Где мы сейчас? — спросил Хеллер у буксира. — Высота — шестьсот миль. Продолжаем набирать скорость. Мы получили один запрос, но после нашего ответа к нам потеряли интерес. Пожалуйста, опустите антирадиационные щиты. Скоро мы войдем в нижний слой магнитосферы.
Хеллер прошел по кораблю, закрывая защитные жалюзи и герметизируя люки.
— Еще что-нибудь? — спросил он.
— Если мы будем продолжать следовать этим курсом, то можем подойти слишком близко к луне Нико.
— Хорошо, измени курс.
— Пожалуйста, сообщите мне, куда мы летим, — попросил корабль. — При такой скорости нельзя с уверенностью сказать, куда нас занесет.
Ничего не ответив, Хеллер вернулся в медпункт. Графиня Крэк достала еще несколько одеял и теперь заботливо укрывала ими императора.
— Кажется, он проснулся, но вид у него крайне изможденный.
Джет пощупал запястье старика:
— Пульс очень слабый и слишком неровный. Ему нужна профессиональная помощь, которой я, к сожалению, оказать не могу.
С этими словами Хеллер вернулся в кабину пилотов, где, включив радио, настроил его на полицейскую волну.
Сначала слышалось шипение, потом радио заговорило.
«…Стрелять без предупреждения. Всем патрульным машинам и дежурным постам! Тревога! Разыскивается Джеттеро Хеллер, флотский военный инженер десятого ранга, пытавшийся убить Ломбара Хисста, главу Аппарата и государственного министра. Офицер вооружен и очень опасен. Живым не брать. Стрелять без предупреждения. Всем патрульным машинам и дежурным постам! Тревога! Разыскивается…»
В кабину вошла графиня Крэк.
— Как они могли узнать, что это был ты?
Хеллер покачал головой:
— Теперь это уже неважно. Важно то, что у меня на борту умирающий человек, а я ничем не могу ему помочь. Я бы не пожалел целого отделения Флота, чтобы спасти ему жизнь.
Император вел себя очень беспокойно; время от времени тело его внезапно сводили судороги. Он высунул из-под одеял дрожащую руку. Хеллер пристально посмотрел на нее и, взяв за запястье, повернул тыльной стороной к свету.
Графиня Крэк шумно выдохнула. Вся рука от локтя оказалась испещрена короткими шрамами и точками.
Хеллер взял другую руку императора и увидел, что она была в еще худшем состоянии.
Прикрыв руки императора одеялом, Хеллер взял переносную лампу и приподнял его веко. Поглядев в зрачок, он в отчаянии отошел назад:
— Героин!
— Что? — Графиня не поверила своим ушам.
— Я уже видел такое. Мэри Шмек.
— Кто это? Женщина?
— Не ревнуй. Бедняжка умерла. И все из-за того, что у нее не оказалось пятидолларовой порции.
Графиня непонимающе глядела на императора.
— Что все это значит?
Джет тоже смотрел на монарха.
— Хисст приучил императора к наркотикам, — мрачно сказал он. — Не знаю, есть ли еще какая-нибудь причина его плачевного состояния, но у него наступает так называемая ломка, и мне кажется, сердце, в его-то возрасте, не выдержит.
— Ах, бедняжка! Пусть он даже ничего не подпишет, не дай ему умереть, Джеттеро.
Хеллер постоял несколько минут в оцепенении, потом лицо его просветлело.
— Слушай, — сказал он, — надень на него кислородную маску и следи, чтобы он ее нечаянно не сбросил. Я скоро вернусь.
Он нашел выход. С Земли он привез в качестве вещественных доказательств немного героина, опиума и амфетаминов, но, к сожалению, отдал их Крапу вместе с другими уликами, чтобы тот передал все Бису. И теперь Хеллер подумал, что, в тот день когда они должны были лететь с Волтара на Землю, у Гриса имелись с собой наркотики. Пройдя в бывшую каюту Гриса, он открыл тайник, но его надеждам не суждено было сбыться: тайник оказался пуст.
Решив, что в целях конспирации Грис спрятал их где-то еще, Хеллер прошел в соседнюю каюту, которую когда-то занимал капитан Стэбб. Ни в одну каюту антиманковцев еще никто с тех пор не заходил.
Он нашел тайник.
Пакетики!
Амфетамины, морфий и героин!
Стэбб тоже употреблял наркотики!
Джеттеро быстро прошелся по всем каютам антиманковцев и в каждой нашел нечто подобное.
Они все были на крючке!
Собрав смертоносные запасы бывшей команды, Хеллер вернулся в медпункт.
— Нашел! — сообщил он графине Крэк. — Теперь остается только узнать, как применяется этот ценный для здоровья продукт.
— Ты хочешь напичкать его ядом? — удивилась графиня.
— Согласен, это не лучший способ услужить императору, но в данный момент единственное средство, которое поможет ему не дойти до самого критического состояния. Если я не сделаю этого, то, когда он проснется, его будет кидать из жара в холод, его будут мучить жестокие боли в ногах, и сердце может перенапрячься. А потом у него начнется лихорадка, приступы рвоты, и, вероятнее всего, он умрет.
Джеттеро задумался, пытаясь вспомнить то, что читал по этому поводу в архивах ФБР. Но единственное, что пришло ему в голову: Мэри Шмек не умерла бы, если бы имела такие пакетики.
Достав металлическую чашку, он засунул ее в стерилизатор, потом налил немного воды и вскипятил. Хеллер не был уверен, что все делает правильно, и понимал, что рискует. Он понятия не имел о дозировке. Открыв пакетик, Джеттеро убедился, что в нем действительно героин, после чего залил его небольшим количеством теплой воды и подождал, пока белые кристаллики не растворятся.
— Ты точно знаешь, что делать? — спросила графиня Крэк, заметив на лице Хеллера необычное для него волнение и выражение неуверенности.
— Нет, — честно ответил Хеллер. — Но я знаю, что если мы ничего не предпримем, то к завтрашнему дню у нас на борту будет покойник. Возьми резиновую трубку для измерения кровяного давления и перетяни ему руку выше локтя.
Достав из ящика шприц для внутривенных инъекций, он наполнил его содержимым чашки.
Потом осмотрел внутреннюю часть руки императора и не обнаружил ни одной вздувшейся вены.
Тогда Хеллер знаком велел графине развязать трубку и попросил перетянуть бедро больного, но и здесь ни одна вена не набухла.
Хеллер глубоко вздохнул и всадил шприц в ногу просто наугад.
— Теперь остается только надеяться, — сказал он. — Я не знаю, насколько истощен его организм. Я не знаю, поможет ли подкожная инъекция. Я не знаю, не допустил ли передозировки. Наблюдай за ним и следи, чтобы не прекращалось поступление кислорода.
— Но это же риск! — воскликнула графиня Крэк.
— Да, — согласился Джет. — Но нельзя же просто смотреть, как он умирает.
Затаив дыхание, они уставились на императора.
Монарх немного успокоился. Неужели приближается коматозное состояние?
Хеллер пощупал пульс больного: сказать наверняка было нельзя, но, кажется, пульс стал более ритмичным, а дыхание — спокойным.
Уж не переборщил ли он с дозой?
Внезапно император открыл глаза и сбросил кислородную маску. На этом морщинистом, изможденном, похожем на мертвое лице нельзя было что-либо прочесть. Старик взглянул на Хеллера и графиню, глубоко вздохнул и закрыл глаза.
Хеллер снова пощупал пульс и прислушался к его дыханию.
— Он заснул. Надо бы его покормить.
— Когда проснется, я попробую, — сказала графиня. — Ему нужна профессиональная помощь.
— Согласен, — ответил Хеллер. — Но если Ломбар Хисст сумел зайти так далеко, то ни перед чем не остановится, чтобы заполучить императора обратно. А его величество сказал мне, что был обречен этим человеком на верную смерть. Кроме того, мне кажется, не найдется ни одного врача, который знал бы, как лечить от наркотической зависимости: на Волтаре эти препараты еще не изучены. А мы не можем приземлиться ни на одну планету Конфедерации…
Тут Хеллер и графиня Крэк одновременно посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, произнесли:
— Прахд!
Они взяли курс на Землю, находящуюся на расстоянии более двадцати двух световых лет от Волтара.
«Буксир-один» или, как его называл Хеллер, «Принц Каукалси», не обремененный грузом и идущий на основных двигателях «будет-было», предназначавшихся для межгалактических путешествий, мог домчать их до Блито-ПЗ всего за трое суток — на пять недель и три дня скорее, чем самый быстроходный космический корабль. Если их станут преследовать — а Хеллер не сомневался, что Ломбар обязательно подумает о том, что беглецы могли податься на Землю, — то корабли Аппарата окажутся на Земле лишь через шесть недель. Таким образом, Джеттеро выигрывал время.
Хеллер и графиня Крэк не отходили от императора ни на шаг. Ситуация была не из легких. Клинг Гордый находился в предкоматозном состоянии, и контактировать с ним было практически невозможно.
Опасность угрожала не только жизни императора: если его величество не подтвердит, что попал на корабль согласно собственному приказу, Хеллера могли обвинить в похищении королевской особы. Но надо отдать Джеттеро должное: он совсем не думал об этом, сконцентрировав все мысли на том, как спасти жизнь своего монарха.
В деле существовала еще одна трудность — Хеллер и графиня очень хорошо понимали, чем это могло обернуться: император едва мог глотать, и, несмотря на все усилия, графине почти не удавалось влить в него жидкую пищу. Его организм настолько привык к внутривенному питанию, что уже не мог принимать пищу привычным образом. Графиня Крэк заботливо протирала старческое тело влажной губкой и постоянно смачивала губы больного водой, непрерывно думая о том, как заставить его поесть.
Каждые три или шесть часов, когда император начинал трястись, ему делали еще один укол: казалось, что только героин мог поддерживать работу его сердца.
Когда Хеллер и графиня совсем измучились, буксир наконец достиг турецкого города Афьона и под покровом ночи проник сквозь проекцию крыши на земную базу, ранее принадлежавшую Аппарату.
Фахт-бей, находящийся в это время в ангаре, забеспокоился: они улетели с Земли всего семь дней назад, и он не предполагал, что на Волтаре могут произойти какие-нибудь неприятности. Но Хеллер обещал ему, что, если случится беда, он всегда придет на помощь. На сей раз беда случилась у самого Хеллера.
Джеттеро распахнул люк воздушного шлюза и крикнул:
— Приведите сюда Прахда и раздобудьте машину скорой помощи, да побыстрее.
Фахт-бей бросился к телефону и поспешно набрал номер. Когда он вернулся, к корпусу корабля уже была приставлена лестница, по которой спускался Хеллер, неся на плече что-то тяжелое, завернутое в одеяло.
— Кто это? — спросил Фахт-бей, когда Хеллер коснулся земли. — Мы попали в беду?
— После, после, — отмахнулся Хеллер и вместе с ношей направился в туннель. Фахт-бей засеменил вслед за ним.
— Где Грис? — спросил Фахт-бей.
— Насколько я знаю, мертв.
— Слава Богу! — воскликнул Фахт-бей. — Надеюсь, он умер ужасной смертью?
— Полагаю, что так, — ответил Хеллер. — Где «скорая помощь»?
— Уже в пути.
Когда прибывшие добрались до рабочих бараков, машина и Прахд уже ожидали их. Императора положили на носилки, и машина, воя сиреной, понеслась к госпиталю.
— Что с ним? — спросил Прахд, поправляя одеяло.
— Если бы я знал, меня бы здесь не было, — ответил Хеллер. — Судя по всему, предкоматозное состояние, вызванное наркотической зависимостью, и лучше больному, кажется, не становится. Боюсь, что без героина сердце не выдержит. Но есть еще одна проблема.
Прахд взглянул на изможденное лицо и иссохшие руки императора.
— Дегидратация. В крайней степени.
— Кажется, он не может глотать. Все вены сильно сужены. Вы должны поместить его в абсолютно безопасное место и никого не подпускать к нему.
— Почему?
— Так надо, — ответил Хеллер.
— Я устрою его в цокольном этаже, где никто его не увидит. Охранники там все как на подбор глухонемые. Где Грис?
— Очевидно, мертв.
— Слава Аллаху, дающему радость нашим сердцам! — воскликнул Прахд. — Чудесные новости. Что ж, значит, у нас все в порядке.
— Не совсем. Если этот человек умрет, боюсь, всех нас ждут большие неприятности.
— Кто он?
— Неважно, — уклонился от ответа Хеллер.
Они открыли проход в цокольный этаж. Через некоторое время туда спустилась медсестра Билдирджина и знаками объяснила, что специальная ванна уже готова и можно опускать туда больного.
Прахд достал свои приборы и пробирки, и работа закипела. Хеллер все время стоял чуть поодаль. Через некоторое время Прахд закончил предварительные процедуры и подошел к взволнованному Хеллеру.
— Он законченный наркоман. Амфетамины.
— Значит, я дал ему не тот наркотик! — расстроился Хеллер.
— Нет-нет, — успокоил его Прахд. — Он и раньше употреблял героин. Подкармливая больного наркотиками, вы не давали организму отвыкнуть от него, и это в конце концов привело бы к гибели пациента, так как сердце его уже надорвано. Однако именно благодаря героину вы все же доставили его сюда живым.
— Полуживым, — уточнил Хеллер.
— Наверное, когда вы его нашли, он был уже при смерти, — сказал Прахд. — Этот человек и так немолод, а амфетамины ускорили процесс дряхления: за несколько месяцев они могут состарить организм на несколько лет. Если тогда, когда он начал употреблять наркотики, у него были здоровые зубы, то сейчас, наверное, почти все выпали. И все органы уже частично атрофировались. Кто он?
Хеллер не ответил: он не хотел шокировать Прахда.
Но Прахд уже и сам о многом догадался. Взяв на анализ кровь и сняв другие показания, он в упор посмотрел на Хеллера своими ярко-зелеными глазами.
— Этот человек не из низшего сословия. Он принадлежит к аристократическому кругу; его тело — результат естественного отбора, проходящего в течение тысяч, десятков тысяч лет.
— Вы сможете поставить его на ноги?
— Не знаю. В лучшем случае у него будет затуманен рассудок; словарный запас снизится до нескольких сот слов. Чтобы оправиться после амфетаминов, потребуется не один год, а так как он и так уже слишком стар, сомневаюсь, что ему удастся выздороветь окончательно.
— Он сможет нормально двигаться?
— Не знаю, — ответил Правд.
— Собственно говоря, — начал Хеллер, — мы доставили его сюда из чисто гуманных соображений: нельзя было допустить, чтобы его убили. Но нам так же важно, чтобы он мог говорить и писать.
Глаза Правда сузились. Он вернулся к ванне и взглянул на пожилого пациента в бессознательном состоянии, погруженного в жидкость. В памяти его что-то зашевелилось. Неожиданно он сунул руку в ванну и извлек из-под воды обнаженное морщинистое плечо. Потом, взяв губку, провел ею по желтоватой коже.
На плече старика появился знак кометы.
Ошеломленный, Прахд отшатнулся.
— Этот знак ставят детям королевского происхождения! — Он уставился на Хеллера. — Это Клинг Гордый, император Волтара!
— Да, — ответил Хеллер, — и до тех пор пока вы не поставите его на ноги и он не сможет подтвердить, что именно по его приказу мы вывезли его из Дворцового города, мы вынуждены будем скрываться, иначе нас казнят за похищение императора.
Прахд плюхнулся на скамью, вытирая со лба капли пота.
— Вот так и становятся личными врачами короля!
На борту корабля Хеллера поджидала графиня Крэк.
— Он выживет?
— Не знаю, — ответил Хеллер.
— Бедный старик, — вздохнула графиня. — А когда это будет известно?
— Трудно сказать. Потребуется не один день. Конечно, нам придется пока несладко, но все же теперь я могу убедиться сам, что на этой планете все в порядке.
— Ты думаешь, эта планета нам еще понадобится?
— Сомневаюсь. Но Изя был нашим другом, и я хочу проверить, как у него идут дела. Я улетал отсюда с тяжелым сердцем, но при этом рассчитывал, что попаду домой вовремя, чтобы предупредить разведку Флота, но, как видишь, не успел.
Взяв видеотелефон, Хеллер вынес его в ангар, чтобы поглощающий покров буксира не заглушал радиоволны, и набрал номер.
На звонок никто не ответил; экран не загорался.
Сейчас в Нью-Йорке наверняка день. И Изя должен быть на месте.
Еще в течение двух часов Хеллер пробовал несколько раз связаться с ним, но безрезультатно.
Тогда он прошел по туннелю в офис Фахт-бея и оттуда попытался дозвониться до турецкого телефонного узла. Но по непонятным для него причинам ответа не было.
По коммуникационной линии базы Хеллер решил связаться с главным офисом в Нью-Йорке. На принтер поступил ответ, подтверждающий, что там все на местах. Когда в офисе узнали, кто звонит, Хеллер сразу же почувствовал к себе почтительное и внимательное отношение: тамошние служащие всегда были рады послужить Флоту. Хеллер сообщил номера апартаментов в Эмпайр Стейт Билдинг, попросил позвонить туда под каким-нибудь предлогом и вызвать Изю в его офис, чтобы тот ответил на звонок по видеотелефону.
Усевшись на стул, Хеллер стал ждать. Наконец завертелась катушка принтера.
Оператор в Нью-Йорке сообщает, что все перечисленные вами абоненты не отвечают.
Хеллер напечатал запрос:
А Рат там ?
Через несколько мгновений пришел ответ:
Нет, сэр, он на базе.
Хеллер поблагодарил операторов и выключил аппарат.
Пройдясь по всей базе, он отыскал Рата в ангаре, в помещении для механиков. Сердечно его поприветствовав, он спросил:
— До вас не доходили слухи о каких-нибудь неприятностях?
— Нет, сэр. Я заходил в офис два дня назад. Все было нормально. Конечно, в Нью-Йорке сейчас тревожно, впрочем, как и здесь. Вероятно, вам известно, что Турция и Швеция вторглись на бывшую территорию России и сейчас готовятся к войне за право владения всей страной. В Соединенных Штатах тоже объявлена всеобщая мобилизация. Не знаю, связано ли это с российским вопросом. Когда я улетал из аэропорта Кеннеди, там было полно солдат. И расписание полетов оказалось нарушено. Вас это интересует?
— Нет, — ответил Хеллер. — Это, по-моему, никак не может иметь отношения к Изе. Он невоеннообязанный по группе 4Ф — аллергик и все такое прочее. Вы уверены, что с ним было все в порядке?
— Видел его собственными глазами. Он пробегал по вестибюлю с кипой бумаг и выглядел очень серьезным и жутко занятым.
— Черт! — выругался Хеллер. — Что с ним могло произойти за два дня? Все его номера не отвечают.
— Вы хотите, чтобы я отправился туда, сэр?
Хеллер помотал головой:
— Какой сейчас на Земле день недели?
— Среда, сэр.
— Срок действия опционов истекает в будущий понедельник. Если Изя не успеет реализовать их, у него могут возникнуть крупные неприятности.
Хеллер вернулся на борт буксира и сразу же ушел в свою каюту в кормовой части корабля. Когда к нему заглянула графиня Крэк, он только что закончил переодеваться в европейский костюм-тройку.
— Слушай, — сказал Хеллер. — Я прошу тебя проследить, чтобы императору оказывали всю возможную помощь. И не отключай коммуникационную линию.
— Что ты задумал?
— Попрошу Ахмеда и Терса отвезти меня в Стамбул, а оттуда ближайшим рейсом — в Нью-Йорк.
— О, только не это! Неужели Изя попал в беду?
— Пока не знаю. Обещаю тебе, что не буду заигрывать со всякими «Мисс Америками». Вернусь через несколько дней. Можешь позвонить мне или оставить для меня сообщение в нашем офисе.
Покидав кое-какие вещи в дорожную сумку, Хеллер взял еще складные индивидуальные космодесантные грависани и несколько бомб.
— О Боже! — воскликнула графиня. — Ты как будто собираешься на войну!
— Похоже, весь мир сейчас готовится к войне. Но я обещаю тебе, что буду предельно осторожным.
— Бомбы! Это, по-твоему, осторожность?
Хеллер рассмеялся и, крепко поцеловав ее в губы, направился к входному люку. Вдруг раздался истошный визг: у выхода стоял мистер Калико и не давал Хеллеру пройти к лестнице.
— Он увидел, что ты принарядился и взял сумку, — сказала графиня, — и решил, что ты бросаешь его.
Хеллер взглянул на кота. Тот протяжно мяукнул.
Улыбнувшись, Хеллер снял с плеча сумку, забросил туда пожитки мистера Калико и, подняв за шкирку самого владельца, отправил его вслед за консервами. Когда Хеллер перекинул полураскрытую сумку через плечо, оттуда высунулась усатая физиономия. Мистер Калико вцепился когтями в край сумки и удовлетворенно замурлыкал.
Попрощавшись с графиней Крэк, Хеллер спустился по лестнице и пошел разыскивать водителей. Тогда он даже не предполагал, что судьба уготовила ему приключения, какие нечасто случаются даже на самой настоящей войне!
Мистеру Калико путешествие в Нью-Йорк определенно понравилось. Самолет, на котором летел Джет, принадлежал не американской компании, поэтому там довольно лояльно относились к животным на борту и не требовали помещать их в специальные коробки. Поговорив с Хеллером, бортпроводник предоставил мистеру Калико кресло рядом с хозяином; кресло находилось прямо у окна, и кот мог наслаждаться шикарным видом морей и гор. Ему очень понравилась еда, которую давали во время полета и в ресторане во время долгого ожидания пересадки в Брюсселе, а также роскошная кровать в отеле класса «люкс».
Из Бельгии Хеллер снова попробовал связаться с Изей — офис не отвечал, тогда он набрал номер своей квартиры. Трубку поднял Бэлмор.
— Вы не знаете, где Изя? — спросил Хеллер.
— Нет, сэр, — отозвался Бэлмор. — Я сам его ищу. Он забегал сюда в воскресенье, а вчера должен был прийти и проверить, высадили ли садовники новые деревья в саду. Но почему-то не появился. Что-нибудь стряслось?
— Надеюсь, что нет, — ответил Хеллер. — Если он исчезнет, могут возникнуть крупные неприятности. Как там мой «Силвер спирит», на ходу? Отлично. Значит, встречайте меня в аэропорту Кеннеди. Я прибуду ровно в два часа дня по вашему времени, в пятницу. — И он сообщил Бэлмору номер рейса.
— О, я так рад, что вы вернулись. Мадам с вами, сэр?
— В эту поездку я ее не взял, — ответил Хеллер, — но у нее все хорошо. Она просила передать вам всем большой привет.
— Очаровательная девушка, настоящая американская леди. Значит, в два часа дня, сэр, в аэропорту Дж.Ф. Кеннеди.
Во время перелета через Атлантический океан Хеллер вдруг узнал, что кот не может быть допущен на американскую территорию, пока не истечет установленный для карантина срок, а это несколько недель.
— Они не любят иностранцев, — объяснил Хеллер коту. — И пускают в ход клыки и когти. Но мы обязательно что-нибудь придумаем.
Когда самолет приземлился в нью-йоркском аэропорту, Хеллер засунул кота в сумку и застегнул «молнию», оставив лишь маленькое отверстие, чтобы мистер Калико не задохнулся.
Таможенник у стойки паспортного контроля проверил документы Хеллера по секретному списку: не находится ли гражданин Джером Терренс Уистер в розыске — нажал коленкой кнопку под столом, взглянул на скрытые от посторонних глаз экраны и, видимо, не обнаружив ничего подозрительного, пропустил пассажира.
Предстояло еще пройти таможенный досмотр багажа. У стойки собралась целая толпа: оказывается, какая-то дама привезла с собой нюхательные соли, и таможенники решили, что это кокаин.
Развернув ее лицом к стене и приказав поднять руки и широко расставить ноги, таможенники начали ее обыскивать: типичное американское «здрасьте» своим дорогам согражданам.
Встав в очередь, Хеллер наклонился, будто завязать шнурки, — что потребовало от него немалого искусства, потому что шнурки отсутствовали, — и осторожно расстегнул «молнию» стоящей на полу сумки, откуда, не замеченный никем, выпрыгнул кот.
Хеллер шепотом подал ему команду и, выпрямившись, поставил сумку на движущуюся ленту.
— Кошачья еда? — спросил инспектор. — Что это, черт возьми? Вы ввозите американскую кошачью еду? Барни, вскрой банку, проверь, что там за ерунда.
Барни подчинился. Вскоре он вернулся, жуя содержимое банки.
— Наркотиков нет. Консервы как консервы. Но консерванты причислены FDA (FDA — организация в США, занимающаяся контролем качества пищевых продуктов и определением безвредности лекарственных препаратов. (Примеч. ред.)) к канцерогенам. Придется конфисковать.
Хеллер отдал им еду мистера Калико и прошел вперед. Кот осторожно прокрался за ним под столом таможенников. Пока Хеллер стоял в очереди, чтобы получить сумку, изрисованную мелом, кот сидел на стуле в зале ожидания и беззаботно умывался.
Они встретились в вестибюле.
— Теперь у тебя появилось криминальное прошлое, — сообщил Хеллер. — Ты нелегально находишься на территории США. Ну ничего, исправишься. — И с этими словами снова посадил кота в сумку.
Аэропорт был буквально наводнен военным персоналом.
Бэлмор уже поджидал их. Попросив дворецкого немного подождать, Хеллер попробовал еще раз дозвониться в Эмпайр Стейт Билдинг, но ему никто не ответил.
Они прошли к автостоянке, где был припаркован «роллс-ройс». Шофер отдал Хеллеру честь.
— Я поеду домой, приму душ и переоденусь, — сказал Хеллер. — А потом вы подбросите меня в офис. Судя по всему, меня ждет немало срочных дел.
— Надеюсь, ничего серьезного не произошло, — отозвался Бэлмор с переднего сиденья. — Мы так расстроились, когда узнали, что случилось с леди. И весь персонал тоже. А мистер Эпштейн так просто не находил себе места. Очень жаль, что мисс Рада не приехала. Как только вы позвонили, мы сразу стали готовиться к встрече. Вы будете приятно удивлены.
— А что, разве мистер Эпштейн не сократил численность штата? — спросил Хеллер.
— Нет, сэр. Он не посчитал возможным сделать это без вас. Надеюсь, вы будете довольны тем, что увидите, сэр.
Целый час они ехали по скоростной трассе, наводненной военными: налицо были все признаки экстренной ситуации в стране. Наконец они свернули с шоссе и подъехали к подземному гаражу.
Чувствуя, что волнуется за Изю все больше и больше, Хеллер первым вбежал в лифт, первым выскочил из него, торопливо прошел по короткому коридору и открыл дверь квартиры.
Не успел он сделать нескольких шагов, как его внезапно остановил крик:
— Стоять на месте!
Хеллер медленно обернулся и уткнулся носом прямо в дуло кольта сорок пятого калибра.
— Вы арестованы! — заявил человек с кольтом. Из боковых дверей вышли еще два человека с карабинами и прицелились в Хеллера.
Тот осмотрел их с ног до головы: первый оказался армейским капитаном, двое других носили белые шлемы военной полиции.
Бэлмор, вошедший в квартиру следом за Хеллером, застыл на месте.
— О, сэр! — закричал он в ужасе. — Я понятия не имел!
— Все нормально, — спокойно сказал Хеллер. — Должно быть, о моем приезде им напела птичка из эмиграционной службы аэропорта.
— Ты абсолютно прав, — подтвердил капитан. — Сержант, приступайте к выполнению своих обязанностей.
Полицейский, вышедший из библиотеки, засунул револьвер в кобуру и снял с пояса наручники.
— Подождите минутку, — сказал Хеллер. — Что все это значит?
— Ты дезертир! Ты не явился на призывной пункт, когда два дня назад была объявлена всеобщая мобилизация.
— Но я имею временную отсрочку!
— Во время военного положения отсрочка не имеет силы, — ответил капитан. — Ты выпускник корпуса подготовки офицеров запаса и лучше, чем кто-либо, должен знать, что обязан был подать рапорт о зачислении на военную службу. Поэтому твои действия расцениваются как дезертирство. За это ты получишь по меньшей мере пять лет. Сержант, наручники!
— Остановитесь, — сказал Хеллер. — Меня не было в стране. Я приехал всего пару часов назад!
— Хм-м, — призадумался капитан.
— Это правда, сэр, — неожиданно вмешался сержант. — К нам поступила информация из эмиграционной службы.
— (…)! — выругался капитан. — Ты казарменный законник, Уистер. Уж я-то знаю, что говорю. Значит, ты собираешься оправдываться?
— Конечно, — ответил Хеллер.
— Опять бумажная возня! — расстроился капитан. — Я не собираюсь писать объяснительные рапорта и таскаться по судам. Вот что я сделаю! Только в качестве одолжения, заметь! С этого момента ты считаешься офицером, призванным на военную службу. Надевай форму, поедешь с нами — подадим рапорт. Бэлмор засуетился.
— Я поглажу ваш мундир. — Он убежал в спальню Хеллера и тотчас же вернулся. — Сэр! — запричитал он. — Они собрали всех слуг и связали их по рукам и ногам!
— Отпустите их, — приказал капитан сержанту. — Этот парень не будет сопротивляться — уж я-то в этом разбираюсь! Стране нужны солдаты. Одевайтесь и не задерживайте нас, мистер.
— Ну хорошо, я подам рапорт, а что потом? — спросил Хеллер, с тревогой думая об Изе.
— Ты разведчик, так ведь? — спросил капитан. — Значит, имеешь шанс попасть в лагерь Дике. А потом, может статься, за моря. Кто знает? Я не разведчик. Но на всякий случай приготовь вещи. Ты теперь боевой офицер. Или станешь им, если присягнешь.
— Меня здесь долго не было, — сказал Хеллер. — Не откажите мне в любезности — расскажите, из-за чего вся эта катавасия.
Капитан тяжело вздохнул:
— Не знаю, как ты можешь работать в разведке, если не знаешь даже этого. Войны пока нет. Идет всеобщая мобилизация, объявленная президентом. Сегодня пятница. Война будет объявлена после заседания Конгресса, которое состоится в понедельник. Все должно быть по закону.
— И против кого воюем? — поинтересовался Хеллер.
— Против Мейсабонго, идиот! Эти (…) забрали всю нашу нефть, и мы можем вернуть ее лишь в том случае, если объявим войну и захватим нефть в соответствии с Актом о собственности врага.
Хеллер пошатнулся.
Это ж надо, во что вляпался Изя! В самую гущу будущей войны!
А он, Хеллер, был здесь, но по милости американской армии ничем не мог помочь другу!
Кроме того, он вообще не мог оставаться на Земле более пяти недель. Это было опасно для него самого, для императора и для всей базы!
Хеллер и сопровождающие ехали на джипах в штаб-квартиру армии. Улицы были непривычно пусты.
— Тебе повезло, что не пришлось добираться туда пешком, — говорил капитан. — Вот когда у нас не останется ни капли горючего, тогда запоем. Не знаю, как можно выиграть войну без топлива.
— Кажется, вы говорили, что мы захватим топливо Мейсабонго сразу же, как только объявят войну, — заметил Джет.
— Я сказал «нефть», а не «топливо», — ответил капитан. — Мейсабонго загребла все резервы неочищенной нефти, и даже если мы захватим их, это еще ничего не значит. Чтобы получить бензин и керосин, нефть нужно очистить, а все нефтеперерабатывающие заводы вдруг стали радиоактивными. Господи, не знаю, какой толк будет от тебя в разведке! Сдается мне, в голове у тебя ни одной извилины!
— Ну, — сказал Джет, — это не беда. Территория Мейсабонго не больше почтовой марки. Ей не потребуется много топлива.
— Ей вообще не понадобится топливо, болван. Мы сбросим туда водородную бомбу.
— Тогда зачем мобилизовать такую прорву народа?
— Ты задаешь слишком много вопросов. Не твое дело. Твое дело — сражаться и умереть с честью. Тебя что, в КПОЗ совсем ничему не научили?
— Им бы следовало научить меня держать язык за зубами, — пробормотал Хеллер.
Капитана, казалось, невероятно рассмешили его слова.
— Вот именно. Терпеть и молчать — вот настоящее мужество. Сдается мне, из тебя в конце концов выйдет толк.
Но Хеллеру было не до смеха. Мысль о Мейсабонго, всегда очень дружественно относившейся к нему, не оставляла его, осложняя и без того запутанную ситуацию.
Стояла невероятная жара; летом в Нью-Йорке можно умереть от духоты. Раньше Хеллер этого не замечал: в «роллс-ройсе», как и в его квартире, был установлен воздушный кондиционер. Но в джипе с открытым верхом человек чувствовал себя как в сауне.
Подъехав к учебному манежу, джипы остановились. Джету велели взять сумку и втолкнули внутрь. Получив у охранников расписку в получении дезертира, капитан с помощниками снова сели в джип и укатили ловить других дезертиров.
Джет оказался в огромном зале. На полу стояли походные столы и складные стулья. В манеже было полно призывников, которые ужасно потели и время от времени вытирались бумажными полотенцами. Воздух в зале буквально плавился от жары.
Охранник провел Джета в угол помещения, где стояло какое-то медицинское оборудование, и Хеллер стал дожидаться своей очереди. Прошло немало времени, а он все ждал, наблюдая за призывниками всех возрастов, проходящими медицинский осмотр.
Неожиданно кто-то спросил у него документы, кто-то другой приказал ему раздеться, кто-то третий — встать на весы, потом покашлять, потом попрыгать, потом к его груди приложили холодный стетоскоп — и наконец ему разрешили одеться.
Доктор подписал какие-то бумаги, и охранник велел Джету пройти в другой конец помещения. Там, в толпе желторотых юнцов, он снова чего-то ждал. Потом кто-то приказал им построиться в три шеренги и начал проверять их документы.
Этот кто-то и сказал Джету:
— Как ты здесь оказался? Ведь ты кандидат в офицеры. Здесь только молодые призывники. Тебе не сюда.
Ему велели пройти в другой угол зала, туда, где распоряжался очень старый, туговатый на ухо полковник. Полковник сидел за столом; прямо перед ним возвышалась гора приказов. Джет положил свои бумаги на бумажную кипу.
— Кто такой? — осведомился полковник.
— Уистер Джером Терренс, здесь написано, — ответил Джет.
— Чего тебе надо? — спросил полковник.
Из-за стола рядом поднялся сержант и взглянул в бумаги Хеллера.
— Это кандидат в офицеры, КПОЗ. Он должен присягнуть.
— Что пристегнуть? — спросил полковник. Сержант поднял вверх правую руку.
— А, присягнуть, — догадался полковник. — Хорошо, Блистер, встань и подними правую руку.
У Хеллера волосы на голове встали дыбом. Будучи офицером его величества, он не мог дать клятву верности другой стране, за это его могли отдать под трибунал.
— Повторяй за мной, — сказал полковник и зачитал текст присяги Соединенным Штатам.
Хеллер повторил за ним клятву верности, но только не Соединенным Штатам, а его величеству императору Волтара, да притом по-волтариански, рассчитывая на то, что полковник все равно не услышит, что он сказал.
Закончив, полковник швырнул бумаги Хеллера сержанту и снова вернулся к своей работе.
— Что за чертовщину ты нес? — спросил у Хеллера сержант.
— Клятву верности, — сказал, шепелявя, Хеллер.
— А вот мне показалось, что ты бормотал что-то другое, — заметил сержант.
— У меня проблемы с речью, — объяснил Хеллер, стараясь говорить как можно неразборчивее.
— А-а, — протянул сержант. — Теперь подойди вон туда, там у тебя снимут отпечатки пальцев и все такое.
Хеллеру, вставшему в конец еще одной очереди, снова пришлось ждать. Теперь он беспокоился уже по-настоящему: вечерело.
Время летело с невероятной скоростью, а он еще не придумал, как выпутаться из этой истории.
А потому даже не заметил, как подошла его очередь. Обмакнув каждый палец в чернила и поставив жирные отпечатки на отдельные карточки, Хеллер очутился перед фотокамерой.
— Разведка? — спросил кто-то над его ухом. — Генри, у тебя есть бланки на разведчиков?
Бланков не было. За ними послали человека, который очень долго не возвращался. Наконец он принес бланки разведывательного отдела на офицеров. Напечатав на карточке данные Хеллера, служащие вклеили туда его фотографию и отпечаток большого пальца и, закатав ее в твердый прозрачный пластик, отдали Хеллеру.
Потом его направили в другую часть зала, где вдоль стены стояли в ряд пишущие машинки. Напротив, за единственным в этом углу столом сидел офицер, полковник, очень жирный и от этого страшно потевший. Его стол был завален слоем в беспорядке разбросанных бумажек толщиной фута в два. Вокруг на своих чемоданах и узелках сидели юноши-призывники. За исключением полковника и сидящих за машинками делопроизводителей, Хеллер оказался среди мобилизованных единственным, кто был одет в мундир.
— Что мы здесь делаем? — спросил он у одного из ожидающих.
— Ждем направлений, чтобы потом отправиться в лагерь, — ответил парень и махнул рукой в сторону полковника. — Этот толстяк управится со всей этой писаниной лишь к ночи, а может, и не управится. Мы теперь солдаты. И от нас уже ничего не зависит.
Хеллер взглянул на часы: было уже за полночь. Наступила суббота. Ему нужно во что бы то ни стало разузнать, что случилось с Изей. Он должен найти какой-нибудь выход.
Хеллер посмотрел на полковника, потеющего над бумагами, потом окинул взглядом длинный ряд секретарей за пишущими машинками.
В помещении стояла ужасная жара. Под потолком висел единственный, зато огромных размеров, вентилятор, лениво разгоняющий лопастями воздух под некоторым утлом к потолку.
Хеллер подошел к делопроизводителям и посмотрел на листы, выползающие из-под кареток пишущих машинок. Поскольку на нем была форма, служащие, казалось, не имели ничего против.
Секретари печатали направления для призывников в разные военные части — короче, по горло были загружены работой.
И тут Хеллер увидел капрала, появившегося из того угла, где снимали отпечатки пальцев. Капрал положил новую кипу листов рядом с пишущей машинкой, за которой сидела молоденькая секретарша. Хеллер подошел поближе.
Может, в этой куче окажутся и его бумаги? Может, их удастся найти и как-нибудь ускорить процесс? Хеллер направился было к девушке, но как раз в этот момент секретарша встала и, подойдя к столу полковника, положила перед ним несколько карточек.
Джет вынул из машинки листок копировальной бумаги и посмотрел, что девушка печатала: это был список тех, кого направляли в лагерь Дике, оригинал которого в данную минуту находился у полковника на столе. Список начинался с имени Уистера, Джерома Терренса, младшего лейтенанта армии Соединенных Штатов!
Слишком поздно!
Хеллер поспешно сунул копировальную бумагу в карман и, оглядевшись, подошел к одному из парней, сидящих на чемоданах.
— Посмотри-ка на этого беднягу полковника, — сказал он. — Похоже, он умирает от жары. А ты теперь солдат и должен уважать своих офицеров и оказывать им всяческую помощь.
Молодой человек взглянул на Хеллера и робко ответил:
— Да, сэр.
— Видишь этот вентилятор? — продолжал Хеллер, указывая на потолок. — Поверни его и направь на полковника. Усек?
— Да, сэр, — пробормотал призывник.
Подойдя к вентилятору, он повернул его и направил струю воздуха на полковника. Но едва он это сделал, как в воздух взметнулся вихрь только что отпечатанных бумажек.
Бросившись грудью на стол, полковник попытался удержать оставшиеся листки, да куда там. Раздувая ноздри и страшно вращая глазами, он медленно поднялся из-за стола.
Призывник, ставший виновником стихийного бедствия, немедленно растворился в толпе.
Полковник мощным ударом сбил все еще работающий вентилятор и грязно выругался. По залу порхали листки.
Хеллер выбежал вперед:
— Сэр, позвольте вам помочь!
Он ловко начал подбирать листки, быстро просматривая написанное.
Секретари и секретарши повскакивали из-за столов и присоединились к Хеллеру.
Через пять минут все бумаги были собраны, все, кроме одной, которую Хеллер незаметно спрятал в карман, — тот самый список, где значилось его имя.
Подойдя к пишущей машинке, хозяин которой отошел попить кофе, он быстро перепечатал список призывников, отправляющихся в форт Дике, опустив лишь свое имя. Засунув еще один листок в машинку и воспроизведя в памяти форму приказов, он напечатал несколько направлений, в которых было сказано, что Уистер, Джером Терренс, младший лейтенант армии Соединенных Штатов, командируется в Антидиверсионное подразделение и имеет право действовать по собственному усмотрению и отчитываться в своих действиях только министру обороны.
Потом Хеллер прошел вдоль ряда машинок, собрал бумаги, которые следовало подписать, и вместе с теми, что сам напечатал, положил перед носом полковника.
— Это очень срочно, сэр, — сказал он. Полковник поблагодарил и, ежесекундно вытирая со лба пот, безропотно все подписал.
Хеллер отнес бумаги назад к секретарям, предварительно спрятав фальшивки в карман, взял сумку и покинул манеж.
Через десять минут он уже сидел в «роллс-ройсе» «Силвер спирит».
— Вы записались в армию, сэр? — спросил шофер.
— Да. И уже выиграл свое первое сражение, — пошутил Хеллер. — Эмпайр Стейт Билдинг, наверное, кишит диверсантами. Сейчас же отвезите меня туда!
Теперь он наконец сможет узнать, что случилось с Изей!
Пока автомобиль кружил по пустынным улицам ночного Нью-Йорка, Хеллер снял рубашку и отпорол с рукава нашивку КПОЗ. Отполировав маленькие золотые эмблемки, являющиеся символом департамента разведки, и лычки на погонах, он снова надел рубашку и положил направление вместе с удостоверением личности в боковой карман.
На Тридцать четвертой улице Хеллер попросил шофера остановиться, вышел из машины и пешком направился к боковому входу в Эмпайр Стейт Билдинг.
По обе стороны двери стояли два нью-йоркских полицейских, которые подозрительно посмотрели на него, но преграждать ему путь не стали.
Хеллер миновал вестибюль, вошел в лифт и назвал мальчику-лифтеру номер этажа. Тот удивленно воззрился на него:
— Я могу поднять туда кабину, но они не выпустят вас из лифта.
— Кто «они»? — спросил Хеллер.
— Городская полиция Нью-Йорка, — ответил мальчик. — С прошлого вторника они занимают там целых пол-этажа.
— Все равно отвези меня туда, — приказал Хеллер, крайне заинтригованный.
Мальчик пожал плечами, и лифт поехал вверх. Наконец он остановился, двери кабины открылись.
Прямо напротив лифта на полу вестибюля сидели пять полицейских! Четверо из них сразу же вскочили, держа наготове дубинки, а пятый, капитан полиции, уселся за стол, который перегораживал коридор, ведущий к дверям кабинетов Джеттеро и Изи.
Хеллер подошел к капитану. Ему необходимо было попасть в кабинет: может быть, Изя оставил для него записку.
— Мне нужно обыскать помещение, — сказал он.
— Нет-нет, — ответил капитан. — Приказано никого не впускать и никого отсюда не выпускать.
— А в чем дело? — поинтересовался Джет. — В здании заложена бомба или что-нибудь в этом роде?
— Хуже, — ответил капитан. — За этими дверями скрывается банда опасных преступников, замешанных в деле с Мейсабонго.
— И что же они натворили? — спросил Джет самым невинным голосом.
— Неважно, — сказал капитан, — но суд запретил им покидать это помещение.
— Ага! — сказал Джет. — Это те самые люди, которых мне нужно допросить. — И он протянул капитану свое удостоверение и направление.
Капитан протестующе взмахнул рукой:
— Послушай, армия, эти люди защищены правом дипломатической неприкосновенности. Поэтому предоставь эти вопросы гражданским службам. Мы не можем пропустить тебя. Телефоны там отключены, и тебе не стоит туда соваться.
— Но я должен их видеть, — настаивал Хеллер.
— Извини, лейтенант, это невозможно. У нас есть приказ никого не впускать и не выпускать. Это относится и к тебе тоже. Приходи в понедельник, когда объявят войну. Тогда можно будет обстрелять здание и покончить с этими молодчиками. А до тех пор — никаких допросов. Вот так вот, лейтенант. Преступники из Мейсабонго окружены. Им конец.
Хеллер не сдавался.
— Могу я хотя бы осмотреть другие кабинеты?
— Нет, — ответил капитан. — Вся эта часть этажа перекрыта, и у каждой двери — полицейская охрана. Поэтому до свидания, армия. Сержант, проводите его из здания.
Вновь оказавшись на улице, Хеллер пошел к машине.
Ну что ж, теперь он хотя бы знает, где находится бедный Изя!
— Отвезите меня домой, — приказал Хеллер шоферу.
Несмотря на поздний час, в квартире его ждал Бэлмор.
— О, сэр, как вы вовремя. Как раз сейчас вам звонит мисс Рада.
Хеллер взял трубку:
— Извини, дорогая, я не мог тебе позвонить.
— Когда ты не позвонил, чтобы сообщить о том, как добрался, я начала волноваться. Как вы там, мои воины?
— Ну, скажем, так: одного записали в армию, а второй здесь давится сметаной.
— Какой ужас!
— Не волнуйся, ничего с ним не случится: сметана пастеризованная.
— Я имею в виду армию.
— Его туда не возьмут. По нему плачет тюрьма: он нелегально находится на территории страны. Под пули посылают только самых лучших парней.
— Джеттеро, не шути, пожалуйста.
— А я и не шучу, просто не хочу обсуждать этот вопрос: линию могут прослушивать друзья из службы национальной безопасности. Как наш больной?
— Пока еще не вставал. Врачи говорят, ему лучше, но, кажется, он не понимает, где находится, и не говорит. Вот это-то меня и волнует. Я очень боюсь, что он не поправится. Объясни, что там с армией.
— Пусть тебя это не тревожит. У меня все под контролем. Может быть, дня два я буду занят. Я тебя люблю.
— Будь осторожен, Джеттеро. Эта планета не стоит твоей жизни.
— Но сейчас она — наш единственный дом. Береги себя и нашего больного, любимая.
Графиня сказала, что очень любит его; в голосе ее звучала тревога. Похоже, ее сильно взволновали слова Хеллера о службе национальной безопасности.
Повесив трубку, Хеллер прошел в свою комнату и переоделся в черный летний костюм, черные ботинки, что носят военные инженеры, и такие же перчатки.
Потом он упаковал в рюкзак бомбы и другие необходимые принадлежности, привязал к нему складные космические грависани, а в отдельную сумку запихнул кота со всеми его пожитками.
Бэлмор проводил Хеллера до машины и вручил ему небольшой кожаный саквояж, до отказа набитый бутербродами, термосами с горячим кофе и молоком.
— На голодный желудок не повоюешь, сэр, — вполне серьезно проговорил он. — Полагаю, вы не съели ни крошки с момента вашего приезда.
— Спасибо, Бэлмор. Тот, кто сказал, что война — это ад, не имел такого слуги, как вы.
И он покатил по городу в «роллс-ройсе», уплетая бутерброды на пару с котом.
Не доезжая до Эмпайр Стейт Билдинг полквартала, Хеллер велел остановить машину, поблагодарил шофера и отпустил его домой.
Потом повесил на плечи рюкзак и сумку и, взяв в руку саквояж, направился к Эмпайр Стейт Билдинг.
На сей раз он вошел в здание с другого входа, также охранявшегося полицейскими, которые очень подозрительно посмотрели на него, и поднялся на лифте этажом выше Изиного офиса.
Там он вышел и огляделся — поблизости никого не было.
Хеллер искусно взломал дверь, вошел в чужой кабинет и снова запер за собой дверь. После чего распахнул окно, проверил, верно ли рассчитал местоположение нужного кабинета, и увидел, что не ошибся.
Достав страховочный шнур, взятый с буксира, он прикрепил один его конец к трубе.
Потом перегнулся через подоконник и внимательно осмотрел улицу. Внизу стояли две полицейские машины. Под окном проплывали клочья тумана. Хеллер задрал голову: над зданием тускло чернело небо.
Выбросив в окно другой конец шнура, он начал осторожно спускаться и вскоре достиг окна дипломатической миссии Мейсабонго.
В помещении было темно. Хеллер тихонько постучал по стеклу.
И почти сразу в окне появилось лицо Изи!
Хеллер жестом велел ему открыть окно.
Немного оправившись от шока, Изя повиновался.
Хеллер проскользнул внутрь и, закрепив конец шнура, прикрыл окно.
Изя зажег свечу.
— Только не спрашивайте меня, как я здесь очутился, — сказал Хеллер. — Скоро начнет светать, у нас мало времени.
— Мистер Джет, а как вы здесь очутились? — тут же спросил Изя; его широко открытые удивленные глаза казались еще больше за толстыми линзами очков в роговой оправе.
Оглядев комнату, Хеллер увидел в тусклом мерцании свечи Бац-Баца, который радостно скалил зубы, и изумленного Делберта Джона Роксентера-младшего.
— Что происходит? — спросил Хеллер. — Вы пустили в ход опционы, или как?
— Ох, — начал Изя. — Случилась ужасная вещь. По настоянию мисс Симмонс были закрыты все нефтеперерабатывающие заводы. Мейсабонго скупила все нефтяные ресурсы.
— Разве вы не смогли оплатить их? — спросил Хеллер.
— О да, — ответил Изя. — Это было просто. У нас имелись средства. Теперь Мейсабонго владеет всей неочищенной нефтью в мире, даже той, что находится на борту кораблей. Но именно поэтому нам решили объявить войну!
— Но разве вы не смогли продать акции всех нефтяных компаний? Неужели они не упали в цене?
— Да нет же! Упали. И теперь почти ничего не стоят.
— Что ж, хорошо, — сказал Хеллер. — Значит, вы заработали на этом деле миллиарды!
— Да, наверное, так, — печально проговорил Изя. — Но проблема не в этом. Все дело в том, что необходимая сумма намного превышает имеющуюся в стране наличность. Это разрушит всю американскую банковскую систему. Нам не смогут выплатить сто восемьдесят девять миллиардов!
— Но разве нельзя было с помощью опционов приобрести нефтяные акции по доллару за штуку?
— Мистер Джет, — ответил Изя, — мне нужно вам кое-что сказать. Срок действия акций на бирже истекает в будущий понедельник. А мы не можем покинуть это помещение. Мы не можем отсюда позвонить. Мы не можем передать сообщение. Мы питаемся только образцами кокосового масла, доставленными из Мейсабонго. Мы не можем связаться с брокерами и с банком. Мы не успеем воспользоваться опционами ни для продажи, ни для покупки!
— Это все Роксентер, — вмешался Бац-Бац. — Он подкупил Фаустино, чтобы тот приказал городской полиции Нью-Йорка замариновать нас здесь.
— Он добился, чтобы президент Соединенных Штатов объявил мобилизацию, — продолжил Изя. — Вечером в воскресенье в Филадельфии состоится Швиллербергская международная конференция финансистов. Они прикажут президенту и Конгрессу объявить в будущий понедельник войну Мейсабонго. Они заберут у нас все топливо в качестве военного трофея, и мы лишимся всех наших денег. Потом они продадут акции Роксентеру за гроши, и он станет миллиардером.
— А что, если бы у нас на руках оказались все акции? — спросил Хеллер.
— Из этого не выйдет ничего хорошего, — сказал Изя. — Они не дадут разрушить банковскую систему, обвинят нас в пособничестве врагу и конфискуют все наши фонды. Если даже нам удастся реализовать опционы на покупку, акций нам все равно не видать как собственных ушей. Государство отберет их у нас и продаст Роксентеру по бросовой цене. На этом деле он еще больше разбогатеет и станет еще влиятельнее.
— А мы, ребята, будем куковать в тюрьме до конца своих дней как вражеские агенты, — подвел итог Бац-Бац.
— И хотя, — продолжал Изя, — я подал форму 13-Д, заверенную службой безопасности и центральной биржей, о том, что мы собираемся приобрести более пяти процентов нефтяных компаний, они заявили, что и в глаза не видели этой бумаги, и теперь нам грозит судебное разбирательство. Ох, мистер Джет, я никогда еще не попадал в такую переделку!
— Ну, часть проблем я могу взять на себя, — заявил Хеллер, выкладывая на стол содержимое саквояжа. — Берите бутерброды, вот горячий кофе.
— Ох, мистер Джет, мне бы ваше спокойствие! — воскликнул Изя. — Я когда-нибудь умру от язвы желудка.
— А ты что здесь делаешь? — обратился Хеллер к Делберту Джону Роксентеру-младшему.
— Я честный дезертир, — ответил Двойняшка. — Во вторник банда с пушками разнесла дом на колесах на куски. Хорошо еще, что мы со слугами были в сарае — кормили свиней. Они открыли огонь и по сараю, но пристрелили только нескольких беззащитных животных. Мы чудом остались живы. Я пришел сюда прямо перед закрытием офиса. Должен заметить, Джером, что быть сыном Роксентера совсем не безопасно. Полагаю, должен предупредить тебя: они не уважают даже свиней! Вся моя вина заключается в том, что я просто позвонил нашему отцу и попросил его организовать кампанию, чтобы люди отказались есть ветч…
— Ты звонил ему? — перебил его Хеллер.
— Да, мисс Рада оставила в доме на колесах номер телефона. Я с ним разговаривал очень вежливо, на хорошем английском — у него не было причин сердиться. Любой уважающий себя кабан и то лучше относится к своим детям.
— Мистер Джет, — вмешался Изя. — Еще одно. Наш адвокат Кровопускенс просматривал завещания Роксентера, и вы знаете, что он обнаружил? Существует страховка на десять миллиардов долларов при условии, что у Роксентера будет сын. Мальчик получит эту сумму по достижении восемнадцати лет, а до тех пор Делберт-младший будет находиться под опекой. Мне кажется, что и у вас, и у Двойняшки могут возникнуть проблемы, если вас застанут здесь. На случай, если вы вытащите нас отсюда, сообщаю, что у меня имеются билеты на самолет в Бразилию.
— Кушайте бутерброды, — посоветовал Хеллер. — А что касается полета, то полечу только я, причем прямо отсюда и прямо сейчас.
Начавшая пить кофе компания разом остановилась и с любопытством воззрилась на Хеллера.
Тот принялся собирать космические грависани. Проверив антигравитационные подъемники, сцепление и двигатель с помощью прибора, установленного на одном конце саней, под изумленными взглядами остальных, он сказал:
— Такого вы еще не видели.
Приладив рюкзак и сумку с котом к спине, он поставил сани на подоконник, открыл окно и, улегшись на них животом, обернулся к друзьям, застывшим в оцепенении посреди комнаты с чашками в руках.
— Ну, ребята, сидите тихо и постарайтесь остаться в живых, — сказал Джет. — А я тем временем подумаю, как вас спасти. Пока.
И он нажал на правую кнопку пульта управления на передней панели саней. С приглушенным ревом грависани вылетели в окно, унося Хеллера в ночную мглу.