Мы прошли по узкому, забитому судами Гибралтару прямо в Средиземное море. Вода становилась все синее, солнце светило ярче, и даже облака казались белее. Мы свернули на северо-восток и не спеша начали огибать испанский Коста дель Соль — знаменитый «солнечный берег», курорты которого пользовались заслуженной славой у отдыхающих.
Я с трудом выдерживал чрезмерную физическую нагрузку, особенно после бессонных ночей. Днем я спускался в салон, чтобы укрыться от палящего полуденного солнца.
В один из дней я достал видеоприборы и включил их.
Неожиданно до меня дошло, что теперь я нахожусь в другом часовом поясе относительно Нью-Йорка. В Америке было еще утро.
Графиня Крэк сидела в кресле напротив двойника Вундеркинда. Слава Богу, что он не знал меня или обо мне, потому что на нем был гипношлем. Позади него, за окном, виднелись желтоватые силуэты домов Манхэттена. Скорее всего они находились в Эмпайр Стейт Билдинг.
Вокруг были разбросаны какие-то бумаги, и на одной из них стоял штамп Массачусетсского института катастрофоведения.
Я был потрясен. Похоже, графиня использовала гипношлем по его прямому назначению: для ускорения процесса обучения.
Вскоре она выключила шлем и сняла его с головы двойника. После чего щелкнула пальцами, и парень проснулся.
— Ну как по-вашему, сдадите вы теперь экзамены? — спросила она.
— Не знаю, — ответил тот. — Я потратил столько времени зря. Мне придется здорово потрудиться, чтобы наверстать упущенное.
— А что вы станете делать, когда закончите институт? — поинтересовалась графиня Крэк.
— Я уже решил, — заявил он. — Двойняшка Джета придумал новые стойла для свиней и ждет не дождется, когда же я наконец закончу учиться и приеду помогать ему на ферме. Так что дело для меня найдется. Никогда бы не подумал, что для работы в свинарнике так нужна инженерная сметка. Передо мной просто новый мир открылся.
— А что вы будете делать, если средства массовой информации снова начнут писать о вас, когда вы приедете сдавать экзамены?
— Пошлю их, — отозвался двойник. — Но если Джеттеро когда-нибудь понадобится моя помощь — выступить где-нибудь или еще что, — я все сделаю. Я не забыл, как он спас меня от того чокнутого психиатра. Еще немного, и тот превратил бы меня в фарш, но я вовремя оказался в машине Джеттеро. Господи, как мне стыдно вспоминать, что я пытался изобразить его на сцене. И я прекрасно знаю, что вы мне не внушали эту мысль, она сама пришла.
— Да, этого мне не надо было делать, — улыбнулась графиня Крэк. — Достаточно лишь раз взглянуть на Джеттеро, чтобы полюбить его.
— Это точно, — подтвердил двойник. — Что за парень!
Я просто закипел от возмущения. Что за (…) мания у Всех восхищаться Хеллером? Разве не видно, что на самом деле он гнусный, грязный, мерзкий тип? Как и все офицеры Королевского Флота. Меня просто тошнит от них.
— Ну ладно, — произнесла графиня Крэк. — Мне надо идти. Надо отпустить студентов, занимающихся микроволновой инженерией, на обед. Советую вам присоединиться к ним.
— Я правда вам очень благодарен, — сказал двойник. — Если вам или Джеттеро что-нибудь потребуется, я готов на все.
Я стиснул зубы. На глаза мне попался радиопередатчик. Может, отдать Рату какой-нибудь приказ? Что я могу предпринять, чтобы заставить их расплатиться за все мои мучения?
Но я ничего не мог придумать.
Прозвучал гонг и возвестил время «одеваться к ужину». Стюард принес мне белый вечерний пиджак и черный галстук. Он был сама любезность.
— В Испании, — заговорил он, — очень хорошая и очень дешевая одежда. И хотя Валенсию не сравнить с Мадридом, все же мы сможем подобрать подходящий для яхты костюм. Поэтому когда мы войдем в порт, то первым делом отправимся на берег и приоденем вас.
— А как же тренировка?
— Я замолвлю за вас словечко тренеру, — заявил стюард.
И так продолжалось до самого ужина, который оказался весьма обильным. За ужином мне без умолку рассказывали об Эль-Сиде и той безумной ночи, когда арабы умудрились пролезть в игольное ушко вместе со своими верблюдами.
А на следующий день я очутился на шумных улицах Валенсии и бродил по магазинам, стремясь приобрести соответствующий владельцу яхты облик.
Я подозревал, что стюард получил за меня комиссионные у владельцев магазинов, но они так расхваливали меня в том или ином костюме, приговаривая, что я выгляжу чудесно, великолепно и просто фантастично, и так превозносили мою шикарную яхту, что я не смог устоять. Магазинов оказалось не так уж много, и вскоре я отправился обратно в такси, нагруженный штабелями коробок.
Мне хотелось продемонстрировать Крошке, что не только она способна накупить кучу вещей, но их с Мэдисоном на корабле не было. Они отправились в библиотеку.
Этим вечером, после ужина, к нам неожиданно прибыла труппа танцоров фламенко. Главный стюард объяснил мне, что мы еще не в Андалузии, поэтому здесь танцуют вполне приличное фламенко. И действительно, притопывающие каблуки, развевающиеся юбки, кастаньеты и гитары в музыкальном салоне привели меня в такой восторг, что я стучал ногами и кричал вместе с остальными. Черноглазые девушки оказались очень симпатичными, и хотя у их кавалеров был такой вид, словно за пазухами они прятали ножи, никто не возражал, когда офицеры с яхты и Мэдисон пустились в пляс. Крошка взялась соревноваться в притопывании с молоденькой испанской танцовщицей и победила, или, по крайней мере, ей так сказали. В конце концов я тоже присоединился к ним.
Немного позже я валялся в своей кровати совершенно изнеможенный, а Крошка, наоборот, пылала огнем. Она кружилась по комнате и не могла остановиться.
— Знаешь, — воскликнула она, — мне надо купить мантилью, гребень, кастаньеты и какую-нибудь юбку с оборками! Когда в ней кружишься, то все видно до самой шеи!
— Ты склонна к эксгибиционизму, — отозвался я.
— Естественно, — ответила она. — Подожди немного и увидишь, что будет, когда я немного отъемся и нагуляю тело. Кстати, о еде: как насчет клубнички?
Я пытался отвязаться от нее, но мне не удалось… Стюард разбудил меня, едва занялся рассвет.
— Вы опоздаете! — вопил он, носясь по комнате и раскладывая новые костюмы.
Он побрил меня, запихнул под холодный душ и одел так быстро, что я ничего не успел сообразить. Я даже не успел спросить его, куда опаздываю.
Чья-то рука сунула в машину бутерброд и кофе, и мы понеслись по улице.
Наконец я все-таки поинтересовался:
— Куда мы едем?
В полутьме автомобиля сверкнули глаза Мэдисона.
— Мы держим путь к пристанищу Эль-Сида! — ответил он.
Мы ехали вдоль берега на север. Неожиданно справа от нас возникла самая (…) и самая огромная крепость из всех виденных мною. Я взглянул налево. Там, среди гор, громоздились огромные фортификационные сооружения. Здания лежали в руинах, и белые камни, колонны и полуразрушенные ступеньки производили неизгладимое впечатление. Казалось, им конца не будет.
— Это и есть «пристанище»? — спросил я.
— Да, да! — закричал Мэдисон. — Пристанище Эль-Сида! Вылезаем из машины!
— Ты хочешь, чтобы я полез туда? — ахнул я.
Мои спутники не обратили ни малейшего внимания на мои слова, быстро полезли наверх и скрылись из виду. Меня подталкивал один из проводников.
И целый день, если не считать небольшого полдника, который у нас пытались стащить орлы, я таскался по горам с закрытыми глазами, чтобы не поддаться головокружению и не свалиться вниз. В конце концов проводник привязал к моей шее веревку — на всякий случай.
За ужином на яхте я с трудом мог держать вилку в руках. Мне безумно хотелось лечь спать и хотя бы во сне позабыть о ноющих мускулах.
Но тут появился фольклорный ансамбль, и нас пригласили на верхнюю палубу. Главный стюард то и дело тряс меня за плечо, чтобы я не спал.
— Это настоящий ансамбль из Валенсии. Там долгое время жили мусульмане, и у них очень своеобразная культура. Вы чувствуете в музыке арабские мотивы?
Крошка и Мэдисон выучили несколько танцев. А когда танцоры обнаружили, что Крошка прекрасно исполняет танец живота, то пришли в безумный восторг.
Когда я наконец очутился в спальне, Крошка не дала мне заснуть.
— Я хочу покрывало, как у них. А штанишки ты заметил? Нет? Просто прелесть; такие прозрачные, что зрителям все видно. Я тоже такие хочу. Инки, ты что, спать собрался? Давай, вспомни о клубничке, будь хорошим мальчиком!
Что было дальше, я не помню. На следующее утро стюард никуда не торопился, и я благословлял судьбу за это.
Завтракал я вместе с Мэдисоном.
— Знаете, что я выяснил? — с торжествующим видом вопросил он, поглощая яичницу с ветчиной. — Эль-Сид был настоящим специалистом по средствам массовой информации и рекламе!
— Говори потише, Мэд. У меня сердце болит.
— Да вы только послушайте! — вскричал он. — Вы настолько мало разбираетесь в вопросах подачи информации, что, наверное, не поверите мне. Но Эль-Сида можно считать изобретателем саморекламы. И это в одиннадцатом веке! Понимаете, когда он выступил против короля Кастилии, то пытался основать свое государство, независимое от Испании, прямо здесь, в Валенсии. Но его советник по связям с общественностью решил, — представляете? — что образ восставшего бандита не войдет в историю, поэтому они переписали все летописи. Они подали его как испанского национального героя, и таким он и остался в памяти людей. Жаль, я не знаю, как звали его советника. Вот он-то был настоящим экспертом!
Его энтузиазм портил мне настроение. Пытаясь держать голову так, чтобы она не болела, но и не падала вниз, я отправился в порт, в надежде скрыться где-нибудь до появления тренера. Например, погулять в тихом, тенистом парке.
Крошка стояла рядом с тележкой с мороженым, очевидно, собираясь завершить завтрак порцией helado (Сорт испанского мороженого.). Я быстро нырнул в проход между двумя домами. А то ей обязательно захочется прогуляться со мной.
Неожиданно откуда ни возьмись появилось грохочущее такси. Из окна высунулась рука и указала на Крошку. Завизжали тормоза, и машина остановилась рядом с ней.
Оттуда вылез дородный мужчина. Тот самый толстомордый мужик с квадратным подбородком! Его, хотя и гладко выбритая, челюсть по-прежнему производила впечатление небритости и казалась черной. Что-то крича, он направился к Крошке, но в порту было шумно, и я не мог разобрать слов. Толстомордый был очень зол!
Не обращая на него ни малейшего внимания, Крошка лизала мороженое. Мужчина пнул тележку ногой.
Я очень удивился. Откуда он взялся? И почему ему так не нравится, что Крошка ест мороженое?
Тип понизил голос, и теперь я вообще ничего не слышал. Он погрозил Крошке кулаком. А она все так же ела мороженое.
Мужчина говорил, не переставая. Крошка протянула ему мороженое. Он оттолкнул ее руку. Тогда она положила руку ему на плечо. Он стряхнул ее. Она поцеловала его в щеку, а он выхватил носовой платок и стер след от помады.
Крошка заговорила что-то успокоительным тоном.
Похоже, мороженщику еще не заплатили. Он стоял прямо перед незнакомцем и Крошкой и, похоже, злился, оттого что его тележку толкнули. Крошка снова взяла толстомордого за руку и что-то сказала ему на ухо.
Внезапно человек с черной челюстью полез в карман, вытащил несколько песет и заплатил мороженщику. Крошка взяла его платок, вытерла грязные руки и снова заговорила.
Человек оглянулся с несчастным видом. Потом отворил дверцу такси. Крошка села, и они уехали.
Мне стало не по себе. Но я просто пожал плечами и решил не думать об этом. Это была ошибка. По своей глупости я посчитал, что просто не в состоянии понять психологию подростков. Или психологию взрослого мужчины, который мечется повсюду, пытаясь организовать рандеву с каким-нибудь подростком-недоростком.
Я и не догадывался, что уготовил мне коварный злой рок. Если бы я представил себе, что меня ждет, то бежал бы прочь без остановки, пока хватило бы сил.
Вспоминая прошедшее, я больше всего удивляюсь тому, что даже не подозревал, что же происходит на самом деле.
А ведь мне грозила опасность!
На следующий день, сидя в личном салоне владельца яхты, я немного покурил.
И тут мне показалось, что у меня начались галлюцинации!
На экране видеоприбора виднелось зеленое кольцо. И все, больше не было никакого изображения: только зеленое кольцо. Этакое колечко сигаретного дыма, но только зеленого цвета.
Я посмотрел на другой экран.
Зеленое кольцо!
Так я и знал, что гашиш меня доконает. Вот, пожалуйста, галлюцинации! К тому же я курил натощак.
Я снова посмотрел на первый экран.
То же самое!
Что же делать? Это не шутки.
Я сжал голову обеими руками. Может, дело не в гашише? Может, дело в том, что я в тот раз ударился головой? Тогда у меня потемнело в глазах, а сейчас я, наверное, теряю зрение.
Передо мной встало ужасное видение: Крошка, которая ведет меня, слепого, на поводке и лупит белой тростью, чтобы я не задерживался. Это она виновата. Это она оставила в гостиной Щипли свой скейтборд.
Я снова взглянул на экраны. Один показывал лицо Хеллера, а другой лицо Крэк. Очевидно, они смотрели друг на друга. Теперь я был просто уверен, что секунду назад видел галлюцинацию. На них были пробковые шлемы от солнца.
Я крепко зажмурил глаза.
— Готов! — вдруг сказала Крэк. Голос ее звучал торжествующе. Я знал, что она говорит обо мне. Ничто другое не могло бы вызвать такую радость в ее голосе.
— Совершенно готов! — произнес Хеллер. Это было сказано так весело, что могло относиться только к потере мною зрения.
Просто чтобы доказать, что он может ошибаться, я осторожно приоткрыл один глаз. На экране красовалась физиономия Бац-Баца. На нем была потертая морская фуражка с надписью «Лейтенант Римбомбо». С чувством времени у меня тоже было что-то не в порядке. Бац-Бац уже несколько лет как покинул ряды военно-морского флота.
— Они все рты разинут от удивления, — сказал он. Еще один голос. На экране — голова Изи. На ней — металлическая пехотная каска. Уж это наверняка галлюцинация.
— Я боюсь, что он может отомстить, — сказал Изя. Я закрыл глаза. Я был не в том состоянии, чтобы мстить.
Но зажмурился я недостаточно быстро и еще успел заметить лицо Дж. П. Триллера. На нем был индейский боевой головной убор с перьями. Теперь я был уверен в том, что сошел с ума.
— Что значит «отомстить», бледнолицый? Краснокожие братья выкурили много трубок. И сплясали танец мира. Вот. — Очевидно, это говорил Триллер.
Голос Изи:
— Спасибо, что пытаетесь поднять мне настроение, но они могут принять этот дым за сигнал к войне и к убийству.
Что-то было странное в его словах. Я выпрямился и уставился на экраны. Где, к черту, они находятся?
На экране Хеллера появилось новое лицо. Это еще кто?
— Если вам понравилось, мистер Флойд, — заговорил незнакомец, — то мне хотелось бы обрадовать моих парней. Они так старались!
— Все просто замечательно, — ответил Хеллер. — Я пойду с вами и сам скажу им «спасибо».
— Нет-нет, — вмешался Дж. П. Триллер. — Пожалуйста, не торопите события. — Он завернул рукав кожаной охотничьей куртки и посмотрел на часы. — Церемония начнется только через час. Мы должны отметить первый запуск шампанским. Мы не можем ознаменовать начало деятельности корпорации «Чистое голубое небо для каждого» простым «спасибо». Кроме рабочих, здесь еще пятьдесят арендаторов крокодиловых ферм. Скоро на автобусе подъедут представители прессы и двести индейцев-семинолов, которые будут орать и кривляться в племенных плясках. — Он засунул руку в портмоне. — К тому же я подготовил для вас речь. И еще одну для мистера Эпштейна…
— Ой! — воскликнул Изя. — Только не это!
— Ну, хотя бы половину, — просительно произнес Триллер.
— Нет! — в панике завопил Изя.
— Это отличная речь, — заявил Триллер, вытаскивая ее из кармана. — Она начинается словами: «Мы все собрались здесь, чтобы отпраздновать рождение величайшего инженерного чуда нашего времени. Пятьдесят миллионов спор в минуту — пятьдесят миллионов! — будут запущены в атмосферу нашей славной планеты…» Может, вы все-таки захотите прочесть ее?
— Нет! — отрезал Изя.
— Ладно. Тогда я отдам речь вождю по имени Крысиный Боевой Хвост, он ее прочтет, а разницу все равно никто не заметит.
Я вздохнул с облегчением. Они находились во Флориде и собирались осуществить проект со спорами. Кольца — это споры, которые выбрасывались из установки в пятьсот футов высотой.
Они пошли по дорожке, и Крэк оглянулась. Да, сзади стояла установка. Через равные промежутки времени из нее вылетали кольца спор.
— Я так горжусь тобой, — заявила графиня, беря Хеллера под руку. — Этот пункт мы теперь можем вычеркнуть из списка. Еще немного, и мы отправимся домой. Нам осталось разобраться с топливом, и все в порядке.
Я охнул. Если им удастся осуществить свои планы, то империя Роксентера рухнет. А Ломбар прочешет всю планету, чтобы найти меня и уничтожить за то, что я не справился с заданием.
Я уныло уставился на радиопередатчик, раздумывая, что бы такое приказать Рату.
Не выдержав, я повернул приборы экранами к стене. Я не мог смотреть на их праздничные церемонии. Для меня они были похоронной процессией, в которой буду участвовать и я — в качестве трупа.
Около трех часов утра танцующая Крошка ворвалась в мою спальню. Я в ужасе уставился на нее. На ней были черная шляпа, красный жакет, разукрашенные золотым позументом штаны, белые гольфы и черные туфли. Наряд тореадора!
— Инки, Инки, проснись! — Она уколола меня очень острым концом красивого пера. — А что у меня есть!
Она бросилась обратно в свою комнату и стала открывать коробки и разбрасывать их содержимое. Украшенные позументом брюки, вуали, комнатные туфли с загнутыми носами, ленты, браслеты на ноги и на руки. Юбка для фламенко, накидка для фламенко, мантилья, гребни, кастаньеты, блестящие веера, туфли для фламенко и так далее. А потом Крошка открыла маленькую коробочку, куда обычно упаковывают ювелирные изделия. Золотое ожерелье!
— Крошка, — произнес я, — какого черта все это значит? Скажи мне правду. Кто этот человек с черной челюстью?
— Нам пришлось слетать в Мадрид, чтобы все это купить, — заявила она. — На частном самолете. Мы только что вернулись.
— Кто этот парень? — настаивал я. — Почему он был так зол на тебя?
— Ну, вообще-то он испанский дворянин. Граф. Ему принадлежит половина Испании. А сердился он потому, что я порастрясла его в Касабланке.
— Крошка, ты будешь говорить правду или нет? Какого черта испанскому дворянину нужно на Бермудах или в Касабланке?
— А он путешествовал и, ну совершенно случайно, заметил нашу яхту в порту, когда пролетал на обратном пути из Марокко. Он там женился на сестре Хуссейна-Хуссейна, настоящей принцессе.
— Господи! Ты что, хочешь, чтобы я поверил, будто человек, который недавно женился, станет гоняться за тобой, чтобы повалить в стог сена?
— Ну, понимаешь, в Марракеше я кое-что пообещала его жене, и мне очень стыдно, потому что я не выполнила обещание, а уплыла на яхте.
— Крошка, кончай носиться и брось свои тряпки. Расскажи честно. Давай начнем с самого начала.
— Ну, я и рассказываю с начала. Понимаешь, он рассказал жене, как было здорово, когда мы занимались оральным сексом, и она захотела, чтобы я ее научила. Я ведь не могла испортить их брак, верно? Но теперь все в порядке. Она была в Мадриде, и я весь вечер показывала ей, как это делается, и она всему научилась, и, Господи, он теперь счастлив. Успокоился. Все улажено, и мы можем отплывать. Ты только посмотри на эти штанишки. — Крошка скинула те, что на ней были, и напялила прозрачные газовые штанишки. — Правда, все насквозь видно? Посмотри, Инки!
В шляпе и жакете тореадора и арабских прозрачных штанишках она выглядела очень забавно. Я не мог сдержать смех.
— Так-то лучше, — заметила она. — А сейчас вот тебе награда — пара затяжек бхонга, и пойдем спать.
— Нет.
— Да брось, Инки. Не будь букой. — Она убежала и вернулась с бхонгом.
Я затянулся. Вкус был какой-то другой. Крошка раздевалась.
— Постой, — произнес я. — Если ты весь вечер занималась сексом, значит, не собираешься приставать ко мне сейчас?
— Да это была только разминка, — заявила она. — Никакого веселья. Я показала им, как надо, чтобы их брак не распался. Давай шевелись.
— Подожди, — проговорил я. — У бхонга странный вкус… — И тут меня накрыла тяжелая волна. И все вокруг показалось чудесным.
— Конечно, у него другой вкус. Ты куришь пятьдесят на пятьдесят. Марихуана с гашишем. Дай мне тоже затяжечку…
Ночь длиной в два года, не меньше, наконец-то закончилась. Я проснулся.
Мы были в море. Крошка уже ушла. Я обнаружил, что не могу вспомнить, какое сегодня число. Либо июль, либо сентябрь 1492. или 2186 года. Стюард открыл ставни и принялся за уборку.
— Какое сегодня число? — дрожащим голосом спросил я.
— Первое мая. «Разбуди меня, матушка, пораньше, и я стану майской королевой», — так поется в песне. Если бы вы открыли на ночь окно, вам бы легче спалось, сэр.
— Куда мы плывем? — спросил я.
— Куда вы приказали, сэр.
— Хватит болтать! — отозвался я. — Пожалуйста, скажите куда.
— Туда, куда хотел отправиться жених юной леди, сэр, — в Марсель. Должен сказать, вы слишком много его слушаете, сэр. По мне, так французы — просто стадо свиней.
— Похоже на качку, — произнес я, чувствуя, как в моем теле отдается малейшее движение судна.
— Это и есть качка, сэр. В этом месте Средиземное море всегда (…)!
Я выглянул в окно. На море было довольно сильное волнение. Мне стало не по себе.
Я оделся и вышел на палубу. Завтракать мне не хотелось. На палубе оказалось очень ветрено.
Мэдисон притулился в шезлонге, укрывшись от ветра за трубой вентилятора, и рассматривал старую книгу.
— Привет, Смит. Как здорово, что у нас появился такой шанс.
— Какой шанс? — тупо спросил я.
Он поднял книгу и показал мне название.
— Граф Монте-Кристо был прирожденным бандитом. Я часто задумывался, настоящая это фигура или вымышленная. Кому-то ведь надо отделить правду от вымысла.
— С каких же пор этим стали заниматься газетчики? — иронически осведомился я.
— Это моя новая идея, — заявил Мэдисон. — И я докопаюсь до самой сути.
Сегодня утром я не собирался докапываться ни до какой сути. Стабилизаторы немного провисли, и яхту сильно качнуло.
— В марсельском порту, — заявил Мэдисон, — расположена тюрьма под названием «Замок Иф». Если верить автору книги, Александру Дюма, графа Монте-Кристо посадили туда еще молоденьким матросом. Он сумел стать выдающейся величиной, практически бандитом, которому нет равных. Он совершенно бессмертен. Мне хочется посмотреть, действительно ли существует камера с таким туннелем, как описано в книге. Как мило с вашей стороны, что вы прислали Крошку спросить, куда плыть. Она такой милый, непосредственный ребенок, правда?
Это меня доконало. Я бросился к поручням.
— Нельзя становиться против ветра, — поучал тренер, вытирая меня. — Нужно было сказать стюарду, что вас тошнит. Когда начинается морская болезнь, (…), таблетки драмамина уже не помогут. Лекарство силком быстро выйдет обратно. Давайте пару кругов вокруг палубы, и все будет в порядке.
Наше путешествие в Марсель не совсем удалось. Прежде всего, французы, хотя и были очень рады нам услужить, оказались совершенно не в состоянии понять, почему мы желаем посетить Замок Иф.
С помощью переводчика, поскольку никто из нас не говорил по-французски, начальник порта объяснил нам, что если мы не являемся террористами, то он не может допустить, чтобы народ с какой-то яхты разгуливал по порту или шлялся по городу. У нас оставался еще один шанс. Если бы нам удалось доказать, что мы везем героин, двери порта гостеприимно распахнулись бы для нас.
Мэдисон уныло топнул по палубе. Крошка заявила, что мы можем остаться на борту. В Мадриде она купила новую музыку и теперь могла часами валяться в кровати и слушать ее. Все это приводило меня в отчаяние. Я пригласил начальника в соседнюю каюту и с помощью переводчика попросил принести ультра-фиолетовую лампу. Когда ее доставили, я разделся и включил ее. Начальник и переводчик уставились на светящиеся буквы: «Шпиён семейства Роксентеров».
Переводчик перевел надпись.
Начальник порта неожиданно бухнулся на колени и бросился целовать отвороты моих брюк, что-то бормоча и причитая.
— Он говорит, — сказал переводчик, — что нужно было сразу ему сообщить. Он и понятия не имел, что вы работаете на человека, который контролирует торговлю наркотиками во всем мире. Такое отношение с его стороны к лицу, представляющему Роксентера, непростительно. Теперь ему придется выйти в отставку и окончить дни в угрызениях совести.
Эти французы такие эмоциональные, такие ранимые!
— Нет-нет, — заговорил я, — достаточно того, что вы позволите нам спуститься на берег, осмотреть окрестности и посетить Замок Иф.
Начальник зарыдал от счастья и снова что-то забормотал.
— Он хочет заверить вас, — сказал переводчик, — что незаконная контрабанда героином у него полностью налажена и процветает, и он надеется, что вы так и доложите по начальству.
— Даю слово, — пообещал я.
Начальник порта выслушал перевод и начал целовать мне руки. Потом просительно произнес что-то еще.
— Он приглашает вас на ужин сегодня вечером, — сообщил переводчик. — У него красивая жена и дочь, и он настаивает, чтобы вы остались ночевать и развлеклись с ними обеими.
Я уже открыл рот, собираясь возразить, но переводчик сделал мне предупреждающий знак:
— Пожалуйста, не отказывайтесь. Вы оскорбите французскую гордость и поставите его в ужасное положение. У него будет нервный срыв.
И мне пришлось отправить Крошку и Мэдисона в замок-тюрьму, а самому пойти ужинать.
Да, не могу вспомнить Марсель без содрогания. Теперь я полностью разделяю мнение стюарда о французах.
Жена оказалась толстой коровой, а у дочери была заячья губа.
Такие вещи сильно влияют на общее впечатление от страны.
Мы отплыли на следующее утро. На море штормило, и я пластом валялся на своей койке. Ко мне вошли капитан и тренер.
— Я провожу на судне проверку, — заявил капитан Биттс, — чтобы убедиться, что французы нас не обокрали. — Он взглянул на мою бледную физиономию. — Главный стюард сообщил мне, что вы ходили к начальнику порта домой. Ваш кошелек еще при вас?
Я уныло пошарил под подушкой и кивнул.
— Тогда все в порядке, — сказал он. — Значит, мы лишились только сорока пяти наконечников от брандспойтов. Могло быть хуже. Надеюсь, вы не пили французского вина, а? Они выжимают сок из винограда босыми ногами, а у них у всех слоновья болезнь. Мне бы не хотелось, чтобы владелец яхты вернулся домой со слоновьей ногой в желудке.
— Начальник порта подавал вино, но я не пил, — ответил я.
— Начальник порта, — задумчиво повторил Биттс. — Господи, надеюсь, вы не спали с его женой и дочерью?
Я уныло кивнул.
— Ну, (…), лопни мои глаза! — воскликнул капитан. — Эй, тренер; быстрей бегите в мою каюту и принесите аптечку. Стюард, вы его купали?
У стюарда был очень расстроенный вид. Главный стюард метнул на него ледяной взгляд. Они оба схватили меня, сдернули с кровати, сунули под душ и принялись отмывать антибактериальным мылом.
— Сожгите простыни и одежду, которая была на нем, — приказал капитан Биттс. — Мы не можем рисковать. Французских микробов можно вытравить только огнем. У них там тиф.
Прибыла аптечка. Капитан вытащил шприцы и иглы, больше похожие на маленькие насосы. Наполнил шприцы, заставил меня лечь и вкатил мне три укола антибиотиков в ягодицу и огромную профилактическую дозу неоарсфенамина. Как было больно!
Поскольку меня тошнило, напоследок он заставил меня принять раствор драмамина.
— Если через несколько минут не полегчает, — заявил он, — придется сделать вам инъекцию марезина от морской болезни.
— Еще укол? Только не это! Мне сейчас полегчает! — заверил его я.
Я переоделся и, пошатываясь, побрел в салон, завтракать. К моему величайшему удивлению, Крошка и Мэдисон уже сидели там, уплетая омлет.
Я сделал вид, что ем, чтобы, официант не донес капитану, что мне нужно сделать еще один укол. Этот (…) экипаж был осведомлен обо всем, что происходило на борту.
Их чавканье вывело меня из себя. Я решил отвлечь их.
— Как тюрьма? — спросил я.
— Чудесно, — ответил Мэдисон. — Перед нами все двери распахнулись. Считайте, что они сдали нам тюрьму. Что вы сказали начальнику порта, Смит?
— Это государственный секрет.
— Ну, наверное, это действительно было что-то из ряда вон выходящее, — заметил он. — Нам показали скелеты, которые находятся там со времен Наполеона. Конечно, сейчас в тюрьме полно туристов, которые не смогли заплатить по счетам. Но мы нашли все, что искали.
— И что вы обнаружили? — быстро спросил я, испугавшись, что Мэдисон примется за второй омлет.
— Ничего! — воскликнул он. — Совершенно ничего. Мы подумали, что нашли ход между двумя камерами, но это оказался современный лаз, проделанный четой Дес-Мойнс, у которых украли паспорта. Так что мы выяснили только одно. Графа Монте-Кристо никогда не существовало!
— Звучит не очень утешительно, — произнес я, стараясь отвлечь их внимание от того факта, что я ничего не ем.
— Да, но это действительно так! — заметил Мэдисон. — Всемирно известный преступник, навсегда увековеченный в памяти народов, чье имя известно любому школьнику и всем режиссерам, оказывается, никогда не существовал! Всеобщая известность — и ни единого реального факта. Получается, что можно создать известную личность, вообще не придерживаясь реальных фактов. Какой газетчик получился бы из Александра Дюма! Господи, такого никто больше не смог бы сделать.
— Расскажи ему, что еще мы нашли, — подала голос Крошка.
— Ах да, — отозвался Мэдисон. — Все, кого мы спрашивали о бессмертном французе, расцветали улыбкой и говорили: «Наполеон!» Они были в таком экстазе. Так что, если вы не возражаете, Смит, давайте заглянем на Корсику и посмотрим его дом. Нам как раз по пути.
Что угодно, только бы не видеть еды. К тому же мне необходимо перебраться в другой порт, где нет такого волнения. Я побежал на капитанский мостик.
Капитан Биттс сидел в кресле и разглядывал небо и волнующееся море.
— Можем мы зайти на Корсику? — выпалил я.
— Я как раз думал, куда мы поплывем теперь, — ответил он. — Трудновато приходится капитану, когда владелец судна врывается к нему и заявляет: «Ради Бога, отплываем!» Назовите порт.
— Дом Наполеона.
— Кажется, это Аяччо, если память мне не изменяет. На западном побережье Корсики, где-то посередине. Минутку. Это французская земля. Тогда вам лучше не спускаться на берег. Я не хочу потерять владельца яхты после объятий какой-нибудь (…) французской проститутки. Я уже лишился сорока пяти наконечников.
Я обещал, что не сойду на берег. Капитан пошел в кают-компанию вычислять курс, а я быстро смылся, пока никто не заметил, как плохо я выгляжу. А то мне влепят укол марезина.
Но это не помогло. Вскоре появился тренер и обнаружил, что меня тошнит.
На следующий день мы встали на якорь в порту Аяччо. Благодаря счастливую судьбу, я стоял на неподвижной палубе и любовался величественными силуэтами гор, которые отчетливо виднелись на фоне неба. Среди сверкающей зелени мелькали розовые, желтые и фиолетовые цветы.
Нам не разрешили пользоваться собственными катерами, чтобы не лишать местное население заработка, поэтому Крошка и Мэдисон отправились на берег на пыхтящем буксире.
Я послушно проделал все необходимые упражнения и после обеда отправился в свою каюту, решив, что сейчас самое время взглянуть на экраны.
В Нью-Йорке было еще совсем рано, но Хеллер уже сидел в офисе и что-то читал. Он листал страницы слишком быстро, и я не понял, что это.
Вошла графиня Крэк, одетая в строгий черный костюм. Белокурые волосы убраны в пучок. Она выглядела как школьная учительница.
— Специалисты по микроволнам отлично все усваивают, — сообщила она. Потом обошла вокруг стола, положила руку Хеллеру на плечо и взглянула на то, что он читал. Она успевала все прочесть, а я нет.
— Послушай, Джеттеро, — произнесла она, — с чего это ты взялся за учебник по примитивной электронике?
— Здесь считается, что все в мире устроено так, как написано в этом учебнике, — ответил он. — А если на письменном экзамене написать правду, то провалишься.
— Экзамен? Тебе ведь не нужно сдавать экзамены в университете. Изя все уладил. Ты и так получишь все бумаги.
— Нет, — отозвался Хеллер. — Одно дело — контрольные работы или тесты, но совсем другое — диплом. Я не могу его получить, пока не сдам экзамены. А до сессии осталось три дня. Мне нужно подготовиться.
— Ох, Джеттеро. Ты слишком порядочный человек, чтобы выжить на этой планете! Их наука исходит из неверных предпосылок. Я каждый день объясняю это своим специалистам по микроволнам. Они делают такие глупые ошибки, что даже я это вижу и поправляю их.
— Привет, привет, привет, — послышался другой голос. — Кто дома? — Это был Бац-Бац. — Джет, я кое-что принес.
Графиня Крэк взглянула на него. Он стоял в дверях с автоматом М-1 в руках.
— Кого вы собрались застрелить? — спросила она.
— Никого, — ответствовал Бац-Бац. — Кандидатов, конечно, достаточно, но времени нет. Джет готовится сдавать экзамены, а он даже на маневрах ни разу не был. Он даже не знает, какое бывает вооружение.
— Расскажите ей, — сказал Джет. — А она расскажет мне. Я должен закончить этот чертов раздел про квадратные уравнения.
Бац-Бац перевел глаза на графиню Крэк. Челюсть у него отвисла.
— Давайте, — подбодрил его Хеллер. — Это не займет много времени. Кое-какое вооружение она и сама видела.
— Что? — переспросил Бац-Бац.
— У меня есть несколько минут, — заявила графиня Крэк. — Расскажите мне, как оно действует.
Бац-Бац, запинаясь, принялся перечислять основные вооружения, приказы и пункты уставов.
— Я все поняла, — перебила его графиня Крэк.
— Поняли? — недоверчиво спросил Бац-Бац. — Да вы даже до автомата не дотронулись!
— А зачем? — удивилась графиня Крэк. — По-моему, это весьма примитивное оружие.
— Это точно, — ответил Бац-Бац. — В армии кругом один примитив. Военно-морская пехота — вот где настоящий класс.
Он пролистал военный устав, испещренный пятнами от хлеба с маслом.
— Я все поняла, — повторила графиня Крэк.
— Да бросьте, мисс Рада. Не пытайтесь меня одурачить. Я сегодня еще не пил.
Графиня Крэк взяла у него автомат и осмотрела его.
— По-моему, он слишком легкий, — сказала она. Потом внимательно изучила действующие детали и взвесила его на руке.
Неожиданно она принялась быстро листать устав сухопутных войск. Затем пролистала устав военно-морских сил.
Бац-Бац смотрел на нее, выпучив глаза.
— Значит, — произнесла графиня Крэк, — это нужно делать так.
И, несмотря на то что в офисе негде было развернуться, она так быстро и профессионально проделала все уставные движения, что автомат так и мелькал в воздухе. А потом она продемонстрировала выучку морского офицера. Автомат со свистом рассекал воздух. Наконец она остановилась.
— Иисус Христос! — воскликнул Бац-Бац. — Никогда не видел ничего подобного! К тому же в исполнении прелестной женщины!
— Ее учил капитан по имени Снелц, — заметил Хеллер. — Она может без труда ориентироваться на любом корабле.
— Снелц? — переспросил Бац-Бац.
— Да, — ответил Хеллер. — Когда-то он служил на Флоте.
— Тогда понятно, — сказал Бац-Бац. — Мисс Рада, повторите, пожалуйста, последнее движение, которое вы сделали.
Мне стало как-то не по себе. Я совсем забыл, что ее учили обращаться с оружием. И не поручусь, что этот Снелц не обучил ее и стрельбе. Господи, а если ей придет в голову поохотиться на меня с ружьем? Ведь она и без оружия смертельно опасна.
Да, мне совершенно не нравилось, какой оборот принимало дело. Мисс Симмонс сумели переубедить. Проект со спорами завершен. Хеллер готовился сдать экзамены и получить диплом. Графиня Крэк обучала специалистов по микроволнам, преследуя какие-то отдаленные цели, которых я не мог пока понять.
Поскольку меня нет рядом, чтобы помешать им, у них скорее всего все получится.
Я уже чувствовал холод стального клинка между лопатками. Потому что, если у них все получится, меня ждет ужасный конец.
Я снова взглянул на радиопередатчик, отчаянно пытаясь придумать, что бы сказать Рату. Я должен что-то придумать.
У меня сейчас был только один способ выжить — оставаться вне пределов Турции и США и пытаться придумать что-то, что остановит грядущую катастрофу. Я не могу вечно прятаться. Рано или поздно меня настигнут.
И в тот момент я не подозревал о том, что злобный земной бог, Джаггернаут, уже занес ногу, чтобы наступить мне на глотку.
Крошка и Мэдисон вернулись уже на закате. Из их болтовни за ужином я понял только, что они побывали в доме Наполеона и в его музее и не узнали о нем ничего, кроме того, что существование острова целиком зависит от туризма, а туристов тут не любят.
— Что можно сказать о преступнике по его детским пеленкам? — вопрошал Мэдисон. — Все приходит в упадок. Когда-то Корсика являлась символом преступных группировок, а сейчас они держат рестораны и гостиницы. Хотя преступное сообщество всегда умело держать язык за зубами.
— Ты, наверное, думаешь, что мы шутим, — перебила его Крошка, обращаясь ко мне, и потянулась за вторым фазаном. — Каждый раз когда Мэдди велел переводчику спросить: «Где находится главная "малина" выдающегося бандита Наполеона?», — они разевали рот и таращились на нас. Так что после двух или трех порций мороженого мне придется еще идти в библиотеку.
Я вздрогнул. Крошка в библиотеке? Да она еле-еле умеет читать. Но на самом деле — она взяла радио, включила его на полную мощность, удалилась в библиотеку и принялась рыться в книгах.
Я в тупом удивлении наблюдал, как Крошка пыталась читать. Она постукивала ногой в ритм музыке и старательно шевелила губами, медленно водя пальцем по строчкам. Я заметил, что она читает каталог.
Вскоре она призвала на помощь главного стюарда. Тот посмотрел, куда она показывает, и неторопливо отпер застекленные шкафы, которые не открывались с момента постройки яхты. Крошка уставилась на тома Британской энциклопедии и вначале шарахнулась, пораженная внушительной толщиной и количеством книг. Но потом храбро приступила к делу.
— После какой буквы идет «Н», Инки?
Я услужливо нашел ей статью «Наполеон». Крошка углубилась в чтение. Это оказалось для нее тяжкой задачей. Ей пришлось сделать два перерыва, выпить содовой и закусить клубничной жвачкой, чтобы подкрепить убывающие силы. На лбу у нее выступили крупные капли пота.
Наконец она посмотрела на меня:
— Что значит «изгнание», Инки?
— Ссылка, — ответил я.
— Правда? — воскликнула Крошка. — Ага! Я нашла, где он скрывался! Где капитан Биттс? — Главный стюард взялся за телефонную трубку.
Появился довольный капитан.
— Ты опять заблудилась в тумане, Крошка? — со смехом спросил он.
— Битти, — сказала она, — я запуталась в карте. Он уселся на ручку кресла напротив нее.
— Не может этого быть, Крошка. Вспомни, как незадолго до отплытия с Бермудских островов ты терзала меня, требуя, чтобы я обучил тебя разбираться в картах. Я считал, что ты уже запомнила названия всех портов в мире.
Вот это новости! Я бы скорее поверил, что она сидит с ним в спальне, чем в кают-компании с морскими картами в руках. С каких это пор Крошка полюбила географию?
— В том-то и дело, — ответила она, — что эти (…) не назвали порт. Они говорят о каких-то других картах. Здесь сказано, что этот самый Наполеон был изгнан на… — она справилась со словарем, — «Изола д'Эльба».
— «Изола» по-итальянски означает «остров», — заметил Биттс.
— Ага, — отозвалась Крошка.
Биттс показал на огромный глобус, который висел в центре библиотеки:
— Вот здесь.
— Что это за штука? — спросила Крошка.
— Карта мира, — ответил капитан.
— Не (…), — возразила Крошка. — Ты что, разыгрываешь меня? Твои карты были плоскими.
— Земной шар круглый, Крошка, — заметил Биттс. — Это доказал Колумб.
— Давай сменим тему разговора, — погрозила ему пальцем Крошка. — Я, (…), отлично знаю, где находится Колумбус — в штате Огайо. Меня там арестовали в семь лет.
Биттс подал главному стюарду сигнал, и тот быстренько нажал на какую-то кнопку. Огромный глобус засветился разноцветными огнями. Биттс осторожно взял Крошку за палец и провел им по разноцветной поверхности.
— Вот Средиземное море. Мы находимся здесь. А это Корсика и Аяччо, где мы стояли на якоре. А теперь, — он водил ее пальцем по глобусу, — если мы пройдем по проливу Бонифачо, свернем на север от восточного побережья Корсики, то придем к…
— Изола д'Эльба! — победно воскликнула Крошка. — Он на противоположной стороне от Корсики. Вот здорово! Эй, Битти, почему ты раньше не говорил, что на этом шаре все есть? Посмотри. Бермуды. Марокко. Италия. Рим. Сицилия. Турция. Господи, Битти. Ты заставил меня портить глаза с дурацкими плоскими картами, когда тут все есть, да так просто, как жвачка!
— В четыре утра я плохо соображаю, — расхохотался капитан Биттс.
Я был шокирован. После бурной ночи со мной, когда мы отплыли с Бермудских островов, она, оказывается, отправилась к капитану Биттсу! А до меня развлекалась с паршивцем с черной челюстью! Ее аппетиты невозможно утолить! Она невыносима!
— Пусть шар светится, — заявила Крошка главному стюарду. — И шкафы тоже не запирайте. Вы меня хотели провести со своими плоскими картами и путеводителями. Больше я не буду заботиться о том, чтобы вас не отравили в ресторане Антуана. — Она снова уставилась на большой глобус. Потом схватила энциклопедию и принялась листать ее, вопя: — Эй, Мэдди, Мэдди! Я нашла, где прятался этот (…)!
— Милое дитя, — произнес капитан Биттс, любуясь ею.
— Да, мистер Бей, — поддержал главный стюард, — вы счастливец, что у вас такая милая и непосредственная племянница. Мне так нравится ее подростковый энтузиазм. Чувствуешь себя моложе.
Я подумал, что они говорят о какой-то другой Крошке, а не о той, которую я знаю. Ее энтузиазма не выдержал бы ни один смертный.
Оглядываясь назад, я не могу понять, как я, опытный и обученный агент Аппарата, не догадался, на что был нацелен ее энтузиазм. Если бы я вовремя понял это, мне удалось бы спастись.
Но этого не произошло, и я, дождавшись ее возвращения, отдал приказ отплыть к Эльбе.
— По крайней мере, это не французская территория, — заметил капитан Биттс. — Остров принадлежит Италии. Они вполне цивилизованные люди, и я вместе с экипажем смогу сойти на берег. Когда-то Европа провозглашала: «Смерть французам!» А теперь французы могут провозгласить: «Смерть всем подряд!» Если вы согласны, я немедленно отплываю из этих гнусных вод.
Когда мы проходили по проливу Бонифачо между Корсикой и Сардинией, море было удивительно тихим.
— Заметьте, какая разница, когда между нами и западными ветрами оказалась Корсика, — сказал Биттс.
Я заметил. Сейчас мы находились в итальянских водах, и, по-моему, я впервые видел что-то итальянское и спокойное одновременно.
Но вот и Эльба.
Главный город, Портоферрайо, оказался славным местечком. Вокруг голубого порта были разбросаны белые здания с красными крышами. Крошка и Мэдисон помчались на разведку, а я был просто счастлив прогуляться по твердой земле и поупражняться в итальянском.
В древности этруски добывали здесь железо, и название местечка значит «дымное место», наверное, из-за кузниц. Но я думаю, что англичане сослали Наполеона именно сюда, потому что это была заброшенная дыра. А сейчас это место отдыха: основные виды деятельности — туризм и Наполеон.
Место изгнания «грозы Европы» находилось прямо в городе, на пляже: в Палаццо ди Мулини. Я прогулялся там: славное местечко, совершенно не напоминает тюрьму; мне казалось, что тюрьмы должны быть похожи на Замок Мрака, а не на такой дворец. Ничего удивительного, что он сбежал! Даже нет металлической ограды под напряжением.
Крошка и Мэдисон уже побывали здесь. Когда я спросил о них, один из сторожей ответил: «А, красотка американка! Девушка». Я подумал, что он свихнулся. Он назвал ее «красоткой американкой» и утверждал, что она девушка. В руках у него было две монетки, которые Крошка, наверное, дала ему на чай. Просто удивительно, как легко люди поддаются чарам этой (…) притворы.
Они отправились в летнюю резиденцию Наполеона, на виллу Сан-Мартино, в четырех милях к югу от города. Там находился музей рисунков Наполеона. Вот так изгнание! Дворец и летняя резиденция! Этот человек, наверное, был сумасшедшим, раз попытался сбежать от такой жизни. Видел бы он Замок Мрака!
Пешком идти было далеко, но я не собирался платить целое состояние за поездку на такси, поэтому просто бродил по городу и заглядывал в разные забегаловки. Как приятно сидеть за столиком у окна, греясь в лучах раннего майского солнца, вдалеке от коварных и жестоких Хеллера, Крэк, Хисста и Гробса.
— Привет, Инксвитч.
Так я и знал, что не надо было курить гашиш. Снова начались галлюцинации. Я бы поклялся, что это голос Гробса.
— Не возражаете, если я присяду?
И правда голос Гробса.
Я обернулся, чтобы понять, есть ли у моей галлюцинации зрительный облик. Гробе собственной персоной в костюме-тройке и плотно надвинутой на уши шляпе нес ко мне стул.
Он посмотрел на меня:
— Как дела?
— Что вы здесь делаете? — задал я вопрос. Может, галлюцинация испарится?
— Ищу подходящее оружие для генерала Альпенштока. Он лелеет замыслы взорвать Ватикан, но для этого ему нужна поддержка. Я прибыл на гидроплане. — Он махнул рукой в сторону порта.
Я решил провести проверку. Я мог вообразить Гробса-галлюцинацию, но не мог представить вид транспорта, который никогда раньше не видел. Я вытянул шею. Да, у причала стояло странное сооружение, отдаленно смахивавшее на самолет. На борту было написано «Компания Спрут».
— Ну так как дела? — произнес Гробе.
— О, отлично, отлично, — поторопился ответить я.
— С этим парнем, который угрожал нашей топливной промышленности, все улажено? — спросил Гробе.
— Да, конечно! — воскликнул я. — Абсолютно.
— Славная у вас яхта, — заметил Гробе, разглядывая белое с золотом судно. — Я не видел «Золотой закат» с того момента, когда на ее борту проводилась конференция с участием Моргана. А как Мэдисон?
— О, у него тоже все в порядке, — заявил я. — Лучше не бывает. Портит людям репутации, как всегда. Замечательный человек.
— Так вы все уладили с топливом? — снова спросил Гробе. Его, очевидно, это беспокоило.
— Совершенно, — заверил его я. — Я полностью уничтожил этого парня, размазал по стенке. Он даже пальцем не сможет больше пошевелить.
— Понятно, — задумчиво произнес Гробе и встал. — Ну ладно, мне надо ехать. Время и судебное расписание никого не ждут.
Он поправил шляпу, взглянул на меня и пошел к гидроплану. Сразу же заработали моторы. Машина двинулась вперед, неожиданно взлетела почти вертикально и стремглав умчалась прочь со скоростью сотни миль в час.
Грохот двигателей замолк, и город вновь погрузился в сон.
Я сидел, не шевелясь, мой кофе совершенно остыл. Я не мог понять, что происходит. Гробе знал, что я здесь, или мы встретились случайно? Ему могли описать меня в офисе на пристани — все итальянцы слишком болтливы. В городе не так много иностранцев, потому что сейчас не сезон.
Марсель! Я назвался начальнику порта персональным шпионом семьи Роксентеров. Он мог проболтаться, что я плыл на «Золотом закате»!
Солнечные лучи перестали греть меня. Я только сейчас осознал, что солгал Гробсу. Хеллер не просто угрожал добыче топлива, он становился по-настоящему смертельно опасной угрозой!
(…) Хеллер! Всегда у меня из-за него неприятности. И всегда неожиданные!
Я чувствовал настоятельную потребность избавиться от Хеллера. Нам двоим не было места на Земле!
Я попытался успокоить себя: Гробе не узнает, что Хеллер сейчас свободен словно птица, и может спокойно осуществлять свои злобные замыслы на этой планете. Гробе, наверное, считает, что Мэдисон и я наслаждаемся законно заработанным отдыхом…
И тут до меня дошло. Если нас спросят, мы можем сказать, что, если Хеллер осмелится снова поднять голову, мы найдем новый способ прижать его.
Да, так и есть. Мы можем сказать, что когда нам стало ясно, что этот парень с новым топливом больше недееспособен, то решили немного отдохнуть, а если он снова примется за старое, мы его прищучим.
Жаль, мне это не пришло в голову, пока Гробе сидел рядом. Но я был слишком испуган. Невозможно думать, когда сердце готово выскочить из груди.
Может, послать Гробсу радиосообщение? «Хотя нам доподлинно известно, что этот парень с новым топливом не сможет больше вам вредить, мы тщательно разрабатываем новые способы очернить его имя и помешать его планам…»
Нет, Гробе может меня неправильно понять. Делать надо вот что: а) найти факты, которые помогут объявить Хеллера преступником, и б) придумать, придумать, придумать, как в самой основе подорвать планы Хеллера. Тогда, если судьба снова столкнет меня с Гробсом, я смогу спокойно сказать: «Не беспокойтесь: мы держим ситуацию под контролем». Так было бы лучше всего.
Я почувствовал себя лучше, отбросил все черные мысли и вернулся на корабль.
Я почувствовал еще большее облегчение, когда, взглянув на экран, увидел, что Хеллер зубрит перед экзаменами: он штудировал лекции, полученные в отделе разведки Г-2, о «Методах психологической войны».
Графиня Крэк бегала по магазинам вместе с дворецким — наверное, пыталась подобрать подарок Хеллеру в честь окончания университета. Но все, что ей предлагали, она отвергала как примитивные поделки. Так что отсюда мне ничто не угрожало.
Крошка и Мэдисон вернулись к ужину. Они очень проголодались и в мгновение ока уничтожили запеченную индейку по-филадельфийски, но это не помешало им оживленно делиться впечатлениями от прошедшего дня.
— В действительности, — вещал Мэдисон, — Наполеон сделал не так уж много. С Эльбы, куда его изгнали, можно увидеть берега Корсики, где он родился. Он убил столько людей, а все равно оказался там, откуда начал.
— Да, он не был настоящим преступником, — поучительно произнесла Крошка с полным ртом. — Ведь его не повесили.
— Не могу понять, почему во Франции его считают национальным героем, — продолжал Мэдисон. — Он не был французом. Он тосканец, итальянец. Но у него, конечно, есть и достоинства. Он прекрасно умел обрабатывать людей. Иностранец, который, можно сказать, разрушил Францию изнутри, потому что разочаровался в ее генералах, убил миллионы французов, а его за это провозгласили императором. За это я его очень ценю. Какой гений! Я рад, что мы все выяснили о нем. Это мне дает массу материала о том, как можно воздействовать на людей.
Крошка вытащила гроздь бананов и набросилась на нее.
— Значит, ты считаешь, что нам повезло, а, Мэдди? Ладно. Дай мне список преступников, и я займусь делом вместе со своими помощниками.
Я решил, что мне лучше заняться своими делами. Когда я в следующий раз встречу Гробса, мне следует произвести на него впечатление получше.
— Я прощаюсь с вами, — сказал я.
— Как это? — спросила Крошка. — Вообще-то, ты и есть помощник. Кто еще знает слова вроде «изгнания»?
Следующим объектом Крошка избрала Спартака. Он был римским гладиатором, который возглавил восстание рабов и чуть не разрушил всю империю. Она решила, что в энциклопедии о нем мало написано и мы должны немедленно отправиться в Рим. Там же, в энциклопедии, было сказано, что после поражения восстания шесть тысяч оставшихся в живых рабов были распяты вдоль Аппиевой дороги.
Крошка позвала капитана.
— Битти, — заявила она, — как насчет морской прогулки вдоль Аппиевой дороги, чтобы посмотреть на тела?
Капитан Биттс улыбнулся:
— Аппиева дорога — это торговый путь. Если ты хочешь побывать в Риме, нам надо добраться до порта Чивитавеккья, он недалеко отсюда. До города оттуда далековато, но там ходят трамваи и другой транспорт.
— Здесь не указан адрес Спартака, — заметила Крошка. — Но, может, другой парень, Красе, который его схватил, живет где-нибудь поблизости? В Риме есть район, в котором…
— Крошка, — перебил ее я, — здесь сказано, что Спартак умер в 71 году до нашей эры. Две тысячи лет назад. Следовательно, то же случилось и с Крассом. Это уже история.
— Ох, (…), — вздохнула Крошка. — Никогда никого не найдешь. Однажды я пыталась найти свою тетю в Чикаго, которая пять раз переезжала с места на место. Я бы никогда ее не нашла, если бы случайно не прочла в газете, что ее посадили в тюрьму.
Крошка посмотрела на глобус, провела по нему пальцем, а потом сказала:
— Ладно. Мы поплывем в Чивитавеккья и начнем поиски оттуда.
— Мы доберемся туда к рассвету, — проговорил Биттс. — Мы ведь в Италии, а значит, можем спокойно плыть и ни о чем не волноваться. Вам нужно выспаться. А то голову потеряете на улицах Рима. Там такое оживленное движение!
Тем не менее я спал плохо. Думаете, Крошка утомилась днем? Ничуть не бывало, и после двух порций гашиша и еще какой-то дряни я тоже хихикал и резвился с ней почти до утра.
Капитан Биттс выполнил свое обещание, и, когда я проснулся, мы уже стояли у пирса в Чивитавеккья.
Было раннее утро. Стюард оставил окно открытым на ночь, и меня разбудил какой-то свист. Я выглянул и увидел доки, скопление ящиков и тюков и подъехавший локомотив, который издал еще один душераздирающий свисток, от которого у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Итальянцы серьезно относятся к своей промышленности, особенно если дело касается шума, производимого их продукцией.
Я уже собрался вернуться в постель, когда мое внимание привлекло яркое пятно. На причале стояла Крошка в шортиках и бикини умопомрачительно яркой расцветки. Она стояла у прилавка и рассматривала путеводители. В данный момент Крошка спорила с продавцом, который пытался всучить ей лотерейные билеты.
Я снова хотел вернуться в кровать, но тут заметил позади Крошки темный силуэт. Чья-то рука схватила Крошку за плечо.
Человек с черной челюстью!
Опять он, в неизменном костюме-тройке!
Он взглянул на яхту и потащил Крошку в тень позади прилавка. Похоже, они спорили. Толстомордый придвинулся к Крошке очень близко и явно ругался.
Она ему что-то ответила.
Человек взглянул на нее, а потом вытворил нечто невообразимое. Он встал на колени и протянул к ней руки!
Но Крошка покачала головой, потом погрозила ему пальцем. Тот уныло опустил голову.
Крошка еще что-то сказала, а затем повернулась и собралась уходить.
Человек с черной челюстью схватил ее за руку. Она остановилась и снова начала в чем-то его убеждать.
Мужчина опять уставился в землю, а потом медленно кивнул.
Крошка пошла к яхте, а человек с черной челюстью поднялся с колен и долго глядел ей вслед. Потом стряхнул пыль с брюк.
Крошка прокричала что-то вахтенному у трапа, а тот крикнул кому-то на палубе. Появился один из наших матросов, и Крошка что-то сказала ему.
После чего она повернулась и пошла обратно к Черной Челюсти. Они вместе спустились вниз к докам и скрылись из виду.
Я был страшно удивлен, увидев за завтраком Мэдисона. А я-то думал, что он отправится в Рим. Так я ему и сказал.
— Крошка туда поехала, — ответил Мэдисон. — Она просила передать, что может задержаться там на пару дней. Не думаю, что в Риме ей удастся что-нибудь узнать о Спартаке. Его разгромили южнее, в Лукании, когда он попытался перебраться на Сицилию. Кроме того, мне надо дописать заметку о Наполеоне. Какой человек был! Он проделал огромную работу, после него Франции ни разу не удалось подняться на такую же высоту. Простой иностранный выскочка. Какой триумф!
Крошку мы не видели два дня. Обратно она приехала на небольшом грузовике, набитом блестящими вещицами и коробками. Она появилась на палубе, одетая в серебристый охотничий костюм и шляпу с пером.
Я стоял на палубе, когда Крошка вбежала на корабль и повисла у меня на шее.
— Посмотри, какие у меня серебряные ботинки! — воскликнула она, поднося один ботинок чуть ли не к моему носу. — Самый писк моды, правда?
— Крошка, какого черта значат все эти грузовики и шмотки?
— Ах, это, — протянула она, внимательно следя, как экипаж поднимает ее багаж на борт. — Коробки почти все пустые. А то мне некуда класть свои вещи. Ну, парочка с покупками, а остальные нет. Знаешь, почему я задержалась? У (…) модистки не было модели на мой размер, поэтому мне пришлось ждать, пока окончатся бесконечные примерки. И она оставила такие огромные припуски. Говорит, что я еще вырасту. Ну, может, и вырасту, конечно. Слушай, как классно кормят в шикарных гостиницах! Я думала, итальяшки едят только спагетти, но там я ни одной макаронины не видела. Отличная еда. Я не опоздала к ужину? Как я есть хочу! — Она бросилась прочь. Но внезапно остановилась. — Эти черные запонки — для тебя. А то у тебя совсем вещей нет. — И она убежала.
К ужину Крошка вышла в черном шелковом вечернем платье, судя по всему, созданном одним из лучших кутюрье Рима. Эффект несколько портила резинка на хвостике.
— Ну, как поживает Спартак? — спросил Мэдисон.
— Кто? Ах да, Спартак, — сказала Крошка. — Чтобы разобраться с ним, похоже, нам надо плыть в Неаполь.
И я отдал приказ капитану плыть в Неаполь, хотя Крошка, казалось, уже совершенно позабыла про преступников.
Она явилась в мою спальню в потрясающей ночной рубашке цвета морской волны, поставила на ковер новый проигрыватель и уселась перед ним.
— Чудесная вещица, Инки, — заявила она. — Работает от батареек и считывает запись как угодно — сверху вниз, вертикально и вообще как хочешь. У нее лазерный луч. Никаких иголок, которые царапают пластинки. Больше ни единой царапины.
К проигрывателю прилагались два динамика, которые она поставила по обе стороны от него.
— Я привезла потрясные новые записи. Сейчас услышишь!
Крошка включила аппаратуру на полную мощность. Мерно забили барабаны. Взвыли гитары. Загудели басы. Тенор в сопровождении хора запел:
Слежу за тобой,
От меня не уйдешь.
Гляди — мои когти Острее, чем нож!
Ловушки готовы,
Осталось ногой Ступить туда,
чтобы Пропасть с головой!
Ступи же скорее,
Быстрей попадись!
Слежу за тобой я,
Меня берегись!
От заключительного аккорда я чуть не свихнулся.
— Правда, здорово? — мечтательно спросила Крошка.
— Просто ужас, — ответил я. — Здесь даже мелодия отсутствует.
— Зато чувства есть, — сказала Крошка. — Я так люблю песни про чувства. Вот я тебе бхонг приготовила. Закуривай.
Я затянулся.
И вдруг комната завертелась у меня перед глазами и затянулась розовым туманом. Меня проорала дрожь с головы до пят, но я все еще нашел в себе силы спросить:
— Что ты мне дала?
— Масло из гашиша, — ответила Крошка. — Самое лучшее в Риме. От него сразу крыша едет. Пятьдесят, (…), долларов грамм! А у меня здесь целая бутылка!
Ночная рубашка морского цвета упала на пол. Я еще осознавал, что происходит, но уже ничего не мог поделать. Я был в состоянии только тупо хихикнуть.
Но самое ужасное то, что музыка показалась мне чудесной, даже заключительный вопль: «Берегись!»
Господи, если бы я прислушался к нему!
В Неаполе мы увидели такие же груды коробок и тюков на пристани и паровозы, которые сновали туда-сюда как бешеные. Но ни малейшего следа Спартака. Однако Крошка напала на след какого-то Гарибальди, который помог освобождению Италии от владычества австрийцев, а его за это застрелили. Так мы попали во дворец, в котором он когда-то останавливался, — Палермо, Сицилия.
Конечно, в Палермо полно бандитов и преступников, с которыми не может справиться не только итальянское правительство. Это колыбель мафии. Мэдисон, Крошка и я наняли такси и объездили весь остров. Глядя на покореженную, истощенную землю, можно понять, почему именно здесь вырастали люди со стальным характером и умением добиваться своего. Неудивительно, что здесь всегда было полно пиратов.
Мы даже съездили на экскурсию на западную оконечность острова, где курится гора Этна. Название горы значит «я горю», и, судя по количеству извержений, ее правильно назвали.
При мысли о том, что придется еще двадцать одну милю трястись до городка под названием Катанья, и все для того, чтобы залезть на самый верх, мне стало плохо. И Крошке пришлось потратить немало усилий, чтобы уговорить меня.
На вершине она действовала очень целеустремленно. Стоял прекрасный погожий денек, и Крошка удобно расположилась на краю пропасти. Конский хвостик мотался на ветру. С помощью Мэдисона она нашла по карте итальянскую равнину на северо-западе, а потом Мальту на юге и далее обратила свой взор в сторону Туниса на юго-западе. Она упорно пыталась разглядеть Корсику. Таращила глаза на восток и щурилась, пытаясь увидеть Грецию. А потом изо всех сил пучила их в поисках Турции. Но, естественно, эти страны невозможно было разглядеть даже с высоты в десять тысяч футов. До Греции было больше трех сотен миль, а до Турции — целых шестьсот.
— Черт меня побери, — заявила она. — Старина Битти не соврал. Земля действительно круглая.
На обратном пути, перепрыгивая через застывшую лаву, пробираясь по кустам и виноградникам обратно в Катанью, она все еще размышляла над только что выясненным фактом.
— А почему мы не падаем? — спрашивала она. — А если мы поскользнемся или еще что-нибудь? Почему вода не выливается из океана?
Мэдисон попытался объяснить ей теорию гравитации на примере двух апельсинов, которые вертел в руках. Крошка взяла апельсины и даже заставила водителя остановиться. Но ей все равно не удалось создать между апельсинами силы притяжения, как рассказывал Мэдисон. И Крошка решила, что он врет.
Мы проделали девяностомильный путь обратно в Палермо и еще успели поужинать. Думаете, ее утомила поездка? Ничуть. Она сообщила мне, что масло из гашиша — прекрасное средство от усталости, и больше я ничего не помню.
На следующее утро она ухитрилась найти на карте город Корлеоне к югу от нас.
— Эй! — завопила она. — Это там живет банда Корлеоне?
Я дернулся.
Мэдисон заверил ее, что банда Корлеоне действительно существует. Они контролируют профсоюзы, пароходные линии и все порты в США, азартные игры и проституцию. Если бы не эта банда, Фаустино Наркотичи по прозвищу Петля, главный капо, чувствовал бы себя вполне счастливым человеком. Корлеоне терпеть не могли торговцев наркотиками.
— Проституция? — переспросила Крошка. — А я не знала, что у проституток есть профсоюз. Эй, Инки, а как же рынок белых рабынь? Или у тебя есть тайный магазин, а?
— Корлеоне, — жестко произнес я, — лучше оставить в покое.
— Эй! — закричала она. — Звучит устрашающе. Может, уберемся отсюда, пока наши скальпы еще целы? Где твой список, Мэдди? Пора экипажу приниматься за дело. — Она взяла список и решительно направилась в библиотеку.
Тренер не поверил, что этой ночью я не принимал наркотиков, и заставил меня заниматься до тех пор, пока мои мускулы не взвыли от напряжения.
Несмотря на утренний разговор, когда я вышел из спортивного зала и отправился обедать, мы все еще находились в Палермо, и Крошка за столом не появилась.
— Она сошла на берег примерно в девять утра, — сказал главный стюард. — На ней были роговые очки без стекол, и она сообщила, что идет в палермский университет. Ее жених ушел с ней.
Я бесцельно слонялся туда-сюда. Мы все еще стояли в порту. Я не хотел спускаться на берег: разговоры о Корлеоне плохо подействовали на мои нервы.
Мельком я взглянул на экраны. Хеллер сдавал экзамены в Нью-Йоркском университете. Я ехидно подумал, что, раз уж Крошка неожиданно воспылала страстью к университетам, может, она встретится с ним и влюбится в него. Я задумчиво повертел в руках радиопередатчик. Мне до сих пор не приходило в голову, как заставить Крошку вернуться в Нью-Йорк без риска угодить под суд за изнасилование несовершеннолетней.
Графиня Крэк, сопровождаемая Бэлмором и Бац-Бацем, все еще рыскала в поисках подарка. Она зашла в магазин, и тут я на мгновение отвлекся от экрана. Когда я снова посмотрел туда, то увидел пригоршню патронов.
— Да, мадам, — раздался голос продавца. — Это патроны фирмы «Холланд и Холланд», к «магнуму» 375-го калибра.
— Ими слона можно с одного раза наповал уложить, — заметил Бац-Бац. — Как выстрел, так и слон.
— Я подумывала о другой охоте, — ответила графиня Крэк.
Моя летаргия немедленно сменилась паникой.
Эти огромные массивные патроны могли предназначаться только для одной мишени в мире — для меня.
Бам! Бам!
Я чуть не закричал. Потом до меня дошло, что это стук в дверь. Ко мне вернулась способность рассуждать здраво.
Я с радостью выключил видеоприборы и спрятал их под пыльным одеялом.
— Мисс Крошка вернулась, — донесся из-за двери голос главного стюарда. — Похоже, ей понадобится ваша помощь.
Я выбежал из каюты. Что угодно, лишь бы убраться подальше от чертовых экранов.
Крошка оказалась в библиотеке вместе с Мэдисоном. Очки без стекол съехали у нее набок. Растрепанная Крошка показала мне на груду книг, которую Мэдисон еле дотащил.
— (…) профессора, — произнесла Крошка, — считают себя такими образованными, а половина из них даже по-английски не говорит. Нам пришлось купить эти книги в книжном магазине. Там полно картинок, но я только на обратном пути заметила, что они все на итальянском! Так что за дело, Инки. Ты тут единственный, кто разбирается в макаронниках. Начинай переводить. — Она плюхнулась в кресло, схватила бутылку с содовой, которую принес стюард и выпила ее до дна с потрясающей скоростью. — Ох! — вздохнула она. — Наконец-то у меня в горле не першит после катакомб.
— По дороге в университет мы остановились возле катакомб, — пояснил Мэдисон. — Там у них выставлен труп американского консула, который лично знал Гарибальди.
— Трупы, трупы, трупы, — произнесла Крошка. — Господи, они даже по стенам развешаны! Холодные и склизкие. Кругом тела, и все смотрят на тебя пустыми глазами.
Я похолодел.
— Давай переводи, помощник, — скомандовала Крошка. — Разберись с макаронниками, на настоящем бруклинском диалекте.
Сверху лежала история семьи Корлеоне! Я робко приоткрыл ее и наткнулся на фотографию Святоши Джо. И сразу же вспомнил о Сильве. Да, вот и дата его убийства. Господи! Фотография Сильвы!
Я быстро отложил книгу и взял следующую, в яркой обложке, на которой была изображена какая-то голова в шлеме.
— А вот он нас очень интересует, — сказала Крошка. — Александр Великий.
— Настоящий разбойник, — добавил Мэдисон. — Его мать, Олимпиада, отравила его отца, а сын, естественно, вырос с желанием изнасиловать всех вокруг. У него были проблемы с психикой, но он действительно один из самых замечательных преступников во всем мире. Простой варвар из Македонии, а сколького добился.
— Так ты о нем уже знаешь, — сказал я.
— Нет-нет, — перебила меня Крошка. — Мы ничего не знаем о его личной жизни. И не можем понять, как он смог создать себе такую рекламу, раз на самом деле такая задница. И чокнутый к тому же. Считал себя богом. Нам нужно разузнать все поподробнее, и тогда мы сможем отправиться в Македонию.
— Постой, — сказал я. — Это уже рядом с Турцией. Если турки доберутся до меня, они из меня люля-кебаб сделают.
— Поэтому мы и привезли столько книг, — ответила Крошка. — Когда мы закончим с Александром, то займемся «китайцем» Гордоном.
— Поедем в Китай? — поинтересовался я.
— Нет-нет, Инки. Господи, какой ты тупой. «Китаец» Гордон последние дни своей жизни провел в Египте. По глобусу видно, что из Македонии можно добраться до Египта, минуя Турцию. Я хочу покататься на верблюдах вокруг пирамид. Поэтому переводи про Александра, чтобы мы смогли быстрей уплыть отсюда. Какой-то тип, похожий на мафиози, спрашивал про тебя в доках, а нам не хотелось бы, чтобы тебя заперли в катакомбах среди мертвецов с вытаращенными глазами. Оттуда тебе точно не выбраться до скончания своих дней.
Мы отплыли, как только нам удалось раздобыть буксир и лоцмана.
В тот вечер мы подошли к Мессинскому проливу, который отделяет Сицилию от Италии. И я не догадывался, что мне вскоре предстоит попасть в водоворот, похуже, чем тот, который закружил Улисса. Я лежал в кровати, а рядом вовсю гремел проигрыватель.
Крошка наслаждалась новыми записями, которые накупила во время поездки, и улыбалась. Сквозь тяжелые ритмичные удары слышались слова:
Иди домой! Ко мне в кровать.
Иди домой! Со мною спать.
Мой мальчик, Поспеши домой!
Мой мальчик Будет спать со мной!
Каким же я был (…) идиотом, когда думал, что она смеется оттого, что накачалась наркотиков!