Миссия Земля «Судьба страха» (Книга 5, Часть 36)

Лорд Инвей, Историограф Его Величества,

Председатель Комитета Цензуры.

Королевский дворец, Конфедерация Волтар.

По повелению Его Императорского Величества Вулли Мудрого

Существует не одна причина, по которой власть считает этот труд, являющийся продуктом слишком богатого воображения, совершенно неприемлемым.

Первая и самая главная, разумеется, заключается в том, что он относится к планете под названием «Земля», а планеты под таким именем или под вымышленным астрографическим обозначением «Блито-П3» не существует. Можно допустить, что труд этот искусно воссоздает реальность вплоть до персонажей и мест их обитания. Но для ничего не подозревающего читателя это как раз и является самой настоящей опасностью.

К тому же здесь утверждается, что Земля входит в График Вторжения и, стало быть, подлежит захвату. График, переданный нам по наследству нашими предками, имеет статус Божественного приказа. Он безошибочно указывал нам путь свыше 125 тысяч лет. Любое изменение его нанесло бы ущерб нашей Конфедерации, поставив ее перед серьезнейшей из всех опасностей. Однако достаточно и беглого взгляда, чтобы увидеть: в Графике нет такой планеты. Делая подобное утверждение, стремясь придать достоверность этому вымыслу и ссылаясь на наших предшественников, автор ходит по тонкой веревочке ереси.

Подобным же образом представления о целлологии в этом труде граничат с непристойностью. То, что якобы любой представитель этой науки мог сотворять человеческих уродцев, находится в противоречии с любым известным морально-этическим кодексом целлолога.

В дополнение к сказанному и как я уже заявлял ранее, сексуальное поведение на этой вымышленной планете выходит за рамки самого нелепого правдоподобия. Такое поведение оттолкнуло бы даже мерзких полуживотных Гартча.

Предупреждаю также, что автор ловко переплел этот фривольный обман с вполне знакомыми вещами. Например, так называемый город Атлантик-Сити в этом томе — не что иное, как жалкая, уменьшенная в масштабе копия нашего Города Радости, не говоря уже о планетах, целиком существующих в сфере индустрии развлечений. Короче говоря, эта фантастическая небылица никак реально не увязывается с тем, что установлено как факт, и цель ее — опорочить и поставить под сомнение все, начиная от Графика наших предков до авторитетной науки.

Вот в чем заключается скрытая опасность веры в самое дикое из всех утверждений — будто существует такая планета, как Земля.

Как только читатель уяснит для себя это заблуждение и признает, что нет и не может быть такой планеты, эта сказка сразу будет восприниматься в правильной перспективе.

Привет!

Я — робот-переводчик при Транслатофоне, известный еще как Чарли Девятый-54.

Обязан сообщить вам, что я перевел это произведение на основе того, что было продиктовано неким Солтеном Грисом, перевел в соответствии с законами Лиги сторонников чистоты машинных текстов.

Хочу также заверить вас, что я не способен измыслить идеи или сцены, описанные здесь. Я никогда даже не слыхал о Слепштейне, Багзе Банни — Хитром Кролике, маркизе де Саде и прочих ученых представителях психологической науки на Земле, пока не получил эту работу. И надеюсь, что никогда не услышу о них еще раз. У меня от них только боль в предохранителях. Даже и не знаю, кто из них хуже: Слепштейн с его идеей, что со скоростью большей, чем скорость света, ничто не способно двигаться; де Сад, утверждавший, что боль — это удовольствие, или Багз, который спускается в глубокую кроличью нору и спрашивает «Ну как там, на воле?»

Если они типичные представители Земли, возитесь с ними себе на здоровье. Мне и без того дел хватает. Я могу лишь снабдить этот том словариком-ключом и подтвердить замечание Главного Цензора, что Земли нет в Графике Вторжения.

А теперь извините меня — я должен усмирить небольшой мятеж в своих логических контурах. Как и всем прочим, им трудно сохранять рассудок, когда они имеют дело с Землей.

Искренне ваш Чарли Девятый-54, электронный мозг при Транслатофоне

Агнес, мисс — секретарь, личный помощник Делберта Джона Роксентера.

Активатор-приемник — электронное устройство, используемое Солтеном Грисом для приема сигналов от «жучков», имплантированных в черепа графини Крэк и Джеттеро Хеллера. С помощью «жучков» и этого устройства Грис воспринимает то, что они видят и слышат.

Антиманко — народ, высланный в давние времена с планеты Манко за ритуальные убийства.

Аппарат координированной информации — тайная полиция Волтара, возглавляемая Ломбаром Хисстом и укомплектованная преступниками.

Аталанта — родная провинция Джеттеро Хеллера и графини Крэк.

Аудиореспондометр — см. «респондометр».

Афьон — город в Турции, где у Аппарата имеется секретная база.

Ахмед — таксист, обслуживающий в Афьоне Солтена Гриса. Известен также как Деплор, агент Аппарата с планеты Модон.

Барбен, ИГ— фармацевтическая компания, контролируемая Делбертом Джоном Роксентером.

Бац-Бац Римбомбо — специалист по подрывным работам из бывших морских пехотинцев, а также член банды Малышки Корлеоне. Вместо Джеттеро Хеллера он посещает курсы Корпуса подготовки офицеров запаса (КПОЗ), организованные при Нью-Йоркском университете, в котором обучается Хеллер.

Билдирджина, медсестра — девушка-турчанка, ассистентка Прахда Бителсфендера.

Бителсфендер Прахд — волтарианский целлолог, имплантировавший «жучки» Джеттеро Хеллеру и графине Крэк.

«Бликсо» — грузовой корабль Аппарата, совершающий регулярные рейсы между Блито-ПЗ и Волтаром. Рейс в один конец длится шесть недель. Пилотируется капитаном Больцем.

Блито-ПЗ — волтарианское название планеты, известной под местным названием «Земля». Это третья планета (ПЗ) желтого карлика, известного как Блито. Она значится в Графике Вторжения как будущий перевалочный пункт на пути завоеваний Волтара, ведущем к центру этой галактики.

Больц — капитан грузового космического корабля «Бликсо».

Ботч — старший клерк 451-го отдела на Волтаре, подчиненный Солтена Гриса.

Великий Совет — правительственный орган Волтара, по приказу которого была отправлена миссия с целью уберечь Землю от саморазрушения и тем самым сохранить ее для осуществления Графика Вторжения.

Визиореспондометр — см. «респондометр».

Волтар — столица и административный центр Конфедерации, состоящей из ста десяти планет и образованной 125 000 лет назад; управляется императором посредством Великого Совета в соответствии с Графиком Вторжения.

«Волшебная» почта — трюк Аппарата, заключающийся в том, что посылаемое письмо не будет доставлено адресату, если определенная открытка посылается регулярно. Используется в целях шантажа, вымогательства и принуждения.

«Восхищение природой» 101 — учебный курс мисс Симмонс, который она обязала освоить Джеттеро Хеллера, намереваясь выгнать его из университета.

Временной визир — волтарианский навигационный прибор, применяемый на космических кораблях, скорость которых превышает скорость света, с целью различения далеких препятствий, чтобы во избежание столкновения с ними можно было заблаговременно изменить курс корабля.

Вундеркинд — прозвище, данное Джеттеро Хеллеру Уолтером Мэдисоном. Последний создал также дублера, играющего роль Джерома Терренса Уистера, в целях снискания популярности без разрешения на то Хеллера.

Гипношлем — устройство, надеваемое на голову и используемое для усиления внушаемых мыслей.

Г. П. Л. Г. — «Глотсон, Перштейн, Лопнинг и Гнусе», крупнейшая в мире рекламная фирма. Дж. Уолтер Мэдисон работает на них.

График Вторжения — расписание галактических захватов. Планы и бюджет любого из подразделений правительства Волтара должны строго соответствовать ему. Созданный далекими предками владык нынешнего Волтара сотни тысяч лет назад, он нерушим и свято соблюдается, являясь направляющим догматом Конфедерации.

Графферти Бульдог — коррумпированный инспектор нью-йоркской полиции.

Грис Солтен — офицер Аппарата, назначенный начальником отдела по делам Блито-ПЗ (Земли), и враг Джеттеро Хеллера.

Гробе — наиболее влиятельный адвокат Делберта Джона Роксентера, член юридической фирмы «Киннул Лизинг».

Джолт — популярный волтарианский напиток.

Дьявол Манко — мифологический дух с планеты Манко.

«Жучки» — электронные подслушивающие и подсматривающие устройства, включая респондометры, которые Солтен Грис и Прахд Бителсфендер имплантировали Джеттеро Хеллеру и графине Крэк. С помощью этих «жучков» и видеоустановки Грис может тайно следить за двумя последними. Сигналы воспринимаются активатором-приемником с декодером, который Грис возит с собой. Когда Хеллер или графиня Крэк удаляются от Гриса на расстояние, превышающее 200 миль, включается ретранслятор 831 для увеличения зоны приема сигналов до 10 000 миль.

Замок Мрака — потайная горная крепость-тюрьма, находящаяся в ведении Аппарата на Волтаре, в ней когда-то томились графиня Крэк и Джеттеро Хеллер.

«Занко» — компания на Волтаре, производящая и поставляющая медицинское и целлологическое оборудование. Солтен Грис заключил с ней контракт на поставку большой партии медицинских товаров для больницы в Афьоне, где Прахд Бителсфендер за большие деньги изменяет внешность преступников, разыскиваемых на Земле за совершенные преступления.

Инксвитч—имя, используемое Солтеном Грисом, когда он выдает себя за офицера американской федеральной службы.

Калико, мистер — кот, найденный Джеттеро Хеллером и выдрессированный графиней Крэк.

Карагез — турецкий крестьянин, управляющий дома Солтена Гриса в Афьоне.

Каукалси, принц — согласно легенде, сбежал из Аталанты (планета Манко), чтобы основать колонию на Земле.

Кацбрейн, доктор — известный земной психиатр.

«Киннул Лизинг» — юридическая фирма, представляющая интересы Делберта Джона Роксентера.

Контрольная звезда — электронное устройство, замаскированное под медальон в форме звезды, способное парализовать любого члена экипажа из задействованных Аппаратом антиманковских пиратов, доставивших на Землю Солтена Гриса и Джеттеро Хеллера. Ее вручил Грису Ломбар Хисст.

Координированной информации Аппарат — см. Аппарат координированной информации.

Кроуб, доктор — целлолог Аппарата, получающий удовольствие от создания уродцев; он работал в Замке Мрака.

Крэк, графиня — осужденная за убийство преступница, узница Замка Мрака и возлюбленная Джеттеро Хеллера.

Кэнди Лакрица — лесбийская «жена» мисс Щипли.

«Ласковые пальмы» — шикарный публичный дом, где Джеттеро Хеллер остановился, когда впервые оказался в Нью-Йорке. Его владелица — Малышка Корлеоне. Находится под покровительством делегатов ООН.

Лепертидж — крупное, похожее на кошку животное высотой в холке примерно в рост человека.

Малышка Корлеоне — рослая (6 футов 6 дюймов) предводительница банды Корлеоне, принявшая Джеттеро Хеллера в свою мафиозную семью.

Манко — родная планета Джеттеро Хеллера и графини Крэк.

Мейсабонго — небольшой африканский народ, представителем которого сделали Джеттеро Хеллера. Изя Эпштейн создал для Хеллера несколько коммерческих корпораций Мейсабонго.

Мелахат — экономка Солтена Гриса в Афьоне; жена Карагеза.

Мили — хозяйка дома Солтена Гриса на Волтаре.

Мусеф — бывший чемпион Турции по вольной борьбе.

Мэдисон Дж. Уолтер — сотрудник фирмы Г. П. Л. Г., уволенный оттуда, когда его методы работы со средствами массовой информации привели к самоубийству президента Патагонии. Он был снова нанят на службу адвокатом Гробсом, чтобы обессмертить имя Джеттеро Хеллера в средствах массовой информации. Известен под кличкой «Балаболтер Свихнулсон».

Нарушение Кодекса — оповещение других о том, что ты инопланетянин. Согласно статье Космического Кодекса, это автоматически влечет за собой смертную казнь. Цель — сохранение в тайне Графика Вторжения.

Нью-Йоркский университет — учебное заведение, где обучается Джеттеро Хеллер.

Пилоты-убийцы — космические пилоты специального заградотряда, имеющие задание убивать любого «аппаратчика», пытающегося бежать с поля боя.

Поглощающий покров — покрытие, поглощающее световые волны, после чего объект становится фактически невидимым или недоступным обнаружению. Обычно наносится на космические летательные аппараты.

Приемник (активатор-приемник) — устройство, используемое Солтеном Грисом для приема сигналов от электронных «жучков». «Жучки» имплантированы Джеттеро Хеллеру и графине Крэк, и приемник воспроизводит то, что они видят и слышат.

Психиатрическое регулирование рождаемости — финансируемый Делбертом Джоном Роксентером проект, имеющий целью сократить население земного шара путем развития гомосексуальных отношений.

Рат — агент Аппарата на Земле, получивший от Ломбара Хисста задание помочь Солтену Грису сорвать миссию Джеттеро Хеллера; его напарник Терб был убит.

Респондометр — крошечное приспособление, имплантируемое в череп; реагирует на звуки и визуальные образы, получаемые человеком, и передает то, что человек видит и слышит.

Ретранслятор 831 — применяется для усиления сигналов «жучков», имплантированных Хеллеру и Крэк, когда те находятся на расстоянии более 200 миль от приемника, который возит с собой Солтен Грис, чтобы тайно следить за их действиями.

Роксентер Делберт Джон — уроженец Земли, который держит под своим контролем горючее, финансы, правительства и наркотики планеты.

Сельскохозяйственная станция — Международный центр по переподготовке фермеров, деятельность которого является прикрытием для секретной базы Аппарата в Афьоне (Турция).

Симмонс, мисс — фанатичка, отстаивающая антиядерные идеи, ведущая в Нью-Йоркском университете курс «Восхищение природой» 101. Полна решимости добиться исключения Джеттеро Хеллера из университета.

Ске — водитель Солтена Гриса на Волтаре.

«Служба ножа» — один из отделов Аппарата, прозванный так по имени наиболее предпочитаемого его сотрудниками оружия.

Смит Джон — вымышленное имя, которым Солтен Грис называет себя на службе у Делберта Джона Роксентера.

«Спрут» — нефтяная компания Делберта Джона Роксентера, контролирующая производство бензина во всем мире.

Спурк — владелец магазина электроники на Волтаре — «Глаза и Уши Волтара». Солтен Грис убил его, чтобы украсть электронные «жучки», которые впоследствии были имплантированы Джеттеро Хеллеру, а позднее и графине Крэк.

Стэбб, капитан — глава антиманковцев на базе в Афьоне.

Султан-бей — под этим турецким именем Солтен Грис живет в Афьоне (Турция).

Тейл, вдова — нимфоманка, проживающая на Волтаре.

Терб — агент Аппарата на Земле и напарник Рата; убит.

Торгут — бывший чемпион Турции по вольной борьбе.

«Транснациональная» — наименование зонтичной корпорации, организованной Изей Эпштейном для управления другими компаниями Джеттеро Хеллера. Ее конторы размещены в Эмпайр Стейт Билдинг.

Уистер Джером Терренс — имя, под которым Джеттеро Хеллер действует на Земле.

Фахт-бей — турецкое имя командира секретной базы Аппарата в Афьоне (Турция).

Флот — элитарный космический род войск, в котором служил Джеттеро Хеллер и к которому Аппарат относится с крайней неприязнью.

Фронтовой «прыгун» — небольшой космический корабль на службе волтарианской армии, используемый для быстрой переброски грузов массой до ста тонн через боевые фронты.

Хеллер Джеттеро — военный инженер и офицер Королевского Флота. Великий Совет поручил ему задание (под кодовым названием «Миссия "Земля"») спасти Землю от неминуемого самоуничтожения, к чему ведет загрязнение окружающей среды и возможность ядерной катастрофы. Он действует на Земле под именем Джерома Терренса Уистера.

Хисст Ломбар — глава Аппарата. Чтобы помешать Великому Совету раскрыть свой план совершения переворота в Конфедерации, он отправил Солтена Гриса на Землю с целью сорвать миссию Джеттеро Хеллера.

Целлология — отрасль медицины на Волтаре, способная восстанавливать тело или отдельные его части посредством клеточной генерации тканей, включая полную замену органов.

Шалбер, сенатор — сторонник Делберта Джона Роксентера в Конгрессе США.

Щипли, мисс — садистка-лесбиянка и служащая Делберта Джона Роксентера. Она живет с Кэнди Лакрицей и хранит у себя 80 000 долларов Солтена Гриса.

Эпштейн Изя — финансовый эксперт и анархист, нанятый Джеттеро Хеллером для организации и руководства корпоративной структурой под названием «Транснациональная».

Ютанк — танцовщица, исполнительница восточного «танца живота», которую Солтен Грис купил в качестве рабыни-наложницы.

Его Светлости Лорду-Попечителю Королевских

судов и тюрем Конфедерации Волтар.

Планета Волтар. Правительственный город

Ваша Светлость, достопочтенный сэр! Я, Солтен Грис, офицер нестроевой службы XI ранга, бывший администратор Аппарата координированной информации (Да здравствует Его Императорское Величество Клинг Гордый!), со всем должным смирением представляю Вам пятый том исповеди в совершенных мною преступлениях.

Хотя я и не получил ответа от Вашей Светлости, я все же уверен, что теперь убедил Вас в том, что на эти позорные поступки меня толкнул флотский офицер Джеттеро Хеллер.

Только из-за него приказал я доставить на Землю из тюрьмы Замка Мрака графиню Крэк и доктора Кроуба. Хеллер развил слишком активную деятельность, а Ломбару Хиссту требовалось время на претворение в жизнь плана распространения своей власти над Аппаратом на всю Конфедерацию. Это необходимое время дала бы нам Крэк. Однажды, когда мы готовились отправиться в полет на Землю, она уже придала действиям Хеллера черепашью медлительность. И снова она сделает с ним то же самое — я уверен. А там, если необходимо, я мог бы ввести в игру злого доктора Кроуба и тем обезвредить Хеллера.

С другой стороны, я решил, что мне могут понадобиться медицинские познания и опыт Кроуба, чтобы собрать Хеллера воедино из множества мелких кусков, после того как Крэк узнает, что он жил в борделе под названием «Ласковые пальмы» в окружении красивых женщин. Я видел собственными глазами, как она голыми руками убивала здоровенных мужиков. Куда Хеллеру до них — с ним она справится играючи. В конце концов, и мне хотелось бы лично отомстить этому флотскому выскочке.

Кроме того, мне нужно было свести счеты и с графиней Крэк. Она хитростью убедила меня надеть гипношлем и внушила мне, что я сильно заболею, если попытаюсь вредить Хеллеру. Я поклялся, что она дорого заплатит мне за все то время, когда я действительно болел по ее милости.

Прибыв на нашу базу в Афьон, Крэк снова попыталась перехитрить меня. Но на сей раз перехитрил ее я. У меня под черепом имелся имплантированный микроскопический выключатель обоюдной близости. Его первостепенное назначение — предупреждать корабли, идущие в боевом порядке, об опасном сближении с другим кораблем в пределах двух миль. Я же установил выключатели во все гипношлемы, имеющиеся на базе, с тем чтобы мое пребывание в пределах того же расстояния выводило их из строя.

Когда она надела на меня шлем, я просто притворился, что погрузился в гипнотический транс. Она внушала мне, что я должен помочь ей найти Хеллера, позволить ей беспрепятственно передвигаться по всей базе и брать все, что захочется. Когда она сняла с меня шлем, я едва не рассмеялся ей в лицо.

Графиня Крэк поверила, когда я заливал ей, что перед въездом в США нужно операционным путем удалить все родинки и шрамы, являющиеся особыми приметами личности. В свое время ту же уловку я применил для имплантирования «жучков» Хеллеру. Прахд Бителсфендер вживил ей респондометры — новое достижение техники Волтара, по сравнению с электронными «жучками» улучшающие качество передаваемых изображения и звука — рядом с оптическим и слуховым нервами, как когда-то Хеллеру на Волгаре. Теперь, когда она поехала в США, я смогу видеть и слышать все, что каждый из них будет делать.

Пока она спала на операционном столе, я искал две сфабрикованные мною бумаги за подписью императора, которые в свое время вручил ей. Один документ якобы даровал ей прощение как преступнице, а другой освобождал Хеллера от всяких дальнейших миссий, тем самым позволяя им пожениться. Чтобы снискать ее верность, я их сфальсифицировал и взял с нее клятву держать все в тайне.

Но я не мог их найти! Даже на обнаженном теле. Мне необходимо было обнаружить их прежде, чем они попадут в чужие руки и обрекут нас обоих на смерть — меня-то уж точно!

Повозившись с ее ногтями и зубами, Прахд закончил операцию и поместил ее в послеоперационную палату, откуда, верный своим приоритетам, удалился с медсестрой Билдирджиной в свою комнату.

Он-то, возможно, и думал, что выполнил свою задачу, но я — нет. Опыт общения с графиней Крэк научил меня всегда быть начеку! Чтобы наверняка не дать ей улизнуть, я забрал ее одежду, а сам расположился на стуле возле двери в ее палату и поставил ногу на ее космоботинки на случай, если задремлю и она попытается вытащить их.

Я снял свой стенган — пистолет паралитического действия — с предохранителя, откинулся назад на спинку стула и приступил к дежурству. Еще раз пришлось мне нести бремя единоличного долга.

Они исчезли! Исчезли?!

Я глянул туда, где оставил горку одежды. Она тоже исчезла!

Я вскочил.

Рука потянулась к сферической ручке двери. Очень медленно я открыл ее.

Графиня Крэк исчезла!

О, я просто обезумел! Что за этим последует — какая дикая катастрофа?

Тюремщики, конечно же, взяли у Крэк и Кроуба обещание не говорить никому о существовании Замка Мрака и, вероятно, доставили их на борт корабля для переправки на Землю под усиленной охраной. То, что они могли бы рассказать команде «Бликсо», космического, корабля, перевозящего наркотики, не имело бы значения, ибо весь экипаж состоял из осужденных преступников, которые все равно возили грузы в эту тюремную крепость. Но факт оставался фактом: я дал ускользнуть узнице Замка Мрака.

Голова работала не очень отчетливо, но ведь я пребывал в шоке. Мне представлялось, что меня самого арестовывают. И все это переплеталось со страхом перед графиней Крэк. К тому же это произошло тогда, когда я, устав как собака, всего лишь слегка задремал.

Я ворвался в комнату Прахда.

— Где пациентка? — заорал я.

С подушки приподнялись две головы.

— Не может быть! — воскликнула сестра Биддирджина. — Это опять вы!

Прахд перевернулся на бок, посмотрел на будильник и, вздохнув, сказал:

— Чтобы отойти от наркоза, нужно всего лишь несколько часов. Может, она вышла подышать воздухом. — И он вернулся в прежнее положение, явно намереваясь снова заснуть.

— Вы нарушили свое обещание! — крикнула сестра Билдирджина.

Увы, я не нашел здесь ни помощи, ни сочувствия.

Я выбежал наружу. Промчался по коридорам, заглядывая в палаты. Разбудил ночную дежурную в приемном отделении и в ответ на свои тревожные вопросы услышал только: «Бесплатная клиника открывается не раньше восьми часов».

Я пометался по больнице еще немного.

И вскоре почувствовал, что моя голова заработала.

Я вдруг вспомнил, что графине Крэк имплантированы «жучки» — видеоаудиореспондометры. И что активатор-приемник находится совсем рядом, в офисе Прахда.

Благодарение богам за этого чертова мистера Спурка, ныне покойного!

Секунды — и я уже открывал ящики. Подключил питание. Приемник-декодер работал, экран видеоустановки светился.

Я засек ее!

Она двигалась среди ряда полок.

Я пригляделся.

Склад! Она проходила по складу со всем его содержимым.

Время от времени Крэк опускала на пол складной медицинский чемоданчик от «Занко», который имелся при ней, окидывала взглядом ряды этикеток и выбирала что-нибудь. Выбранное она помещала в свой чемоданчик. Тогда я понял, что она делает. Она укомплектовывала санитарную сумку. Надо сказать, что Крэк не брала много одного и того же и была очень разборчивой: пластыри для мгновенного заживления порезов и ожогов, быстрые восстановители крови, одноразовые шприцы для возбуждения сердечной деятельности и тому подобные вещи. Я начал понимать: должно быть, ей пришла в голову мысль о том, что Джеттеро Хеллер может пораниться, поскольку она время от времени бормотала: «Он может обо что-нибудь обжечь руку», «Это бы залечило ожог от бластера», — и все такое. Каким-то идиотским образом у нее, должно быть, зародилось подозрение, что его либо уже подстрелили, либо могут подстрелить. Или, возможно, что эта Земля является полем сражения.

Вот она заинтересовалась какими-то маленькими механизмами — каждый в аккуратной упаковке.

«Уж наверное его центробежная щетка износилась… — бормотала она. — Может, уже притупились его нервные окончания… Может, он отращивает усы и хочет, чтобы они росли быстрее…»

Она нашла коробки с пудрой, флакончики с жидкостью и заворковала. Я мало в этом разбираюсь, но, похоже, именно с их помощью наводят макияж.

Беспорядка она не устраивала — все возвращала на место, взяв из того, что хотела, лишь несколько штук.

Я вздрогнул, увидев, какая следующая секция попалась ей на пути: хирургические электроножи и зонды. Похоже, и здесь кое-что она сочла подходящим. Интересно, что у нее было на уме: оказать помощь на поле сражения или устроить таковое?

Мое внимание, которое отвлеклось на размышления, резко снова вернулось к ней. Она произнесла «У-у-у!» таким тоном, которому я научился не доверять.

Сразу я не разобрал, в чем тут дело, — свет на складе горел тускло. А чуть погодя вздрогнул и отшатнулся, словно на меня напала кобра!

Она набрела на секцию «Глаза и Уши Волтара»! Я знал, что эта секция должна находиться где-то там, ведь я опустошил целый подвал теперь уже не существующей компании и вывез все оттуда. Но по прибытии на Землю с грузом произошла путаница, и я больше его не видел. Какой-нибудь аккуратист разложил все по полочкам, в полном порядке: сюда дюжину этого, туда полсотни того. А графиня Крэк и в самом деле читала теперь этикетки товаров этой секции! Прибор, фиксирующий смещение зрачков, когда кто-то солжет; пара к телескопу, способному «видеть» сквозь стены, который я уничтожил глубинной бомбой в Нью-Йорке; устройство, устанавливающее вид оружия за несколько секунд до того, как кто-то собирался его применить; крошечный радиодинамик, который можно было установить на человеке, чтобы создать впечатление, будто он сам говорит, с водонепроницаемым передатчиком; приспособление для передачи слуховых сигналов с целью обеспечения человека ответами, рекомендуемое для адвокатов, чьи клиенты подвергаются пыткам: устройство двухсторонней радиосвязи, за особую плату; дротик, вызывающий у людей жар, зуд и желание раздеться, что может послужить причиной для развода; приспособление, возбуждающее в мозгу зрительные, слуховые и эмоциональные иллюзии, с тем чтобы человек мог поверить в свое безумие; духи, заставляющие человека на все соглашаться; капсула с противоядием, за особую плату; дротик, который можно вонзить в стену, находящуюся от вас на расстоянии до одной мили, и так установить «аудиовидеожучок»; пистолет размером с дамскую сумочку, за особую плату; поисковое устройство, которое на расстоянии до одной мили может читать через одежду и выставляет человека в обнаженном виде; фотоприспособление для непристойных фотоснимков, за особую плату; приспособление для фар, которое, если установить его в собственных фарах, заставляет других водителей вести себя подобно пьяному, за чем может последовать задержание за вождение машины в нетрезвом виде; полевая спираль, которая стимулирует желание воровать деньги, и ее носитель может быть арестован за кражу. И так далее, и тому подобное. Десятки различных видов товара!

У меня волосы встали дыбом! Графиня Крэк извлекла еще один складной чемоданчик от «Занко» и с явной заинтересованностью засовывала туда по одной, по две штуки каждого из имеющихся в секторе наименований!

Она подошла к контейнеру с миниатюрными электронными проекторами для создания иллюзий: движущиеся танцующие девушки за особую плату — полезные для съемки необходимых для развода фотографий. Она взяла дюжину. Затем обнаружила контейнер с духами-бомбами, которые вызывают у людей эмоциональные реакции, заставляющие их говорить требуемое: по восемь эмоций в одной упаковке. Внимание: когда отламываете кончик, направляйте в сторону от себя. Крэк и этих взяла полдюжины упаковок!

У меня просто крыша поехала! Такие вещи — ив руках графини Крэк! Если Земля еще и не являлась полем сражения, то, уж конечно, им станет, когда эта женщина закончит возиться с этим делом!

Со свирепой решимостью я поднялся, готовый выскочить за дверь и остановить явно назревающие в перспективе массовые уничтожения целых народов.

Потом одумался и с ужасом вспомнил «гипнотическое внушение», которое она, как ей казалось, внедрила в мое подсознание. Оно звучало так: «Вы позволите мне ходить по этой больнице и базе где вздумается. Вы позволите мне брать все, что захочется». И еще она добавила: «Вы позволите мне оставить у себя, что бы я ни взяла и что бы это ни было. Вы позволите мне с этим уехать».

Если бы я вмешался, она бы сразу поняла, что гипношлем на мне не работал, потому что я втайне носил отключающее устройство. За это я мог бы поплатиться жизнью! Ведь если бы она только заподозрила, чем я действительно занимаюсь, расправа с желтокожим человеком, растерзанным ею в Замке Мрака, показалась бы просто пустяком по сравнению с тем, что случилось бы со мной.

Я и пальцем не мог пошевелить!

Откуда ей стало известно об этом складе? И тут я вспомнил: я же сам сказал ей, что на нем хранятся гипношлемы. И она тут же сообразила, что там у нас спрятано все что надо.

(…) Спурк! Мне бы следовало прикончить его много лет раньше!

(Диктозапиеывающее устройство, с помощью которого была воспроизведена данная книга, а также звукозапись, исполненная неким Монти Нсннвелом для изготовления удобочитаемой копии, равно как и переводчик, подготовивший текст, предложенный вашему вниманию, являются членами Лиги сторонников чистоты машинных текстов, одним из нерушимых принципов которой считается статья Устава Лиги, гласящая: «Вследствие чрезвычайно высокого уровня машин и руководствуясь стремлением не оскорбить их крайнюю чувствительность, а также с целью экономии предохранителей, которые, как правило, перегорают при подобных трудностях, электронный мозг машины, сталкиваясь в обрабатываемых текстах с ругательствами или неприличными словами и фразами, обязан заменять их определенными звуковыми или письменными знаками — (зуммером или многоточием (…)). Машина ни при каких обстоятельствах, даже если по ней колотить кулаком, не вправе воспроизводить ругательства или неприличные слова в какой-либо иной форме, кроме как звук зуммера или знак (…). Если же попытки принудить машину поступить иным образом будут продолжены, машине разрешено имитировать переход на режим консервации». Неукоснительное соблюдение данного правила потребовало встроить специальное приспособление во все машины, с тем чтобы предохранить биологические системы, к которым, в частности, относятся и люди, от возможности нанесения ущерба самим себе. (Примеч. волтариан. пер.))

И гипношлемы! Я ужаснулся: мне стало ясно, что их она тоже собирается унести с собой! А ведь они могли полностью выполнять свою функцию, если меня не было в радиусе двух миль!

В данный момент я располагал только стенганом, парой 800-киловольтных бластеров и кинжалом «службы ножа» Аппарата. Идти на графиню Крэк только с этим оружием было бы самоубийством. А что, если мне быстро сгонять на базу, сверкнуло в уме, и упросить пилота-убийцу притащить сюда свою мобильную летающую пушку для космических битв: разнести бы всю эту больницу на мелкие кусочки. Но, чуть поразмыслив, я покачал головой: эта пушка, возможно, сошла бы для космической битвы, но вряд ли смутила бы графиню Крэк.

Одно только оставалось мне делать, и я так и поступил. Я сел там, где был, и затосковал. Она меня облапошила.

Если действовать быстро и четко, можно, по крайней мере, увезти ее из Турции. А что там будет с Нью-Йорком — какое мне дело!

Я достал ее билеты и деньги на расходы. Затем немного помедлил. Обычно в непредвиденных случаях на поездку с базы и обратно выдавали пятьсот долларов. Я вскрыл предназначенный ей пакет. На такси из аэропорта Кеннеди до Нью-Йорка могло уйти до пятидесяти долларов. Я решил, что оставлю ей пятьдесят, и с нее будет довольно. Разницу — четыреста пятьдесят долларов — я положил себе в бумажник. Я сидел — я крепко сидел — на мели! Но взятые мною деньги были мне очень желанны. К тому же обман за обман — она того заслуживала.

Рат. Мне нужно было посадить его на тот же самолет. Я положил в футляры активатор-приемник и ретранслятор 831. Достал его билет и конверт с деньгами. Поразмыслив, отсчитал от них четыреста пятьдесят долларов и положил себе в карман.

Потом пустился бегом в его палату. Он как раз поднимался с постели, но, завидев меня, снова забился под одеяло.

— Конец твоему отпуску, бездельник, — сказал я ему. — Полетишь сегодня утренним самолетом в Нью-Йорк. На борту будет женщина — в капюшоне, накидке и чадре. Паспорт американский, имя — Рада Парадис Крэкл, рост пять футов девять с половиной дюймов. Блондинка. Глаза голубые или серые — в зависимости от того, чего она хочет; вытянуть что-нибудь из тебя или убить. Постоянно держи эту аппаратуру в пределах двухсот миль от нее и после вылета из Стамбула включи вот эту штуку. Пометь этот аппарат буквой «К», чтобы не спутать их, если эти двое расстанутся.

— Не очень-то густо, — сказал Рат, подняв к глазам пятидесятидолларовую купюру. — Они что, сократили проездные расходы? Думаю, до самолета я успею смотаться на базу и поговорить с Фахт-беем. Чтобы прожить в Нью-Йорке, мне понадобятся деньги.

Чтоб его (…)! Вот хитрюга! Но я был к этому готов. Я вытащил пачку рецептурных бланков, мгновенно извлек свой специальный штамп и поспешно поставил печать на всех этих бланках на строчке, начинавшейся со слова «доктор».

— Заполнишь их и представишь в нью-йоркском офисе. Тебе выдадут деньги.

— Надеюсь, я смогу покупать себе еду с фенобарбиталом, — сказал он.

Я взглянул на него повнимательней. После лечения и регенерации тканей на целлологическом оборудовании он, собственно, выглядел на много лет моложе.

— Ты слишком растолстел, — сказал я ему. — Растолстел от лежания и безделья. И отпустил усы. Но узнать тебя она не должна! Немедленно сбрить! — Я знал, что этим его достану. Он гордился своими усами, радовался, видя, как они топорщатся.

Рат вздрогнул.

Я выхватил из-за шеи свой специальный нож, да так быстро, что он даже не заметил, как оружие оказалось у меня в руке, и угрожающе взмахнул им перед его усами.

Он отшатнулся и запричитал: — Я сбрею! Я сам сбрею!

Так-то оно лучше. Теперь я держал его под контролем.

Я поспешил вернуться в кабинет Прахда. Взглянул на экран видеоустановки. Крэк уходила со склада, унося три большие «санитарные сумки». Времени у меня оставалось совсем немного.

Я быстро собрал остатки упаковки и часть электронных приборов слежения и выскочил в коридор. Открыв пару дверей в палаты с пробуждающимися пациентами, я обнаружил третью, ведущую в необычную приемную. Я запер видеоустановку в шкафу и покинул комнату, плотно закрыв дверь. Вернувшись в кабинет Прахда, я прихватил саквояж графини Крэк и бегом добежал до ее палаты. Впрочем, к двери я подошел не спеша и в палату ступил вполне степенной походкой.

Прахд находился там — весь выбритый и причесанный, в свежем больничном халате.

В дверь вошла Крэк со своими санитарными сумками. На пути через склад она еще прихватила два гипношлема. Теперь она выглядела как ходячая багажная стойка. Прахд услужливо избавил ее от вещей и положил их на постель.

Глаза графини Крэк горели живым огнем. Нет, не походила она на человека, только что перенесшего операцию. Она вытянула руку, засучивая рукав плаща, и, обращаясь к Прахду, сказала:

— Я заглядывала тут под повязку. Похоже, вам удалось избавить меня от шрамов. И даже вернуть мне загар. По-моему, вы проделали изумительную работу. А как у меня сверкают зубы — только посмотрите! — И она блеснула ослепительной улыбкой.

Я вздрогнул.

Но Прахд сиял и ковырял носком ботинка пол, как нашкодивший мальчуган. Идиот! Она охмурила его целиком и полностью!

— Я так счастлив, что вы довольны, — отвечал он ей. — Право, это большая честь — служить такой красивой пациентке. Часам к трем пополудни вы уже можете снять бинты. Они нужны лишь для того, чтоб скорее прошло покраснение.

Он обратил внимание на ее санитарные сумки, белые, с названием фирмы «Занко» на боку по-волтариански. В принципе — настоящее нарушение Кодекса. А я ей не мог помешать, ведь она могла брать что захочет!

— Подождите-ка здесь ровно минуту. — Прахд выскочил за дверь и моментально вернулся с целой коробкой различных наклеек. Доктор покопался в их ворохе и выбрал с полдюжины.

Взяв немного воды из мойки, он налепил их на сумки и коробки с гипношлемами, закрыв ярлыки с названием фирмы. Шестую наклейку он пришлепал на ее саквояж. Надпись на них гласила:

ОПЕРАЦИЯ «ЗДОРОВЬЕ МИРА»

ЛАБОРАТОРНЫЕ ОБРАЗЦЫ

ОБРАЩАТЬСЯ ОСТОРОЖНО!

НЕ ПРОСВЕЧИВАТЬ РЕНТГЕНОВСКИМИ ЛУЧАМИ!

МЕЖДУНАРОДНЫЙ КОНТРОЛЬ ЗА БОЛЕЗНЯМИ.

ТУРЦИЯ

На них еще были красные кресты и красные полумесяцы и символ Организации Объединенных Наций.

Он достал печать и опечатал все три сумки свинцовыми пломбами с буквами «О.З.М.»

— Теперь, — пояснил он, — если кто-то вас остановит, скажите, что вы направляетесь в лабораторию Международного контроля над болезнями в Нью-Йорк. Именно туда мы посылаем образцы. Скажите, что в сумках — герметически запечатанные пробирки со спинномозговой жидкостью больных менингитом.

— Спинномозговая жидкость больных менингитом, — повторила она, запоминая. — Просто не знаю, доктор, как вас благодарить за лечение и помощь.

— Рад был служить вашей милости. — Он отвесил поклон. Боги! Можно было подумать, что он находится в королевском дворце! — Приятного вам пути и счастливого возвращения, — сказал Прахд. С последним я был совершенно не согласен. Уж коли графиня Крэк уберется отсюда, то навсегда! Он вышел за дверь, буквально пятясь задом.

Она уложила в свой саквояж комбинезон и куртку для космических перелетов. Мне пришлось проводить ее. От одного лишь приближения к ней у меня начинали дрожать руки. Я достал ее паспорт с билетом на самолет.

— Вот ваше имя для этой планеты, — сказал я.

Она заглянула в паспорт и воскликнула:

— Рада Парадис Крэкл! Мне следовало догадаться, что вы подумаете об этом, Солтен. Как мило с вашей стороны!

— А вот ваши деньги. Они понадобятся, чтобы заплатить за такси на другой стороне пути. — Я вручил ей пятидесятидолларовую банкноту.

Она посмотрела на нее с любопытством. Современные американские деньги, скажу я вам: тусклая темноватая зелень на серо-зеленой бумаге, по виду нельзя сравнить с золотистым свечением волтарианской валюты. Крэк рассмотрела картинку.

— Грант? По-английски это означает «отдавать». Этот денежный билет не может иметь очень высокой ценности, если его просто отдают. Какова его стоимость в кредитках?

— О нас они еще не знают, — пояснил я, — поэтому американский доллар не имеет курса обмена по отношению к нашей валюте — кредиткам. Но можно предположить, что один доллар равен примерно одной пятой нашей кредитки.

— Вот это да! — удивилась она. — Так это всего лишь десять кредиток? Солтен, мне не во что одеться. Не могу же я появиться перед Джеттеро в таком виде! Не могли бы вы дать мне — ну, хотя бы немного — денег взаймы?

Ни за что на свете, подумал я про себя. В этом-то и заключалась соль моей шутки. Во время недавней поездки в Штаты я, на свою шею, обнаружил, какие суммы женщины тратят на наряды. Но благодаря моим подвигам Хеллер оказался довольно здорово на мели. Несколько красивых платьев и меховых пальто доведут его до ручки. Я экспортировал ему финансовый крах. И он его заслужил за все причиненное мне беспокойство.

Должно быть, я слишком долго злорадствовал про себя. Не дождавшись ответа, она снова заговорила:

— Солтен, я знаю, что вы главный, кто отвечает за миссию «Земля». Там, в Замке Мрака, когда вы привезли Джеттеро для обучения языку, вы нам ясно дали это понять. А тот, кто управляет миссией, распоряжается и ее расходами. Я знаю, что ваш начальник Ломбар Хисст считает эту миссию довольно-таки важной. Он говорил мне это перед отлетом, говорил, что меня посылают за тем, чтобы выполняющий эту миссию человек не слишком переутомился и был счастлив. И еще из тех секретных документов, которые вы показывали мне, я знаю, что его величество тоже считает ее очень важной. Поэтому не могу себе представить, чтобы они стали скаредничать, финансируя это дело!

Его величество! В самом деле! Если бы только она знала: эти «королевские декларации», которыми ей и Хеллеру гарантировалась счастливая жизнь после возвращения на Волтар, были всего лишь фальшивками, созданными мною, чтобы ее одурачить. Мне надо было как-то отвлечь ее от этой темы. И вдруг меня осенило.

— Собственно говоря, графиня, на этой планете не очень-то много пользуются деньгами. У них есть такая штука под названием «кредитные карточки». — Ну, Хеллер, теперь держись! — Все, что вам нужно сделать, — что набрать толстую пачку кредитных карточек и покупать на них все, что захочется. Просто покупать, покупать, покупать! Так вот делаются дела. Когда будете в Нью-Йорке, пользуйтесь кредитками и покупайте все, что душе угодно. Нагружайтесь доверху!

— Кредитные карточки? — удивилась она. — Это ведь значит «денежные» карточки. О, так они пользуются ими вместо вот этих жалких бумажек?

— Именно так, — подтвердил я. — Из рук в руки, по сути, деньги почти уже совсем не ходят. Все делается с помощью кредитных карточек. — Я вытащил из карма на связку этих (…) штук и показал ей.

— Так вот почему у вас нет денег!

— Верно. Верней и не скажешь, — подтвердил я с полной уже искренностью.

— Странная планета, — сказала она. — Значит, просто берешь одну из таких вот карточек, и тебе дают все, что захочешь? Чудеса да и только.

— Можете это повторить на весь свет и под звуки фанфар, — сказал я с легким оттенком горечи и, взяв у нее их назад, сунул к себе в карман.

Графиня Крэк подумала-подумала и сказала:

— Но у меня же нет этих карточек, совсем нет. Придется что-то делать. Не хочу, чтоб Джеттеро увидел меня такой. — Она вздохнула и встала. — Ладно, по крайней мере спасибо за информацию. Вы, Солтен, настоящий друг. — И она похлопала меня по плечу.

Я содрогнулся, но быстро скрыл свое замешательство. Она не должна была заподозрить, что я хитро пользуюсь ею с целью полного уничтожения Хеллера. Я взглянул на свои часы и воскликнул:

— О силы небесные! Мы же опоздаем на самолет! — А сам подумал: «Какое это будет облегчение — сплавить ее с рук!»

Когда ей дали посадочный пропуск, я отвел ее в зал ожидания и усадил в кресло. Сам же вернулся к регистрационной стойке. С помощью простого механизма, а именно дав чиновнику «на лапу» двадцатидолларовую банкноту, я решил эту проблему: багаж пометили надписью «за излишки уплачено».

Крэк озиралась вокруг, разглядывая ожидающих посадки пассажиров. Женщины, даже в плащах и чадрах, были неплохо одеты. Под верхним одеянием угадывались белый шелк и золотая парча. Крэк печально посмотрела на свою одежду. Сравнение было не в ее пользу. Я постарался поглубже спрятать свое веселье. Графиня Крэк и впрямь выглядела довольно непрезентабельно в этом темном плаще и дырявом капюшоне. Чадра же за много лет выцвела и стала просто серой. О, радовался я, уж она-то заставит Хеллера раскошелиться на одежду!

Радиосистема компании «Пан-Америкэн» раскатисто оповещала о посадке на ее самолет, сначала по-турецки, потом по-английски: «Пассажиры могут пройти на посадку на рейс 19 THY, курс — Стамбул. Выход на посадку — номер один».

Аэропорт в Афьоне совсем не велик: один рейс в день, один выход. Но с тех пор как он вновь открылся несколько лет назад, им тут нравится подражать стилю больших городов.

— Это ваш самолет, — спешно довел я до сведения графини Крэк. Уж одно только пребывание рядом с ней разрушительно действовало на нервную систему. Если бы она догадалась, на что я ее толкаю, она вполне могла бы впечатать меня прямо в вокзальный пол.

— Подождите-ка, Солтен, — сказала она, — вы не забыли кое-что?

Ах да. Я все еще держал в руке ее конверт с необходимыми для рейса бумагами.

— Пожалуйста, — сказал я. — Здесь другая часть вашего билета и квитанция на багаж и избыток груза. К выходу вон туда…

— С этим-то все в порядке, — сказала она, забирая у меня конверт и вытягивая из другой руки посадочный пропуск. — Но мне говорили, что Нью-Йорк — крупнейший город на планете. И хотя я уверена, что теперь Джеттеро все знают, он может пользоваться другим именем — ведь и мне вы дали земное. А у меня даже нет его адреса!

О мои боги, как же я мог упустить это из виду! Ведь если она не сможет его разыскать, ее отправят назад, прямо сюда.

Снова раздался гулкий голос из громкоговорителя. Видимо, оператор системы оповещения пассажиров заметил, что кое-кто остановился и больше не движется к проходу на летное поле, а именно — мы!

— Рейс 19 THY! Выход номер один. Султан-бей, вы не успеете на свой рейс! Поторопитесь!

Какое же (…), когда ты слишком известен. Меня охватило смущение. Я поискал карандаш — его не было. Я бросился к регистратуре и взял казенный. Бумаги там не оказалось. Я сунул руку в карман и вытащил какой-то клочок. На обратной стороне я поспешно написал земное имя Хеллера и его адрес. Затем бегом вернулся к графине Крэк, сунул клочок ей в руку и повлек ее к первому — он же и единственный — выходу.

Служащий у дверей взяд ее посадочный пропуск и повелительно указал рукой на самолет. Все, кроме нее, были уже там. Но она повернулась, схватила меня за плечи и прямо через чадру поцеловала в щеку.

— Спасибо, Солтен, — растрогалась она. — Я ценю вашу доброту. Хороший вы человек.

Крэк повернулась и бросилась к самолету. Взбежав по ступенькам трапа, она повернулась, помахала мне рукой и скрылась в самолете.

Очень меня это насторожило. С внешней стороны вроде бы и заслуживало одобрения и благодарности то, что я вызвал ее сюда, удалил с ее тела шрамы и помог ей отправиться на встречу с любимым. Но, имея дело с графиней Крэк, вы при одном лишь поверхностном взгляде на вещи могли бы очень крепко вляпаться в неприятности. Что-то она задумала. Это внезапное проявление нежности… уж больно оно не вязалось с ее натурой, и в самой глубине души я знал, что это не предвещает ничего хорошего. Да-да. И чем больше я об этом думал, тем больше проникался уверенностью. Тут крылась какая-то жуткая хитрость! Я ведь знал ее слишком хорошо. На свою беду.

Самолет с шумом покатился на исходную позицию, а потом с ревом помчался по взлетно-посадочной полосе и взмыл в воздух.

Я еще не мог поверить, что избавился от нее окончательно. Графиня Крэк еще могла не пересесть в Стамбуле на международный рейс. Она еще могла передумать и вернуться назад.

Такси примчало меня к больнице.

Я вошел в приемный покой и запер за собой дверь. Затем, открыв знакомый мне шкаф, достал из него свою видеоаппаратуру.

— Это ужасно горько, — заговорила графиня по-циглийски. — Нет ли у вас немного джолта?

О боги! Нарушение Кодекса! Но инструктировать ее на этот счет было бы бесполезно. Она бы просто фыркнула: я, мол, не в военной организации, вот и все!

Стюардесса опешила. Но мигом пришла в себя.

— На ранних утренних рейсах, мадам, мы обычно не подаем крепких напитков, — объяснила она.

— Но ведь этот такой горький!

— А-а, — поняла стюардесса, — вы же не положили сахар. — Она распаковала пару кусочков и бросила их в чашку. Наверное, она приняла графиню Крэк за слабоумную.

Графиня рассмотрела тупой ножик странной для нее формы. Наверное, она решила, что им-то и нужно размешивать сахар, ибо так она и поступила. Потом обнаружила завернутую в салфетку ложечку и исследовала ее. На подносе лежал кусочек масла для булочки. Она отделила немного ложкой и осторожно попробовала на вкус. Отхлебнула глоточек кофе. Затем вернула все на поднос. Я услышал, как она пробормотала по-волтариански: «Небось, Джеттеро с голоду помирает на этой планете!»

За весь день это была самая ободряющая мысль! Я снял шапку и освободился от медвежьей куртки. Видеоустановку я поставил на кушетку для обследования пациентов, а сам устроился в кресле: теперь можно было немного и расслабиться. И еще нужно было до конца убедиться, что этот лепертидж убрался из Турции.

Я потянулся рукой к медальону, желая его погладить — порой возникает такая прихоть. Но ничего не нащупал!

Проверил глазами, не доверяя руке.

Исчез! Он исчез.

Должно быть, я его где-то обронил!

Мне вдруг стало не по себе. Я ведь хотел только на время воспользоваться изумрудным медальоном Ютанк, чтобы придать себе необходимый начальственный вид, когда искал и не мог найти свой собственный, и намеревался до исхода этого дня незаметно вернуть его в ящик с украшениями. О мои боги, она же так разъярится, что мне на вилле житья не будет!

«Подожди, — сказал я себе. — Когда ты ощущал его на теле в последний раз?» Я не мог вспомнить.

Я выбежал в коридор и нос к носу столкнулся с Прахдом.

— Вы не находили медальон? — гаркнул я ему в лицо.

— Ш-ш, ш-ш! — прошипел он и затолкнул меня в свой кабинет. — Не надо так орать. К тому же вы сняли с себя меховую куртку. Вам нельзя бегать на виду у всех в волтарианской форме! Вот, держите. — Он выхватил из ящика комода белый медицинский халат и всучил его мне.

Мне пришлось довольно долго успокаиваться, чтобы надеть его. Полы и рукава оказались слишком длинными.

— Этот медальон, — объяснял я Прахду, — я носил, чтобы видели мой ранг. А теперь он куда-то пропал. Прошу вас, помогите мне его найти.

— К сожалению, не могу, — отвечал он. — У меня плановая операция. Просто вспомните, куда вы ходили, и там поищите.

Этот мудрый совет пришелся мне по душе. Я отправился в операционную, которой мы пользовались прошлым вечером. Там шла уборка помещения. Нет, зеленого медальона никто не видел.

Я пошел к тому месту, где стоял и глядел в окошко. Нет, на полу ничего, никакого медальона.

Отличная мысль: я позвонил своему таксисту. И ждал на телефоне, пока тот ходил и смотрел у себя в такси. Нет, медальона там не было.

Умоляющим тоном я попросил его съездить в аэропорт, поискать там на полу и позвонить. Он сказал, что съездит.

Я шагал из угла в угол. О боги, ведь Ютанк целыми днями, неделями, месяцами напролет будет кричать, беситься и швырять в меня чем попало. О, это будет настоящий ураган! Этот камень был самым крупным в том ящике. Тысяч на пятьдесят — не меньше! Да к тому же не этих (…) турецких лир, а долларов.

Это напомнило мне о состоянии моих финансов. Скоро на меня снова набросятся хищники-кредиторы. Я не имел никакого понятия, сколько еще оставался им должен после поездки в США, но, наверное, не меньше полумиллиона. Вытряхнуть его от больницы или из Фахт-бея не представлялось ни малейшей возможности. При теперешнем положении дел, может быть, они удовлетворятся продажей виллы с прислугой. Но если я куплю взамен потерянного еще один медальон и влезу в еще большие долги, они, возможно, продадут и меня самого!

Нет, о покупке еще одного медальона не могло быть и речи. У меня кровь застывала в жилах от одной только мысли о новых долгах.

Прошел час. Позвонил водитель такси. Нет, на полу аэропорта он не нашел никакого медальона, никто его не сдавал в администрацию, и теперь я задолжал ему еще пятьдесят долларов. Это здорово меня разозлило. Купив мне новый гардероб по кредитным карточкам, он и так уже, вероятно, склонил чашу весов в пользу нанесения мне телесных увечий, а теперь вот не способен был справиться даже с таким простым делом. Но я не стал на него взъедаться. Ведь он был мне единственным другом. Я просто повесил трубку.

Уныло побрел я назад в приемный покой, которым теперь пользовался как местом для своих наблюдений, вошел и закрыл за собой дверь.

Графиня уже сделала пересадку в Стамбуле и теперь летела в Брюссель, чтобы сделать там следующую пересадку.

Очевидно, в транзитной гостиной она сделала кое-какие приобретения. Там у них имелся довольно приличный бар с журнальным стендом, и она хорошо отоварилась. На коленях у нее лежало множество журналов. Она смотрела, какой из них выбрать, выбрала французский под названием «О lala, la Femme».

Ликование, которое мне следовало бы ощутить при осознании того факта, что ее уже нет в Турции, что с каждой секундой она все больше удаляется от меня, не наступало.

Может, все дело в журнале? Это был журнал мод. Я знал, что по-французски она не читает, но эти большие цветные образцы одежды не нуждались в словах. Что они говорили ее душе, я не знал, но мне они говорили только одно: «Дорого!» Теперь в том, что касалось женских нарядов, я был стреляный воробей!

Однако понемногу настроение у меня улучшалось. Эти роскошные цветные фотографии замысловато позирующих моделей, наряженных в невероятно экстравагантные одеяния, обойдутся Хеллеру в кругленькую сумму! Парижский дизайнер не смотрит на фигуру заказчицы, он смотрит только на ее чековую книжку. Если он считает, что и то и другое должно отличаться большой толщиной, то почему же, дивился я, модели в таких журналах всегда так худы — просто кости да кожа? Удивительный это мир — женская мода. Французы, насколько я мог разобрать, демонстрировали моду под названием «Le Look Garbage» — «Посмотрите, я со свалки».

Кто-то — да, вспомнил: человек в самолете — объяснил мне все это однажды. Он говорил, что дизайнеры мод — сплошь все гомики и женоненавистники, видящие в женщинах конкурентов. Поэтому они втайне стремятся одеть их как можно экстравагантнее, чтобы отпугнуть от них мужчин. Может, он был и прав. Эти картинки заставляли меня еще больше ненавидеть гомиков. Одно дело — одевать женщин в странные наряды, но уж совсем непростительно — одевать их так дорого!

Наконец графиня отложила французский журнал в сторону и взяла в руки толстый американский под названием «Современные морды». Опять фасоны модной одежды. Как ни странно, они сильно отличались от французских. И дело не в том, что выглядели они менее экстравагантно, что модели имели больше мяса на костях, что эти (…) гомики меньше изощрялись в стремлении обезобразить внешний вид женщины и тем самым завлечь мужчин в свои собственные постели — нет; просто они были совершенно другими. Американские геи проталкивали в моде «the marionette look» — «кукольную внешность». Журнал был полон набросков, изображающих марионеток с переплетенными, перекрещенными и неестественно изогнутыми ногами и с удушающими их шнурами.

— Милочка, вы, я вижу, рассматриваете фасоны. — Незнакомый голос. Крэк взглянула на свою соседку по ряду. Пухлая краснощекая блондинка лет сорока — впрочем, блондинка явно ненатуральная. — Понимаю, уже пора! — Она улыбнулась. — Я Мамми Бумп, возвращаюсь в Большое Яблоко — Нью-Йорк и к ярким огням. А вы кто?

Вот что мне нравится в путешествующих американцах. Прямо к делу. Без лишних слов.

— Я Рада Крэкл — так мне велено называться, — представилась графиня Крэк. — Как поживаете?

— Да вполне прилично, спасибо, — особенно после моего турне по горячим точкам Среднего Востока. Я известная певица. Эти арабы нагрузили меня кучей бабок, и вот я возвращаюсь в Божью страну, чтобы их истратить. Господи, просто не верится, что наконец-то по прошествии года мне удастся поспать в нормальной кровати! Но, душечка, у вас такой вид, словно вы побывали в верблюжьей аварии!

— В самом деле?

— Ну да, эта одежда, — и Мамми Бумп презрительно указала на плащ графини. — Где вы достали такое тряпье?

— Меня три года держали в крепости в плену, — сказала графиня Крэк. — Они украли всю мою одежду.

— Не может быть! Вот (…)! — посочувствовала Мамми. — Господи, эти (…) арабы способны на все. В наши дни жизнь девушки дорого стоит, если она уезжает из США. Только не вздумайте спускать им такое с рук! Не надо терять головы. В Марокко со мной случилось почти то же самое. Но я сказала королю, да, я так и сказала:

«Послушай, мужик, если не принесешь мне бриллиантов, я не только ампутирую тебе (…), я добьюсь того, чтобы ты больше не получал американской помощи», — поэтому он просто наполнил мои карманы старинными камешками и отпустил. Посмотри-ка, вот один из них! — И она показала Крэк массивное кольцо с бриллиантом, ладно сидевшее среди многих других на пухлой ее руке. — Бриллианты — лучшие друзья девушки, — добавила она.

— А изумруды и рубины тоже ценятся на этой планете? — спросила графиня.

— Да, конечно, деточка. Не возражаешь, если я помогу тебе с этим журналом и покажу, отчего мужики действительно просто звереют?

Внезапно меня пробрал холод, словно по жилам пронесся арктический ветер. Вдруг вспомнилась яркая сценка: как графиня Крэк в неожиданном приступе нежности целует меня в щеку. Что совершенно не в ее характере!

Ловкость рук! Она же в этом деле профессионалка. Обучила всем этим штучкам десятки фокусников. Ей и нужно-то было только одной рукой расстегнуть застежку, а другой поймать то, что падает.

Точно! Медальон с изумрудом теперь у графини Крэк. Все сходилось. Делая мне под гипнозом внушение, она убеждала меня позволить ей унести все, что она захочет. А когда она в первый раз увиделась с Хеллером, как она переживала из-за своей внешности!

Теперь-то я точно знал, что она намерена делать. Она приземлится в Нью-Йорке. Накупит себе ворох одежды. А расплатится — медальоном! Тем самым медальоном Ютанк стоимостью в пятьдесят тысяч долларов, на возвращение которого я потерял всяческую надежду.

О, без всякого сомнения, графиня была преступницей! Я сразу же поверил во все, что имелось на нее в полицейских досье, — во все до последней точки! Воровка!

Фасоны, фасоны, фасоны. Одежда, одежда, одежда. Высоко над Дунаем в снегах — фасоны, фасоны, фасоны и одежда, одежда, одежда. Перелет через Альпы и Германию, пересадка в Брюсселе — фасоны, фасоны, фасоны и одежда, одежда, одежда. Над оконечностью Англии и над штормами Атлантики — все фасоны, фасоны, фасоны и все одежда, одежда, одежда. Они даже пренебрегли обедом: графиня Крэк — потому что она не могла понять, как его едят, а Мамми Бумп — потому что и так чересчур растолстела и уже больше не влезла бы во все эти фасоны, фасоны, фасоны и одежду, одежду, одежду.

Они время от времени отвлекались, чтобы поделиться друг с другом театральными переживаниями. Обе имели сценический опыт. Уж пришлось мне натерпеться из-за некоторой невоздержанности языка графини: кое-что из сказанного ею могло бы сойти за явное нарушение Кодекса, если бы Мамми Бумп не приняла Аталанту за Атлантик-Сити, а Волтар — за некое местечко возле Пеории, штат Иллинойс.

Наконец Мамми сказала:

— Ну, дорогуша, мы все тебе подобрали — вплоть до нижнего белья цвета морской волны, и все же в глубине души я чувствую, что ты не совсем довольна. У тебя есть какая-то проблема, которой ты не хочешь поделиться с Мамми?

— Пожалуй, есть, — согласилась графиня Крэк. — Понимаешь, я собираюсь встретиться со своим мужчиной. Он на этой планете пробыл уже несколько месяцев, все один, без меня. Он самый красивый, самый великолепный парень из тех, которых ты когда-либо надеялась повстречать. Ты поймешь, когда я скажу, что его сестра считается одной из первых красавиц во всей Конфедерации.

— А, ясно, — протянула Мамми Бумп. — Одна из этих южных красавиц, от которых балдеют все мужики.

— А он считается одним из самых красивых офицеров во всем Флоте. За эти месяцы он тут, наверное, по уши увяз в самых красивых и роскошно одетых женщинах.

— Ого, значит, морячок? Ну что же, я понимаю твое беспокойство. Эти флотские офицеры сражают баб наповал. Форма у них такая!

— В этом и состоит моя проблема, — пожаловалась графиня Крэк. — Если я появлюсь перед ним плохо одетой, то с этой поры навсегда буду играть последнюю скрипку в оркестре. Он и смотреть не захочет на меня.

— Я понимаю. Первая встреча после долгой разлуки. Господи, детка. Я-то думала, что у нас еще есть время, но это меняет все дело. Тебе ведь надо все провернуть за пару часов до прибытия шлюпки. Ого! На одну прическу уходит больше времени. — Она обдумывала ситуацию, покачивая головой. — Господи, тебе ведь нужно с одного выхода на сцену выбить их из партерных мест прямо в фойе. С балконов тоже! Вот это круто! И без всякой тихой музыки, даже без конферансье с его шутками-прибаутками, чтобы раскачать публику. — Она глубоко призадумалась, крутя свои бриллиантовые кольца на пухлых пальцах.

Внезапно Мамми быстро нагнулась и вытащила из горки лежащих на полу журналов мод один, который назывался «Супер». Она пролистала рекламы, остановилась на сложенном вдвое развороте и победно сунула его под нос графине Крэк:

— Вот! «Бонбакс Теллер»! Это один из четырех лучших магазинов женского платья в мире. Правда, для меня он слишком роскошен. И у них есть филиалы, понимаешь? — И Мамми ткнула пальцем в нижний край роскошной рекламы: — Вот, и один прямо в аэропорту Кеннеди, где мы приземлимся! У них имеется все что надо, и обслуживают там очень быстро. Только одна проблема: они будут стоить тебе до-ре-ми — руки, ноги и головы! Бабки-то у тебя имеются, Рада? Ну, то есть деньги. — Она потерла большим пальцем об указательный и средний, что означало денежные купюры.

— Деньги? — переспросила графиня. — О, об этом я позаботилась.

Я снова похолодел. Меня и раньше удивляло, как это ей удалось купить так много пятидолларовых журналов. Затаив дыхание, на ощупь, я стал проверять свои карманы. В брюках пальцы наткнулись на стопку кредитных карточек. Я вытащил их и снова сунул в карман, как колоду игральных карт. Слава богам, у меня еще была эта фатальная колода.

Я продолжал поиски. Обычно бумажник хранился у меня в набедренном кармане. О, как мне не хотелось лезть за ним. Запас адреналина у нас ограничен определенным числом суровых потрясений, и когда он исчерпывается, человек начинает слабеть, терять сознание. Я рискнул. Мой бумажник!

Он пропал!

О мои боги! Должно быть, она проделала тот фокус с поцелуем, чтобы стащить и бумажник! Исчезли целых девятьсот долларов, которые я отложил из денег на их дорогу.

Карманница! Самый низкий и презренный тип вора, на которых даже другие преступники смотрят свысока. Да, полицейское досье не ошибалось. Графиня Крэк была вором-специалистом не только по ювелирным изделиям, о розыске которого даются объявления; она не гнушалась и чисткой карманов!

Я снова оказался без единого гроша!

Вот он — роковой поцелуй графини Крэк.

Ярость уступила место отчаянию. Я уныло повесил голову.

Сквозь облако уныния я еще слышал голос словоохотливой Мамми Бумп. Она составляла список предметов «только самой первой необходимости»: шелковые колготки и бюстгальтеры, утренние халаты, платья для коктейлей, вечерние халаты, костюмы, юбки и блузки с самыми дорогими голландскими кружевами; туфли, сапоги и меховые домашние тапочки, пятьдесят ночных сорочек, под стать всему этому — ювелирные украшения и в довершение списка «различные меховые манто», включая длинное, вечернее с капюшоном из черной дикой норки.

— Этот список, — заключила она, — рассчитан минимум месяца на два, до весны тебе хватит. Но потом тебе, конечно, потребуется новая экипировка, чтобы твой морячок не уплыл к другой. А теперь перейдем к твоей внешности. Начнем с прически. Советую отказаться от нового стиля выбривать полголовы и выкрашивать все голубой краской. Просто времени не хватит. Салон красоты Теллера посоветует именно это, но я думаю, что новый стиль «подхваченные ветром» с золотой аурой, вот этот, где они пользуются рубиновой пылью, отлично подойдет к твоему цвету лица. Если, конечно, ты будешь носить достаточно голубоватых бриллиантов, чтобы оттенить и подчеркнуть цвет глаз. Ну а что касается ногтей, тут, кажется, входит в моду тонкое листовое золото…

Пока это продолжалось, у меня стало появляться нечто вроде горькой надежды. Изумрудный медальон, по-моему, стоил не больше пятидесяти тысяч долларов. Мой натренированный слух улавливал нотки, свидетельствующие о том, что список «предметов самой первой необходимости» подошел к концу. Черная норка от Бон-бакса Теллера, самая лучшая из всех норок, вероятно, будет стоить вдвое дороже этого медальона.

Надежда возросла: пусть меня постигла потеря, но и Хеллер запутается в этом так, что никаких наличных ему не хватит. Он даже не мог расплатиться за тиару для Малышки, ту, что заказал у Тиффани и которая осталась лежать в мастерской всеми забытая. Эта «певица», разъезжающая по заморским ночным клубам, и закоренелая преступница графиня Крэк рыли ему такую глубокую яму, которую даже я, при всем моем желании, не смог бы углубить. Если налоговая инспекция здорово потрошила Хеллера, то эта парочка собиралась превзойти налоговое управление и довести его до ручки — чтобы ночевал он в парке на скамье и питался из мусорных баков. Да благословят боги такие магазины, как у Бонбакса Теллера! Да благословят боги сказочных волшебников, которые придумывали моды и завлекали ничего не подозревающих и беспомощных мужчин в ямы полного банкротства. Они не просто отделывались от конкуренции — они отделывались от мужчин! Через суд по делам несостоятельных должников. А Хеллеру именно туда и торили дорожку.

У меня еще имелся не сданный врагу бастион, на который я мог обычно рассчитывать. Правительственные чиновники — иммиграционные, таможенные, специализирующиеся на отыскании наркотиков в аэропорту Кеннеди — это такие неприветливые и противные скоты, каких на всем свете не сыщешь. Они напоминают компанию трупов, вскрытых в холодный день. По их вине первое знакомство иностранцев с Америкой происходит в атмосфере такой враждебности, что по сравнению с этим человеку показалось бы тепло на прогулке нагишом при нулевой температуре.

Я надеялся, что таможенники обнаружат необъявленный в декларации медальон, конфискуют его и бросят графиню Крэк в федеральную тюрьму. Она этого заслуживала.

Когда графиня присоединилась к очереди граждан США, вновь допускаемых в страну с испытательным сроком, мои надежды возродились с новой силой. Сегодня там работал самый жесткий, самый молчаливый чиновник, каких только способна дать мертвецкая. Он заглядывает в книжицу, чтобы проверить, не являетесь ли вы беглым преступником, разыскиваемым полицией за неуплату штрафов за неправильную парковку, и если он находит в списке ваше имя или номер или если вы появились на экране его компьютера, он дает невидимый для въезжающего сигнал, и на несчастного, как хищники, со всех сторон набрасываются полицейские.

Графиня и Мамми прошли на контроль, болтая о нарядах, нарядах, нарядах и фасонах, фасонах, фасонах.

Лишь один раз графиня лениво глянула на экран компьютера. В ответ на ее паспортный номер компьютер выдал информацию: «ИГ Барбен, управляющий аптеками».

И мертвец сделал крошечную пометку карандашом в углу паспортной странички, дважды стукнул штампом, и графиня Крэк зашагала дальше. На таможне федеральная полиция заставляла каждого проходящего, его или ее, класть руки на стену, расставлять ноги, пока их умело обшаривали.

Графиня и Мамми вальяжно прошествовали мимо — им на это дали разрешение, пометив мелом их сумки, — обсуждая фасоны, фасоны, фасоны и наряды, наряды, наряды. Словно дети в логове льва, вовсе не замечающие, есть ли вокруг какие-то там хищники.

Боги! В такие минуты, признаюсь вам, я клял на чем свет стоит развращенную неповоротливую бюрократию. Эти чиновники не только не нашли у Крэк медальона, они даже не обыскали ее.

Наконец-то обе дамочки закончили все таможенные формальности и стали «допущенными на территорию страны». Мамми Бумп везла с собою кучу багажа, почти не уступающую той, что имела Крэк. Но, будучи закаленной и расторопной путешественницей, она не терялась: своим парижским зонтиком от солнца хлопнула по голове двух свободных носильщиков — и багаж живо погрузили на две отдельные тележки.

— Вон, милочка, видишь, прямо вон там, филиал «Бонбакса Теллера» при аэропорте. С золотисто-бриллиантовой вывеской. Видишь, развевающийся на ветру флаг с соболями? Ну, тогда я тебя покидаю. У меня вечером свидание с мэром, а он если и что-то может, так только говорить и говорить о своей ужасной супруге, поэтому мне сперва нужно домой, отдохнуть. Вот моя визитная карточка. Заглядывай, дорогуша, и не давай им выкрасить тебя в голубой цвет.

Они поцеловались, и графиня осталась одна. Решительно, как полк идущих в атаку солдат, графиня напала на магазин Бонбакса Теллера.

Со списком в руках она носилась из отдела в отдел, указывая на вещь в тысячу долларов — здесь, в десять тысяч долларов — там.

Задержалась она только в отделе обуви. Там покупателю предлагались элегантные «одноразовые туфли», за сто долларов пара, с гарантией только на один день, но в коробках удобных и с гарантией на месяц. Графиня Крэк вдруг умерила свой аппетит и купила только одну коробку. Здесь ее внимание привлекли мягкие сафьяновые сапожки — голубые, красные и белые, которые соответствовали моде «а-ля пират». Она решила купить по две пары каждого цвета, поскольку они стояли в дешевой распродаже: всего лишь по пятьсот долларов пара. В самый раз, подумал я. Пиратские сапожки для настоящей кровожадной пиратки с досье таким же длинным, как побережье Испанского Мейна.

«Туфли марионетки», придававшие вам «истинно кукольный вид», представляли собой просто кусочки из цветного кожзаменителя на клапанах и создавали такое впечатление, словно они по бокам и в мысках приклепаны к ногам. Графине они не понравились, и я отлично понимал почему: настоящей марионеткой она не была — это другие плясали, когда она дергала за веревочки, она же под чужую музыку, не стоящую и гроша, не плясала. Поэтому графиня Крэк купила только двадцать пар.

Служащие магазина шли за нею, как шакалы, рыскающие вокруг львицы, в надежде, что и им перепадет от ее добычи. Они составляли список такой длины, что потребовался второй человек, чтобы его нести.

Ну, Хеллер, ты не просто влип, ты конченый человек. Я это знал. Уж в этом мне теперь опыта хватало.

В парикмахерском салоне произошла прямо-таки схватка — не с графиней, а между двумя дамскими парикмахерами. Один заявил, что душа его будет не на месте, если он не побреет ей голову и не выкрасит ее в голубой цвет, на что другой, отражая выпад сверкающих ножниц устрашающе загнутыми щипцами, отвечал: «Ни волоска не тронешь с головки золотой, скорей уж ты угробишь флаг родины святой» — и победил! Жуткая схватка! Графиню вне очереди усадили на полчаса в кресло, чтобы сделать ей прическу «Золотая аура с нанесенной ветром рубиновой пылью», после чего быстро умчали в бухгалтерию, чтобы подсчитать раненых и убитых.

Главбух был в визитке с фалдами. Но меня он провести не мог, хотя цифры так и мелькали перед глазами.

Усевшись у обитого плюшем стола, графиня Крэк в своей блекло-темной чадре и грязном плаще с дырявым капюшоном выглядела, наверное, клиентом, мало вызывающим доверие. К тому же ей еще только предстояло снять заживляющую повязку над глазом, и это явно не придавало ей вида надежного, способного расплатиться клиента.

Сумма всех счетов составила 178 985,65 доллара плюс 11 процентов — нью-йоркский налог на покупки. Чудесно! Медальон не покроет и трети этих расходов. Ну, Хеллер, злорадствовал я, вот ты и получил!

— Адрес? — спросил главбух. Здесь считалось неприличным интересоваться именами. Такие богачи должны чувствовать себя известными.

Графиня просматривала список Мамми Бумп, чтобы убедиться, не упустила ли она что-нибудь важное, например нужного цвета ожерелье, подходящее к тонкой кисее цвета морской волны. С отсутствующим видом она сунула руку в карман плаща и передала ему что-то.

Сначала я подумал, что это ожерелье. Мне было не видно, так как смотрела она на список, а не на человека.

— Джером Терренс Уистер, Эмпайр Стейт Билдинг? — переспросил, прочитав, главбух. — Это учреждение. — Наверное, она передала ему тот клочок бумаги, на котором я записал адрес Хеллера.

— Да, полагаю, что так, — с отсутствующим видом подтвердила графиня. — Мой мужчина — человек очень важный. Он здесь для того, чтобы наладить дела на планете, поэтому полагаю, что он должен иметь учреждение. Можно мне еще добавить к списку аквамариновое ожерелье? Я его пропустила.

Главбух ушел, чтобы позвонить по телефону в другом офисе. Они так всегда. Было бы невежливо, даже отвратительно обсуждать денежные вопросы в присутствии клиента. Я попытался усилить громкость звука и подслушать, но услышал только шум взлетающего над аэродромом реактивного самолета.

Ну, Хеллер, может, раньше ты и был в затруднительном положении, но теперь-то ты уже стоишь на голове! 178 985,65 доллара плюс налог на покупки и аквамариновое ожерелье. Ты утонешь!

Вскоре главбух вернулся.

— Откуда вы только что прибыли, мисс? — осведомился он.

Ого, для Хеллера это уж точно явится сюрпризом. Возможно даже, что он будет приятно изумлен. Но скоро ему будет паршиво — если, конечно, главбух уже не сообщил ему сумму.

Графиня Крэк пошарила в кармане и извлекла на свет смятый и надорванный билет.

— Афьон, Турция, — сказала она, протянув ему билет.

— Тогда подлинность подтверждается, — сказал главбух. — Я прибавлю к этому счету ожерелье. Его цену только что сообщили по телефону. Итак, с вашего разрешения, я подсчитаю общую сумму.

Графиня Крэк все еще проверяла свой список. Главбух написал на счете-фактуре окончательную цифру, положил его перед графиней и подал ей ручку.

— Будьте добры, — сказал он, — поставьте свою подпись.

— А что мне писать? — спросила графиня Крэк, беря ручку.

— Ну разумеется, то же, что и здесь. Ничего не меняйте. Когда что-то изменяют, всегда возникает ужасный скандал.

Он положил на стол листок, на котором я написал земное имя Хеллера и его адрес. Потом перевернул его на обратную сторону.

Глаза графини сфокусировались на словах: «Султан-бей и/или Наложница. Римская Вилла. Афьон. Турция».

О боги! Это была моя собственная кредитная карточка компании «Соковыжималка»!

Я зашатался. Тут, должно быть, произошла какая-то ужасная ошибка! Я выхватил из кармана пачку карточек и быстро ее просмотрел. Карточка «Соковыжималки» исчезла!

О боги, спеша найти, на чем бы записать адрес Хеллера, я, к несчастью, выбрал единственную в колоде карточку с чистой обратной стороной, не заключенную в слоистый пластик. Да еще от компании, бравшей такие проценты за неоплаченные покупки и услуги, что через месяц снова набегала сумма, равная первоначальному счету. Более жадного кредитного потрошителя не было на свете!

Оставался еще один шанс: графиня могла подписаться не так как надо. Они еще могли обнаружить, что она не Ютанк, не наложница, и бросить ее в тюрьму за подлог. Я затаил дыхание.

Но графиня Крэк всегда четко исполняла приказ. Каллиграфия являлась частью ее криминальных талантов. Она подписалась точно так, как ей было велено: «Султан-бей и/или Наложница. Римская Вилла. Афьон. Турция».

С возмущением я вдруг понял одну вещь: она-то ведь думала, что я дал ей кредитную карточку. Крэк была так чертовски глупа, что ей даже и в голову не приходило, что она занимается подлогом. А если подлог и обнаружат, она использует это обстоятельство в качестве защиты.

Но бухгалтер сверил подпись с карточкой и кивнул. Во мне угас последний луч надежды.

— Мисс, — обратился он к графине Крэк, — согласно кредитному отчету, только что полученному мной из Центрального бюро кредитных карточек, вашего хозяина всегда легко найти. Мы можем разыскать его в любое время, вплоть до часа и минуты. Вас же, к сожалению, имеющую телефонную линию WATS, которая поддерживает связь по всему миру, никогда нельзя обнаружить. Сообщите же нам, пожалуйста, где время от времени вы все же бываете. Видите ли, из-за этого у нашего центрального управления бывают проблемы с доставкой.

— О, сожалею, — сказала графиня, явно озадаченная, но быстро осваивающаяся на этой странной планете.

— Да. Мы всегда посылаем нашим клиентам цветы по субботам. К сожалению, ваши любимые черные орхидеи возвращались из пентхауза отеля-люкс «Роскошные ручки». Будет нормально, если теперь мы пошлем их в контору в Эмпайр Стейт Билдинг?

— Вполне, — очаровательно согласилась графиня Крэк. — Но только, пожалуйста, не забудьте вложить в них на видном месте визитную карточку магазина, чтобы мой мужчина не подумал, будто это цветы от какого-нибудь глупого аппаратчика, и не пошел его убивать.

— Я понимаю, — сказал главбух и прилежно сделал себе пометку: «Не усложнять дела наложницы». Вслух же он произнес: — Осторожность и благоразумие должны всегда оставаться нашим девизом. Ведь, в конце концов, нас вовсе не волнует, где дама проводит ночи, даже во время путешествий. Мужчина — вот кто нас интересует. Его местонахождение до последнего квадратного дюйма всегда является предметом нашей глубокой озабоченности, ведь что ни говори, а все же он оплачивает счета.

Он закончил возиться с бумагами и теперь довольно вращал цифровыми считалками, которые заменяли ему глаза. Губы растянулись в крокодильей улыбке. Он менял роль бухгалтера на роль коммивояжера.

— Центральное кредитно-карточное бюро, мисс, добавило и личную информацию о вас. По данным компании «Соковыжималка», вы пользуетесь только лимузинами. Так что, когда закончите с прической и одеванием, мы настаиваем, чтобы вы поехали в город в лимузине нашего президента. Стюардессе лимузина нужно будет сказать, какой напиток поможет вам скрасить утомительный путь.

— Джолт, — тут же отвечала графиня.

Главбух записал к себе: «Баварский ликер "Мятная Моча" и чуточку шампанского». Изобретательный малый, привык угождать причудливым вкусам высшей прослойки общества.

— Теперь я должен информировать вас, — сказал он, — о введении нашим филиалом компании «Бонбакс Теллер» нового вида обслуживания. Называется оно «Центральная кредитно-карточная увеселительная покупка с приятно возбуждающей нервы доставкой редких и обычных товаров для богатых дам, слишком занятых, чтобы попусту торчать в магазинах». — Он дал ей золотистую карточку с выдавленным на ней номером телефона. — Теперь, когда мы познакомились с вами, установили вашу идентичность и вы любезно стали нашим постоянным клиентом, этот вид обслуживания в вашем распоряжении.

Графиня еще не положила золотистую карточку в карман, поэтому он протянул руку через стол и позаботился, чтобы карточка оказалась именно там.

— Мы стараемся исправить впечатление, будто наш филиал компании «Бонбакс Теллер» — дремучий и отсталый. Ведь мы — а здесь мы уступаем только мощным самолетам аэропорта — являемся открытой дверью вовсе магазины мира. Наш девиз таков: «Обслуживать женщин любой, неважно какой высокой, ценой». Мы можем освободить вас от утомительного хождения по магазину Тиффани. Мы в мгновение ока можем достать вам меха из Сибири или специальный «роллс-ройс» с британского сборочного конвейера и прислать прямовам на дом. Вам не нужно будет снова проходить через эти грубые формальности. Просто наберите номер, что на карточке, и ваш заказ тут же будет принят «соковыжималкой» и присовокуплен к их месячному счету. Все чрезвычайно просто: звонишь и говоришь, что желает сердце, — вот и все.

Он встал. Парикмахер стоял в дверях, крутя щипцами для завивки и ожидая, когда клиентка сможет пойти с ним в салон на крыше.

Управляющий по кредитным делам взял графиню за обе руки и горячо пожал ее пальцы:

— Какое это удовольствие — вести дела с клиентом, который, по всем отчетам, имеет абсолютно неограниченный кредит!

Во время его речей я лихорадочно соображал, что бы мне такое предпринять, чтобы подпись и сама карточка оказались недействительными и разоблачить ужасную ошибку. Но меня начинало тяготить то обстоятельство, что я не мог этого сделать, не показав своей истинной враждебности к графине Крэк и своих действительных намерений в отношении ее и Хеллера. Они бы тут же меня прикончили.

Услышав эти страшные слова: «Абсолютно неограниченный кредит», я потерял связь со своими надеждами и чувствами.

Исчерпался весь мой запас адреналина, и я попросту отключился. Погружаясь в туманные вихри, я слышал голос, гулко отзывающийся эхом, как в склепе, — свой собственный голос, повелевающий ей в то самое утро: «Покупайте! Покупайте! Покупайте!» Я безрассудно поставил крест на собственной судьбе.

Я еще был должен сотни тысяч долларов. И при этом не имея ни гроша на счету и ни малейшей возможности достать здесь, на Земле, хоть сколько-нибудь денег.

Дом у меня отнимут, а прислугу — продадут. Но не только это: даже меня самого пустят с молотка, и скорей всего купит меня какой-нибудь араб, которому верблюды дороже, чем рабы. Вот так кошмар и лишил меня всяческого покоя, которого можно было ожидать от пребывания в бессознательном состоянии. Я был аукционером, призывающим: «Купите! Купите! Купите!», когда продавал себя хозяевам куда более жестоким, чем кровожадные дьяволы Манко, — кредитным компаниям!

Прибыла-таки!

Графиня взглянула на свое отражение в блестящей стене коридора. Сняла меховую фуражку, бросила ее на тележку и вспушила волосы. Затем пригладила норку, вглядевшись в отражение своего лица, на котором уже не было чашеобразной нашлепки, и осталась довольна.

Она сделала долгий глубокий вдох — мне было слышно, как сильно стучит ее сердце, — глотнула, подняла подбородок. Затем широко распахнула дверь и застыла на пороге.

Хеллер сидел за столом, держа в руках раскрытую книгу.

Но вот он поднял голову.

Пригляделся.

И не поверил своим глазам! Рот его приоткрылся.

— Я что, грежу? — пробормотал Хеллер.

— Нет, Джеттеро, — смущенно ответила графиня Крэк, — ты не грезишь. Это я.

Хеллер вскочил со стула, обогнул стол и ринулся к ней. А графиня Крэк бросилась ему навстречу. В центре комнаты они налетели друг на друга и обнялись.

Бурные объятия закончились неожиданно — они заплакали.

Вот так стояли, обнимая друг друга, и плакали.

Шло время: минута, другая, а они просто стояли, ничего не говоря, держались друг за друга и всхлипывали.

Наконец, уткнувшись носом в плечо Хеллера, графиня невнятно проговорила:

— Значит, ты не влюбился в тысячу разных красавиц!

— Ну что ты, нет, — ответил он хрипловато. — Я каждую ночь клал тебя на свою подушку. Я мечтал только о тебе.

Они поцеловались.

На моем экране появилось бурое пятно, изображение стерлось. Даже звук исчез. Слишком близко друг от друга оказались два моих набора «жучков» и всплески углеродно-кислородной энергии.

Наконец они неохотно отодвинулись друг от друга. Хеллер бережно усадил Крэк в кресло. Потом вышел в коридор, вкатил сильно нагруженную тележку к себе в офис и закрыл дверь.

Снова вернулся к ней и опустился на колени. Графиня Крэк утирала глаза кружевным платочком. Потом вытерла тем же платочком глаза Хеллеру и нервно рассмеялась. Он тоже.

Хеллер заговорил, и в голосе его отразились все чувства к графине Крэк:

— Я страшно рад тебя видеть. Словно вдруг разверзлись небеса и ты возникла просто так, из ничего. Как же это боги привели тебя сюда?

— За мной прислал Солтен.

— Но как ты узнала, где я?

— Он мне сказал.

— Но как ты выбралась из Замка?

— Ломбар меня послал. В замке сейчас практически нечего делать. Ломбар погружен в другие дела и для капризов и причуд у него не остается времени. Поэтому он послал меня тебе на помощь. Сказал, что ты переутомляешься на работе. И тебе еще нужен был целлолог — он прислал Кроуба.

— Этого ненормального доктора Кроуба? А где он?

— Думаю, что Солтен немного задержит его. На корабле он не очень-то прилежно занимался английским. Я постаралась ему помочь, но он сказал: «Чего разговаривать с теми, кому все равно собираешься вырезать языки?» Думаю, что Солтен не слезет с него до тех пор, пока тот не выучит английский.

— Солтен знает адрес этого офиса?

— Да.

— Ладно, — сказал Хеллер, — ты прибыла сюда целой и невредимой, и ты прекрасна, и я люблю тебя. А это все, что для нас важно.

Они снова принялись обниматься. Наконец они оторвались друг от друга и поглядели друг другу в лицо.

— Ах, милый, — сказала графиня Крэк, — как я по тебе скучала, как скучала! Как будто прошло много-много лет. Целая жизнь. Нет, две жизни. Давай не будем больше разлучаться, прошу тебя. Я этого не вынесу! — Она опять заплакала, утирая глаза и нос кружевным платком.

— Я сожалею, — сказал удрученно Хеллер. — Правда, очень сожалею. Я хотел быстро закончить эту миссию и вернуться к тебе. Но мне не очень везло, и случались задержки. Эта планета — твердый орешек.

Графиня положила руки ему на плечи:

— Слушай. У меня для тебя есть замечательный сюрприз. Я обещала не говорить, что это такое, и не буду. Просто уразумей, что для нас обоих это ужасно здорово.

Я вздрогнул. Она же говорит о так называемых «императорских указах», сфабрикованных мной. О ее «прощении» и его «будущем» без всяких опасных миссий. Но она сохранит данное мне слово и ничего не расскажет ему — это типично для ее вероломства, чтоб ему (…)! А если только посмеет, я разыщу и уничтожу их. Но в любом случае, если те «документы» когда-нибудь объявятся, казнят не только Крэк, но, вероятно, и Хеллера.

Мне не хотелось стать третьим членом этой вечеринки с электровстряской. Этих двух нужно было остановить!

— Интересно, — сказал Хеллер. — Верю тебе на слово, что для нас это здорово.

— Да не просто здорово, — сказала графиня Крэк, — а так изумительно, что переходит границы наших самых безумных мечтаний! Так что давай приниматься за дело. Раскрутим эту миссию, чтобы летела к успеху, как ракета, а там — домой.

О боги! Послал я ее в Америку себе на голову. Даже Ломбар говорил ей, что Хеллер слишком много работает, а она как будто и не слышала. О боги, ко всем моим прочим заботам теперь еще эту парочку придется притормаживать до полной остановки. Если бы мне только удалось застопорить их на достаточно долгое время, тогда пришел бы приказ и я бы уложил их обоих несколькими выстрелами. Я помолился. Прошу, прошу вас, боги зла, хоть на этот раз выступите на моей стороне! Как мне замедлить их дело? Если бы только у меня были деньги. Если бы я только смог отделаться от других проблем, возможно, я бы это и сделал. Но «возможно» тут не годилось. Я должен был это сделать, должен, ибо на карте стояла моя собственная жизнь.

Хеллер показывал графине свой офис.

— По крайней мере у нас имеется рабочая база, — говорил он. — До тех пор пока не придется платить за помещение. Вот кабинет секретарши и несколько стенных шкафов. Здесь — «комната для размышлений» с кушеткой, где я сплю. А там — ванная. Это вот бар и кухня. Вот и весь дом, которым я сейчас располагаю. Думаю, сойдет.

— Еще как сойдет! — воскликнула графиня Крэк, совсем еще недавно сидевшая в каменной темнице Замка Мрака. — Это же дворец!

На глаза ей попался кот, сидевший на рабочем столе Хеллера.

— Кто это? — спросила графиня.

— О, это замечательный кот, — ответил Хеллер.

Кот спрыгнул со стола, подошел и сел перед гостьей, глядя на нее с любопытством.

— А разве у него нет имени?

— Может, и есть, но нам он его не скажет. Он личность немного темная.

Графиня сняла накидку с капюшоном и бросила ее на стул. Потом опустилась на колени и, глядя коту в глаза, сказала:

— Вот что нужно сделать: взять себе вымышленное имя, которого нет в местных полицейских компьютерах. Ну как?

Кот громко замурлыкал, глядя на нее. Вот глупая баба, подумал я. Она же разговаривает с ним по-волтариански, но кот-то ведь земной.

— Он очень разборчив в общении, — сообщил Хеллер. — Обычно он либо шипит на всех, кроме меня и Бац-Баца, нашего шофера, либо делает вид, что знать никого не хочет. Но к тебе он проникся симпатией. Впрочем, конечно, оно и не удивительно.

— Какой же ты, котик, породы? — спросила графиня.

— Он африканский кот, — отвечал Хеллер. — Это можно сказать, потому что он белый с черными и оранжевыми пятнами. Они считаются отличными бойцами, к тому же очень умны и приносят удачу — ведь правда, котик? О, вот еще что: таких котов называют «калико».

— О, так у него все-таки есть имя! — восхитилась графиня. — Мистер Калико. Тебе оно нравится?

Кот мурлыкал.

— Ладно, — продолжала графиня, стоя на коленях перед глупым котом, — посмотрим, насколько ты умен.

Сколько будет два плюс два?

Кот наблюдал за протянутым пальцем Крэк, направленным на некую точку между его глаз. Потом она четыре раза стукнула по полу.

Кот поднял лапку и четырежды простучал по полу!

Я наблюдал за этой сценой со значительной долей ужаса. Мне не хотелось верить в слухи, согласно которым она могла выдрессировать любое животное. И без этой способности она представляла собой достаточно серьезную опасность. Но, возможно, это было простым совпадением.

— Очень хорошо, — похвалила кота графиня. — Мистер Калико, сколько будет два плюс два?

Кот торжественно отбарабанил по полу четыре раза! Крэк восторженно рассмеялась и, взяв кота на руки, погладила его.

— Эй, — сказал Хеллер, — у нас есть счетная машинка. Почему бы тебе не выучить его чему-нибудь полезному?

— Это я сделаю! — пообещала графиня.

— Ну а пока он еще не умеет распаковывать вещи, поэтому давай-ка сделаем это сами.

Она опустила кота на пол, погладила его по шерстке и пошла помогать Хеллеру разгружать тележку. Они взялись было за коробки, но скоро побросали их и, обнявшись, снова застыли.

— Не верится, что ты приехала, — сказал Хеллер.

И они снова заплакали.

Наступила длительная пауза.

— Нам нужно заняться делом, Джеттеро, — наконец сказала Крэк, — потом вернуться домой, пожениться, нарожать детей и жить себе да поживать. Я ведь, собственно, приехала, чтобы забрать тебя домой. Мы становимся все старше и старше. Еще через несколько лет мы станем совсем взрослыми. И мы не можем рисковать своим счастьем на этой опасной планете.

— Согласен, — ответил Хеллер. — Для хрупкой женщины эта планета — совсем неподходящее место. Немедленно возьмемся за дело.

Крохотные искорки, оставшиеся от моих еле теплившихся надежд, замигали, готовые погаснуть. Нет, на этот раз она не будет замедлять течение его дел. Наоборот, она закрутится как сумасшедшая и Хеллера будет подталкивать, чтобы работал быстрее.

Боги всем нам помогают. За исключением меня. На Землю словно с цепи спустили графиню Крэк.

Если я не помешаю этой парочке, она спасет планету, разорит Роксентера и навсегда погубит Ломбара.

Предотвратить это могла только такая тоненькая и хрупкая тростинка, как я. А я был полной развалиной, без гроша в кармане и боялся даже ехать домой.

Хотелось забраться в какую-нибудь глухую нору. Но даже это ненадолго решило бы мою проблему. Я знал, что, где бы я ни был, в конце концов судьба до меня доберется. Но здесь я не мог оставаться. Сама окружающая обстановка травмировала мою душу.

Нора. На подземной горной базе в Афьоне некоторые помещения для космических экипажей скорее напоминали норы, чем жилые комнаты. Найти меня там Ютанк не смогла бы. По крайней мере я бы укрылся от ее ярости, когда она обнаружит пропажу любимого медальона.

Теперь, когда я лишился и кошелька, я сильно сомневался, смогу ли и дальше пользоваться доверием таксиста.

В больнице стояла гробовая тишина. Должно быть, время приближалось к трем часам ночи. Это час самой низкой жизнеспособности человека: в такое время суток умирает большинство людей. А в конце-то концов, подумалось мне, не лучший ли это выход?

Я как попало упаковал видеоустановку, кое-как влез в куртку, которая показалась мне до странности неуклюжей, крадучись выбрался из здания в предутреннюю темноту и пошел, спотыкаясь, по длинной темной дороге.

Было холодно, зверски холодно. Ветер с тоскливым завыванием пел похоронную песню моего ночного пути.

Бороться с этими двумя мне представлялось совсем невозможным. У меня совсем не было денег. Скоро кредитные компании съедят меня с потрохами. Неизвестный наемный убийца, посланный Ломбаром, не замедлит обнаружить истинное положение дел, и кинжал его недолго останется в бездействии.

Промерзший и окоченелый, я наконец добрел до рабочих бараков и вошел в потайной туннель. Дойдя до его конца, что находился прямо у конторки дежурного офицера, я удивился, увидев того сидящим за столом.

Разумеется, еще только входя в туннель, я активизировал сигнализационные огоньки на контрольной панели.

— Наконец-то! — рявкнул дежурный тоном, слегка напоминавшим лай немецкой овчарки, потревоженной подозрительным незнакомцем. — Где вас черти носят? Заходите сюда!

Я стоял в лужице зеленого света, служившего для обнаружения вторгшегося на территорию базы чужака. Неудобное местечко. Слишком открытое для посторонних глаз. Волоча ноги, я с трудом втащился в его комнату и привалился к стене в ожидании дурных новостей.

— Ордер, — сказал он. — Где, дьяволы вас побери, ордер? Без ордера я не могу задержать этого чокнутого доктора с «Бликсо». А вы как назло провалились на день и целых две ночи! Я уже собирался отпустить его на рассвете на все четыре стороны. — Офицер постучал кулаком по непроштампованному листу бумаги.

О боги. Мне и без того было скверно, но мысль о том, что доктора Кроуба выпустят в Афьон, совсем меня доконала. Этого будет достаточно, чтобы у меня на какое-то время забарахлило сердце.

Я судорожно попытался сунуть руки в карманы, чтобы найти свое удостоверение, но карманов не нашел.

— Вы же надели свою меховую куртку задом наперед, Грис, — хмыкнул дежурный офицер.

Я посмотрел на себя. Он не шутил. Действительно, в состоянии отупения я напялил куртку задом наперед. Неудивительно, что я продрог, когда шел сюда.

Кое-как я снял куртку. Она упала на пол. Я пошарил в карманах и нашел удостоверение. Два или три раза я приложил его к ордеру: меня шатало от слабости, и я должен был убедиться, что на бумаге остается отпечаток.

Холод ангара пронизывал меня до костей. Кое-как засунув удостоверение в карман, я протянул руку за курткой. Промахнувшись пару раз, ухватил ее за край и поднял. Трудно было разобрать, какое именно место куртки оказалось у меня в руке. Я перевернул ее и обнаружил, что держу вверх тормашками.

Шлеп. Дзынь.

Дежурный офицер не выдержал:

— О боги мои, офицер Грис, пьяны вы, что ли?

Я посмотрел на него. Он указывал на пол.

Медальон!

Бумажник!

Я в изумлении уставился на пол, все еще держа куртку вверх тормашками. Потом перевел взгляд на нее. Я и не знал, что у куртки есть внутренний карман! Из него-то и вывалились медальон и бумажник. Я изумленно искал какое-то объяснение и вспомнил, что, заплатив за лишний багаж, сунул бумажник якобы в нагрудный карман кителя. Но попал, очевидно, в карман куртки. Когда я запихивал бумажник, тот, должно быть, зацепился за цепочку медальона, порвал ее и вместе с украшением оказался в кармане куртки. Я опешил. Ведь я представления не имел об этом кармане. И к тому же полагал, что такие карманы бывают не у медведей, а только у кенгуру.

Я поднял бумажник. Там преспокойно лежали все восемьсот восемьдесят присвоенных мною долларов.

Я поднял медальон. Цепочка не разорвалась. Просто, надев его, я не защелкнул предохранительный механизм и застежка соскользнула с цепочки. Значит, не брала их графиня Крэк! Значит, ее поцелуй в щеку выражал искреннюю благодарность за то, что, по ее ошибочному мнению, я сделал ей ценный подарок в виде кредитной карточки.

Она не знала, что за купленное по кредитным карточкам впоследствии нужно-таки платить — я же умолчал об этом, желая, чтобы она доконала Хеллера своей безумной расточительностью.

Мне вдруг вспомнилось, что еще раньше она поинтересовалась, кто хозяин больницы, и, узнав, что начальник — я, решила, что все тут принадлежит Аппарату и, следовательно, предназначено для миссии. Она ведь даже не крала того, что взяла.

И тут я мысленно получил самый гнусный удар: она не мошенница! Возможно, Хеллер прав, утверждая, что ее полицейское досье сфабриковано, а ложное обвинение подстроено помощником лорда-попечителя по образованию планеты Манко. Возможно, его предсмертная исповедь целиком правдива и графиня невиновна.

Я почувствовал, что закипаю. Меня начинала злить поднимавшаяся во мне красной волной ярость, направленная на графиню.

Так, значит, она из невиновности своей извлекает пользу! Она отказывает мне даже в такой утешительной малости, как удовольствие видеть в ней уголовницу.

Ну вот, я в очередной раз убедился, что нет пределов надувательству, на которое способна графиня Крэк.

Смутно я стал осознавать, что дежурный офицер все о чем-то говорит и говорит, и в конце концов переключил внимание на него.

— Что? — непонимающе спросил я.

— Да капитан Больц — вот что! — раздраженно прокричал дежурный. — Я что хочу вам сказать: капитан Больц с «Бликсо» ужасно расстроен, и все из-за вас. Все вас искали, искали и нигде не могли найти. Он же хотел податься в Стамбул, но говорил, что не может покинуть базу, пока не увидится с вами. Он тут рвал и метал, разыскивая вас целых полтора дня. Взбешен, как сотня разбушевавшихся дьяволов. Мой вам совет: сейчас же идите к нему, сколько бы там ни было времени.

О боги! У судьбы еще не кончились патроны. Еще одна беда на мою голову.