Сейчас вы прослушали этот курс осуществления переводов, и эти парни уже обрадовались. Их радость вызвало то, что они вовсе не прочитали инструктивное письмо, которое посвящено тому, с чем им следовало бы иметь дело. Таким образом, они не могли бы делать это, потому что они не делали этого раньше, и так далее. На самом деле, то, что происходит - это ситуация не производства и именно туда вы и идете. Люди всегда пытаются найти какой-то странный путь, и они сразу вовлекаются в разновидность обязательства сторонней проверки. Рассматривая эту стороннюю проверку, я обнаружил, что они не осуществляют первоначальный проект.
Итак, один переводчик записывает ленту, которая затем передается другому переводчику. Он ее проверяет, находит, что она записана неправильно, и передает ее назад первому переводчику, который считает поправки своего партнера неправильными, и, в результате вы не получаете никакой продукции. Ну что же, я рассмотрел это и выяснил, почему. Причина состоит в том, что это недосмотр в составлении словаря.
Каждая из этих лент должна была бы иметь напечатанный словарь. Это все-таки не понято и поэтому я просто хочу убедиться в том, что вы поправите положение.
Это должен быть ксерокопированный или напечатанный словарь.
Это и есть ключевое звено, которое придает законченность лентам: словарь.
Слова включаются по-английски, но они определяются на другом языке, и там нет никаких идиом, на которые натыкаешься.
Второе, на что я натолкнулся, - возникли кое-какие вопросы, даже из миссии переводов, которые предполагают фантастический словарь.
Видите ли, это очень короткий словарь. Очень краткий. Если вы захотели бы составить полный словарь для каждого слова или фразы, которые мы используем, то я не думаю, что вы поднялись бы выше уровня в 476 слов. Это небольшой словарный запас. Если вы сохраняете технические термины английскими, то у вас не возникнет трудностей в их переводе на другой язык, потому что это невозможно. НЕТ эквивалентного слова в другом языке, потому что НЕТ эквивалентного слова в английском.
Если вы просто признаете то, что определяет технический термин, то вы чего-то добились. Такого слова нет в английском языке. Это учитывается в книге "Дианетика: современная наука душевного здоровья". В ней есть короткий раздел, который говорит о терминах. И одним из способов осуществлять это - в английском языке - преобразовывать глагол в существительное. Тогда вы не имеете слова в языке, но также вам не встречается и некий сопровождающий френолог, который говорит "Да, мы знаем, что представляет собой ИД", а потом мы неправильно переводим всю ситуацию.
Итак, если вы переходите на французский и пытаетесь найти какое-то слово, которое означало бы нарушение ARC, то вы не найдете такого. Но кто-то собирается попытаться найти такое во французском языке. Я задам вам головоломку! В русском языке нет эквивалента слову "survival". Во всем языке нет эквивалента слову "выживание". Это утверждение лежит на совести русских ученых в Оксфорде. Мы пытались сделать перевод, несмотря на это.
Видите ли, мы стоим на твердой почве. За всем этим имеется как бы музыкальный фон. Это не просто что-то такое, что было придумано экспромтом. Слова не существуют в английском языке, так почему бы им не существовать в русском? Но в русском даже отсутствуют некоторые из слов, которые вы имеете в английском языке. Вы видите?
Если вы попробуете перевести это на африкаанс, то вы не найдете в этом языке того словарного богатства, которое вы имеете в английском.
Здесь имеется термин - схобсон-джобсонить что-нибудь. Имеется какое-то индийское слово и оно звучит наподобие "хобсон-джобсон", так что английские солдаты, вернувшиеся оттуда, называли это слово "хобсон-джобсон". Вы знаете, оно похоже на "хукаджулоло" или что-то в этом роде.
Так что для них оно звучало как "хобсон-джобсон" и превратилось в технический термин в области перевода. То есть схобсон-джобсонить что-нибудь. Вы можете заставить звучать что-либо похоже на это силлабически.
Итак, фактически то, что вы делаете, - хобсон-джобсоните это.
Я нисколько не сомневаюсь в том, что парень, который говорит по-французски "нарушение ARC", сбирается отчетливо сказать "нарушение ARC". Он, несомненно, собирается сказать что-то очень французское, но это что-то все же собирается быть "нарушением ARC".
Слова, с которыми вы сталкиваетесь при переводе, не являются такими громоздкими. Полное испытание слова, которое вы переводите: Его эквивалента нет в другом языке, оно становится техническим термином, и вы просто оставляете его английским. Это - самый легкий способ делать это. Но тогда определение должно обязательно переводиться на другой язык.
Это тот словарный запас, который вы должны установить. Иначе ваш переводчик будет сидеть, используя слова, значения которых в этом языке он не знает, и неожиданно ощущая преткновения и испытывая массу скверных чувств.
Вы должны пройтись по материалу и просто выбрать те слова, для которых не имеется эквивалента. Переводчик может это сделать. Он смотрит на эту чертовщину и говорит "Да, на суахили нет эквивалента слову "инграмма" и таким эквивалентом немедленно становится "инграмма". Мы не будем беспокоиться, если это будет "энгриим". Мы не будем беспокоиться от того, в какой мере он хобсонизирует-джобсонизирует эту вещь. Но тогда он должен следовать определению "инграммы" в этом языке.
Итак, ваш словарь для французского языка содержит слово "инграмма", но там, во французском, оно говорит вам, что собой представляет инграмма - которая представляет собой момент боли и бессознательности и так далее - но это все по-французски. "Боль"- по-французски. "Бессознательность"- по-французски.
Это дает тому студенту, который слушает ленту, небольшой словарь. И он может оглянуться назад и выяснить, что означает "онгриим".
Имеются два пробела в этом проекте, которые завязывают его узлом. Первый заключается в том, что отсутствует технический эксперт.
Следует иметь административного эксперта и технического эксперта. Имея в виду, что все эти переводчики говорят по-английски, технический и административный эксперты не должны быть в состоянии говорить ни на каком-либо языке, кроме их родного. Но они должны быть способны найти определение.
Прежде, чем один из этих переводчиков начнет переводить раздел от А до Иззард, он обязан просмотреть свои материалы и найти те слова, для которых нет эквивалента. Все, что он должен сделать, это записать эти слова, которые остаются английскими. Затем технический эксперт может точно сказать ему, что означает то или иное слово или где найти значение конкретного слова, которое затем может быть переведено на иностранный язык, и все это - словарь.
Этот словарь создается и притом наилучшим образом на карточках, потому что когда бы вы ни пытались создавать словарь на листе бумаги, вы не сможете рассортировать их в алфавитном порядке. Поэтому вы вынуждены иметь дело с карточками. Этот словарь выглядел бы следующим образом:
В нем было бы слово "инграмма", а затем, скажем, по-французски, было бы: "момент боли и бессознательности" и так далее.
Теперь, когда вы составили словарь, переводчик уже отметил те слова, которые он собирается использовать, и теперь он будет знать, о чем он говорит. Иначе он не будет знать, о чем он говорит, он будет впадать в путаницу, ощущать пустоту и будет не в состоянии переводить. Это совсем не то, что бывает, когда его предложения должны идти в обратном порядке или что-либо подобное.
Переводя на немецкий язык, вы всегда должны переводить с конца абзаца назад, к началу абзаца. Я имею в виду, что немецкий язык великолепен: если он может быть перевернут задом наперед, то они это делают по-немецки. Они при этом великолепны.
"Должно быть накидано корове через забор немного сена".
Типичный немецкий.
Теперь у меня нет возражений по отношению к тем лицам, которые записывают это в грубой форме на их стартстопные диктофоны. Я не имею против этого каких бы то ни было возражений. Вот для этого и предназначены эти маленькие диктофоны. Вот где они и работают со словарями. Эти лица могут перелистать с помощью большого пальца все карточки в алфавитном порядке и все прочее; эти лица могут устроить перерыв и узнать значение чего-либо так, чтобы не остаться с кучей неправильно понятых слов. А потом внезапно обнаружить, что все это не так хорошо и затем вернуться и стереть запись и сделать ее снова. Они выбрали скорость 17/16 и это, вероятно, скорость, с которой им следовало бы проигрывать эти ленты. Даже не 1 7/8.
Теперь, разумеется, человек может надеть наушники, пойти в кабинку для записи и прослушать эту запись. Он может управлять своим маленьким диктофоном при помощи ножного или ручного выключателя, пока он не даст отдачу в свой собственный громкоговоритель. Он может пускать и останавливать этот диктофон и эти щелчки не будут записываться на его главную ленту. Это легко сделать, если у вас направленный микрофон.
Он может сидеть там с надетыми наушниками и наблюдать тембр своего голоса и так далее, пока он не пройдет через это. Он закончит на другом конце линии с совершенно разборчивой лентой. НЕ имеется сторонней проверки. Вы видите, они на шаг отклонились от последовательности, потому что после того, как он сделал ленту, кто-то принял решение о том, что смысл заключается в чем-то ином. Итак, конечно, они не производят ничего! Они получили перемену последовательности, которая, кстати, является простейшим выходом. Два ключевых выхода - это изменение последовательности - измененная последовательность - и пропущенные данные. Измененная последовательность идет впереди пропущенных данных.
Итак, человек действительно кидает корове через забор немного сена с большим весельем.
Развязка всего этого состоит в том, что эти переводчики могут сделать хорошую работу, но когда дело доходит до дискуссии о том, что им следовало бы говорить, ну, если вы просто примете это как перевод из Серии Данных: "Измененная последовательность", что совершенно переводимо на французский, на немецкий, на все что угодно еще - так вы не замените "измененную последовательность" и сохраните ее по-английски. "Пропущенные данные", что конечно, переводимо.
Это тоже просто те вещи, у которых нет эквивалента.
И их имеется масса, относительно говоря, потому что вы в основном имеете дело с совершенно новым взглядом или с чем-то подобным. Никто никогда не видел. Конечно, для этого нет словарного запаса, потому что никто никогда его не видел.
Вы видите, почему это приводит к трудностям в переводе.
Возьмите Фрейда с его ИД и его уги. Ну посмотрите, и вы сразу увидите, что он все же должен был изобретать некоторые слова - греческие и другие. Единственная трудность состоит в том, что они не там, где нужно.
Но все, что есть в дианетике и саентологии, может быть представлено как находящееся именно там. Удержание может быть с полной определенностью представлено как находящееся там.
Ворчание, ворчание, ворчание, ворчание, ворчание, ворчание, ворчание. Сдвинь это с мертвой точки, не ворчи. Должно было быть там. Оно теперь должно пройти. Вы видите, это фактически свой собственный язык.
Прекрасно, имеется ли эквивалент слова "удержание"? Имеется ли какой-либо эквивалент в скандинавских языках или нет? Вы только что определили это. Вот почему вы совещались с переводчиком со словарем.
Да, хорошо, он удержал. Но заметьте, "he withheld" - это глагол, надвинутый на существительное. Вы можете делать это в этом языке так же легко, как вы можете делать это в английском языке.
"A withheld" вместо "withheld" как глагола.
Вот почему должна состояться в некотором роде конференция: существует ли этот язык?
Итак, обычно. Существует ли он обычно?
Множество этих языков имеют философский словарный запас наподобие немецкого. Немецкий - это дичайший язык в мире.
Я знаю, почему они начали писать о философии по-немецки: потому что очень легко составлять немецкие слова, чтобы образовывать философские термины. Вcё, что надо делать - это продолжать сложение. У вас есть приставки, суффиксы, корни и т.д. и вы можете получить слово длиной в абзац, прежде, чем вы продеретесь через это. По этой же причине язык адаптирует себя для научной деятельности. Им фактически не нужно изобретать новых слов, потому что они могут их строить как цепочку из игрушечных вагонов.
Итак, при немецком переводе вы можете спросить "Можете ли вы сформировать это слово?"
Вы можете быть в состоянии это сделать и совершенно приемлемым будет слово "Момент-боли-и-бессознательности".
Таковы критерии, которые следует учитывать.
Направления, по которым это делается, должны реализовываться больше, чем что-либо еще. И после того, как человек их сформировал, он их сформировал.
Есть и другая вещь, которую они делают неправильно. Я не думаю, что начало и конец чего-нибудь отмечаются по счетчику длины ленты. Я не думаю, что они замечают, когда они начинают и останавливаются. Вы по существу проведете время ужасно, пытаясь это угадать.
Вот, ваша последовательность событий или последовательность записей - это нечто такое, что кто-то еще должен быть в состоянии прослушать с этой магнитофонной записи. Вы должны подумать о слушателе. Он должен иметь возможность не только проиграть эту ленту, но и иметь возможность найти что-то на этой ленте снова.
На кусочке ленты имеются индикаторы отсчета, которые будут находить то, что нужно. В магнитофоне имеется счетчик, показания которого постепенно нарастают по мере записи. Некоторые из магнитофонов имеют хорошие счетчики, некоторые - плохие, но у них есть какая-то индикация. Я не знаю, все ли счетчики одинаковы, или все ли они показывают дюймы, футы или что они показывают.
Эти ленты также должны быть разделены на части и оригинальный способ, которому я привержен, состоит в том, чтобы собрать много маленьких катушек с лентой, и, конечно, это позволило бы копировщику избавиться от пачки больших катушек, разделить их и перемотать их на маленькие катушки.
Другими словами, вы получили бы что-то, похожее на маленькую этажерку, и это что-то было бы книгой. Таким образом, там должна быть глава 1, глава 2 и глава 3. Или часть 1, часть 2 и часть 3.
Вопросу о том, как разрезать ленту, следует уделить некоторое внимание. Нужно, чтобы была какая-то пауза или что-то вроде этого между бюллетенями или между главами.
Любой должен знать, как заткнуться на несколько секунд, чтобы сделать паузу. Иначе вы не сможете ничего разрезать.
При этом нужны также какие-то маркеры. Как он что-то перевел, он, конечно, должен это записать. Это было бы частью его счетчика.
Далее, все это позволяет осуществлять производственное копирование лент. Можно взять огромную исходную катушку с 2400 футами на ней и начать делание маленьких катушек. Придется взять исходную катушку с односторонней записью. (Оригиналы все односторонние. Я никогда не был двухсторонним).
Но одна вещь, которую переводчик просто обязан делать, это вставлять достаточные паузы в промежутках, так, чтобы по ним можно было бы резать. Если они слишком коротки и сливаются, тогда вы никогда не сможете их разрезать.
Переводчик должен знать кое-что о неправильно понимаемых словах, а также о том, что он может забросить многословие настолько далеко, насколько он касается определения слова без его словаря, когда он пользуется этим словом первые 2 или 3 раза в любой последовательности. Он может всегда, говоря как бы в скобках, записать определение на ленту. В первый раз, когда он пользуется этим и записывает определение на ленту: "Онгриим" (Дас из вуз орф вуф вафф арффин орф варф вуфф вафф). Вы понимаете?
Самая легкая книга для перевода, как вы найдете, это Саентология: Основы мышления. Когда я начал ее писать, почему-то я имел в виду книгу, пригодную для перевода. В ней приводились в скобках заменяющие значения для почти каждого слова, которое могло бы быть неправильно понято в книге. Итак, в ней говорится "белый дом" (большое сооружение, окрашенное в белый цвет, большое здание…)". Другими словами, определение дается в скобках.
Если переводчик немного сомневается в том, будет или не будет понятно это большое слово по-французски французу, совсем в дополнение к техническому термину, то почему ему следует учиться понижать свой голос для произнесения того, что в скобках. Он должен уметь произносить в скобках. Обычно вы сбавляете полтона.
Возьмите слово "ужасный". Он использует слово: "Ужасные (большие, громкие, волнующие) аплодисменты …"
Он должен влиять на общение. Те самые произведенные ленты - это средство общения и они влияют на общение. Он делает все, что угодно, для того, чтобы общение было общением.
Техническое слово - это нечто, для чего нет эквивалента в иностранном языке. Не пытайтесь вставить его в иностранный язык - изобрести новое слово на иностранном языке, просто используйте английское слово, которое уже изобретено, и вставьте его в иностранный язык. Дайте им новое слово. Вы в любом случае даете им новое слово.
Вы узнаете, что таких слов немного. Например: "Перевод учебных материалов по Дианетике и Саентологии делается недорого и эффективно путем использования прицельного мгновенного перевода бюллетеней, инструктивных писем и лент с записью на ленту. Единственными двумя словами в этом предложении являются "Дианетика" и "Саентология". Все другие слова доступны для перевода.
Миссия переводов написала на проекте: "Оригинал ленты сделан…" Что такое оригинал ленты? " Это не та лента, которая сделана определенным лицом. Оригинал ленты - это та лента, с которой делаются производственные копии. Но переводчик назвал бы свой перевод грубым черновиком. Теперь с этой грубой ленты они делают свой оригинал.
Я просто проясняю язык и опять это было определение технического термина. Что такое технический термин? Это - что-то такое, что имеет специализированное значение в одном предмете, что не имеет какого бы то ни было другого более широкого значения, но может появиться в другом предмете, означая что-то еще.
Возьмите слово "электрон". Что ж, это специфическое техническое слово, специфическое для науки физики, которому маловероятно появиться в каком-то другом языке, но которое могло бы сейчас быть в другом языке или в другом предмете.
Я не думаю, что слово "электрон" появится в любом другом предмете. Это технический термин.
Имеются два аспекта, которым вам следовало бы уделить внимание. Один из них: Понятен ли этот технический термин людям, даже если они имеют для него эквивалент? Мы сталкиваемся с этим в английском языке: вы говорите "электрон" или "электрическая схема"
8 или еще что-нибудь некоторым из наших людей и они приобретают отсутствующее выражение. Для них это слишком по-английски.
Упрощайте - но никогда не упрощайте путем изменения слова. Если имеется эквивалент слову "электрон" на суахили, вы используйте его. И если вы не думаете, что суахильцы знают, что представляет это слово в их собственном языке, поскольку они недостаточно грамотны, то вы приведите расшифровку в скобках. Это - то самое действие в дополнение к техническому термину и это то, что фактически сделано в книге Саентология: основы мышления. В ней это делается как для технических терминов, так и для языка, который слишком сложен.
Я фактически пишу с ограничениями поскольку это касается языка. Я имею в виду то, что я знаю в 10 раз больше английского, чем я использую при написании технических текстов. Одна из старых забавных историй об этом: в минувшую языковую эпоху просто для того, чтобы наполнить добром людей на раннем западе, было обыкновение употреблять какое-нибудь фантастическое слово, абсолютно неправильно произносимое и искаженное для выразительности. Наподобие слова "horrendous". Человек говорит короткими односложными словами и совсем внезапно он разражается словом "horrendous" или в этом сорте. Это один из приемов дешевого писателя: для того, чтобы неожиданно произвести впечатление на его аудиторию, он бросает ей головоломку, вы знаете, наподобие слова "тинтинабулэйшен"
Итак, мы не должны этого делать, потому что я на самом деле очень, очень тщательно стремлюсь использовать настолько простой английский, как если бы остановилось уличное движение. Таким образом, если в переводе есть выбор между большим словом и маленьким словом, то используйте маленькое.
Второе, что вы несете с собой - это фактически политика, выражайте ее простыми словами, если вы можете, в то время как вы продолжаете доносить смысл. И если вам необходимо использовать большое слово, то приводите к нему пояснение в скобках. Это кое-что, что профессора никогда не беспокоятся делать.
Интересно изучать философию, философию общения, потому что философия всегда означает сообщение чего-то кому-то, о ком никогда раньше не думал, или кому-то, кого никогда не видел.
И поэтому она приобрела репутацию имеющей специализированный словарный запас. Мы подрываем эту репутацию, придавая ей специализированный напечатанный словарь, а затем мы продвигаем ее вперед с помощью простейших слов, о которых мы знаем на любом языке, и мы добиваемся успеха. И мы будем общаться.
Саентология: мы не беспокоимся, достигнет ли когда-либо саентология профессоров. Другое дело, когда у вас есть переводчик, и если он думает о том, чтобы донести это до "Сорбонны" или "с Сорбонной" и про то, чтобы "никто из этих богатых торговцев рыбой там, на улице не должен знать ничего про это", то он обрел ложную идею.
Я не знаю точно, кто это был, или какой поэт это был, но я думаю, что это был Линг По - самый знаменитый поэт Китая, поэзия которого сохранялась тысячи лет - он имел обыкновение писать стихотворение, а потом спускаться и разговаривать с продавщицей цветов на углу. И тогда читать свое стихотворение. Если она понимала его, он его публиковал. Если она не понимала его, он рвал его. И его поэзия развивалась.
Потому что она была доходчивой.
Это - тест, который вы имеете для ваших технических писаний. Если до швейцара на Северном Вокзале Парижа сможет дойти это, то вы добились своего.
Далее, одна из проблем - это просторечия, которые представляют собой вкравшиеся американизмы. У шведов масса неприятностей с американизмами. Они оказываются скверными заложниками американизмов, когда, например, вы говорите "выпустите кота из сумки". Но если кто-то знает шведский, то я уверен, что в шведском языке имеется какое-то выражение, означающее "показать что-то для того, чтобы внезапно увидеть" и оно совершенно законно. Некоторые из таких выражений оказываются очень остроумными и очень новыми, когда вы их переводите наперекор языку. Люди никогда раньше их не слышали, но если имеется штамп какого-нибудь типа, то, bon, используйте его.
Не нужно чрезмерно стремиться к разборчивости. Стремитесь к информативности. Так, если "выпустите кота из сумки" было бы очень пугающим и очень остроумным, но очень красивым и соверешенно интригующим по-шведски, то, ну что ж, вы можете допустить это. Но, вероятно, в шведском языке имеется какой-то штамп для "внезапно увиденного", который вы могли бы использовать в переводе.
Информативность очень важна. Да, насколько эта вещь будет информативной? Высовершенно свободны переходить к общеупотребительным штампам в их собственном языке, но не пытайтесь буквально переводить американский слэнг. Вы будете в большем выигрыше, если найдете смысл слэнгового выражения и изложите его на этом языке. Вы знаете, выражение "выпустить кота из сумки" перводится как "он заставил их увидеть что-то неожиданное, о чем не предупредил". Вам следовало бы перевести это именно таким образом.
Это были известные мне пункты, из-за которых случаются неудачными переводы. В сущности, это просто информативность вашего конечного ценного продукта. Если кто-нибудь задастся вопросом: что является вашим конечным ценным продуктом?
Вы, фактически, пытаетесь вложить технологию в человеческое понимание. Если перевод этого не достигает, то тогда он не является ценным конечным продуктом. Это - определение.
Так, если кто-нибудь возникает с ужасными доводами о том, как вам следовало бы воггл боггл тог-байнс и так далее, ну что ж, техника состоит в том, что вы даете им ценный конечный продукт. Это техника сама по себе.
Они уперлись в недоделанные продукты. Вы теперь просто скажите им "Давайте мы выясним это с точки зрения конечного ценного продукта, которая...." и неожиданно они перестанут упираться.
Это только благодаря заявлению о конечном ценном продукте. И вы намереваетесь сделать массу заявлений о конечном ценном продукте. Неважно, в каких выражениях вы сформулируете этот конечный ценный продукт, который является тем, что вы обязаны сделать. А люди скажут "и доггер-воггер и устраиваем стороннюю проверку и потом что из этого и используем ли мы 1/8-дюймовую ленту и так далее и у нас нет ведущего валика". А вы говорите "Это прекрасно, это прекрасно, давайте теперь посмотрим на это еще раз. Что же, эта проблема, как я уверен, решена. Но то, что мы пытаемся сделать, это изготовить ленту, которая донесет имеющиеся данные до большого числа людей, которые их поймут и так далее. и именно это мы пытаемся сделать".
"О, господи, тогда мне нужно было бы иметь магнитофон совершенно другого типа".
"Прекрасно. Хорошо". Вы, наконец, заставили их перестать упираться.
Вы должны будете вытаскивать человеческие ноги из грязи, потому что они уперлись в эти недоделанные продукты, а это как раз то, что случается всегда, и путь к получению продукта состоит в том, чтобы продолжать объявления о продукте.
Имеется один тип магнитофонов, который годится для записи исходной ленты, это Награ 3. Грубые копии переводов могут быть сделаны на маленьких японских моделях магнитофонов.
Но эти Нагры стоят безумно дорого. И всякий, кто пользуется одним из них и тому подобное, должен обращаться с ним так, как словно бы он обращался с бриллиантом. Должно быть проверено знание им инструктивных руководств.
Вам следовало бы иметь здесь профессионала в области магнитной записи. Если попытаться изготовить ленту оригинала, которую предполагается скопировать на чем-то, кроме Нагры, то к черту это дело. Потому что для этого требуется очень специальный тип микрофона, очень, очень специальный тип магнитофона и все это требует профессионального развертывания.
Иначе она не будет воспроизводиться. Чего они не понимают, так это того, что отношение шума к сигналу - это ваш голос и музыка и так далее, и что шум - это количество фоновых "взвизгиваний"- должен быть как можно лучше устранен и что это недостижимо на домашнем магнитофоне.
Этот магнитофон, которым я пользуюсь прямо в данный момент, это Нэйшенел, но он предназначен просто для административных записей и ни для чего больше. Итак, как раз вы узнали, что профессиональный магнитофон необходим при высокой скорости и что не следует пробовать записывать все это при 33/4 дюйма в секунду, чтобы "сэкономить немного ленты" и всей прочей чепухи.
Это должна быть запись при 71/2 дюймах, и она должна пройти через эту машину со скоростью продувки.
Теперь вы можете взять 71/2-дюймовую запись и сделать исходную производственную ленту. Это копия номер один. Ваша исходная производственная лента-это то, с чего вы снимаете копию. Вы только используете оригинал, чтобы сделать производственные исходные копии.
Во всем этом есть глубокий смысл, причины для этого, и если всеми этими вещами пренебрегают, то "бррр". Вы ничего не получите.
На этих лентах могло бы быть так много помех, качество записи могло быть настолько скверным, что никто не сможет понять ни единого слова, записанного на них. Потому что ваша производственная исходная лента - это один экземпляр. Теперь о том, что называют протяжкой и так далее ленты по мере ее прохождения, помехи увеличиваются, и ваше отношение помех к сигналу удваивается.
Так, мы однажды скопировали с оригинала на производственную исходную ленту. Производственная исходная лента должна была иметь ту же самую скорость, что и оригинал.
После этого производственная исходная лента снимается и идет на ленту с гораздо меньшей скоростью в силу коммерческого разнообразия. Когда она переписывается на ту ленту, то, что записано на ней, опять удваивается - помехи.
Теперь все это должно быть на медленной ленте, проигрываемой на плохой машине. Это уж точно. Так она должна стать превосходной копией. Если же она не станет ею, то вы не получите ценного конечного продукта. Копия должна быть ужасной.
Если вы начнете делать эти ленты на домашнем магнитофоне и вы намерены проигрывать их также на домашнем магнитофоне, то после того, как вы пройдете все шаги по изготовлению исходной производственной ленты, а скорость и помехи удвоятся, то звучание будет напоминать что-то вроде "урувввувворрееоо". Это все, что вы можете от этого получить.
Поэтому проводите экспертизу ленты, чтобы получить четкий оригинал, и я не воображаю, что кто-нибудь уделяет этому много внимания. Но это необходимо делать, когда идут в акустическую кабину или что-то в этом роде, делают акустическую кабину и когда заходят в нее и начинают запись, то записывают со своих наушников на этот оригинал, что хотят. Будьте уверены, что это профессиональный магнитофон.
Теперь, если вы получили группу любителей, пытающихся использовать профессиональное оборудование, снова забудьте об этом. Для этого требуется действительно профессионал. Любитель не может сидеть сам по себе и записывать приличную ленту, пускать ее и останавливать ее. Он не может делать этого. Это не осуществимо. Он слишком отвлекается на работу машины. Он пользуется ручной сигнализацией, если он хочет, чтобы машина замолчала. Все, что вы когда-нибудь хотели бы от исполнителя: Сделайте знак поперек горла и знак указания на человека с магнитофоном, а затем поднимите палец с вопросом. Он включен? И человек с магнитофоном скажет "Да" и кивнет головой.
Это единственный способ, с помощью которого вы можете делать профессиональные ленты. Другого способа нет. Главным упущением во всем этом является невозможность признать, что существуют правильные способы делать какие-то вещи. Я только что нашел причину этого, как раз на второй день. Я собирался написать об этом бюллетень. Это такой простой пункт, что вам было бы трудно осознать, что он отсутствует. Но он очень часто отсутствует. Имеется правильный способ делать кое-что.
Вы собираетесь узнать, что магнитная запись - это дичайшая область для вхождения в нее. Вы можете изобрести бесконечное количество неправильных способов записи, совсем подобно бесконечно большому количеству неправильных способов заварки чая. Но имеется какой-то один способ записи и если вам не удалось найти кого-то, кто является профессионалом, кто не знает ничего об этом деле в стране, фу! Вы не получите записи.
Итак, человек помещается в кабину, в которой имеются микрофон, обращенный к улице, и дверь, выходящая на поток уличного движения. Используется разновидность домашнего магнитофона. Получается копия вместо исходной ленты. Ее проигрывают на малой скорости, как если бы хотели сэкономить ленту. Имеется много дюжин способов, с помощью которых вы могли бы варьировать эту очень простую ситуацию. Звуконепроницаемая кабина, направленный микрофон, оператор записи, который может видеть этого человека, предпочтительно через стеклянную перегородку. Если запись делается в той же самой комнате, магнитофон и управляющий им человек должны соблюдать мертвую тишину. Это вызывает в нем напряжение, и он включает и выключает все по сигналу. Он записывает на скорости 7 1/2 дюймов на ленте типа исходной ленты. И когда он все это заканчивает, он снабжает запись этикеткой.
Итак, имеется правильный способ записи. Как только вы его выработали, конечно же, имеется и правильный способ переводить.
Эти ребята находят, что перевод с листа вызывает у них чрезмерное напряжение. Ну что ж, хорошо, позволим им выбрать 17/16. Теперь, какая запись станет возможной? Теперь она должна быть на самой экономичной, исцарапанной, заурядной ленте, о которой никто никогда не слышал, потому что в отношении нее никогда не возникнет намерения ее копировать.
Вы не хотите, чтобы машина крутилась настолько быстро, что она тормозила бы при остановке. Для остановки медленно движущейся ленты не требууется ничего, она просто останавливается - вот - она начинает двигаться - вот - потому что она не должна гнаться ни за какой скоростью.
Но, во всяком случае, обратная связь, которую я получил из этих соображений, состоит в том, что у них не было правильного способа делать что-либо, и это все. Что нет второго способа записи. Никакого известного человеку или зверю. Это все точно так, как я вам изложил. Если оно отклонится на одну шестнадцатую дюйма, то вы можете смотать ленты без какой бы то ни было записи. Теперь вы говорите со специалистом по вопросам скверных записей и любительских усилий заместить приличные действия. Я видел их все.
Фактически я могу взять магнитофон Ампекс, профессиональный Ампекс, и сделать приличную запись - поскольку я добыл оператора записи - на скорости 33/4 дюйма в секунду и сделать профессиональную запись, которая будет работать.
Но для того, чтобы скопировать ее, она должна быть форсирована до 71/2 дюймов в секунду на 101/2-дюймомой катушке и затем опять использована при 33/4. Вы не сможете скопировать ее непосредственно. Я разработал систему, по которой это делается, так что даже мои отдельные записи в Сент-Хилле имеют очень хорошее качество.
Они будут давать хорошее качество. Но ваши производственные исходные ленты всегда должны быть на 101/2-дюймовых катушках, 71/2 дюймов в секунду.
Итак, вы берете 33/4-дюймовый оригинал, вы все еще можете избавиться от ваших неприятностей с отношением сигнала к помехе путем удвоения скорости производственной исходной ленты. Такая вариация была предусмотрена как раз для того, чтобы избавиться от неприятностей. Неприятности, от которых надо отделаться, это шипение и так далее. Я принес сюда 33/4-дюймовые ленты, никогда не имея в виду их копировать, конечно, они - оригиналы, которые будут работать совершенным образом. Они представляют собой прекрасные образцы записей. Но если вы их копируете, вам придется увеличить их скорость. Вам придется удвоить скорость исходной производственной ленты, а затем понизить ее.
У меня было такое оборудование, работавшее в Сент-Хилле, и предполагалось, что оно будет перенесено на борт корабля. На борту должна была быть пара магнитофонов. В сущности, там наверху должны были бы быть два магнитофона.
Нагры - это батарейные магнитофоны, вследствие чего помехи из сети не включаются в отношение сигнала к помехам.
Например, маленький магнитофон справа, там, если бы у меня была эта сеть - грязные сетевые наводки, которые мы имеем - очень грязные - снимались бы прямо сейчас, то вы не были бы в состоянии понимать эту запись на ленте. Сеть добавляет довольно много помех.
Итак, Награ батарейная и эти батареи надо поддерживать и перезаряжать. Это кадмиевые батареи. Они вынимаются из магнитофона и вставляются в него, щелк, и они дают вам превосходную запись.
Микрофоны, которые в нем используются, это микрофоны фирмы Нойман и у нас есть направленный Нойман и однонаправленный Нойман и эти Нойманы совершенно хороши. Направленный Нойман совершенно хорош для его использования при переводе.
Теперь Нойман, подобно Алтеку, имеет в себе трубочку и вешается на шею, так, что расстояние до рта никогда не меняется, так, что человек не может ходить туда и сюда. Вы держите его в сбруе с Нойманом перед его лицом.
Это ваш наилучший метод записи.
Другая вещь - другой своеобразный кляп в этом - если он держит в руках листы бумаги во время записи, он их роняет. Он роняет лист бумаги. Это радио экспертиза. Он ее не кладет. Он ее не перевертывает. Он ее роняет.
У вас нет листков бумаги, которые вы перевертываете. Конечно, это неприятно, когда вы переводите книгу, но ввиду факта, что делается предварительная запись - грубый черновик и тому подобное, это совсем не должно приносить непрятностей.
Как раз таковы действия при записи. Если вы не усвоили этих вещей, то вам не удастся получить конечный ценный продукт. Конец всему. Время потрачено абсолютно зря.
Усвойте процедуру для этого.
Она начинается с такого понятия: имеется правильный способ делать что-нибудь. Как только вы обнаружили легкий правильный способ делать что-либо, то это правильный способ делать это и вы найдете, что отклонения от этого испортят все.
Я нашел, например, что я могу всегда выявить ухудшение в теплице путем проверки последних изменений.
Во-первых, вы должны установить правильный способ делать это. Тук-тук-тук. Затем вам следует следить за сдвигами, а сдвиги будут происходить в направлении несводимого минимума. Несводимый минимум это то, что видно другим. Подготовительные действия, чистка головок, вещи, подобные этому, которых не видят другие люди, мы опустим.
Несводимый минимум это выкладывание еды на стол. Сейчас, вы можете положить еду на стол, не приготовленную. Что ж, они совершенно не могут свести ее так далеко на камбузе, что они просто подают ее в общем направлении чего-то. Чтобы собрать хороший ужин, требуются большие приготовления. Так все из этих шагов пропускаются, и все идет к несводимому минимуму, который видит кто-то еще. Конечно, если слишком пропускается конечный продукт, это далее неприемлемо, так как пропускается ниже точки жизнеспособности. В этой точке вы услышите жалобы.
Если вы слышите жалобы на конечный ценный продукт, то кто-то начал работать на несводимом минимуме.
Это принцип. Это как раз те вещи, которые не являются видимыми (или то лицо, которое не является специалистом в предмете, не видит их) и просто опускаются. Например, сделайте запись, но затем не делайте исходной производственной ленты, не кладите ее в коробку и не снабжайте этикеткой оригинал.
Это может быть и другая вещь, просто возьмите оригинал и выставьте его на продажу. Тогда не будет исходной производственной ленты и после того, как он будет скопирован несколько раз, это будет дохлое дело, а качество плохим. Тогда это очень загадочно.
Итак, как я говорю, имеется правильный способ делать что-то. Имеется правильный способ эксплуатировать магнитофон, например. Имеется правильный способ чистить его головку, имеется правильный способ поддерживать его подшипники в чистом состоянии и т.д.
Ну что ж, я не хочу бить вас этим до смерти, но вы можете видеть из рассказанного мной, что вам следовало бы иметь в качестве установки. Вы также должны выяснить, кто здесь есть, и кем вы собираетесь стать здесь.
Тогда вы должны будете думать в терминах сборочной линии. Если вы получили технического эксперта и специалиста по записи или конечное действие по записи, это означает, что вы получили другую ситуацию, когда вам нужно распределять ваше подготовительное
15 время, так как некоторые из вас будут работать в административной сфере. Другими словами, кому-то надо быть директором уличного движения. Затем должны последовать назначения на некоторое время делать ленты и я буду их выполнять очень точно. Конечно, должен быть техник по обслуживанию магнитофонов или техник по обслуживанию оборудования. Другими словами, администратор лент. Всего должно быть двое.
По-другому, вы найдете все ваши маленькие домашние магнитофоны сломанными с претензиями к их головкам и они все будут установлены с чем-то и кто-то включит их в сеть постоянного тока или что-то в этом роде и тогда неожиданно вы оглядываетесь и говорите "Где наши магнитофоны?", "Ну мы не можем работать, вы видите, у нас нет никаких магнитофонов".
"Что же, где наши магнитофоны?", "Они все сломаны". Или их невозможно отремонтировать.
Это случается всякий раз, когда вы поворачиваетесь в HCI. Они получают 12 магнитофонов и потом никто их не сохраняет. Между тем, в таком месте, как Сент-Хилл, должен быть пост, оборудованный для эксплуатации оборудования. Оборудование используется 24 часа в сутки. Год или около того тому назад, как я вспоминаю, оно было настолько заброшенным, что никто не мог его привести в порядок и там было, я думаю, 7 магнитофонов в нерабочем состоянии. Вероятно, если вы проследили бы эту прошлую ситуацию, они все были оставлены в FP в неработающем виде. Такие вещи нужно отслеживать и устранять.
Вы получаете конечный ценный продукт от подготовленного студента. На это вообще не смотрели. Это был, вероятно, закрепленный магнитофон и "мы слишком заняты". Могло быть наоборот. Неожиданно все подразделение остановилось. Никто не купил никакой ленты.
Теперь, в переводе переводчик должен быть достаточно силен в английском языке, чтобы схватывать его понимание; иначе он будет выдавать вам мусор с другого конца. Но это та же самая вещь, которую вы можете измерить на медленном студенте. Вы сделали бы какого-то сорта квоту. Может быть, их сторонняя проверка вошла в моду, потому что парень просто не читал по-английски.
Вашим лучшим действием будет заставить его читать по-английски, и затем Е-метр, живой бог вне его неправильных пониманий. Эти парни откладывают все повсеместно. Они, вероятно, откладывают каждый день. Прибор делает их клирами до F/N. Заставьте их рассмотреть это. Они, в сущности, студенты, не так ли? Итак, вы рассматриваете их как студентов, которые переводят. Если они не могут сделать это как студенты, они не будут делать этого как переводчики. Я хотел бы потратить достаточно времени на этот вопрос. Я потратил бы больше времени на такого парня, чем вы нормально потратили бы на какого-либо студента. Я заставил бы его улучшить все, что он изучал и все это исправить. И вы нормально узнаете в клиринге слов, когда они в основном начали учить язык.
Есть что-то очень, очень забавное в изучении иностранных языков, что, вероятно, вам следовало бы знать: это будет не язык, которого они не понимают, это грамматические термины.
Это будут термины их собственного языка, нужные для иностранного языка.
Вы знаете, подобно "сослагательному наклонению". Он будет думать, что этот человек не может выучить французский язык, вы просто будете работать, работать и работать, потому что этот человек не может выучить французский. Потом неожиданно вы выясните, что дело было не в каком-то французском слове, а в "сослагательном наклонении".
Это, таким образом, будет работать также с этого иного языка обратно на английский. Да, он не может выучить английский и он скверно провел время в школе; вы будете выслушивать эту историю, и вы будете продолжать вечно, если вы не знаете одного маленького фокуса: Какие слова в вашем родном языке вы не понимали, когда вы описывали, как вы говорили по-английски?
Вы уберите затычки из нескольких таких мрачных луж.
Мой испанский напоролся на скалы в двух зонах - у меня была очетливая реальность об этой, этой жизни - две зоны вышли прямо откуда-то снизу. Говорил на правильном испанском. Не говорил на том испанском, на котором говорили вокруг меня, это был горный испанский - Хибаро
Я уживался с этим языком прекрасно, но неожиданно мой лучший друг Джеймс Роберт Гришэм, который был старомодным джентльменом (вероятно, одним из сумасшедших солдат удачи этого столетия) довел до моего сведения тот факт, что если я продолжал говорить в присутствии важных политиков с этим отвратительным, ужасным акцентом, то они меня считали таким же невежественным и тупым, как и горцев, с акцентом которых я говорил, и поэтому я должен говорить с правильным акцентом и по этому поводу нечего спорить.
Теперь, правильный акцент на том испанском, на котором говорят в Мадридском университете. И этот акцент такой, такой и такой и он продолжал меня долбить этим, тем и другим, но он не позаботился о том, чтобы одновременно добавить какой-то словарный запас, так что вы оставались в положении говорящего на горном испанском с отличным акцентом Мадридского университета.
Итак, вы найдете, что эти ребята концентрируются на какой-то фазе целого. Они сконцентрированы на каких-то нюансах, которые не имеют отношения к тому, чем предполагается им заниматься.
Мексиканцы, например, не приемлют Пуэрто Рико. Мексиканец это мексиканец. Это не так плохо, что в их язык намешаны все индейские слова, но он имеет свои особенности. Вниз, в Аргентину, аргентинский это аргентинский. Это, конечно, не испанский. На нем можно было бы говорить в городах среди образованного населения, но как только вы уезжаете из довольно редких зон населения в пампасы или подобное, вы - ой! Жаргон убивает все. Аргентинский - это просто жаргон с начала и до конца.
Когда Испанская Империя распалась, некоторые из наиболее удаленных областей начали портить свой язык в величайшей степени. Начали разрабатывать свои собственные идиомы. Подобно английскому, который просто испорченный шведский.
Шведский или датский или смесь этих двух. Если вы не верите, дайте какому-то шведу почитать Чосера. Он сможет его читать отлично.
Когда датчане и шведы попали в Англию - в 1200 году, с ними было все в порядке, в 1600 году они ушли довольно далеко и к 20 столетию они почему-то покинули этот мир и мы называем это английским языком. Вы видите, вы можете наткнуться на вещи такого рода. Вы можете наткнуться на такой факт, когда тот или иной человек очень хорошо говорит по критериям своей страны, но не говорит хорошо на национальном языке.
Так и с вашей местной идиоматикой, когда, например, у вас есть какое-то лицо с местно идиоматическим языком, это не подойдет к общему языку. У вас может быть лапландец, говорящий по-шведски, который на самом деле не говорит по-шведски. Вы должны быть по отношению к этому настороже.
Вы должны быть осторожны и по отношению к качеству переводчиков. Говорит ли этот человек или эта девушка на языке или на какой-то првинциальной вариации языка. Если он говорит только на какой-то провинциальной вариации языка, то вы понапрасну тратите свое время.
Например, мексиканцы поймут чистый испанский, но жители Испании не воспринимают мексиканский. Я не знаю, что так особенно свойственно мексиканскому, я не специалист по этому.
Мне следовало бы вообразить, что в нем есть какие-то ацтекские слова. Люди в Санто-Доминго, высшие классы, конечно, говорят на очень хорошем испанском, но Санто Доминиканец говорит на таком испанском, над которым пуэрториканец смеется. Итак, если вы выводите из меньшего провициального языка ваш язык, на который будут смотреть как на что-то не то, на него будут смотреть так же, если вы будете его широко экспортировать.
Но, еще раз, это вопрос конечного ценного продукта. Нет никакого смысла зря потратить кучу времени, если вы не собираетесь дотянуться до конечного ценного продукта, это все. Это ваш тест.
Если у этого парня прочтение бюллетеня занимает две недели, что ж, вы не рассчитывайте при этом получить много ценного продукта, дело идет к утере его объема. Так, вы делаете ему клиринг слов. Так вы его заставляете вернуться к его первоначальным урокам языка. Так вы очищаете то и это.
Вы вынуждаете его пользоваться словарем и его скорость повышается или нет. Теперь его скорость и точность повышаются пропорционально тому, какой шанс вы дадите парню.
Если его скорость и точность не увеличиваются пропорционально количеству неприятностей, которые вы ему устраиваете, то и не надо. Все об этом со стороны судящего.
По крайней мере, это сторона, с которой я смотрю на это.
Это вопрос суждения.
Это очень замечательно, что вы получаете больше всего забавы от этого простого словаря. Люди в первый раз увидят, что что тому или этому нет прямого перевода и т.д.
Эти идеи являются странными для этого языка. Они являются довольно странными для английского.
Ни у кого никогда не было никакой идеи, почему кто-то может быть аберрирован. Я имею в виду то, где мы подхватили эту идею. Фактически мы ее подхватили на юге. Они думали, что они аберрированы по различным причинам, которые неверны.
Даже впадали в лживость. Так, например, французский крестьянин не имел бы понятия о той идее, что есть нечто похожее на ум.
Это напрочь отсутствовало в его лексиконе. У него были, вероятно, другие объяснения.
Если вы отправились бы за переводами на Средний Восток, то вам пришлось бы иметь дело с турецким языком, вероятно, обладающим понятиями, присущими языку. Этот язык действительно пытается выразить ум. И когда он становится слишком обнищавшим или слишком загрязненным, он не будет этого делать. Вот где вам действительно придется поработать со словарем.
Мне следовало бы представить себе турецкий или что-то подобное - или я знаю, что некоторые арабские области не будут особенно легкими, потому что они верят в то, что все сумасшествие происходит из-за злого духа.
В составлении помогало подразделение Хаббарда по техническим исследованиям и компиляции