Я». Оно отдает команды этой системе, вызывающей различные реакции, и до тех пор пока контроль находится у «Я», между вот этой областью и этой протекает ровненький поток, отсюда сюда, отсюда сюда, отсюда сюда… это ровненький поток действия. Гладкий, очень ровный.
Неважно, что происходит с этим человеком; этот человек может быть весь покрыт синяками. Но если этот поток селф-детерминированного действия… это селф-детерминизм… будет все так же течь… если он может все так же гладко течь, у человека все будет в порядке. Происходит это, то и, возможно, что-то еще, однако это «что-то еще» в гораздо меньшей степени, чем вон то, так что мы не будем это рассматривать.
Появляется некто и устанавливает что-то между панелью контроля нервных функций и панелью контроля двигательных функций. Как это делается? Очень просто. Выйдите сюда на минутку, пожалуйста. И я покажу вам, как можно установить что-то между этой панелью двигательных функций и…
Так, мне нужно, чтоб вы подняли руку. Поднимите руку. Давайте, поднимите руку. Ага! Скрытая враждебность. Ладно. Поднимите эту руку. Поднимите эту руку. Поднимите руку. Ого! Так вот, если я в течение долгого времени буду просить вас об этом, вы, вероятно, опуститесь в апатию насчет поднимания руки. Давайте же, передвиньте руку. Передвиньте руку! Вы знаете, что в конце концов случится?
Мужской голос: Фью!
Если вы посмотрите… если вы посмотрите… точно: усталость, апатия. Если мы возьмем маленького ребенка и всякий раз… и всякий раз, когда вы будете говорить ребенку… если вы скажете ему не допускающим возражения тоном «передвинь руку», то, в конечном итоге, слова «передвинь руку» начнут означать для него «держи ее неподвижно» и он будет помещать ее в какое-то положение. Так что слова ни черта не значат; все происходит наоборот. Спасибо.
Реакция прямо противоположная, понимаете? Слова ничего не значат. Просто слова настолько…
Я продемонстрирую вам силу слов. (Попробуйте проделать это сами, когда выйдете отсюда.) Вы хотите знать, какой силой обладает язык, что ж, когда вы будете говорить, поместите руку вот на таком расстоянии ото рта и почувствуйте жуткую силу слов! Ее нет. Мы создали невероятную магическую иллюзию.
Язык заключается вот в этом, а не в этом. В жизни ребенка неизбежно перемещают. Ребенок пытается двигаться сам… пытается двигаться сам, и кто-то ему говорит: «Нет, не смей!» Только ребенок не знает, что означает: «Нет, не смей!» И тогда взрослый говорит: «Это глупо, вы только посмотрите на него, ему уже четыре месяца, а он до сих пор не знает, что значит "нет, не смей"». Пф! И ребенок говорит:
«Рррррр», понимаете, и настаивает на своем. И родитель говорит: «Хрррм!» И мы становимся свидетелями войны. И когда ребенка воспитывают, происходит именно это. Что вы сделали, так это обучили подчиняться вам и вашим словам его моторные реакции, а не его «Я». Вы обучили подчиняться вам и вашим словам его моторные реакции, а не его «Я». Вы научили его ждать указаний и команд извне, а это в огромной степени зависит от того, насколько настойчиво жизнь обучала его мышечную систему.
Так вот, когда вы впервые ограничиваете… пусть ребенок сидит у вас на коленях. Вы совершенно его не ограничиваете; он просто сидит. Селф-детерминизм и способность передвигать себя — это синонимы… абсолютные синонимы. Селф-детерминизм и способность передвигать себя по собственному выбору. Вот и все. Ребенок сидит у вас на коленях. Ему удобно; вы ему не досаждаете; он совершенно доволен; он не ерзает.
Так вот, просто заключите его в кольцо ваших рук. Не касайтесь ребенка, просто заключите его в кольцо ваших рук. И ребенок скажет: «Ой» — и скажет… что-то вроде этого. Так вот, обхватите его плотнее, и он скажет: «Ррм!» Теперь обхватите его еще сильнее… просто не позволяйте ему уйти; он будет продолжать ерзать, и он разозлится! Неважно, сколько ему лет… ему может быть лишь шесть, семь месяцев от роду. Он все равно разозлится и придет в ярость. На самом деле, если вы побоями не привили ему цивилизованного поведения… «ты, щенок»… он, быть может, укусит вас или что-то в этом роде. А если вы будете и дальше провоцировать его ярость, он начнет бояться. Имеется какая-то причина, чтобы его удерживать! И он постарается вырваться и удрать. А если он не сможет удрать, он начнет плакать. А исчерпав поток слез, он погрузится в апатию, если у вас хватит терпения и вы проявите достаточную жестокость. Вы ему ни слова не сказали. И вы опустите его в самый низ шкалы тонов… бум-бум-бум-бум-бум-бум-бум.
Конечно, есть такая точка, где-то на уровне страха, где попытки сбежать переходят в попытки запутать. Он может остановиться и на секунду задуматься. Он начнет… он в гневе, потом он падает в страх и пытается сбежать. Вы доводите его до состояния, когда он будет пытаться вас запутать, и это будет заключаться в том, что он какое-то мгновение будет очень смирно лежать. И если в этот момент вы на секунду ослабите свою хватку, он с боем вырвется. Это запутывание, но если он дойдет до слез, то затем он опустится в апатию, которая находится немного ниже слез. И он не будет пытаться удрать. Он будет просто лежать.
Если вам когда-нибудь в самом деле захочется, чтобы ваш ребенок был послушным, вам нужно повторить этот опыт достаточное количество раз и ребенок будет делать все, что вы захотите. Славный маленький робот. Из него, конечно же, никогда не выйдет ничего путного, но это неважно.
Недавно я читал журнал «Американской медицинской ассоциации», то есть я читал рекламные объявления, замечательные рекламные объявления, и одна передовая брошюрка, которая до сих пор не дает мне покоя, называлась «Как контролировать вашего ребенка». Мне следовало бы самому написать брошюрку «Как контролировать вашего ребенка», в которой бы на самом деле говорилось, как это делается. И вы можете довести ребенка до такого состояния, когда он все время будет в апатии.
Так вот, заметили ли вы вот тут, на шкале тонов, что здесь присутствует подверженность гипнозу? Да. Хорошо. Вот здесь внизу, на уровне апатии, что ж, степень подверженности гипнозу такова, что человек воспринимает все буквально. Кто-нибудь приходит и говорит этому парню: «Пэт и Майк…» — и так далее, и рассказывает анекдот и этот парень отвечает: «Мгм». Вы говорите: «Но Пэт и Майк то-то и то-то, то-то и то-то», и вы пытаетесь рассказать это с большим выражением… «О, так это шутка! Ха-ха-ха-ха-ха!» Интересно, над чем он смеется? Но это не важно. У него нет чувства юмора. Он все принимает за чистую монету. Он воспринимает все слова, которые слышит, как команды. И вы можете, сидя рядом с этим человеком… особенно если он немного устал… вы можете поднять свою руку, лежавшую на столе, вот таким образом. Не успеете вы и глазом моргнуть, как увидите, что вы тем самым заставили его поднять его руку точно таким же образом, при этом он не замечает, что делает это. Он подражает вам. Вы можете… вам это понятно? Деятельность центров, контролирующих подражательные движения, была прервана настолько основательно, что тот факт, что вы это делаете, равносилен для него команде самому сделать то же самое.
Таким образом, прерывания возникают в результате несчастных случаев, болезней, обучения и воспитания. Несчастные случаи, болезни, обучение и воспитание. Даже несчастные случаи, и еще операции… это всегда серьезные несчастные случаи. Большинство из них не должно было произойти. Однако все эти вещи прерывают данный шаблон. Обучение и воспитание всегда в той или иной степени устанавливают вот здесь барьер. Они устанавливают здесь в качестве преграды другое «Я», так что моторная лента начинает реагировать на кого-то другого, а не на вот это «Я». Это делается очень просто.
И заметили ли вы, что шкала тонов и способность человека двигаться – это синонимы? Человек в апатии вообще не может двигаться. Если вы замечали, в жизни он двигается медленно. Апатичный кейс… очень медлительный и так далее. Такой человек выглядит уставшим, он будет говорить вам, что он устал и все такое прочее.
На один уровень выше апатии, в горе, имеет место очень… там нет практически никакого движения.
Вы делаете еще один шаг вверх… здесь у нас есть шкала энергии… сколько энергии есть у человека. Вы поднимаетесь до страха… действий может быть много, но при этом человек практически все время утомлен. А если вы подниметесь до гнева — ого, тут вы получите действия, ничего не скажешь, но все они разрушительны.
Кейс гнева действует в полную силу, производит разрушительные действия. Тем не менее его можно научить делать что-то механически, на уровне моторной ленты, но никогда не просите его выносить суждения о чем-либо. Следовательно, вы могли бы научить рабочего осуществлять практически любые механические действия, независимо от того, где он находится на шкале тонов, и заставить его выполнять эти движения. При этом вы довели бы его «Я» до полной апатии по поводу контроля своих действий и в конце концов поместили бы туда себя для осуществления контроля над его моторной лентой, понимаете? И так вы могли бы довести его до апатии по поводу чего угодно.
Дефиниция апатии такова: «Я» не контролирует моторную ленту. Это в самом деле апатия: моторную ленту постоянно контролируют обучение и воспитание, полученные в прошлом.
Было бы гораздо лучше… Так вот, этот вопрос касается обучения… если вы можете взять руки человека и, двигая ими, выполнить какое-то действие, которому он должен научиться, и просто продолжать выполнять это действие, двигая его руками и в то же самое время объясняя ему, что он должен делать, — выполнять, двигая его руками, то действие, которому он должен научиться. Если вы можете просто продолжать делать это с человеком, то вы можете привить ему раздражительно-ответный шаблон, которому он затем будет следовать безо всяких отступлений.
Такие вещи, как завязывание замысловатого узла из электрического провода, как в штепсельных вилках… если вы можете просто завязать его руками замысловатый узел из электрического провода, затем еще один узел и так далее, вы вдруг обнаружите, что этот человек будет продолжать завязывать эти узлы. Вы прерываете цепь вот здесь. Это один из способов обучения. Вы не сможете таким образом научить человека думать, но сможете научить его выполнять механические действия. Вы сможете таким образом научить его водить машину. При вождении машины не требуется большой способности выносить суждения; откровенно говоря, механическая реакция — это почти все, что здесь требуется. Вы видите что-то, вы делаете что-то… неплохо устроено.
Но это — прерывание!
Так вот, какова та основная вещь, которая происходит с человеком в жизни? Его действия прерывают. И его положение на шкале тонов зависит от того, насколько часто и основательно прерывали его действия. Вероятно, тут даже есть некоторая пропорция… не знаю, какова эта пропорция. Но если четверть всех его действий была прервана, он окажется на уровне 2,5 шкалы тонов. Если половина всех его действий была прервана, это опустит его на уровень 2,0… не знаю, так ли это… но если больше половины всех его действий было прервано, он окажется в тоне 1,5. Гораздо больше, чем половина всех его действий (примерно три четверти) — и он окажется в тоне страха. Так вот, сколько его действий в жизни было прервано?
На самом деле существует ощущение движения, которое человек воспринимает. Человек воспринимает тот факт, что он переместился. Если человек помнит, когда он в последний раз вынужден был… когда его удерживали в неподвижности… и я не имею в виду, что кто-то просил его сидеть неподвижно, я имею в виду, что его держали неподвижно, или не давали встать, или он был чем-то прижат. Если бы он смог просто… ему необязательно помнить какие-либо слова или что-то еще… если бы он смог просто получить восприятие движения, которое присутствует в тот момент, когда он пытается вырваться на свободу и не может. Просто получить это восприятие — каковы были его ощущения, когда он пытался вырваться на свободу из того места, откуда он не мог выбраться. Если он просто два-три раза получит это восприятие, он вдруг почувствует себя лучше.
Остановки действий накапливаются. Остановки действий накапливаются в течение всей жизни, понимаете? И каждый раз, когда действие останавливают, возникает импульс. «Я» говорит: «Тебя удерживают в неподвижности — двигайся!» И оно получает ответную реакцию: «Не могу двигаться». «Я» говорит: «Двигайся!» Ответная реакция: «Не могу двигаться». «Двигайся!!!» И оно внезапно получает ответную реакцию, и «Я» говорит: «Боже мой! Мне лучше убраться отсюда». И тогда «Я» говорит: «Беги»… следующее движение. «Не можешь бежать? Тогда плачь». «Что ж, от плача нет никакого толку. Ну, давай, пусть тебя съедят. Все равно я уже устал жить в этом теле».
Основное, что может произойти с организмом, — его могут съесть! Это правда! Ваши предки на эволюционной линии с самого начала времен много раз оказывались съеденными. Иногда их считали вкусными, а иногда не очень. Но когда тебя удерживают в неподвижности против твоей воли, это означает смерть. Это означает оказаться съеденным. Поскольку это основная, наиважнейшая причина, по которой кого-либо могут удерживать в неподвижности, — понимаете, чтобы его съесть. Это проходит по всей эволюционной линии и становится совершенно естественной и основной реакцией человека: «Не будь пищей». «Ешь, — говорит это побуждение, — не будь пищей».
Так вот, ваше «Я» начинает отдавать распоряжения добывать еду. И предположим, что «Я» удерживают от того, чтобы оно добывало еду… это заставит человека точно таким же образом упасть по шкале тонов. «Я» говорит: «Ага! Я только что получило послание от органов обоняния: "брюква"!» «Я» говорит: «Хорошо. Камеры, свет, мотор… пошли». Что-то проверяет пути подхода, и первое движение по направлению к брюкве осуществляется успешно. Однако затем человек идет по грязному полю, замечает, что его движения чем-то затрудняются, и говорит: «Что за черт? Это же грязь! Грязь мешает мне идти вперед. Что ж, все это не так уж плохо. Если я буду просто ступать немного аккуратнее вот по этим земляным гребням между бороздами, то я перейду поле и успешно доберусь до брюквы».
Только с этими гребнями есть проблема: они гораздо мягче, чем нужно. На самом деле человек мог бы погрузиться по щиколотки в эту грязь и… «Ботинки очень сильно пачкаются… да ну ее к черту, эту брюкву». Он в скуке по поводу брюквы. Но в следующий момент он думает: «А я ведь изрядно проголодался. Черт побери эти проклятые борозды, которые мешают мне добраться до брюквы». И человек начинает антагонистично прорываться вперед.
Видите, он создает достаточно энергии, чтобы прорваться через мягкую грязь или через мягкую шерсть животного, которое он убивает, или с чем он там еще имеет дело. А если он не сможет перебраться через борозды, он перестанет беспокоиться о брюкве или даже перестанет о ней думать и в действительности совершит какое-нибудь разрушительное действие, направленное на то, что ему мешает. Вы когда-нибудь видели, как человек пинает автомобиль, который никак не заводится?
Так вот, следующее, что он сделает… человек обнаруживает, что он погружается в эту треклятую грязь по самый пояс. Это поле в самом деле опасно. Он ведь может в нем так и остаться… ему лучше уносить отсюда ноги. Если он не может это одолеть, ему лучше от этого убежать. Если он не может убежать, он просто скажет: «Бедный я, бедный. Может быть, где-нибудь здесь есть другой человек, который поможет мне отсюда выбраться». А если поблизости нет человека, который мог бы что-то с этим сделать, парень скажет: «Что ж, я застрял в этой грязной жиже только потому, что кто-то хочет меня съесть. Эта жижа хочет меня съесть, но я в ней застрял, так что я просто сдамся». Это прерывание вашего приближения к чему-то.
Иначе говоря, если человека в жизни, так сказать, в самом деле физически прерывали… особенно в ранние годы жизни… прерывали до определенной степени и в определенном количестве случаев… Давайте выдвинем постулат, что существует 1000 единиц, которые могут быть поглощены. Когда 500 единиц из этой 1000… этой 1000 единиц мысли… эти единицы выходят отсюда и так далее. Мы, вероятно, могли бы выдвинуть постулат и получше, сказав, что существует… о, господи… вот тут существует 1000 единиц мысли, которые постоянно задействованы.
Вы помните, как я царапнул ногтем по доске? Помните это? Хорошо. Вспомните этот звук снова. Вспомните это снова. Вспомните это снова. Хорошо. Восстановите его в памяти снова. Теперь вспомните, как я сказал вам вспомнить это. Хорошо. Вернитесь в настоящее время.
Все, о чем мы говорили, — это расчеты… расчеты. Там был и антагонизм, и гнев, понимаете? Вот столько энергии этой тысячи единиц блокируется, когда она пытается прорваться через этот расчет. Есть определенное количество силы… энергии… если было определенное количество энергии, то она могла прорываться через этот расчет каждый раз, но если ее было меньше, то она не могла. Какое-то меньшее количество энергии не могло пробиться наружу в большинстве случаев, когда человек что-то делал.
Скажем, его мать уступала ему всякий раз, когда он кусался. Да, обычно так и бывало. И давайте посмотрим на то, что он может закатить такую истерику, что даже соседские мальчишки побледнеют от страха и убегут. Иначе говоря, эффект достигался каждый раз на этом уровне. Человек добивался своего, когда действовал на таком уровне. И не успеете вы глазом моргнуть, как он начнет пропускать все остальные уровни, поскольку… он начнет пропускать их по той простой причине, что каждый раз, когда он пытается их использовать, происходит столкновение с образовавшимися в прошлом контурами, которые заблокированы и не могут быть использованы в этом действии. Контур сообщает: «Будь жизнерадостным. Давай будем жизнерадостными и приблизимся к этому быстро». Этот контур заблокирован. 872000 раз в своей жизни он жизнерадостно говорил: «Давай приблизимся» — и не мог. Что ж, последние 100000 раз или около того идея о приближении вообще отсутствовала. Поэтому он опустился на уровень ниже, до консервативного подхода и так далее.
Иначе говоря, он постоянно опускается все ниже и ниже по шкале тонов и на каком-то из уровней он, наконец, начинает действовать. И ей-богу, он начинает действовать, и он обнаруживает, что действие находится на этом уровне. К этому моменту ему приходилось злиться на такое множество вещей, такое множество вещей злилось на него и такое множество людей злилось на него, он злился на такое множество людей и злость приносила успех постоянно, в любом случае, и вот он оказался в тоне 1,5. Он, так сказать, вибрирует на уровне 1,5… 1,5 — это успешное действие, единственное успешное действие.
Стоит только человеку опуститься до этого уровня и обнаружить, что это успешное действие, — и больше он не поднимется выше… такой вот аспект процессинга. Он может колебаться где-то около этого уровня — то выше, то ниже, — но каково его состояние с точки зрения физиологии? Полная мобилизация вегетативной нервной системы для осуществления яростной атаки; полное подавление деятельности парасимпатической нервной системы; симпатическая нервная система действует в полную силу; дыхание быстрое и глубокое, пульс учащенный и наполненный; стаз желудочно-кишечного тракта; кровь приливает в периферическую сосудистую систему. Надеюсь, теперь вы понимаете.
И, кстати говоря, с точки зрения физиологии именно это и будет с ним не в порядке. Поскольку вы можете накачать человека адреналином до отказа лишь на определенный временной промежуток. Он может находиться в состоянии гнева, рассчитанного на чрезвычайные ситуации, лишь на протяжении определенного промежутка времени. Пища может находиться в теле в ожидании, когда она поступит в кровь, лишь на протяжении определенного промежутка времени. У этого человека разовьются определенные физиологические признаки… вполне конкретные физиологические признаки. Он превратится в широкого, плотного, очень плотного, довольно грузного человека.
Я недавно поднялся по шкале тонов на 0,0001 деления и объем моей талии тут же уменьшился на 5 сантиметров. Когда вы поднимаете какого-нибудь человека по шкале тонов, происходящие изменения просто поразительны. Вы можете изменять физиологию людей. Они находятся в хорошей физической форме… действительно в хорошей физической форме только на уровне 3,5 и выше.
Но в данном случае организм человека полностью мобилизован. Разве не забавно, что у людей в тоне 1,5 неизменно есть болезни, связанные с отложениями веществ, например артрит. Человек полностью мобилизован. Он держится за все это и так далее. Если рассмотреть реакции типа «давать-и-брать», которые такой человек демонстрирует в жизни, то они очень просты: если от него чего-то хотят, то он впадает в гнев; если он сам чего-то хочет, то он впадает в гнев. О, это очень просто, элементарно.
Можно просмотреть соответствующую строчку таблицы и найти уровень этики. На кой черт вам вообще нужна этика? Все, что нужно сделать, — это впасть в гнев. Я хочу сказать, вы просматриваете всю строчку таблицы… и находите всякие другие вещи. Я не знаю, сколько тут у нас есть таблиц, но если вы просмотрите всю строчку таблицы на этом уровне шкалы тонов…
У гнева есть одна странная особенность: гнев разрушителен. Такой человек начинает проводить в жизнь соответствующий шаблон действий. Заметьте, какими забитыми выглядят люди в его окружении. Женщина, которая замужем за человеком в тоне 1,5, сама — по крайней мере в тоне 1,1, если не ниже. Обычно он опускает ее до тона 0,5, прежде чем он покончит с ней. Так вот, его контроль над своим окружением, будучи, разумеется, контролем в тоне гнева, представляет большой интерес. Но он громит и уничтожает других людей в своем окружении.
Весьма занимательно, однако, то, как быстро у человека в гневе съезжает крыша. Если он застрял на уровне гнева, ему будет нелегко опуститься по шкале тонов. Он не опускается по шкале тонов резко, поскольку теперь мы говорим о разнице между реакцией человека в течение нескольких минут и его реакцией в течение длительного периода жизни. Для человека, находившегося в гневе пять минут, становится несколько затруднительно выбраться из него, и точно так же после того, как жизнь весьма основательно зафиксировала человека, после того, как шаблон его поведения в жизни оказался в этом диапазоне, человек застревает в этой точке. Он уже не выбирается оттуда. Но он не опускается намного ниже этого уровня; он не поднимается намного выше него. Однако если вы прервете драматизацию гнева… Успешная линия поведения для этого человека — гнев. Это его образ действий, его успешная линия поведения, его неизменная линия поведения; именно таким образом он добывал то, что ему было нужно; он обнаружил, что «давать-и-брать» жизни находится примерно на этом уровне. И все же его позиция ведет к провалу. И если он прерывает… он уже находится ниже 2,0… и если кто-то оборачивается и становится в три раза более разгневанным, чем он сам, то он не проходит через 0,5, он сразу же грохается прямо в апатию… бух!
Возьмите человека в тоне 1,5, и если вы достаточно резко прервете драматизацию в тоне 1,5, то он убьет себя. Он, несомненно, заговорит о самоубийстве, но нужно очень сильно постараться, чтобы прервать драматизацию в тоне 1,5, очень сильно. Фашист неизменно носит с собой яд для самоуничтожения и так далее. Он собирается, либо победить других, либо умереть в борьбе. Хайль Гитлер!
На самом деле большинство его ребят, которые находились на уровне шкалы тонов, характерном для фашизма, уничтожили себя сами, просто раз и все! Вы обрываете этого парня… видите, он находится чуть выше страха… вы обрываете его драматизацию, и он просто… он обнаруживает, что не может ничего разрушить в своем окружении, и он уничтожит все, что осталось от окружения, которое он контролирует, поскольку он уничтожит все, что он контролирует. Однако он бы скорее предпочел уничтожить то, что расположено там, чем то, что расположено здесь, хотя и о том, что расположено здесь, он не слишком-то заботится. Примерно в этом диапазоне уничтожается окружение; это очень интересно.
И еще один момент: общество всегда придерживается очень, очень странного взгляда на людей в тоне 1,5. Считается, что люди в тоне 1,5 сильны, что они лидеры, что они то, что они се. Кучка людей, пребывающая в страхе, выберет своим лидером человека в тоне 1,5. И все же его действительная ценность для общества в сравнении с видимой ценностью такова: неискренен; серьезная обуза, способен на убийство. Даже если открыто заявляет о хороших намерениях, результатом будет разрушение. «Если вы, ребята, пойдете со мной, мы захватим Чехословакию и Австрию, и мы сделаем Германский рейх великим рейхом». Ну, конечно. «Пойдемте со мной, ребята. Мы действительно устроим для вас все, что вы хотите. Ха-ха! Слава. Мы отдадим вам всю славу». Здорово. А затем вдруг перед вами — мертвая Германия.
Поставьте такого человека в тоне 1,5 во главе бригады рабочих… они не используют механизмы в своей работе… просто поставьте его во главе этой бригады рабочих и считайте несчастные случаи. Ребята в его бригаде действительно очень быстро опустятся по тону, но он, вне всякого сомнения, делает «хорошую работу». Он в самом деле вовсю распоряжается этими ребятами.
За время последней войны армия наконец выяснила, что людей в тоне 1,5 не следует автоматически назначать сержантами. Потребовалось 160 лет, чтобы сделать это открытие и обнаружить, что так поступать не стоит. Но… да, солдаты на самом деле сражаются не очень-то хорошо, находясь под командованием человека в тоне 1,5. Человек в тоне 1,5 их давит. Они начинают бояться.
Итак, у вас есть эта бригада людей. У вас будет сильная текучесть кадров в этой группе; с этими людьми будут происходить несчастные случаи. Но да поможет вам Господь, если вы поставите такого человека во главе группы людей, использующих машины, поскольку машины в самом деле будут ломаться.
Здесь есть одна очень забавная деталь: этот человек относится к тому типу людей, которые вполне могут получить орден Чести или что-нибудь в этом роде. Но никогда не путайте ценность человека для общества и его ценность при боевых действиях. Это совершенно искусственная ценность в наше время. Ценность человека при атаке врага, когда есть враг, которого нужно атаковать, весьма велика, но помните, что это разрушение. И до чего же хорошо человек в тоне 1,5 может действовать на поле боя! Он хороший солдат, в этом нет никаких сомнений, но когда нет никакой битвы, иметь его на базе нежелательно, потому что он поднимет мятеж. Если нет другого способа, с помощью которого он мог бы «привести в порядок» корабль, или базу, или грузовик, что ж, ему придет на ум именно этот способ. Он всегда будет действовать.
Способность этого человека нести ответственность — вот что очень интересно, ведь он силен, понимаете, он может управлять людьми. Безусловно… они боятся его! И в то же время он очень почтителен с вами. Очень часто человек в тоне 1,5 очень почтителен. Ведь, понимаете, здесь всегда присутствует некоторый страх и движение в направлении к гибели. Однако он не станет почтительно относиться к тем людям, которые находятся ниже его на шкале тонов. Но иногда он почтительно относится к людям, находящимся выше. Это, между прочим, почти что кастовая система. Да, существует такого рода «птичья иерархия». И этот человек пойдет почти на все, лишь бы добиться ответственного положения, если вы действительно имеете дело с настоящим, полноценным тоном 1,5, проявляемым в полную силу и так далее. Он будет почтителен с вами и будет заискивать перед вами, льстить вам и так далее, но когда он займет ответственное положение… он «научит их уму-разуму»… потому что он нуждается в помощи и поддержке, чтобы осуществлять свои разрушительные действия.
Но когда вы начинаете отдавать приказы этому человеку, результаты бывают весьма интересными. Вы говорите: «А как насчет того, чтобы взять и построить… протянуть телефонную линию?» — и так далее. У него есть группа людей и машина-подъемник. И он выезжает на место, чтобы протянуть телефонную линию. Вы понимаете, что если он достаточно хорошо обучен, вы можете натаскать его, чтобы он мог протягивать телефонные линии… в этом нет никаких сомнений… или даже натаскать его, чтобы он приказывал людям протягивать телефонные линии. И ваши слова будут еле-еле доходить до него. Тем не менее вы их до него донесете. В любом случае это будет видно по нему.
И вот вы говорите ему: «Вы знаете, мы тут тянем потрясающую телефонную линию. Есть превосходный способ проделать это. Это очень важная линия, и лучше всего ее тянуть с помощью специального подъемника, который все это сделает и так далее. Вы пригоните туда этот специальный подъемник, протянете эту линию и…»
И вот вы выезжаете на следующий день, чтобы выяснить, как у него продвигается работа, и обнаруживаете, что никакого подъемника там нет.
Он вас не слышал. Вот в чем тут дело… он стоял прямо перед вами и кивал головой, но он вас не слышал.
Если бы вы сказали: «Знаете, этот подъемник, который у нас там стоит, очень опасен. Последние два раза, когда его использовали, люди выпадали из люльки. Они погибли. Это очень опасный подъемник. Я хочу, чтобы вы были осторожны с ним».
«О, да, сэр. Я буду осторожен с этим подъемником».
Вы приезжаете туда на следующий день — он пригнал туда подъемник. На самом деле не потому, что вы ему сказали, что он опасен, а потому, что вы поместили на коммуникационную линию сообщение, которое он способен понять: смерть, разрушение, все разбивается вдребезги, «Это опасно», «Чрезвычайная обстановка», «Много людей умирает», «Много людей умрет, если этого не сделать», «Вы должны действовать, чтобы спасти ситуацию; можно считать, все кончено». Вот это он станет слушать.
Но когда вы говорите: «Есть новая отличная машина, которая все сделает за вас»… вы говорите с глухим человеком. На самом деле это самое настоящее энергетическое перекрытие. Дело не просто в том, что он не слушает. Он просто не появляется на этой коммуникационной линии.
Вы берете что-то вроде… вы отдаете этому человеку приказ: «Когда вы прибудете на позиции, скажите сержанту Обманистеру прислать мне обратно штыкало. Оно, вероятно, будет здесь часа в четыре. Итак, скажите ему прислать его».
«Хорошо».
Вы… четыре часа, вы… штыкало… штыкала нет. Пять часов — штыкала нет. Рабочий день закончился. На следующее утро вы выезжаете на позиции. «Где, черт возьми, это штыкало?» Он уже опустил вас на тот уровень шкалы тонов, на котором находится сам, понимаете? И вы видите своего сержанта, и он говорит: «Что? Штыкало? Вы сказали мне закопать его! Я не мог понять, о чем вы говорите, но…»
«Слушайте, я не говорил вам его закапывать». Но это то сообщение, которое он получил. Не прислать его обратно, а сделать с ним что-то еще. А может быть, это вообще было не штыкало. Это был его джип «Форд», то есть «Виллис». И он должен был обменять его на «Форд», а вы хотели, чтобы он прислал обратно штыкало.
На уровне 1,5 вы можете наблюдать самые невероятные искажения сообщений, какие только можно представить. Происходит просто нечто потрясающее. Вы говорите ему что-то одно… и когда вы просите человека в тоне 1,5 выступить в качестве передающей точки в общении, вы как руководитель рискуете своей жизнью и душевным здоровьем, потому что ваши сообщения будут передаваться как-то не так.
А если у вас работает девушка в тоне 1,5… помните, что многие девушки тоже могут быть в тоне 1,5, и если вы… поскольку они реже оказываются в тоне 1,5; девушки обычно находятся ниже на шкале тонов, если они вообще оказываются в плохом состоянии.
Если вам так не повезло, что ваша секретарша находится на этом уровне, — боже мой, чего только не будет происходить с вашей корреспонденцией! Господи, это будет просто невероятно! И что будет происходить с назначенными вами встречами?
«Скажите Джонсу, что я хочу его видеть в два часа». И вот она звонит Смиту и говорит, что вас не будет весь день. Это… автоматические реакции. На самом деле нужно хоть немного испытать это на себе, чтобы действительно понять, насколько ужасным это может быть.
Так вот, с человеком в тоне 1,5 будет происходить еще одна вещь: он будет пропускать рабочие дни, может быть, не так часто, как другие люди, но он иногда будет отсутствовать на работе, поверьте. Он будет болеть. Когда он заболевает, это выглядит примерно так: «Мне нужен обширный курс лечения» и «Я ложусь в клинику Мейо». Он заболевает довольно сильно. И в то же время он будет злиться на свою болезнь. Ужасно интересно слушать, как он рвет и мечет по поводу своего артрита.
«Ррр, ррр, ррр, ррр! Мои проклятые колени постоянно…» Вот так это происходит.
Что ж, кроме того, такого человека очень интересно иметь в своем окружении еще и потому, что его этический уровень… человек в тоне 1,5 не будет совершать так много бесчестных поступков, как люди, находящиеся ниже на шкале тонов, но он будет совершать бесчестные поступки, направленные против вас. И вдруг приходят полицейские и говорят:
И вот вы вызываете человека в тоне 1,5, которого назначили на должность прораба, потому что он такой сильный человек, и он говорит: «Честно говоря, босс, они там лежали, и я просто подумал, что они вам нужны, и так далее, так что я доставил их сюда. А что, что-то не так?» Он знает, что с этим что-то не так, и он уничтожит вас так же быстро, как он уничтожает все остальное.
Забавно то, что его настойчивость в целом… человек, который находится высоко на шкале тонов, может пережить несколько неудач и не превратиться в размазню. А настойчивость человека в тоне 1,5 невелика. Он берется за что-то, очень быстро впадает в гнев по поводу этого и продолжает заниматься этим, находясь на уровне гнева, пока не столкнется с каким-нибудь препятствием. Он будет продолжать, пока не столкнется с каким-то очень плотным препятствием, которое немного опустит его по шкале. Он бросит это занятие. И он не может очень быстро придумать новое решение. Вы приходите и спрашиваете его: «Но почему, во имя здравого смысла, вы не сделали так-то и так-то?»
«Ну, мы бы так и сделали, только вот…» И, кстати, то, что он скажет после этого,
– ложь. Он солжет вам. Он скажет вам, почему он этого не сделал. Но он столкнулся с препятствием: они вспахивали поле, и через это поле был проложен кабель, а он не знал об этом кабеле и так далее. И вот вы приезжаете на поле. Он работал там три часа вместе с еще четырьмя работниками, нанятыми за бог знает какую плату, а поле до сих пор не вспахано, хотя должно было быть вспахано, а все из-за того, что он наткнулся на кабель. Но на самом деле ему вовсе не нужно было натыкаться на этот кабель. И он, вероятно, скажет вам, что машина сломалась, или что-то в этом роде, а потом вы выясните, что причина была в том, что он наткнулся на этот кабель. Это становится очень интересным… работа управляющего становится чертовски интересной, когда у него в подчинении есть такие люди.
На военной службе… было множество людей, которые в обычной жизни находились на уровне 2,5 или 2,0, где-то вот здесь, повыше, и которые попали на военную службу и, конечно же, еще немного познакомились со сдерживанием на собственном опыте. И они опустились по шкале и оказались вот здесь, на уровне 1,5. Обычно они были на уровне 2,5, где-то так. А когда они возвратятся из армии — посмотрите-ка, вот где они будут находиться: на пару делений ниже по шкале, чем им полагается быть. Вот зачем нужна всеобщая воинская обязанность. Очень «полезно» для людей!
Знаете, вы могли бы выстроить на поле группу людей, которые находятся довольно высоко на шкале тонов, и вы могли бы начинать и останавливать их действия независимо ни от чего — и больше вам ничего бы не было нужно. Вам достаточно было бы придумать метод, с помощью которого вы давали бы им возможность принять решение продолжать что-то делать, а затем вы прерывали бы это. Вам достаточно было бы придумать метод, который давал бы им возможность отдалиться от чего-либо, а затем вы останавливали бы это отдаление; позволить им воспользоваться их селф-детерминизмом, а затем продемонстрировать, почему им нельзя… физически продемонстрировать, почему им нельзя этого делать. И если вы сможете это сделать, вы опустите их по шкале тонов до апатии, где они будут очень хорошо исполнять приказы, где они не будут волноваться, а выйдут на поле боя и погибнут за старого доброго министра обороны или за кого-нибудь еще. Это хорошо.
Кстати, я мог бы научить какого-нибудь сержанта подобным трюкам… я смотрю на себя со стыдом и ужасом. Когда я только-только поступил в колледж, я хотел немного развлечься. Жизнь была ужасно скучной. Один парень подошел ко мне и сказал: «В резервных войсках морской пехоты формируется двадцатый полк. Не хочешь туда пойти?» И вот я пошел туда и увидел, что там никто не знает, как выполняется «кругом марш, кругом марш, кругом марш», а я, так уж получилось, знал, как выполняется «кругом марш, кругом марш, кругом марш». И я подошел к капитану и сказал: «Поскольку я был адмиралом греческого военно-морского флота, — или что-то в этом роде, я не помню, что точно я ему сказал, — я вступлю в ваш полк, если вы сделаете меня сержантом». Мне было девятнадцать. Он посмотрел на меня… А в следующее воскресенье он проводил строевую подготовку, и все они опростоволосились. И в конце концов… в самом конце этой тренировки он сказал:
«Взвод, направо или налево, смотря по обстоятельствам». Они промаршировали… до парка Рок-крик… они дошли до того места, где с одной стороны был обрыв, и он не мог их оттуда вывести.
В конце концов он окликнул меня и сказал: «Хаббард! Нужно отвести этих людей обратно на плац». И я ответил: «Есть, сэр». Мы вернулись. А единственная причина, по которой я вообще знал что-то о строевой подготовке, заключалась в том, что я постоянно крутился около морских пехотинцев. Я был «юнгой». Как бы там ни было, я пришел к выводу, что я мог бы взять на себя эту роль, так что несколько тренировок… Он не мог найти больше никого, кто бы умел проводить строевую подготовку; никто не знал, как проводить строевую подготовку. О, прошло очень много времени; все, кто участвовал в Первой мировой войне… никто больше к ним не прислушивался. Они оказались на улице, понимаете, вместе с их… небритые и грязные, они бродят но улицам и выглядят побитыми и так далее. Невозможно было найти никого, кто бы знал что-нибудь о строевой подготовке.
Так что меня назначили первым сержантом. Я сделал короткую стрижку… волосы торчали, как щетина на спине у свиньи. Я постоял некоторое время перед зеркалом и изобразил на своем лице выражение, свойственное людям в тоне 1,5, — я видел, что так выглядели наиболее успешные сержанты. И я развил в себе манеру говорить таким образом… ого, я аж сам себя испугался! И если вы с дьявольским упорством будете следовать этому образцу, просто подражая, без какого бы то ни было понимания… я знал много сержантов морской пехоты, много первых сержантов морской пехоты, крутых парней, и я видел, как они обращаются с людьми… и вы просто следуете этому шаблону, вы просто делаете то, что делали они. Кто-то подходит к вам и говорит: «А скажите, у вас есть тут какая-нибудь легкая работа? Я бы правда взялся за какое-нибудь дело, которое мне по силам».
И вы говорите:
Вы подводите его к одноколесной тачке:
У нас был один толстый парень, очень толстый… он, должно быть, находился довольно высоко… и надо было определенным образом падать на ружье. Вы бежите во всю мочь… ваше ружье заряжено… и вы бежите во всю мочь. Это действительно можно сделать: упасть на землю, бросив вниз приклад ружья, приподняться вот так, лежа, и стрелять. Этот метод используется в морской пехоте, чтобы создать одну волну стреляющих людей, одну волну бегущих людей и одну волну поднимающихся для перебежки, так что вы получаете волну, набегающую на цель. Это очень интересно. Но, боже мой, это действительно трудное упражнение.
И пока человек не сможет, совершенно забыв обо всем, упасть на приклад ружья — бум!.. упасть… о, он мог бы с тем же успехом просто бросить это занятие; он убил бы себя. Я видел, что каждый раз, когда этот парень проделывал это, для него это было практически самоубийством, поэтому мы продолжали тренировать его. Там, в Квонтико, под солнцем Вирджинии, была жара градусов 35. И было очень пыльно, сухо и пыльно. Пот тек по нему ручьем, его форма просто совершенно почернела от пота. Его продолжали тренировать, потому что у него не получалось так, как надо. И другим позволили стоять вокруг и смотреть, как он продолжает тренироваться, поскольку у него не получалось. Через некоторое время они просто… они просто тоже опустились в апатию.
Итак, этот парень, весь покрытый пылью, превратившейся в грязь… он был полностью измотан. И в конце концов он ударил свою винтовку о камень. И ложе раскололось. Тогда я отдал его под трибунал за поломку оружия. Я ненавидел себя. Я просто копировал типичных первых сержантов морской пехоты — и все. Я хочу сказать, что именно так они и действуют.
Что вы делаете, так это разрушаете селф-детерминизм людей. И если вы разрушите их селф-детерминизм в достаточной мере, вы сможете вклинить вот сюда себя. Вы продолжаете проделывать фокусы вроде такого. Если вы действительно сможете заставить парня падать прямо в грязь и проделывать всякие вещи такого рода, то будет действовать такой принцип: когда вы заставите его стоять под огнем врага, «Я» скажет: «Бежать!» Разумеется, морская пехота зависит не только от этого механизма. Я скажу вам, в чем заключается их надежная, стопроцентная гарантия…
«Я» говорит: «Бежать!», а первый сержант говорит: «Вперед!», и вот все они устремляются вперед и встречают свою смерть от пуль… простой механизм.
Так и есть. Ведь его селф-детерминизм… вот здесь. Но как сержант добивается этого? Он добивается этого, не давая им поднять руку. Он добивается этого с помощью строевой подготовки. Он управляет их телами в соответствии с его внешностью и манерой держаться, пока он сам не станет их «Я». Так вот, если он способен быть в тоне 1,5, тогда и его приказы будут приказами в тоне 1,5 и будут побуждать к действиям в тоне 1,5. А это как раз то, что нужно для военной службы. Но боже мой, это просто ужасно для промышленного предприятия.
Кстати, тот маленький, удобный, отличный механизм, который там используется, — это оружейный сержант. Оружейный сержант морской пехоты находится в двух шагах позади всех. А причина, по которой он находится в двух шагах позади последней шеренги, заключается в том, что он будет стрелять в любого, кто повернется и побежит. Таковы приказы, которым он подчиняется. Довольно трудно заставить группу людей стоять с голой грудью перед мелкокалиберными пулями, летящими в их направлении с огромной скоростью. Однако вы видите, что этот механизм может работать и он работает. Но он работает только за счет того, что опускает людей по шкале тонов до уровня полнейшей подконтрольности.
Когда же у вас есть система, где требуется разумная деятельность, где нужны мозги, где есть сложные механизмы и все такое, то это не тот метод обучения, который можно использовать, совершенно не тот. Вам придется обучать людей с учетом их селф-детерминизма, чтобы повысить их селф-детерминизм в отношении механизмов, с которыми им нужно работать. Поскольку если вы этого не сделаете, они закрепятся на некоем эмоционально-ответном уровне по отношению к любому движению, которое они должны осуществлять. И если вы поставите их перед какими-то объектами, которые движутся, которым свойственны действия, согласованность, то они окажутся в тоне… если они обучены таким образом… они уничтожат это оборудование. Они будут механически выполнять все действия и все остальное, но в конечном итоге они тем или иным способом уничтожат оборудование.
Вы когда-нибудь замечали, как сильно война сказывается на технике? Если вам доводилось видеть военную технику, которая используется войсками в боевых действиях, вы поймете, о чем я говорю. Вот самолет, с ним не могло ничего произойти, и все же он… он налетал всего-то сто пятьдесят часов и уже превратился просто в хлам. С ним ничего не произошло. За исключением одного. Люди, находящиеся на всех этих уровнях шкалы тонов, как об этом говорится в таблице, будут превращать оборудование в хлам и будут превращать окружающих людей в хлам.
Итак, вы поняли, что на самом деле здесь задействован некий механизм, с помощью которого селф-детерминизм человека может сознательно прерывать кто-то другой. Родители, учителя продолжают навязывать этот механизм на протяжении жизни человека, продолжают делать это снова и снова — ограничения, ограничения… А затем они устанавливают целую систему голосовых ограничений поверх реального движения. «Тебе нельзя идти, ты должен оставаться здесь», понимаете, такого рода вещи. И в конце концов вы получаете заданную эмоциональную реакцию, которая присутствует у человека на физиологическом уровне; он оказывается на определенном уровне из-за различных ограничений его селф-детерминизма. А ограничение его селф-детерминизма приводит к фиксации его поведения, и в результате он, как «Я», не может это поведение изменить. Окружение задает его поведение. Человек не задает свое поведение, если он находится ниже 2,0 на шкале тонов. Но по мере того, как он поднимается по шкале тонов, он все в большей и большей степени определяет то, что он должен делать.
И поверьте мне, если вы хотите, чтобы от оборудования хоть что-нибудь осталось, если вы хотите, чтобы человек был способен работать с быстродвижущимся оборудованием, делать с ним что-то эффективное и находиться поблизости от движения или от человека, вместе с которым он осуществлял бы определенные скоординированные движения, вам, несомненно, лучше искать в той области, которая идет от 2,5 и выше. Потому что человек не способен переносить движение без эмоциональных реакций, если он находится слишком низко на шкале тонов.
Большое спасибо.