Насколько хорошим должно быть произведение искусства, выполненное профессионалом? Это имеет отношение к таким областям, как живопись, музыка, фотография, поэзия, — к любому виду искусства, будь то изящное искусство или какое бы то ни было ещё. Это также должно включать такой вид искусства, как умение преподнести себя и представить свою продукцию.
Да, насколько ХОРОШИМ должно быть такое произведение искусства?
Ну, скажете вы, это же невозможно определить, на этот вопрос нет ответа. Воистину, скажете вы, только что был задан вопрос, на который ответ не даст никто, если только не считать ответом рукоплескания и насмешки критиков. Конечно, ведь именно для этого и существуют критики! Ибо кто может сказать, насколько хорошим является хорошее? Кто знает?
У меня для вас есть сюрприз. Ответ ЕСТЬ.
Как вы знаете, на протяжении многих лет, кроме основной работы, в которую я вкладывал больше всего труда, я для разнообразия также занимался поиском основополагающих принципов искусства. В нашем мире искусство — это область, которая меньше всего систематизирована и в которой больше всего мнений (если только не принимать во внимание то, что мужчины думают о женщинах, что женщины думают о мужчинах и что они все думают о людях вообще). Об искусстве нельзя было сказать ничего определённого. Шедевры не удостаивались аплодисментов, явное уродство вызывало бурю восторга.
Итак, насколько хорошим должно быть произведение искусства, чтобы быть хорошим?
Художник будет указывать вам на всевозможные нюансы, известные только художникам, музыкант исполнит партию на альт-горне и будет объяснять что-то о том, как щёлкают клапаны и каким должно быть положение губ, поэт будет говорить о различных размерах стиха, актёр будет объяснять, как правильное положение тела и взмах руки в соответствии с канонами какой-либо школы могут сделать из увальня настоящего актёра. И так вы можете перебирать все виды искусства и все их элементы.
Но все эти люди будут говорить о различных нюансах, о священных тайнах, касающихся техники, — о тех тонкостях, которые могут заметить только посвященные. Они говорят о технике. На самом деле они не отвечают на вопрос: насколько хорошим должно быть произведение искусства?
На произведения искусства смотрят люди. Их слушают люди. Их воспринимают люди. Произведения искусства — это не предмет потребления лишь узкого круга посвященных. Это духовная пища всех людей.
Конечно, никому не запрещается оспаривать, что искусство имеет столь широкое предназначение. Некоторые профессора, которые не хотят иметь соперников, говорят своим студентам: «Искусством занимаются ради собственного удовольствия», «Это хобби». Другими словами, дети мои, не показывайте публике свои произведения, иначе вы станете конкурентами! В современном мире очень распространены эти досужие домыслы. Но поскольку такое искусство ради собственного удовольствия не выходит за рамки деятельности лишь для себя самого, профессионала оно не интересует.
Для кого создаются произведения искусства? Какую бы область искусства мы ни взяли, ответ один — для людей. Не для критиков, боже упаси. А для людей. Не для экспертов в этой области искусства. А для людей.
Давным-давно жил да был один китайский поэт. И когда он заканчивал стихотворение, которое он, как и положено поэту, писал в мансарде, он спускался вниз, к старухе-цветочнице, торговавшей на углу. Он знал, что делает. Если цветочница проникалась его творением и считала его великолепным, тогда он представлял его на суд публики. Если же нет — он выбрасывал стихотворение в бамбуковую корзину для мусора. И нет ничего удивительного в том, что люди продолжали восхищаться его стихотворениями на протяжении столетий.
Что ж, можно было бы ответить на наш вопрос, просто сказав, что искусство должно быть понятно людям из всех слоев общества. Но на самом деле это ничего не даёт профессионалу, работающему в поте лица. Он не может руководствоваться этим в создании произведений искусства, и это не является критерием, на основании которого он мог бы сказать: «Это то, что надо! Получилось». И выйти к людям с уверенностью, что у него действительно получилось.
Что такое техника? Какова её ценность? Каково её место в творчестве? Что такое стремление к совершенству? В какой момент человеку нужно прекратить подчищать краску на холсте или подтирать ластиком ноты на нотной бумаге и сказать: «Это то, что надо»?
А ведь такой момент существует. Некоторые так его и не находят. У импрессионистов как группы практически ум зашёл за разум, когда они пытались разработать новый способ восприятия действительности и передачи увиденного. И они смогли сделать это — по крайней мере, некоторые из них, например Моне. Но многие из них не знали, в какой момент нужно остановиться, и потерпели неудачу. Они не знали ответ на вопрос: насколько хорошим должно быть произведение искусства, чтобы быть хорошим?
В наше время есть множество каналов передачи информации, с помощью которых можно показать людям произведения искусства. Сейчас так просто продемонстрировать несколько произведений искусства огромной аудитории, что количество людей, занимающихся искусством, возможно, даже уменьшилось. Конкуренция очень жёсткая, я бы сказал даже по-волчьи жестокая. Чтобы создать что-то хорошее, человек должен быть мастером своего дела. Но что для этого нужно?
Бывало, я угощал завтраками художников из Гринвич-Виллидж (которые они жадно поглощали, прерываясь только для того, чтобы посетовать на мой коммерческий подход к искусству и на то, что я променял свой талант на те самые деньги, на которые, собственно, я и покупал им завтраки) и задавал им этот вопрос. И нет нужды говорить о том, что я получал самые разнообразные ответы. Они завалили меня рассказами о технике и её отсутствии, они пускались в туманные рассуждения о врождённом таланте, они таскали меня по галереям, чтобы показать Пикассо, или вели к дощатому забору, увешанному творениями художников-абстракционистов. Но ни один из них не сказал мне, насколько хорошей должна быть песня, чтобы быть песней.
Поэтому я продолжал задавать себе этот вопрос. И ключ к ответу был получен в разговоре с моим ныне покойным другом Хубертом Мэтью, на котором оставили неизгладимый отпечаток молодые годы, проведённые на левом берегу Сены, и который в зрелые годы писал портреты престарелых дам в школе изящных искусств в Париже. Он сказал мне: «Чтобы писать в стиле модерн, в стиле абстракционизма или кубизма, в первую очередь нужно уметь рисовать!» И он развивал эту тему, пока я в полночной тишине Манхэттена усердно накачивал его хересом со льдом, в то время как он заканчивал работу над пышным бальным платьем первой леди Нантукета. Мэтти мог РИСОВАТЬ. В конце концов, он набросал для меня кое-что в стиле абстракционизма, чтобы показать, как бы это сделал тот, кто не умеет рисовать, и как это можно было бы сделать.
Я понял, что он имел в виду. Чтобы создать одно из этих сверхсовременных творений, вы в первую очередь должны уметь рисовать. Так, я сказал себе, чёрт побери, есть Гертруда Стайн и Томас Манн и другие подобные сочинители. Посмотрим, действительно ли это искусство. Поэтому я настроил свою электрическую печатную машинку на ёрнический лад и выдал последние главы романа в сверхавангардистском стиле, написал «КОНЕЦ» внизу последней страницы и отправил книгу редактору, который незамедлительно позвонил мне, пообещал золотые горы, пригласил на обед и заявил: «Знатный роман вы написали (это было несколько десятилетий назад — другое время, другой язык), особенно меня впечатлила концовка! Это то, что нужно». И это было совершенно нехарактерно для его пресыщенной натуры. И благодаря этому роману у них в издательстве поднялся объём продаж. И это было очень странно, поскольку, знаете ли, первые главы были написаны самым традиционным стилем (ведь это было до того, как Мэтью захотелось выпить хереса и он пригласил меня в гости), а последние главы представляли собой импрессионистический поток сознания, который сам Манн назвал бы «продвинутым, довольно авантюрным сверх финиганизированным отходом от ультраконсервативной школы».
Поэтому, просто чтобы посмотреть, как далеко всё это может зайти, я некоторое время писал прозу в стилях, относящихся к различным эпохам, — просто чтобы посмотреть, что будет происходить. То, что мои произведения продавались, ещё ничего не доказывало, потому что с этим у меня никогда не было проблем. А то, что их вообще понимали, было для меня удивительным, поскольку те стили, в которых эти книги были написаны (от «Беовульфа» до Шекспира), невероятно отличались от всего того, что публиковалось.
Так что, когда Мэтью снова понадобилось заняться чьим-то бальным платьем или тройным подбородком и ему захотелось выпить, я показал ему эти произведения. Он пролистал их и сказал: «Ну что ж, ты подтвердил мою точку зрения. В этом нет ничего загадочного. В сущности, ты знаешь это дело! Это видно».
Что ж, это позволяет нам сделать кое-какие выводы, не только относительно меня, не только о моих приключениях и о делах давно минувших дней.
С течением времени я начал понимать следующее: человек, владеющий техникой своего вида искусства, замечает технические нюансы. Человек, создающий произведение искусства, поглощён точным исполнением определённых действий, которые и дают нам картину, музыку, роман или выступление.
У человека, добившегося успеха на этом поприще, технические моменты отработаны настолько хорошо, что у него остаётся внимание и ещё хватает умения на то, чтобы передать своё послание: у него не возникает проблем с получением лазури нужного оттенка или с исполнением шестнадцатых нот. Эти действия у него отточены до совершенства. Для него это дело техники, и он может повторять эти действия снова и снова. Никаких проблем. Обычное дело.
Вот три картины, написанные в стиле сюрреализма. Каждая из них несёт своё послание. Публика проходит мимо этих картин, и все с восхищением глядят только на одну. И чем же эта картина отличается от двух других? Передаёт ли она другое послание? Нет. Она больше нравится публике? Это слишком расплывчатое заявление.
Если вы рассмотрите любое произведение искусства, то вы обнаружите, что есть только одно качество, благодаря которому это произведение находит отклик у широкой аудитории. И если это качество есть, то и для вас это будет произведением искусства, а если это качество отсутствует — то не будет.
Так что же это за качество?
ТЕХНИЧЕСКОЕ МАСТЕРСТВО, КОТОРОЕ САМО ПО СЕБЕ ДОСТАТОЧНО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ОКАЗАТЬ ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ.
Именно настолько хорошим должно быть произведение искусства для того, чтобы быть хорошим.
Если вы посмотрите на это с разных сторон, то вы увидите, что средний зритель обычно имеет довольно смутное представление о технике. Техника — это удел творцов.
Если бы вы понаблюдали за толпой, которая следит за выступлением фокусника, вы бы обнаружили то общее качество, которое всегда вызывает отклик у публики. Если он хороший фокусник, то его представление проходит как по маслу. Его выступление — это не демонстрация того, как он выполняет фокусы. Это безукоризненное представление, оно проходит без сучка, без задоринки. Уже одно это создаёт несущую волну, которая доносит до зрителя суть того, что он хочет сказать своими действиями. И хотя это, быть может, весьма далеко от искусства в полном смысле этого слова, тем не менее то, как он выполняет эти действия, — это своего рода искусство. Если он хороший фокусник, то зрители в первую очередь видят ТЕХНИЧЕСКОЕ МАСТЕРСТВО его номеров. Они также видят, как он делает то, что, как им известно, они делать не могут. И они видят результат его действий в процессе представления. Он хороший фокусник, если его выступление технически безупречно в том, что касается мизансцены и движений, которые и создают канал для передачи того, что он хочет показать публике.
Не будем сравнивать Баха с фокусником (хотя мы могли бы сделать это), но во всех великих произведениях искусства присутствует один общий фактор. Вопервых, прежде чем человек видит лица на холсте или понимает, о чём поётся в песне, он воспринимает ТЕХНИЧЕСКОЕ МАСТЕРСТВО, которое было достаточным для того, чтобы оказать эмоциональное воздействие. Прежде чем создатель произведения сможет вложить в него некое послание или смысл, он должен овладеть ТЕХНИЧЕСКИМ МАСТЕРСТВОМ.
ТЕХНИЧЕСКОЕ МАСТЕРСТВО включает в себя все более или менее важные элементы техники, которые известны настоящему живописцу, музыканту, актёру — человеку, работающему в любой области искусства. Настоящий мастер сводит всё это воедино, и это даёт ему основу для подачи материала. Он знает, что делать. И как это делать. И затем он вкладывает в это своё послание.
Все старые мастера, прежде чем их работы оказались в Метрополитенмузее, сначала, будучи подмастерьями, прибивали холсты к рамам, толкли ляпислазурь или отмывали кисти.
Но сколько кистей вам необходимо отмыть? Столько, сколько нужно, чтобы понять, что чистая кисть даёт вам чистый цвет. Сколько язычков необходимо заменить у кларнета? Столько, сколько нужно, чтобы понять, какой из них даст звук «до» третьей октавы.
Чтобы творить в любой области искусства, нужна техника. Вы видите, как художник ищет что-то на ощупь, находит, отбрасывает, тычется туда-сюда. Что он так упорно ищет? Новый голубой цвет? Нет, просто совершенно определённый голубой цвет соответствующего качества.
И вы видите, как человек, который действительно умеет писать картины, всё ещё блуждает в поисках техники, — полный оверран.
На каком-то этапе человек говорит: «Вот ТЕХНИЧЕСКОЕ МАСТЕРСТВО, достаточное для того, чтобы оказать эмоциональное воздействие». И всё. Теперь он МОЖЕТ. И он полностью переключает своё внимание на послание, которое он хочет донести до публики.
Если вы перепутаете одно с другим или поменяете эти вещи местами, то у вас вряд ли получится хорошее произведение искусства. Если кто-то печёт свои послания как блины, но у него нет несущей волны, СОЗДАННОЙ МАСТЕРСКИ С ТЕХНИЧЕСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ, то это не соответствует первому требованию многих зрителей, которое они предъявляют к произведению искусства.
Фокус в том, чтобы стать мастером своего дела, не потеряв при этом своего вдохновения. В этом случае вы сможете создавать шедевры один за другим, на одном дыхании. По всей видимости, все великие мастера овладели этим приёмом. И когда они переключались на какое-то новое направление, они осваивали технику и затем создавали множество великих творений.
Есть один примечательный факт, касающийся мастерства. Знаете ли вы, что некоторые авторы обходятся одним лишь «техническим мастерством, достаточным для того, чтобы оказать эмоциональное воздействие» и не вкладывают в свои произведения никаких посланий? Возможно, они и не подозревают об этом. Но это так.
Поэтому «достаточно высокое мастерство» настолько важно, что само по себе может считаться искусством. Оно никогда не бывает великим искусством. Однако оно оказывает эмоциональное воздействие только благодаря качеству.
И насколько высоким должно быть мастерство? Не очень высоким. Просто достаточным. Что значит достаточным? Что ж, известны случаи, когда люди критиковали рассказ, потому что в нём были опечатки. А в рассказах, написанных плохими писателями, зачастую нужно прочитать немало страниц, прежде чем появится какой-либо персонаж или что-нибудь произойдёт. Бывало, что музыку считали скучной просто потому, что музыкант фальшивил или неправильно брал аккорды. И известен случай, когда актёр приятной наружности не смог добиться успеха, потому что, несмотря на свою способность пламенно декламировать Шекспира, он не знал, куда девать руки.
Любой вид искусства требует определённого мастерства. Если с этим всё в порядке, тогда — о чудо! — почти каждый будет смотреть на произведение искусства и говорить «Ах!», поскольку качество само по себе оказывает эмоциональное воздействие. И будет ли это кубизм, или мелодия, звучащая диссонансом, или белый стих, большой роли не играет: как правило, аудитория нормально воспринимает любой жанр, если произведение создано на том уровне мастерства, который достаточен для того, чтобы оказывать эмоциональное воздействие, и это мастерство выражено в данном произведении.
Послание — вот что люди, как им кажется, видят и слышат. Значимость пьесы, возвышенные звуки симфонии, «бам-бам-бам» современной поп-группы — вот что люди, как им кажется, воспринимают, вот о чём они, как правило, будут говорить, вот чем они, как им кажется, восхищаются. Если то, что они видят или слышат, исполнено с таким мастерством, что это само по себе может оказывать эмоциональное воздействие, аудитория будет считать это произведение великолепным. Так и будет.
О деятеле искусств порой думают как о человеке, который вознесён на какие-то особенные небеса, где всё чистенько, где не нужно работать до седьмого пота и где он восседает с полузакрытыми глазами, находясь в плену вдохновения. Что ж, может, иногда так и бывает. Однако те, кого видел я, либо были с испачканными чернилами волосами, либо пот градом катился у них со лба, либо они держали под рукой аэрозоль для горла, чтобы снять напряжение с голосовых связок после того, как они двадцать два раза прочитали свою роль, обращаясь к стене или к коту. Я говорю о великих деятелях искусства. Другие бездельничали, предаваясь пустым мечтам и обсуждая продюсера или владельца художественной галереи, который обошёлся с ними несправедливо.
Великие деятели искусства всегда работали над достижением необходимого уровня технического мастерства. Когда они достигали его, они знали, что они его достигли. Откуда они это знали? Просто то, что они делали, было сделано технически правильно.
Жизнь сама по себе искусство. Человек создаёт «мокап». Это не происходит по воле случая. Мужчина должен знать, как стирать свои рубашки, а девушка — какая тушь для ресниц размазывается, а также то, что слишком большое количество конфет не только плохо сказывается на поджелудочной железе, но и портит фигуру.
Некоторые люди сами по себе являются произведением искусства, потому что они освоили те практические навыки, которые используются в повседневной жизни и которые дают уровень качества, достаточно высокий для того, чтобы оказывать эмоциональное воздействие прежде, чем кто-нибудь узнает, как их зовут и чем они занимаются.
Даже чтобы подстричь бороду или сшить шаровары, требуется определённое искусство, если это должно быть сделано на достаточно высоком уровне мастерства, для того чтобы оказать эмоциональное воздействие.
Некоторые вещи производят неблагоприятное впечатление и вызывают неадекватные эмоции ещё до того, как человек ознакомится с ними в полной мере. И, посмотрев на это явление (чему есть множество примеров, скажем грязная комната), вы можете, рассуждая от противного, прийти к тому, что возможно существование совершенно иного, противоположного по своей природе мастерства-мастерства, достаточного для того, чтобы создать сильное, но желаемое эмоциональное воздействие.
Вот насколько хорошим должно быть произведение искусства. Когда человек достигнет такого уровня технического мастерства в данном виде искусства, он сможет передавать своё послание. До тех пор пока в его произведениях не будет профессионализма, он не сможет донести своё послание до аудитории.
Многие деятели искусства тратят слишком много сил на то, чтобы добиться качества гораздо более высокого, чем нужно для того, чтобы создать эмоциональное воздействие. А у многих других послания сыплются как из рога изобилия, в то время как они вообще не обладают никаким мастерством, чтобы создать несущую волну, которая необходима для передачи этих посланий.
Так насколько хорошим должно быть произведение искусства?