Весь секрет всей последовательности оверт-мотиватор — это вейлансы.
В течение долгого времени мне было известно то, что графики на наших тестах представляют собой картинку вейланса.
Если преклир не находится ни в каком вейлансе, а полностью является самим собой, то у него отличный результат на тесте, и он полностью прояснен. Это утверждение описывает один из краеугольных камней Саентологии.
Некоторое время это было предпосылкой, отправной точкой, такой же как "закон сохранения энергии" в физике, являющийся главной предпосылкой физики 19 века — если принять этот момент как отправной, то из него можно найти "истины", аксиомы и другие данные элементарной физики. Этот момент, однажды принятый и не доказанный (и даже не слишком хорошо сформулированный) является стартовой точкой физики, из которого делаются все выводы. Это "сама собой разумеющаяся", непроверенная теория. Физика являлась демонстрируемой истиной, но обладала лишь ограниченным и конечным смыслом. В тот момент, когда ядерная физика, дорогая подруга дней моей студенческой юности, вступила в действие, эта отправная точка начала обваливаться, и сейчас она уже не рассматривается как истина. Следовательно, хотя элементарная физика и работает в конечном ограниченном смысле, истинной наукой она более не считается — это всегонавсего элементарная наука.
Фрейд, к примеру, взял в качестве стартовой точки (исходной предпосылки) "теория либидо" от 1894 года, в которой он все строил на основе секса.
Довольно редко происходит так, что наука включает в себя собственную исходную предпосылку, и разрешает ее. Фрейд зациклился на своей теории либидо, точно так же как последователи Ньютона зациклились на "законе сохранения энергии". До тех пор, пока элементарная физика занималась только энергией, которую "нельзя ни создать, ни разрушить", она сама загоняла себя в глухой и пыльный тупик, порождавший разного рода неэффективные двигатели, трудоемкие конструкции и полное отстранение от космоса и других планет.
Великий Эйнштейн, который был не физиком, а математиком, основал новую науку, которая заслужила имя естественной науки "физики", хотя это название уже было присвоено натуральной философии 19 века. Старинная наука физика была ровесницей века огня, и закончилась вместе с ним. Она превратилась в тень и умерла под всполохами ядерных взрывов. Отныне мы ни в научном плане, ни в плане политическом не находимся в веке огня. Мы живем в эпохе свободной энергии. У нас пока нет естественной науки об атомах. Пока наш удел — лишь набор прикидочных соображений, уровня примерно такого, что был у бронзового кузнеца в ранней Греции, который не знал ничего о фактах металлургии. Век огня, начатый Прометеем, кто бы это ни был на самом деле, на Земле заканчивается. Начался век сырой энергии, со всеми этими вопиющими проблемами, что возникают в начале любой новой эры. Только что названная "Эрой Атома", она началась с высказываний других людей, до Эйнштейна, однако на самом деле ее рождение состоялось тогда, когда Эйнштейн написал свою "Теорию относительности". Это, хоть и представляло собой грубое приближение, тем не менее стало величайшей отправной точкой в истории этой планеты. Это открыло человечеству космос, обещало ему новые энергии, расширило его кругозор. К несчастью, это также принесло огромные возможности для политически махинаций — хотя, скорее, я бы сказать, это просто раскрыло тот факт, что политика суть искусство мошенничества, и теперь это стало достаточно очевидно для того, чтобы возникло желание это срочно улучшить. Нации более не могут позволить существовать политическим неспособностям.
Исходная предпосылка физики, науки эры огня, оказалась опровергнутой, и самой этой науке, как и эре огня, был положен конец. В физике обнаружились зияющие дыры. Однажды на основании новой исходной предпосылки — работах Эйнштейна — будет основана новая наука (независимо от того, насколько развенчанным, забытым или легендарным все это станет, вроде легенды о Прометее, преподаватели все равно смогут преподавать это как миф, типа "Эйнштейнукрал секрет извечного распада с Небес под названием Принстон, где цели…"). И многие века спустя, кто-нибудь разоблачит или докажет базовую предпосылку, и эра атомного распада либо умрет, либо испытает ренессанс, в зависимости от того, окажется она истиной или ложью.
В случае Фрейда, произошло то же самое, но в меньшем масштабе — короткий и неэффективный, но весьма интересные век психотерапии начался с теории либидо в 1984 году, постепенно с 1920 года распадаясь вследствие отсутствия прогресса и развития, хотя сам предмет стал интеллектуальным футболом в конце 20-хх, крестом художников в 30-хх и предметом интереса подростков в конце 50-хх. Современники Фрейда не добавили к его работе ничего эффективного, а аналогичные предметы, вроде родившейся в 1879 году психологии, и считавшей людей за животных, потерпели провал во всех областях, за исключением широкой популярности.
За всей этой работой о состояниях ума, однако, скрываются различные предпосылки, большинство из которых остаются невидимыми или неупорядоченными, на основании которых развивается и растет вся эта наука. Если ее краеугольный камень оказывается хотя бы относительно фактическим, то предмету гарантирована долгая и стабильная карьера. Фрейд использовал в качестве отправной точки не просто теорию либидо, о том, что все побуждения и все поведение мотивировано сексом. Он предположил, что если это так, то, разблокировав этот импульс с помощью удаления ранних травматических сексуальных переживаний, которые подавляли этот импульс, пациент сможет выздороветь от невроза. Отсюда последовали все остальные интересные усложнения: что искусство, которое рассматривалось как сублимация или аберрация сексуального импульса, должно было рассматриваться как продукт невроза: успех, наиболее желательный в виду сексуального успеха, был продуктом благословенного невроза, если он достигался в какой угодно другой области. Когда вставал вопрос о лечении, для фрейдовского практика было обычным методом просто разрубить гордиев узел одним ударом, дав пациенту совет пойти и иметь секс со всеми, доказать этим его/ее доблесть и таким образом стать благополучным и счастливым. И хотя это обеспечивало данному предмету популярность, в реальности это мало повлияло на статистики психушек, которые достигали максимума в течение всей фрейдовской эры, и имели пик в самом ее конце, при этом определенно являясь наиболее высокими в тех областях, где фрейдовский подход доминировал, в отличие от областей, где его не использовали. (Это не моя пропаганда, это просто записанный факт).
Психиатр, последователь русской науки, опирался на более базовое и жестокое предположение о том, что аберрацию можно вылечить шоком. Этой идее много веков, что делает историю психиатрии весьма длинной, хоть и прерывистой. Использование психиатрии страдает от приливов и отливов, поскольку она представляет собой скорее драматизацию, чем науку. Она берет начало от того же самого импульса, который заставляет верить в то, что наказание исцеляет преступность. Ограниченная действенность этого очевидна, и мы видим это вокруг нас на каждом углу. Общество не может что-либо сделать с преступностью, поэтому старается подавить ее, нанося удары по преступникам. Результатом становится подавленная преступность и еще больше преступников, однако стоит отметить, что при отсутствии какого-либо действенного решения любое решение, которое срабатывает хоть время от времени, рассматривается как нечто лучшее чем ничто вообще.
Вероятно, когда-то раньше в истории это работало лучше, однако все правильные лекарства имеют тенденцию становиться новым заболеванием. Алкоголь, когда-то что-то целивший, теперь с поразительной точностью воспроизводит у алкоголиков то заболевание, от которого им когда-то лечили. Эти временные "средства сдерживания" в абсолютом смысле совершенно ничего не исцеляют.
Поскольку наиболее ранним наказанием было оказание шока обидчику, история полного трака продолжает повторять это "лечение" неправильного поведения, как драматизируемое действие, а не как интеллектуальное мероприятие. Если человек ведет себя неправильно, надо его наказать. Следствие: если человек ведет себя безумно неправильно, необходимо его наказать. Психиатрия, соответственно, представляет собой не науку, а легализованную на данный момент драматизацию. И это та самая драматизация, которая делает эту вселенную столь жестокой. Наказание недейственно, как показывают все статистики. Накажите преступника — и он в слишком большом количестве случаев станет уверенным и жестким преступником.
Все это, однако, основано на еще одной более ранней лжи. Последние два года моих исследований были посвящены выяснению того, можно ли на самом деле что-либо причинить человеку, и не является ли он сам тем, кто все это причиняет. Я "знал" о том, что последнее утверждение теоретически верно, однако не нашел средств его продемонстрировать — и был вполне готов к тому, чтобы открыть, что человеку можно что-то сделать таким образом, что он не являлся бы сам исходной причиной этого. Вся эта работа выпущена в данных 1958-59 годов в отношении овертов и висхолдов.
Более ранней предпосылкой для наказания является идея о том, что другому существу можно что-то причинить.
По современным доказательствам, каким бы странным это ни показалось, по всем экспериментальным процессингам, выходит, что аберрированным можно стать только посредством своих собственных действий, а не действий другого человека или существа. Я не говорю, что другой ничего не может сделать человеку или существу. Очевидно, коммуникация имеет место. Я только хочу сказать, что все аберрирующие эффекты действия создаются тем человеком, который его получает. Естественно, ведь в противном случае никого не было бы возможно проодитировать по ожогу или по инграмме, если он сам не удерживает там эту аберрацию — поскольку ни огня, ни этого места, ни присутствовавших там людей мы при этом не затрагивает, и фактически, их там просто нет в течение процессинга. Преклир, проодитированный по прошлому инциденту, может оправиться от его отрицательных эффектов. Следовательно, довольно убедительно звучит идея о том, что, должно быть, никто иной как он сам является причиной отрицательных воздействий в настоящем времени, ведь в противном случае он не мог бы стереть их, так как их "источники" здесь не присутствуют. Значит, они не являются реальными источниками этих "отрицательных воздействий". Источником является преклир.
Исследуя отправные точки Дианетики и Саентологии, вы делаете открытия, что исходные предположения оказались фактами. Следовательно, мы будем существовать здесь долгое время как наука.
Поскольку ни одна из известных мне наук не доказывала своих собственных исходных посылок, мы внезапно обретает уникальность в том плане, что наши результаты более соответствуют фактам, чем наши исходные истины. Другими словами, чем дальше мы продвигаемся, тем более базовыми становятся наши исходные предпосылки. Таким образом, в отличие от физики, психоанализа и других наук, мы изучили и доказали свои собственные исходные предпосылки.
В Дианетике мы предположили, что при удалении инграмм жизнь испытает прилив и станет лучше. Это предполагало, что существо было благополучно до тех пор, пока не получало травм, и что уничтожение этой травмы снова вернет ему исходное состояние. Это не то же самое, что делал Фрейд никогда не предполагал в человеке никакой правоты или добра, а наоборот, предупреждал, что нам лучше не забираться слишком далеко, и что искусство и все такое зависит только от уровня нашего общего сумасшествия. А поскольку большинство искусства в этой вселенной претендует на божественное вдохновение, то это представляется наиболее дерзкой оценкой разумности Бога со стороны Фрейда, хотя, с другой стороны, я не думаю, что он когда-либо вешал на свои двери настоящие таблички вроде "З. Фрейд, психотерапевт милостью Божией".
Дианетическое предположение о том, что человек в основе своей хороший, и что наказание приносит ему вред, сохраняет свою силу на практике, подтвержденной десятками тысяч кейсов (а мы единственные в истории, кто подтверждает свои открытия точным, тщательным и долгим тестированием на кейсах); мы обнаруживаем, что чем больше мы проводим успешного процессинга, тем более добрыми и этичными становятся люди. И это опровергает утверждения о злобности человеческой натуры, посредством поразительного количества доказательств. Предположение о том, что "все искусство есть продукт аберраций" опровергается количеством певцов и художников, которые стали лучше петь и лучше писать картины после того, как мы сделали их более разумными.
Базовое психиатрическое положение о том, что достаточно сильное наказание восстанавливает разумность, опровергнуто, и не только психиатрическими статистиками, но и действительным наблюдением и устранением эффектов "наказания" с помощью процессинга.
То, что существо без аберраций будет хорошим, этичным, одаренным и сильным, все еще остается базовым положением в Саентологии. В нашей практике было продемонстрировано то, что это — факт. Это новость. Наша исходная предпосылка только что стала истиной. Это не просто предположение. Следовательно, мы теперь находимся на новом уровне прогресса, возможно, с новыми вопиющими неприятностями, но зато определенно с более высокими целями.
Эта истина была продемонстрирована следующим образом:
Я знаю о вейлансах, представляющих собой смоделированные ино-бытийности, которыми человек является по собственному мнению, и что они являются источником вида графиков тестов.
Когда мы избавляем преклира от нежелательного вейланса, его график поднимается, и он чувствует и действует лучше. Когда у тестируемого кейса не меняется вейланс, то график остается в большой степени точно таким же. Если преклира ради эксперимента привели в нежелательный вейланс, то его график очевидно ухудшится, хотя это будет довольно трудно проверить, поскольку тон существующего вейланса, несомненно, также упадет.
На основании этого я открыл механизм, посредством которого существо причиняет себе боль, которая на самом деле суть вещь само-причиненная, хоть и кажется ино-причиненной. И это гигантский шаг вперед, ибо это разрешает О/В, и теперь можно рассматривать это как огромный завершенный цикл исследований, продолжавшихся два года и закончившихся триумфом нашей исходной предпосылки.
Будучи вейлансом, а не самим собой, человек путает источник боли. Причиняя ее сам в отношении того вейланса, которым он является, и переживая эту боль из этого вейланса, существо обретает возможность подделывать эффект бытия следствием наказания. Будучи вейлансом А, оно может вообразить окружение, виновное в нанесении удара А, но так как это фактически является его собственным овертом против вейланса А (хотя бы потому, что он терпит поражение в его защите), он чувствует боль вейланса А. Поскольку себя он рассматривает как вейланс А, он затем чувствует свою собственную боль.
Вывод отсюда такой: чтобы чувствовать боль, и чтобы эта боль не исчезала, нужно находиться в вейлансе.
Средством исправления болей, болезней, аберраций, безумия и всего остального, соответственно, является освобождение преклира от вейлансов. Очевидно, освобожденный ото всех вейлансов на бессознательном уровне, преклир будет все же способен ее переживать, однако боль не будет преследовать его, кроме как по постулату.
Способ освобождения его ото всех вейлансов или бессознательно подделанных бытийностей — это не предмет данной статьи.
Здесь я только хотел изучить с вами аспекты отправных точек различных предметов и наук (у каждой из которых она есть, обычно оставаясь неизвестной ее создателю), и передать вам интересное соображение о том, что наше прежнее положение о том, что "удаление аберрации даст вам достойного человека" стала демонстрируема на практике, и ее можно считать истиной.
Это означает, что в будущем у нас открылся новый уровень с новой убежденностью.
Оверт дает отдачу потому, что человек уже находится в вейлансе, подобном вейлансу того существа, в отношении которого направлен этот оверт.
Этот механизм вскрыт. Вскрыв его, мы обнаруживаем, что в нем нет необходимости, поскольку существо без вейлансов в основе своей является хорошим. Только существо с вейлансами способно получать отдачу от своих собственных овертов. Только существо с вейлансами совершает оверты, наносящие другим вред, так как его поведение определяется тем, каким ему видится этот "злой" вейланс, а не соответствует поведению безвейлансного существа.