В саентологическом обучении мы используем систему под названием «проверки напарников». Каждому студенту назначается напарник, с которым он работает. Студент изучает материал, который ему задали, и иногда, в трудных местах, напарник его тренирует. Когда студент изучит материал, напарник проводит с ним проверку. При получении незачета он переучивает материал и, подготовившись, проходит новую проверку. Когда напарник ставит зачет, он подписывает этот пункт в контрольном листе, подтверждая, что студент усвоил данный материал. В конце установленного срока подписанный контрольный лист сдается супервайзеру курса.
Прежние формы образования страдают одной вредной привычкой. Эта привычка складывается за все годы официального школьного обучения, в котором эта ошибка составляет целый образ жизни.
Преподаватель считает, что, раз студент знает слова, то он может исполнить песню.
Знания каких-либо фактов никогда не приносили ученику никакой пользы. От студента ожидается только способность применять эти факты.
Так легко конфронтировать мысль и так трудно конфронтировать действие, что часто преподаватель любезно позволяет студенту декламировать слова и идеи, которые ничего не значат для студента.
ВСЕ ПРОВЕРКИ ПО ТЕОРИИ ДОЛЖНЫ ПРИНИМАТЬ ВО ВНИМАНИЕПОНИМАНИЕ СТУДЕНТА.
Если этого не делается, они бесполезны, и, в конце концов, расстроят студента.
Все трудности на курсе происходят исключительно от непонимания студентами слов или данных.
Конечно, все это можно исправить с помощью одитинга, но зачем же без конца одитировать, когда можно предотвратить это заранее хорошей проверкой теории.
Здесь есть два проявления.
Когда студент пропускает неясное слово, то раздел, следующий сразу за этим словом, из его памяти исчезает. Такой “пробел” можно всегда отследить назад, к непонятому слову, стоящему как раз перед «пробелом», прояснить его и обнаружить чудесную вещь: то, что только что отсутствовало, вдруг появилось в тексте. Это просто волшебство.
Второе проявление имеет место, когда студент пропустил множество не понятых слов. Изучаемый предмет не нравится ему все больше и больше. Это сопровождается различными умственными и физическими состояниями и разными жалобами, придирками и “посмотрите-что-вы-со-мной-сделали”. Так находятся оправдания для того, чтобы уйти, бросить изучаемый предмет.
Однако система образования, на самом деле относящаяся негативно к таким уходам, вынуждает студента действительно отстраниться от предмета изучения (что бы он ни изучал) и установить вместо себя некий контур, способный получать и выдавать предложения и фразы.
И теперь перед нами “способный студент, который почему-то никогда не применяет то, что изучил”.
Особое проявление — студент, который может заучивать некоторое количество слов и выдавать их обратно, и все же никак при этом не участвовать в действии. Такой студент получает 5+ на экзамене, но почему-то никогда не пользуется своими знаниями.
Здесь ключевая вещь - демонстрация. Как только вы попросите такого студента продемонстрировать правило или теорию на руках или на мелких предметах, разложенных по парте, все его речистость разобьется вдребезги.
Причина здесь состоит в том, что, запоминая слова или идеи, студент может все же сохранить такое отношение, что “все это никак его не касается”. Это всецело действие контуров. Как только вы просите продемонстрировать данное слово, идею или принцип, студенту приходится этого коснуться. И он терпит поражение.
Совершенно тупой студент просто застрял в не воспринятом “пробеле” после какого-то непонятого слова.
“Блестящий” студент, который, тем не менее, не способен применять знания, вообще не присутствует. Он давным-давно перестал конфронтировать суть предмета.
Средство исправления любого из этих состояний: “блестящего непонимания” и “тупости” - является нахождение пропущенного слова.
Однако, этих состояний можно избежать, не позволяя студенту двигаться дальше, если он пропустил слово, не усвоив его значения. И это - обязанность напарника.
Тренировка по теории означает, что студент должен дать определения всех слов, назвать все правила, продемонстрировать описанное в тексте на руках или на предметах, а также может включать в себя процессинг саентологических определений
Обычным действием супервайзера курса будет назначение каждому студенту, у которого возникли проблемы, “замедленность” или “речистость”, напарника с похожими трудностями, чтобы они по очереди проводили друг другу тренировки по теории.
Проведя тренировку по назначенному тексту, каждый студент проводит своему напарнику проверку. Проверка включает в себя проверку вразбивку, несколько правил и определений и какую-либо их демонстрацию.
- Поведение проверки назначенного текста посредством наблюдения [демонстрации], если при этом возможно было бы цитирование или перефразирование, оказывается полностью бессмысленным. Это не гарантирует того, что студент усвоил эти знания и может применять их, и даже не гарантирует того, что он вообще присутствует. От такого экзамена нет никакой пользы ни для “блестящего”, ни для “тупого” студента (которые оба страдают одним и тем же недугом).
Так что проведение экзамена посредством проверки, “знает” ли человек текст и может ли он цитировать или перефразировать его - это совершенно неправильный способ, и этого делать не следует.
Правильная проверка проводится так: экзаменуемый должен ответить:
(а) Значения слов (дать определения употребленных в тексте слов своими словами и продемонстрировать их использование в предложениях собственного сочинения), и
(б) Демонстрацию того, как эти знания применяются.
Напарник может спросить значения слов. И он может попросить привести примеры действий или применения.
“О чем говорится в первом абзаце?” - тупее вопроса не придумаешь. “Какие правила даны о _____?” - вопрос, который я никогда не потрудился бы задать. Ни один из них не дает напарнику представления о том, кто перед ним сидит - не способный применять «отличник» или «тупица». Такие вопросы приводят только к ворчанию
Я бы прошелся по первому абзацу какого-либо материала, по которому я провожу проверку, и отыскал бы несколько необычных слов. Я бы попросил студента дать определение каждому из них и продемонстрировать его использование в сочиненных им предложениях, и поставил бы незачет при первом же “Ну… э… сейчас скажу…”, и это было бы концом данной проверки. Я выбирал бы не только саентологические слова. Я взял бы такие не слишком общеупотребительные слова как “благо”, “намеренный”, “причисленный”, наряду с “инграмма”.
Студенты, у которых я лично принимал бы экзамены, приобретали бы немного загнанный вид и начинали носить с собой повсюду словари - НО ОНИ НЕ НАЧАЛИ БЫ ВОРЧАТЬ, БОЛЕТЬ ИЛИ СРЫВАТЬСЯ С КУРСА. И ОНИ ПОЛЬЗОВАЛИСЬ БЫ ПОЛУЧЕННЫМИ ЗНАНИЯМИ.
Но прежде, чем я стал бы экзаменовать, я бы убедился, что мне самому известны значения этих слов.
Имея дело с технологией и необходимостью давать вещам имена, мы должны быть особенно бдительными.
Прежде чем проклинать наши термины, подумайте о том, что недостаток слов для описания явлений может быть в два раза вреднее для понимания, чем использование терминов, которые можно понять хотя бы в конечном итоге.
На самом деле у нас ужасно хорошо идут дела, значительно лучше, чем в какой-либо другой науке или предмете. Нам не хватает словаря, но мы можем исправить это.
Итак, продолжим рассказ о том, как нужно проводить экзамен. Как только студент разобрался со словами - я бы потребовал песню. Как сложить эти слова в мелодию?
Я бы сказал: «Хорошо, что вам дает этот бюллетень?» Вопросы типа: «Вот это правило о том, что преклиру нельзя сосать леденцы во время сессии одитинга, для чего оно нужно?» И если студент не может представить себе, для чего, я бы вернулся к словам прямо перед этим правилом и нашел бы там то слово, которого он не усвоил.
Я бы спросил: «Каковы команды 8-У?» И когда студент назвал бы их, я все-таки потрудился бы убедиться, что студент понимает, почему там именно такие команды. После того, как он назвал бы мне их, я бы спросил: «Почему это так?» Или: «Что вы можете сделать с помощью этого?» Он мог бы сказать: «Одитировать пк». «Хорошо, но почему этими командами?»
Однако если бы студент еще не дошел до того уровня в обучении, на котором знание того, почему он использует эти команды, является частью изученного им материала, я не стал бы задавать этих вопросов. Потому что все данные о том, что нельзя экзаменовать человека выше его уровня, очень строго распространяются на проверки по теории, как и на практическое и общее инструктирование.
Возможно, на своем столе я бы держал кучку скрепок и резинок и использовал бы их для того, чтобы студенты показывали мне, что они знают слова и положения.
Теория часто говорит: «Ладно, они лучше это усвоят на Практике». О нет, не усвоят. Когда ваша секция Теории уверена в этом, Практика не может работать вообще.
На Практике проходят простые движения. Теория освещает вопрос, почему их надо проходить.
Не думаю, что мне нужно до бесконечности разжевывать вам это.
Вы поняли.
В Теории словари должны быть доступны студентам и использоваться ими в том числе при проведении проверок напарников (желательно иметь словари одного издания, т. к. они не всегда согласуются друг с другом).
Напарник, поправляя студента, не имеет права давать определения слов русского языка из головы, так как это приводит к лишним спорам. Откройте словарь и проясните слово
Саентологический словарь будет доступен через несколько месяцев, считая с даты этого бюллетеня, в настоящее время он спешно готовится к публикации.