Здесь, в самом начале, я хотел бы предоставить вам немного информации, которая, возможно, прояснит для вас то, о чем я вам в последнее время рассказывал.
Вы, возможно, задавались вопросом: почему тот человек, который совершил немотивированные поступки, сразу попадает в состояние «Я заслужил это», как только он сталкивается с первым же контрусилием подобного рода. С простым, обычным контрусилием, с самой заурядной инграммой (в которой содержатся восприятия и так далее)… как вы знаете, она вызывает драматизацию. Об этом говорится в первой книге, в главе о драматизации. Эти данные так же истинны сейчас, как и тогда.
Человек получает инграмму, он получает ряд контрусилий, и он начинает проигрывать их точно так, как если бы они были записаны на грампластинку… точно так же, как если бы эти восприятия были записаны на грампластинку. Он делает то же самое с усилием, то же самое с эмоцией, то же самое с мыслью.
Вот он получает какое-то большое контрусилие. Так вот, когда он получает контрусилие, мощное контрусилие, он получает инграмму — это одно и то же. Когда мы говорим о контрусилии, мы говорим о силе воздействия, присутствующей в инграмме. Сила воздействия, которая создает инграмму, и является контрусилием.
Ну хорошо. Он будет драматизировать это контрусилие. Если кто-то ударил его чуть-чуть ниже левого уха, вы можете не сомневаться… Это был мотиватор. Так вот, вы можете не сомневаться, что когда он начнет использовать это в качестве оверта, он ударит кого-нибудь или попытается ударить кого-нибудь в точно то же самое место чуть-чуть ниже левого уха — если он использует это контрусилие.
Те драматизации, которые мы ранее обсуждали в Дианетике… это понятие по-прежнему остается в силе. Просто мы выяснили, каковы их составляющие.
Так вот, мы также смогли достичь более низких уровней на шкале тонов, и теперь мы проходим инциденты, которые на самом деле находятся ниже точки 0 на шкале тонов. Вначале применение Дианетики было ограничено диапазоном восприятий. Когда человек выходил из диапазона восприятий и оказывался не в состоянии что-либо воспринимать… по мере движения вниз по шкале тонов он достигал самого нижнего уровня диапазона восприятий и опускался еще ниже этого уровня… и кстати говоря, это достаточно высоко. Это находится где-то в районе 2,2 -2,3 на шкале тонов. В действительности настоящий диапазон восприятий лежит выше уровня 2,0, если мы ожидаем, что восприятия будут сохраняться при работе со всеми областями банка. А когда мы сталкивались с кейсом, который находился ниже этого уровня, мы выходили за нижний предел диапазона восприятий. И в то время при прохождении инграммы мы устраняли из нее в первую очередь восприятия, не зная ничего о других ее составляющих.
И поэтому, когда мы сталкивались с кейсом, который был ниже уровня 2,2 или что-то в этом роде — кейс где-то в районе 1,6 — 1,7, — восприятия в этом кейсеоказывались настолько слабо различимыми, что преклир едва мог их угадывать. И поэтому проходить инциденты становилось очень сложно.
Вы понимаете, восприятия — зрительное восприятие, звук, запах и все остальное… восприятия, входящие в факсимиле, — их очень легко могут заглушить другие элементы этого факсимиле. Их очень легко окутать эмоцией, окутать усилием, прикрыть сверху, поглотить. Итак, нас ограничивало то обстоятельство, что мы могли проходить лишь инциденты, содержащие восприятия, пока мы не начали работать с эмоцией.
Так вот, при прохождении эмоции… (Если вы помните, материалы на эту тему по большей части вышли в свет уже после выхода первой книги; в первой книге много говорилось об эмоции, но в более поздних работах это было рассмотрено очень подробно.) Так вот, мы получали все больше и больше данных об эмоции. И в конце концов, примерно к тому времени, когда была написана книга «Продвинутая процедура и аксиомы», у нас появились эмоциональные кривые и так далее. У нас появилось много техник для работы с эмоцией. Но, опять-таки, с какой областью шкалы тонов мы при этом работали?
Вы могли проходить эти эмоции, и самый нижний диапазон шкалы тонов, в котором вы могли их проходить, — это примерно 0,3 — 0,4… это нижний предел. Как ни странно, диапазон легко воспринимаемого контрусилия заканчивается примерно на уровне диапазона контрэмоций. Другими словами, примерно на уровне 0,3, 0,4, 0,5 — там, внизу, примерно на этом уровне, — человек перестает чувствовать усилие как усилие. Более того, кейс может быть настолько перегружен эмоцией, что все усилие в кейсе будет скрытым. Мы пытаемся проходить с преклиром усилие и контрусилие, а преклир спрашивает: «Какое усилие?»
И вы отвечаете:
Другими словами, мы могли опуститься по шкале тонов до определенной глубины; работа с усилием и контрусилием дала нам способность проходить инциденты, находящиеся на таком низком уровне, как 0,3 — это был самый нижний возможный уровень, хотя даже этого уровня мы достигали с трудом.
В самом начале мы могли проходить инциденты при условии, что их тон был не ниже 2,2 по шкале тонов. А потом, несколько позже, мы обрели способность проходить инциденты, расположенные на уровне примерно 0,5 — 0,6. И знание о контрусилиях дало нам способность проходить инциденты, которые находились, может быть, совсем чуть-чуть ниже этого уровня… знание об усилии дало нам это. И внезапно мы обрели знание о единицах внимания, и теперь мы можем опускаться прямо до уровня материи.
Теоретически, если бы кто-нибудь поднялся достаточно высоко по шкале тонов, он, вероятно, смог бы дезинтегрировать материю, проходя ее как инграмму. Ведь как вы сокращаете и стираете инграмму? Вы берете себя, свою способность создавать разрушительную волну, и вы просто уничтожаете, разрываете и выбрасываете прочь факсимиле. И на самом деле это и есть то, что вы делаете. И МЭСТ — как мы его называем… МЭСТ представляет собой движение в суперапатии, поэтому он становится безвременным, он продолжает существовать долгое время (если только вы не дали этот МЭСТ кому-нибудь семнадцатилетнему), и так далее. Итак, у нас есть эта градиентная шкала, и мы видим, как эта шкала работает.
Далее, парень, который драматизирует, конечно же, становится неспособен драматизировать, когда он опускается слишком низко по шкале тонов. В таком случае мы говорим, что он упал в апатию. Он больше не может драматизировать, он находится в горе, или в апатии, или где-то в этом диапазоне. Но это не означает, что факсимиле перестало действовать. О, нет. Факсимиле по-прежнему очень даже действует на МЭСТ-вселенную, однако оно потеряло способность действовать на кого-то другого; оно действует на самого этого парня. Это и есть то, что мы называем интроверсией. Другими словами, он теперь не способен направлять свою драматизацию вовне, куда-то далеко… Когда он только начинает драматизировать, он может направлять свою драматизацию очень далеко: может драматизировать перед всей вселенной, а потом он может драматизировать перед всем народом, потом он может драматизировать перед группой, а потом он может драматизировать перед одним человеком.
Кстати говоря, встречался ли вам когда-нибудь такой человек? Он идет в какую-нибудь компанию и… О, он так приятен, он так чудесно обращается со всеми, он так всех задабривает; они приходят на благотворительную распродажу, и он покупает сразу пять билетиков, — и тому подобное. А потом он возвращается домой и учиняет семье ужасный-преужасный скандал. Другими словами, его диапазон… вы можете вычислить его прямо тут же… Его диапазон драматизации — это драматизация перед маленькой группой, но не перед большой группой. Он не может драматизировать перед большой группой, но может перед маленькой.
И далее он опустится еще ниже по шкале тонов — до уровня, на котором он может драматизировать перед одним индивидуумом, но не может перед двумя.
И он снова опускается по шкале тонов — до уровня, на котором он не может драматизировать перед одним индивидуумом… он драматизирует перед одним человеком, а именно перед собой, и он стирает себя в порошок. И, в конце концов, он ведь является МЭСТ, поэтому когда он драматизирует, он бросает эту драматизацию в себя… И это все, что тут можно сказать. Как бы то ни было, все это является драматизацией.
Итак, по мере того как мы разрабатывали техники, позволяющие нам работать во все более и более низких диапазонах шкалы тонов, мы добрались до уровня, на котором нам еще удавалось работать с тем парнем, который драматизирует перед группой. Нам не очень-то удавалось работать с парнем, который драматизирует только перед маленькой группой. У такого парня мы не могли стирать тяжелые инциденты; нам приходилось использовать другие техники, более легкие техники и тому подобное, чтобы поднять его по шкале. И если у нас все получалось замечательно, то нам удавалось что-то сделать с парнем, который драматизирует перед одним человеком. А для того бедняги, который драматизирует только перед самим собой, надежды практически не было — во всяком случае, к нему нельзя было непосредственно применить наши техники. Мы могли использовать только легкие техники, и мы могли поднять его на небольшую высоту, и он поднимался на эту высоту. Но мы не могли добраться до того конкретного инцидента, который был причиной его трудностей. Почему? У нас не было никакого метода, который позволял бы пройти этот инцидент.
Ну что же, техника прохождения единиц внимания предоставляет вам эту возможность. Вы можете проходить целые серии инцидентов. Конечно, они бессмысленные; они находятся слишком низко на шкале тонов. В них нет никаких восприятий — преклир просто получает ощущения, касающиеся этих единиц внимания, и он получает ощущения того и ощущения сего.
И кстати говоря, вы можете даже драматизировать оверт. Я имею в виду, преклир может драматизировать оверт, драматизировать его втихую. Он начинает испытывать к самому себе такое сочувствие — скажем, по поводу самоубийства или чего-то в этом роде, — что он доводит кого-то другого до самоубийства. Другими словами, это по-прежнему драматизация, но она очень скрытая.
Так вот, когда вы проходите единицы внимания, вы можете пройти и устранить оверт из какого-нибудь из этих «может быть». Преклир не знает, против кого совершен этот оверт, когда он совершен и все в таком роде, но он может видеть какой-то неясный поток или схему действий, которые где-то здесь происходят. Вы спрашиваете его: «Это делаете вы?»
«О-о, нет, я не мог бы нести ответственность за это. Нет, это просто кажется… это просто какая-то схема где-то здесь. Конечно, она вызывает у меня ужасные соматики вот с этой стороны головы, но я не знаю точно, что это такое».
И вы можете проходить это и проходить это, и вы обнаружите, что он проходит что-то еще, и так далее. Вы просто распутываете трак, распутываете его почти наугад.
А потом он внезапно говорит: «Единственная… единственная вещь, которую я ощущаю, это… это что-то в моей… моей шее».
Он проходит это в течение одной-двух минут, а потом это как-то жутко застревает, и вы спрашиваете:
В действительности, когда вы начинаете расчищать трак, вы в конце концов найдете этот инцидент. Возможно, вы наталкивались на него пятьдесят раз и каждый раз пытались понять, что он собой представляет, а преклир находился слишком низко на… когда он проходил эти инциденты… Имейте в виду, я не говорю, что этот парень просто находился слишком низко на шкале тонов, чтобы проходить эти инциденты — понимаете, в любом инциденте есть нижний уровень, который располагается так низко, что индивидуум не может его достать.
Так вот, благодаря этим техникам, любой человек может проходить инцидент любой глубины. Так что спустя некоторое время вы обнаруживаете, что это был случай, когда… о, несколько жизней назад он сломал хребет собаке или что-то в этом роде… он просто шалил, и он разозлился на эту собаку и сломал ей хребет или сделал что-то подобное. Но это выяснится только тогда, когда инцидент поднимется намного выше по шкале тонов. К тому времени, как вы выясните, что там была собака… когда преклир в конце концов может распознать, что он там сломал хребет собаке, от этого инцидента почти ничего не останется. Ну ладно.
И поэтому вы должны чувствовать себя уверенно, когда вы сталкиваетесь с кейсами, от которых слышите: «Не чувствую никаких соматик. Какие такие восприятия? Эмоции? Ну, эмоций нет. Всем известно, что никаких эмоций нет. А что касается того, чтобы вспоминать что-то, — да что вообще можно вспомнить?» Вы действительно можете взять такой кейс и проводить ему одитинг.
И всего через несколько минут после того, как вы начнете работать с единицами внимания, у преклира появятся кое-какие соматики; возможно, он не будет знать, где они были… где они находятся, и, возможно, вам придется работать с Е-метром самым искусным образом, чтобы выяснить, когда они впервые появились, но он знает, что они присутствуют, поскольку ему больно. Это означает, что каждый раз, когда вы получаете соматики… реальные соматики, боль… когда вы получаете их у индивидуума, вы значительно подняли часть этого инцидента.
Так вот, что касается драматизации… законы, правила драматизации… они по-прежнему остаются в силе, но драматизации теперь проходятся в одитинге.
И как я начал вам говорить, вы, возможно, задумывались, почему наличие большого числа овертов перед тем, как индивидуум получит какое-то контрусилие… Понимаете, он не драматизирует. Все время, что он этим занимается, он полностью рационален и алертен, но когда его жертвы сопротивляются, страдают, задыхаются и истекают кровью, он получает отдачу на энергетическом уровне. В эти моменты испускается самая настоящая энергия, но он находится слишком высоко на шкале тонов, чтобы почувствовать ее. Если он делает что-то в этом роде, он не считает, что он является таким же, как другое существо. Он чувствует себя как укротитель львов или кто-то в этом роде. Знаете, кому какое дело, что происходит со львами? Но каждый раз, когда он ударяет льва между ушей, возникает небольшая отдача — пток! Если он достаточно много раз ударит львов между ушей, через некоторое время у него появится соматика между ушей.
Он здесь воспринимает… он «улавливает» попытку жертвы уклониться. Он «улавливает» попытку уклониться от боли, которую он вызывает. Вот он причиняет кому-то боль, то существо пытается уклониться, оно кричит, оно показывает, что ему больно; а он не особенно осознает, что тому больно. Конечно, если бы он мог думать, он бы подумал об этом и он бы заключил: «Наверное, ему больно». Но он не дает себе труда даже подумать об этом; он просто… жертва пытается уклониться.
И вот в этом году он приканчивает парочку крестьян, а на следующий год он обнаруживает, что на его пути стоит небольшой город. А потом там есть эта девушка, которую, так уж случилось, он невзлюбил, или что-то в этом роде. Может быть, он просто исполняет обязанности полицейского и просто следует данным ему приказам или делает нечто подобное. У него нет никаких эмоций на эту тему. «В любом случае они не являются духовными существами; это всем известно». Он считает себя чем-то совершенно другим; они — совсем не такие, как он. Он не считает, что между ними есть какая-либо связь, а иначе он бы не делал того, что он делает. Он… точно так же, как вы не испытывали бы угрызений совести, если бы пошли и разорили муравейник. Но каждая из его жертв пытается уклониться; все они вскрикивают: «Ой!» На их телах появляются рубцы, они истекают кровью, они корчатся от боли, они задыхаются.
Но через некоторое время, исключительно в результате получения знаний, он начинает полагать, что все это довольно болезненно. В конце концов этот факт доходит до него, и как ни странно, это происходит в прямой пропорции к количеству энергии, которую испускали люди, испытывавшие боль, и которую он получал. По мере того как эта испускаемая энергия накапливается у него, он начинает все лучше и лучше осознавать тот факт, что другие люди испытывают боль. И это является для него высоким уровнем знания. В конце концов он осознал, что людям больно, теперь он прекрасно это понимает, он отлично знает, какой сильной может быть боль… как больно может быть людям.
И в один прекрасный день он говорит сам себе: «Пожалуй, я чувствую нечто вроде братства со всей вселенной». Ему конец. Ему конец. Он утратил свою индивидуальность; он деградировал тем или иным образом. Он опускается очень, очень низко в собственных глазах; с точки зрения его собственных принципов, он потерпел поражение.
Я хотел очень ясно изложить этот момент и хотел систематизировать для вас данные об энергии… трех действиях, которые выполняет энергия. Мне пару раз задавали вопросы на эту тему, и я хочу удостовериться, что здесь ничего не осталось непонятым.
Энергия может выполнять только три действия; на самом деле в существующей вселенной энергия может выполнять только три действия. Понимаете, в тот момент, когда энергия замирает в неподвижности, она перестает быть энергией. Если она не находится в движении, она не является энергией, так как по определению энергия представляет собой что-то, находящееся в движении. Итак, у нас есть три уровня, и первый из них — это поток. Не имеет значения, движется ли этот поток внутрь или наружу. Это поток, вот и все. Энергия может течь потоком. Она может начать движение в одном месте и попасть в другое.
Следующее действие таково: энергия может энтурбулироваться. Понимаете, поток не становится энтурбулированным, пока он не наталкивается на препятствие. Если он наталкивается на препятствие, или на какое-то поле, или на что-то в этом роде, он энтурбулируется — другими словами, он закручивается, он образует тугие комки. Может быть так, что один поток энергии сталкивается с другим потоком энергии, и вы получаете энтурбуляцию… вы получаете энтурбуляцию между этими двумя… двумя полями или двумя потоками энергии. Итак, энергия может энтурбулироваться. И в особом случае она может энтурбулироваться таким образом, что она скомпенсирует саму себя… это совершенно особый случай. Я упоминал об этом, когда рассказывал о двух пушках и о парне, который стоит между двух холмов и получает по ядру в оба уха. Энергия скомпенсировала саму себя, но он не сможет это распознать.
Здесь мы видим энтурбуляцию, которая, по всей видимости, сама себя скомпенсировала. Другими словами, энергия идет в этом направлении, и одновременно она идет в том направлении, и эти потоки встречаются и как бы компенсируют друг друга. Но энергия по-прежнему находится в движении; она по-прежнему энтурбулирована и она по-прежнему находится в движении.
И третье, что может делать энергия, это рассеиваться. Энергия может рассеиваться. Когда она рассеивается, она оставляет дыру… оставляет полые места… и в процессе рассеивания она на самом деле течет потоком, но в то мгновение, когда она наталкивается на что-то, она становится энтурбулированной и образует риджи.
Так вот, все это должно быть очень, очень просто. Вот у нас здесь энергия, источник энергии, и энергия начинает рассеиваться. Вот, допустим, здесь поток энергии на что-то натыкается, и энергия рассеивается во все стороны. Так вот, поток продолжает двигаться, а потом, начиная с того момента, как он рассеивается, он оставляет здесь полое место, полую точку и уходит вот сюда. Он уходит вот сюда; он рассеивается. Пока все это происходит, он остается потоком, но в ту секунду, как он наталкивается на любое препятствие, на любую силу, контрсилу, он просто… как и любой другой поток энергии… он образует область энтурбуляции и создает ридж; это энтурбуляция. Таким образом, энтурбуляция и плотные объекты — это одно и то же.
Вы на самом деле могли бы причинять человеку беспокойство, сообщая ему противоречивые данные, и обеспокоить его так сильно, что он начнет прибавлять в весе. Вы могли бы беспокоить человека до тех пор, пока он не начнет прибавлять в весе, — просто нагружая его энтэтой, понимаете, энтурбулированной энергией. Это звучит как нечто невероятное, но это правда. Каждый раз, когда ваше лицо начинает казаться вам слишком тяжелым, массивным или что-то в этом роде, это просто означает, что вокруг вас были люди, которые слишком много вас беспокоили, вот и все. Они швыряли в вас энтэту, энтэту, энтэту. Так что видите, здесь, снаружи, эта энергия становится энтурбулированной.
И в действительности эта энтурбулированная область кажется неподвижной; она выглядит так, как будто она неподвижна, и ее можно посчитать неподвижной.
Итак, здесь вы видите рассеяние, здесь вы видите поток, а здесь –
энтурбуляцию, и эта энтурбуляция настолько плотная, что кажется неподвижной.
Пол у вас под ногами на самом деле бешено движется, но он кажется плотным и кажется неподвижным. Однако он бешено движется. Он перемещается во всех направлениях; он кружится во всех направлениях. В этих досках содержится значительная энтурбуляция.
Физики просто обожают рисовать картинки орбит, в центре которых находятся протоны, а вокруг них, как вокруг солнца, вращаются электроны. И физики гордо смотрят на нарисованные ими картинки — произведения чертежного искусства, — и заявляют: «Вот так и выглядит атом». Они никогда не видели атома.
Меня очень и очень сильно удивит, если во всей вселенной найдется хоть один атом, который полностью упорядочен, который находится в превосходном равновесии, которому свойственна абсолютная точность строения. Никто никогда не смотрел на атом. Но вы изучаете правила и законы движения, и вы выясняете, что оно образовывало бы определенный шаблон энтурбуляции, и это был бы шаблон, и ничего другого не произошло бы.
Дело не в том, что я неверующий. Когда я изучал ядерную физику, никто так и не смог заставить меня принять теорию атома. И чем больше физики работают над делением ядер, тем меньше атомов они находят.
Итак, у нас есть эти три действия, которые может выполнять энергия. Вот все эти три вида энергии, и я хочу продемонстрировать вам, как они применяются… как они применяются к первой книге. Это потоки, энтурбуляции, рассеивания. Ну хорошо.
Какие проявления на траке соответствуют каждому из этих действий? Ну, во-первых, поток, — здесь мы видим инцидент, который движется; он движется в одну или другую сторону, вперед или назад.
Кстати говоря, приходилось ли вам видеть инциденты у преклиров, которые двигались в обратную сторону? Если в инциденте достаточно сожаления, — вы начинаете с ним работать, а время в нем движется в обратную сторону, и он раскручивается и движется наоборот, как отрывок из кинофильма; это очень смущает преклира.
А что касается энтурбуляции… Тут мы видим холдеры и групперы. Понимаете, энтурбуляция может быть такой плотной, что она становится почти что МЭСТ, в котором отсутствует время.
Итак, группер, который все объединяет, на самом деле просто представляет собой что-то, что плывет вместе со всем остальным. Он находится везде, поэтому все что угодно, что появляется, может столкнуться с ним. На самом деле создание группера могло занять всего одну минуту, но проявления этого группера таковы, как будто он продолжался сто миллионов лет.
Когда кажется, что трак человека сжат, и кажется, что он находится только здесь и что все является одной и той же точкой, — он натолкнулся на группер, и этот группер представляет собой апатию. Вот и все, что это такое, — момент апатии. Это не просто фраза «Давайте держаться вместе». Вы могли бы устранить фразу «Давайте держаться вместе» из одной жизни, высвободить один группер, и преклир почувствовал бы себя гораздо лучше… или фразу «Все происходит одновременно» или что-нибудь в этом роде, и это разрядится как лок на этом группере.
Но если вы хотите пройти сам этот группер, если вы хотите пройти сто тысяч миллиардов групперов, то найдите некоторые из ранних моментов апатии и пройдите их. И тогда все групперы уходят, и трак распрямляется.
И теперь холдер. Конечно, если где-то отсутствует время, то кажется, что человек остается там вечно. И поэтому, когда он проходит через один из этих уровней апатии, он, естественно, находится в группере, но он также находится и в холдере. И в действительности, с точки зрения энергии, между холдером и группером нет разницы; человек находится внутри этого. Если человек продолжает двигаться по траку, этот холдер движется вместе с ним. Так что он удерживается холдером. Или, если можно так выразиться, он сам удерживает этот холдер.
Теперь рассеивание — это денайеры и баунсеры. Денайер… денайер: «Я не могу ничего об этом сказать»; фраза такого типа — это словесный денайер. Усилие человека отпрыгнуть прочь с тропинки, чтобы избежать встречи со змеей, в действительности является денайером. Он начинает проходить такой инцидент, и где вы его обнаруживаете? Он и близко не стоит к инциденту, потому что его намерение, разумеется, состоит в том, чтобы убраться подальше от той змеи. И вы начинаете проводить его через этот инцидент, он приближается к змее, отпрыгивает прочь и оказывается в соседнем графстве, или в следующем столетии, или в следующей жизни
– где-то там.
Или, допустим, он мчался вперед с бешеной скоростью, скажем, на трехколесном велосипеде, и чуть не врезался в рефрижератор; и он начинает крутить педали в обратную сторону. По крайней мере у него есть намерение крутить педали в обратную сторону, чтобы отъехать от этого рефрижератора. Ну, как только он начинает крутить педали в обратную сторону, может быть, он едет назад или что-то в этом роде. А может быть, рефрижератор все равно в него врезается, но его последним намерением было: «Дать задний ход». Так что вы начинаете радостно проходить инцидент, вы движетесь по нему, и внезапно ваш преклир… преклир оказывается младенцем. Ему уже не четыре года, а только два. Вы снова начинаете проходить инцидент, и у вас все идет просто замечательно до того момента, как он приближается к рефрижератору, и тут бац! Преклиру снова два года.
Что же, в конце концов, тут происходит? Вы сталкиваетесь с областью рассеивания. Другими словами, поток энергии в этом месте рассеялся. И, конечно, не имеет значения, направлено ли это рассеивание в сторону, вверх или вниз. И при прохождении фраз из инграмм вы заметите, что человек натолкнется на фразу одного типа, и она подбросит его наверх; он натолкнется на фразу другого типа, и она отбросит его вниз; а фраза третьего типа отбросит его в сторону на траке.
На самом деле нас не заботят все эти символы; они не имеют значения. В действительности рассеивание может происходить в любом направлении.
Итак, этот ребенок приближается к рефрижератору, он принимается крутить педали в обратном направлении, а когда вы начинаете проводить его через инцидент, он наталкивается на это намерение. Он наталкивается на то мгновение, когда он сказал: «Боже, мне надо дать задний ход». Но он сказал это так быстро, что не успел даже произнести эти слова вслух, он просто подумал это — бац! И то, что он говорит сам себе, более важно, чем то, что кто-то говорит ему, поэтому он просто начинает крутить педали в обратном направлении и прибывает в двухлетний возраст. Он движется на траке времени точно так же, как он двигался бы в МЭСТ-вселенной, понимаете?
Итак, существуют самые разнообразные фразы действия. Нас больше не интересует прохождение фраз, но те из вас, кто знал свое дело с давних пор, — вы помните о фразах действия. Сейчас мы снова их используем, но мы используем действия… потоки энергии… потоки действия. И существует только три их типа.
Вы начинаете проводить какого-нибудь парня через инцидент, он проходит единицы внимания, он проходит полую точку, он попадает в центр этого полого места и говорит: «Теперь у меня все в порядке». Да ну? Он просто наткнулся на полое место, наткнулся на поток и выплыл из этой полой точки вместе с потоком.
Кстати говоря, вам постоянно попадаются преклиры, которые раз за разом получают соматики в том месте, где положено быть галстуку. Преклир получает эту соматику снова и снова, и вы снова и снова пытаетесь пройти соматику в этом месте, и вы снова и снова пытаетесь пройти инцидент, в котором в преклира вонзают кинжал, или в котором он вонзает в кого-то кинжал, или что-то в этом роде, но у вас никак не получается продвинуться хоть куда-то. Это неудовлетворительная ситуация… с вашей точки зрения, это неудовлетворительная ситуация. Почему преклир находится там? Он просто настаивает на том, чтобы находиться там.
Следующий раз, когда вы начинаете сессию… Вы начинаете одитировать, и преклир говорит: «У меня снова эта соматика; я ничего не могу с ней поделать». Так что вы беретесь за дело, и преклир получает удары кинжалом, он наталкивается на людей, он рубит людей топором, и вы находите всевозможные… все, что только можно вообразить… чтобы вытащить его из этого инцидента, а он по-прежнему в нем.
Что он делает в этом инциденте и почему он находится там? Ну что ж, вот он здесь… вот ваш преклир здесь. И у него вот здесь есть эта область, в которой все продолжает появляться соматика, и вы ну никак не можете избавить его от соматики. Что же он делает?
Ну что же, позади него… вот изображение этого инцидента… Позади него имеется что-то, что не позволяет ему дать задний ход. Он не может сделать ни шагу назад, и сзади по нему бьет не какой-то плотный объект, а рассеивание энергии, — энергия рассеивается из вот этого точечного источника. Итак, он начинает двигаться вверх по траку, наталкивается на это рассеивание энергии из точечного источника… энергия там движется в обратном направлении… и он упирается прямо в стену — бац! И у него снова есть соматика, а эта штука движется вот здесь. Что вы здесь ищете?
Вы проходите точечный источник, находящийся вот здесь, снаружи. Вы подводите преклира к этому точечному источнику и добиваетесь, чтобы тот превратился в поток. А потом преклир снова упрется в него, и вы обнаружите, что теперь он проходит ридж. Что такое соматика? Это ридж. Понимаете, к тому времени, как все это снова попадает вот сюда… оно ударяло по телу и энтурбулировало его, и так уж случилось, что оно энтурбулировало тело настолько, что преклир получает соматику.
Как вы проходите такой инцидент? Ну, любой из таких инцидентов проходить совсем не трудно, но вам просто нужно знать, что энергия может управлять преклиром. И он будет передвигаться по траку времени в соответствии с теми действиями, которые выполняет энергия. Иногда вам встречается преклир, который очень зафиксирован, и он наблюдает за тем, какие действия выполняет энергия. Он наблюдает за этим сотню часов. Он сидит в ридже; он является риджем. А вы никогда не проходите энергию, ударяющуюся о него с обеих сторон, как это происходило бы с риджем. Нет, вы проходите энергию, находящуюся где-то в той стороне.
На самом деле то, что у вас здесь есть, — это точечный источник, и он просто создает поток, идущий против того потока, и поэтому здесь возникает энтурбуляция. Вы пытаетесь заставить преклира попасть в середину этого, и первое, что вы обнаруживаете, — он получает идею о том, что тут, снаружи, что-то есть. И он работает и работает над этим, он каждый раз отходит назад и получает соматику, и он работает над этим тут, сзади, и внезапно он наталкивается на что-то, что создает ужасный исходящий поток или нечто подобное, и, возможно, вы… обычно вы найдете локи этого инцидента прежде, чем найдете сам инцидент, но он получит что-то… о, в этой жизни шутиха взорвалась у него прямо перед носом, когда он был ребенком. А потом вы идете немного раньше и обнаруживаете какой-то порох, взорвавшийся где-то когда-то. А потом вы идете еще чуть раньше — обнаруживаете какой-то ядерный взрыв; и так далее. Это именно взрыв, и этот инцидент сидит прямо здесь. И, конечно, каждый раз, когда преклир начинает двигаться вверх по траку и проходит мимо этого инцидента, он наталкивается на факсимиле энергетического потока… это просто факсимиле, в котором есть энергетический поток; он мокапит его, и оно отправляет его обратно, вниз по траку, так что он не может прийти в настоящее время. Вы улавливаете? Поскольку эта штука ударяет по нему спереди, он получает ощущение, что его толкают назад, а «время» считается тем, что находится позади нас, а значит, его толкают назад во времени. Вот механизмы энергетического потока.
Так вот, исходя из этого, вы могли бы понять самые разнообразные механизмы. Но это не так уж и важно. Даже если он постоянно упирается в стену позади себя и так далее, вы знаете, что именно нужно проходить вокруг него. Просто проходите все, что проходится, и вы добьетесь успеха. Просто проходите все что угодно. Каждый раз, когда он получает какой-то энергетический шаблон, проходите его, и вы добьетесь успеха; у преклира появятся замечательные соматики.
Далее, ваша шкала тонов… вот она здесь, идет снизу вверх… в действительности она представляет собой цикл, состоящий из энтурбуляции, потока, рассеивания… энтурбуляции, рассеивания. Вот еще один поток; здесь будет также и рассеивание, а на другой его стороне будет поток. Вы улавливаете? Это просто повторяющийся цикл, вот и все.
Где-то в середине энтурбулированной области почти всегда оказывается рассеивание, а поток почти всегда превращается в энтурбуляцию. Вот и все, что можно об этом сказать. Именно так и выглядят гармоники на шкале тонов, так и ведут себя единицы внимания на шкале тонов.
Что такое страх? Ну что же, парень в страхе пытается уйти, не правда ли? Так что это рассеивание.
Что такое антагонизм? Это поток.
Что такое энтурбуляция? Любой холдер, например на уровне 1,5… Уровень 1,5, энтурбуляция, область энтурбуляции.
Горе — тоже энтурбуляция. Там, внизу, все практически замерло. Итак, между уровнем 1,5 и холдером горя у вас есть рассеивание — страх.
И вы обнаружите, что это повторяется по мере движения вниз, циклы становятся все мельче и мельче, пока не сливаются в одну сплошную грязь.
И то же самое происходит по мере подъема по шкале тонов — до самого уровня 40; вы наблюдаете этот повторяющийся цикл. Вот уровень 1,8, на котором вы получаете боль как таковую; уровень 1,8 представляет собой энтурбуляцию или тип энтурбуляции, которая, по всей видимости, является очень болезненной болью. Это и есть то, что нам известно под названием боль.
Боль состоит из множества противоборствующих векторов. Все они идут наперерез друг другу и движутся не в ту сторону, и при этом все они находятся в движении… все они находятся в движении. Они образуют своего рода неправильный узор, и преклир получает ощущение боли. Это и есть боль, 1,8. Наконец-то, мы ответили на вопрос «Что такое боль?» Это та точка на шкале тонов, в которой движение единиц внимания, имеющих волны определенной длины, приводит к появлению ощущения, находящегося в таком неразрешимом конфликте с самим собой, что абсолютно каждая единица внимания сталкивается с любой другой единицей внимания, отскакивает от нее и продолжает свое движение. Это и есть боль. Это просто определенный энергетический шаблон.
Если вы хотите, чтобы человек стал совершенно нечувствительным к боли, просто добейтесь того, чтобы он оказался выше или ниже этого уровня на достаточно большом расстоянии. Как только вы подтолкнете человека достаточно высоко — выше уровня 1,8 по шкале тонов — или достаточно низко — ниже этого уровня, — он станет совершенно нечувствительным к боли. Это можно сделать с помощью наркотиков, это можно сделать с помощью кувалды, это можно сделать с помощью гипноза, — с помощью почти чего угодно. Все, что отодвинет его от этой точки на шкале тонов — от точки 1,8, — приведет к потере чувствительности к боли.
Итак, здесь у нас находится боль, но у боли есть различные гармоники. Вам когда-нибудь случалось ссадить палец на сильном морозе? Ощущения совершенно другие, не правда ли? Когда это происходит… тут нет абсолютно ничего хорошего. Ну так вот, вы видите, у нас тут ниже есть… у нас есть соответствующая этому гармоника здесь, далеко внизу. Холод, кожа натянута, мускулы напряжены и так далее — и мы получаем шаблон, который должен быть болью, но он находится на более низкой гармонике, и в результате он дает нам нечто другое.
Там располагается несколько шаблонов рассеивания; это просто крупный рисунок.
Есть и другой уровень, известный под названием «сочувствие». Это поток — поток тут, поток тут, поток тут, поток тут, поток тут, — и все это по-прежнему очень сильно энтурбулировано; это и есть сочувствие.
А гармоникой сочувствия является крайний, утонченный садизм, доставляющий садисту огромное удовольствие. И я хочу, чтобы вы обратили на это внимание, потому что вы столкнетесь с этим проявлением в банке почти любого преклира и будете думать, что же, черт побери, вам с этим делать. Это не сочувствие, однако тот человек, который совершил оверт, и его жертва, — они в той или иной мере как бы движутся вместе. Они движутся… обычно это довольно медленное движение. Это и есть гармоника сочувствия. И тот человек, который совершил оверт… он получает ого-го какую отдачу; это просто замечательное зрелище. Это крепко-накрепко приклеивает его к инциденту. И вы начинаете проходить этот инцидент и обнаруживаете его мотиватор… ну, просто для примера (это не просто образец), его мотиватор состоит в том, что он медленно колышется из стороны в сторону и испытывает ужасную боль, а кто-то перегрызает ему глотку, получая от этого огромное удовольствие, — или что-то в этом роде, понимаете? У него возникает это чувство совместного действия с другим человеком, и в то же время он испытывает ужасную боль. И это просто как клей… это нечто ужасно клейкое.
Так вот, когда это не поддается прохождению, вы обнаруживаете, что он так или иначе драматизировал это, и вы обнаруживаете, что его жертва делала то же самое. И это «может быть» — одно из тех, которые сложнее всего разделить на части: вот он здесь, он что-то делает, и он находится в полной гармонии; возникает такое впечатление, как будто жертва получает от этого удовольствие. И потом наоборот — он снова находится в полной гармонии с человеком, который причиняет ему боль. И разделить эти два состояния не так-то просто.
И вы также обнаружите, что секс… секс является очень близкой гармоникой… он является очень, очень близкой к этому гармоникой, но тем не менее это именно гармоника. Это просто одна из этих энтурбуляций сочувствия, энтурбуляций сосуществования, вот и все. Другими словами, вибрации одни и те же.
Причина, по которой секс кажется таким загадочным… Есть много причин, по которым секс кажется загадочным и странным… Причина эта состоит в том, что секс является гармоникой эстетики и гармоникой боли, он является их пересечением. С одной стороны… при движении сверху вниз он является одной из более низких гармоник эстетики, а при движении снизу вверх он является гармоникой страдания, и сумма этих гармоник приводит к появлению необычного ощущения. Люди привыкают к нему как к наркотику.
Итак, я показал вам, как проходить эти шаблоны. Стоит сделать одно предостережение: не нужно очень уж настаивать на том, чтобы преклир проходил инцидент, если этот инцидент становится слишком клейким. Если инцидент становится клейким, а вы все-таки настаиваете на том, чтобы преклир проходил его, вы продолжаете настаивать и настаивать на прохождении этого инцидента, а тот становится все более клейким, более клейким, более клейким… Идя по этой дорожке, можно дойти до психоза. И по-моему, это… Если не считать ситуации, когда вы просто энтурбулируете его и резко опускаете по эмоциональным кривым… Это, по-моему, самый лучший из известных мне способов сделать кого-то психотиком. Это не так-то просто сделать; пришлось бы очень тщательно потрудиться, задействовать еще кое-какие факторы, но вероятно, вы могли бы взять кого-то, кто стоит на грани психоза или является настоящим психотиком, и, вероятно, могли бы сделать его психотиком в еще большей степени… просто дольше необходимого проходя с ним мотиватор, не проходя оверт, или же проходя только оверт, не проходя мотиватор.
Если инцидент начинает становиться клейким, если единицы внимания, которые он находит на себе и в себе, становятся очень клейкими, — в таком случае проходите оверт. Найдите его где-то там, найдите где-то здесь вовне подобный шаблон и побудите преклира проходить это в течение некоторого времени. И внезапно вы обнаружите, что тот инцидент перестал быть клейким. Теперь преклиру очень легко его проходить. Он впархивает в него… о, раз-два! как Сид Цезарь на телеэкране. Он движется прямо через него, сокрушая все на своем пути. Но вдруг инцидент застревает
– бзм! – и становится клейким. Ну что же, не начинайте настаивать на прохождении этого инцидента просто ради того, чтобы показать ему, кто здесь хозяин… вы здесь хозяин. Дайте ему пройти мотиватор. Другими словами, проходите шаблон единиц внимания.
И вы не всегда сможете различить с первого взгляда… иногда даже не сможете хотя бы приблизительно различить, где оверт, а где мотиватор. Иногда преклир просто проходит, скажем, единицы внимания в этом инциденте — просто единицы внимания. Он не может понять, что это такое, он не знает, что это такое, это не имеет для него смысла, это просто ужасная каша. И это совершенно нереально, и он прослеживает это рассеивание, прослеживает этот ридж, прослеживает эту энтурбуляцию и прослеживает этот поток, и он просто продолжает это делать, соматики становятся довольно тяжелыми и так далее. Но вдруг он уже не может это проходить. Что ж, пусть он проходит инцидент противоположного типа. И иногда вы будете обнаруживать, что в то время, как вы наивно полагали, будто проходите оверт, вы на самом деле проходили мотиватор. Суть в том, что вы не знаете, что это такое, и преклир тоже не знает. Но то, что вам надо проходить, — это «другой» инцидент.
Так что не слишком напрягайте свой мозг, пытаясь понять, проходит ли он то, что случилось с ним самим, или то, что он сделал кому-то другому. В конце концов у него все получится.
Вам следует быть особенно осторожными с этим, когда вы проходите с преклиром апатию. Вы понимаете, апатию проходить нелегко. Иногда апатию проходить так же трудно, как скоблить толстую деревянную доску; и вы испытываете при этом примерно такие же ощущения. Скажем, преклир проходит через это… и внезапно вот он, стоит перед секвойей в шесть обхватов толщиной с одним лишь лобзиком в руках. Так вот, причина того, что лобзик — его единственное орудие, заключается в том, что он стоит не с той стороны. Другими словами, вы проходите оверт, и преклир кромсает его лобзиком изо всех сил, но не очень-то продвигается. В таком случае то, что вам следует проходить, — это мотиватор, то есть что-то другое; другое действие, обратную сторону.
Если возникает такое впечатление, что состояние преклира становится очень серьезным, когда вы проходите такие вещи, то вы, вероятно, имеете дело с кейсом, у которого ужасный DED… очень, очень ужасный DED, по заслугам ему причитается ого-го сколько всего. Вам будет полезно взять Е-метр и расчистить эту жизнь; потратить пару часов и расчистить эту жизнь.
По всей видимости, вы сталкиваетесь с одним из основных правил, и заключается оно в том, что обычно преклир в состоянии назвать вам только два из трех способов поведения энергии. Он назовет вам те два, которые у него не проявляются. И не назовет тот один, который у него проявляется. Это то, что вам следует знать; по всей вероятности, это происходит неизменно. Третий способ, который у него проявляется, — это и есть то, что с ним не в порядке, а если бы он знал, что это такое, то с этим все было бы в порядке. Все очень просто. Так что если преклир рассказывает вам все по поводу потока и рассеивания, у него проявляется ридж — энтурбуляция. Если он рассказывает вам все по поводу энтурбуляции и потока, то у него имеется рассеивание.
Это очень широко распространено. Я не говорю, что это всегда так… Но если у преклира проявляется поток, то он не будет говорить вам о двух других способах.
Далее, вы понимаете, что имеется особый случай энтурбуляции — кажущаяся неподвижность. Я уже описывал ее и подробно рассказывал об этом, но вы должны знать, что это особый случай энтурбуляции. Это энтурбуляция, которая компенсирует сама себя. Нечувствительность к боли, неподвижность и все остальное — она вызывает все эти вещи.
Апатия, в действительности, является неподвижной энтурбуляцией; это энтурбуляция, которая компенсирует саму себя и в результате кажется неподвижной. Человек, который приходит к вам и творит: «Ну, мне приходится создавать даб-ин риджей и потоков; мне приходится делать то, се, пятое и десятое»… В действительности он, скорее всего, находится прямо посредине неподвижности — отсутствия движения.
И как вы можете просить его проходить единицы внимания, которые куда-то движутся, в то время как вот он здесь сидит, и каждая из его единиц внимания находится в полной неподвижности? Конечно же, он не обнаружит никаких единиц внимания. Да! Очевидно. Там ничего нет.
Как вам начать проходить неподвижность? Ну что же, вы начинаете с того, что проходите неподвижность. Нет ничего проще. Но если вы работаете с кейсом неподвижности, во всех конечностях его тела обычно отсутствует движение. Конечности, выступающие части… уши, нос, пальцы рук, пальцы ног, а может быть, целые части конечностей… во всех них движение будет отсутствовать. Вы находите какую-нибудь область, в которой преклир ничего не чувствует, и просите его почувствовать ее, — и он почувствует ее, но при этом там не будет никакого движения. А когда он «включает» ее, он начинает получать движение, и обычно это проявляется в виде ощущения жара.
Если вы когда-нибудь хотели проверить, проходим ли мы настоящий энергетический поток, то способ проверки таков: когда вы начинаете проходить достаточно значимые единицы внимания, вы получаете жар.
Это жар, который можно измерить с помощью термометра. Вы начинаете проходить область энтурбуляции, область серьезного конфликта, или вы просто начинаете проходить энтурбуляцию, — и как правило, вы получаете жар. Иногда жар становится очень сильным. Человек чувствует себя так, как будто он горит, как будто в нем полыхает пламя. У него поднимается температура и так далее.
Это и есть то, что называют высокой температурой. И я могу сказать вам откровенно, что именно это и вызывает высокую температуру при различных заболеваниях. Дело не в том, что тело создает то-то и то-то; в действительности тело движется через различные факсимиле, и оно натыкается на эти горячие факсимиле. Обмен веществ в теле изменяется. А из-за этого изменяются факсимиле, которые у него есть. И если они изменяются не в том направлении, то человек «заболевает» — в кавычках. Тело мокапит вирус того или иного рода.
Да, такие существа, как бактерии, существуют, не беспокойтесь. Бактерии существуют. Они тоже пытаются выживать. Они вызывают, я бы сказал, примерно одну миллионную часть всех заболеваний в мире.
Так вот, вам не обязательно открывать каждый кейс, с которым вы сталкиваетесь, с помощью прохождения единиц внимания. Существует много, много способов открыть кейс. Вы можете открыть кейс с помощью прохождения концептов; вы можете открыть кейс с помощью метода, известного под названием «прохождение намерения»… Это то же самое, что и прохождение концептов. Вы спрашиваете: «Что является вашим намерением в жизни?» Человек никогда раньше об этом не задумывался. Серьезный вопрос. «Что является моим намерением в жизни?»
Вы спрашиваете:
И у него появится ужасное чувство, и он начнет двигать факсимиле. Он начнет пропускать факсимиле через жернова. Это все, чего вы стремитесь добиться!
Если вы можете представить себе преклира как МЭСТ-объект, который удерживается тэта-телом. которое, в свою очередь, считает себя МЭСТ и по той или иной причине не хочет быть тэта-телом… Вот ваш преклир: если вы можете представить себе, что этого преклира со всех сторон плотно обжимают круги, плоскости, всевозможные геометрические фигуры, трехмерные и плоские… факсимиле… В действительности преклир сидит в бочонке, набитом древесной стружкой, и эта стружка упакована очень плотно и давит на него со всех сторон. И все, что вы пытаетесь сделать, — это сжечь стружку, не поднося к ней спички, поскольку это было бы вредным для преклира.
При проведении электрошока пытаются просто избавиться от этой стружки — тупо, бестолково, не понимая даже, что это стружка, — избавиться от нее, сжигая ее. К сожалению, при этом сгорает и пациент.
Давайте действительно посмотрим… Допустим, вот этот парень, и у него есть вот этот диапазон факсимиле, и он постоянно это драматизирует. Другими словами, допустим, что вот эта область его тела очень прочно удерживается в ридже. Появляется кто-то и проводит ему электрошок. В результате этот диапазон сдвигается на пару миллиметров… в действительности он сдвигается на пару миллиметров… и парень остается душевно здоровым три дня, а потом факсимиле возвращается обратно и обустраивается на том же месте… оно сидит прямо здесь… и он такой же сумасшедший, каким он всегда и был. Но, конечно, его могут понизить по шкале тонов, и иногда в каком-нибудь из этих диапазонов оказывается один из низких уровней апатии, и этого пациента могут отправить на низкий уровень апатии, и в результате он оказывается относительно неподвижным и никого не беспокоит. Так что он может драматизировать перед самим собой. Он начинает истощать себя, пытаясь уморить голодом, и делает прочие подобные вещи; но он не беспокоит людей — что, с их точки зрения, просто замечательно.
Итак, если вы можете представить себе, что у преклира есть то и это, и все это каким-то образом собрано в кучу, — так что же вы пытаетесь сделать? Вы просто пытаетесь добиться, чтобы по крайней мере одно из этих факсимиле начало двигаться, и вхождение в кейс должно быть именно таким. Не имеет значения, используете ли вы при этом символы, ориентируетесь ли вы на броски стрелки, спрашиваете ли вы преклира, о чем он думает, проводите ли вы ему «Прямой провод», работает ли он сам по «Настольной книге для преклиров», проходите ли вы сочувствие, концепты, намерения… все это не имеет значения, при условии что вы можете добиться, чтобы он проходил что-то.
Способ войти в кейс психотика по-прежнему состоит в том, чтобы побудить его вспомнить что-то, что для него реально; это и останется способом войти в кейс психотика на протяжении еще долгого времени. В ту секунду, когда вы добиваетесь, чтобы он вспомнил что-то действительно реальное для него, вы тем самым добиваетесь, чтобы он сдвинул факсимиле — пусть даже он сдвинул его совсем чуть-чуть. Так что вхождение в кейс заключается именно в этом. Не имеет значения, что вы делаете, чтобы привести факсимиле в движение. Открывать кейсы очень легко… открывать кейсы очень легко; иногда бывает сложнее их закрывать.